Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

НЕДЗВЕЦКИЙ В.

ВОССТАНИЕ В СУДАНЕ

Причины восстания. — Общие географические сведения о стране. — Первоначальная деятельность Магомета Ахмеда. — Первая стычка у Абы. — Удаление в горы Такала. — Экспедиции из Эль-Обеида и Фашоды. — Успехи восстания. — Военные действия в Сенааре. — Экспедиции Магомета-бея и Юсуф-паши. — Влияние египетских событий 1882 г. на рост восстания. — Переход махди в наступление. — Штурмы Эль-Обеида 8-го, 11-го и 14-го сентября. — Общее положение дел в конце 1882 г. — Капитуляция Эль-Обеида и Бары. — Простановка военных действий. — Меры центрального правительства для нанесения махди решительного удара. — Формирование в Египте экспедиционного корпуса. — Новая египетская армия и ее назначение. — Элементы, пошедшие на Сформирование экспедиционного корпуса Гикса-паши. — Наступление на Эль-Обеид. — Бой в Кашгатском ущелье и его последствия.

Исламу обещан преемник «великого пророка»; поэтому каждый верующий магометанин ожидает появления второго Магомета Ахмеда. Его ожидание сделалось особенно страстным с тех пор, как повсюду и в Азии, и в Европе, и в Африке, где первоначально было водружено знамя пророка, христианская культура начала победоносную борьбу с магометанством, подрывала его духовные устои, заставила сотрясаться троны его властителей, уничтожала их армии, рушила стены священных городов. Несчастная для верховного главы ислама, «всегда победоносного» калифа османов, война 1877 и 1878 гг., военные действия французов в Тунисе, сопровождавшиеся взятием Кайруана, этого «старинного священного города, открытый переход египетского правительства на сторону врагов ислама — все эти события вызвали сильное религиозное и политическое движение в мусульманском мире, проявившееся, прежде всего, в северо-восточной Африке и в Аравии. В начинавшихся волнениях не маловажную роль играла вековая вражда арабов к османам, «турком» вообще и к калифату османов в особенности. Арабы, более чем родственные им по духу османы, кудры и друзы терпели от унижений, испытываемых калифатом. «Создание на развалинах распадающейся империи османов нового государства под главенством арабов и отделение звания калифа от звания светского властителя» — такова была идея, открыто проповедуемая в [151] Мекке и распространившаяся затем по всему мусульманскому миру, не смотря на то, что она была направлена не только против Европы, но и против калифа. Эмиссары подготовляли легко фанатизируемый народ. Мусульманину нужен только способный предводитель, чтобы он отдал религиозно-политической идее свое имущество и кров. Ислам — в высшей степени «воинствующая» религия, как никакая другая.

В северо-восточной Африке обстоятельства особенно благоприятствовали эмиссарам арабской идеи. Уже устранение вопиющих злоупотреблений египетских властей — «турок», в глазах суданских арабов и негров, распоряжающихся в провинциях за третьим водопадом, на берегах Белого и Голубого Нила, являлось целью, для достижения которой стоило принести жертвы; англо-французская опека, тяготевшая над египетским правительством несколько лет, была достаточно ясна, чтобы на нее мог ссылаться каждый, кто хотел возбудить движение как против опасности, угрожаемой исламу, так и против бессильного калифата османов. Мы видим, поэтому, что почти одновременно, в 1881 г., национальная армия в Египте подняла голову, возросла в численности и попыталась, под предводительством Ахмеда-Араби, египетского офицера и араба по происхождению, освободить страну от влияния иностранцев, и вместе с тем в Судане почва оказалась вполне подготовленной для вооруженного восстания, сначала направившегося непосредственно против египетского владычества, по религиозно-политическая тенденция которого была та же, что и в движении египетской национальной партии.

К этой основной причине, подготовившей почву для суданского восстания, давшей ему духовную силу, не замедлила присоединиться другая, хотя и не имеющая с первой ничего общего, но все-таки весьма могущественная. Известно, что Судан подпал под власть Египта лишь в недавнее время. Окончательно он был завоеван в период 1869—1874 гг. англичанином, сэром Самуилом Беккером. Целью присоединения Судана было поставлено прекращение торга невольниками, сильно развитого в стране. Сэр Беккер выполнил возложенную на него хедивом Измаилом-пашей задачу с замечальной энергией, но, покорив Судан, он не мог добиться умиротворения страны. В этом ему помешали, главным образом, сильные средствами и влиянием работорговцы. На борьбу с ними потратил также не мало энергии и преемник сэра Беккера, известный генерал Гордон, стяжавший себе славу в качестве [152] организатора Судана и вновь назначенный недавно генерал-губернатором этой области. Торговля рабами организована в Судане чрезвычайно прочно. Ее ведут, прежде всего, мелкие купцы, меняющие мануфактурный товар на негров; затем — агенты и участники больших негроторговых компаний Дарфура и Кордофана и, наконец, эти компании, в распоряжении которых состоят правильно организованные отряды для охоты за неграми. Все хозяйство Судана основано на труде рабов; кроме того, их массами продают в Аравию, и еще сравнительно недавно они в большом количестве вывозились в Индию, так что, например, индо-голландская армия в значительной степени пополнялась суданскими неграми. Перечисленный выше категории работорговцев, вместе взятые, являются настоящими владельцами страны, держат на откупе египетские власти и беспрепятственно занимаются своим постыдным делом.

Между тем, согласно договору, заключенному между Англией и Египтом, правительство хедива обязалось отменить торг людьми собственно в Египте в 1884 г., а в Судане — в 1889 г. В самый год заключения договора работорговцы ответили на него восстанием, которое тянулось до 1880 г. Целые потоки крови были пролиты в Дарфуре, Кордофане и Бар-эль-Гацале, и хотя генералу Гордону удалось, наконец, сломить вооруженное сопротивление, но все его усилия водворить в стране новый порядок вещей оказались тщетными. Не малая доля вины в этом падает и на египетское правительство, постоянно выказывавшее слабость, потворство, назначавшее управлять новыми провинциями корыстолюбивых чиновников, принявшее по отношению к Судану систему подкупа и лицемерия. «Если в 1884 г., писал Гордон, будет окончательно объявлена свобода рабам и если египетское правительство будет держаться принятой относительно Судана системы, то не нужно себя обманывать, — Судан восстанет; разрыв между Суданом и Египтом лишь вопрос времени, и когда он наступит, то очень может быть, что восстание выйдет из пред?ловъ Судана, распространится и на самый Египет, опираясь на те самые полки негров, помощью которых египетское правительство утвердило свою власть в Судане». Когда новый «пророк», «махди», поднял свое знамя, крупные работорговцы сразу оценили те выгоды, которые они могли извлечь из начинающегося движения, и решили попытаться под знаменем равенства и общности имуществ, достигнуть их позорной цели: восстановления полной свободы торговли людьми. Они стали на [153] сторону движения и принесли ему могущественную поддержку войсками, оружием, деньгами и своим влиянием.

Напомним в общих чертах географию страны, в которой разыгралось восстание. Под названием Судана понимается обыкновенно часть средней Африки, простирающаяся от 20° северной ширины до экватора. Эта обширная область граничит с севера Нубией, с востока Красным морем и Абиссинией; на юге она спускается к экватору, а на западе пограничная линия идет по Белому Жилу и, уклоняясь от этой реки к северо-западу, охватывает Кордофан и Дарфур. Население Судана определяется в 12.000,000 человек; оно состоит из арабов и негров, причем обоим этим племенам присущи в значительной степени военные качества. В административном отношении, Судан разделен, с прошлого года, на три генерал-губернаторства, подразделяющихся в свою очередь на несколько провинций. Генерал-губернаторство западного Судана, с главным городом Эль-Фашером, обнимает провинции Дарфур, Кордофан, Бар-эль-Гацаль и Донголу. В состав генерал-губернаторства центрального Судана, главный город Хартум, входят провинции: Хартум, Бербер, Сенаар, Фашода и Екватор. Генерал-губернаторство восточного Судана, главный город Масова, состоит из провинций Касалы, Суакима и Масовы. Наконец, территория Гарара с портами Цейла и Бербера, не составляя отдельного губернаторства, зависела непосредственно от учрежденного в то же время министерства по делам Судана, которое ведало и генерал-губернаторствами области. Придерживаясь приведенного административного подразделения страны, мы дадим географическое описание каждой из ее провинций.

Границы Дарфура не определены с точностью; принимается, обыкновенно, что провинция эта лежит между 10° и 14° сев. шир. и 22° и 28° вост. долг.; от Кордофана отделяет ее мало известная область, занятая кочевыми племенами арабов. Значительная часть Дарфура наполнена горами Шарра, в которых берут начало многие водные потоки, между прочим Вади-эль-Мильк, впадающий в Нил, Вади-эль-Ко, текущий к югу, и Вади-Барэ. Численность населения Дарфура принимается в 1.500,000 человек; некоторые из племен отличаются крайней воинственностью. Жители занимаются земледелием и торговлей; предметами для вывоза служат верблюды, слоновая кость и т. д. Из Дарфура доставляется также главная масса невольников на рынки Судана. До 1874 года были изв?стны только три дороги для следования караванов из Дарфура [154] в Нубию или Египет. Первая идет от Сиуты, на Ниле, чрез пустыню; вода встречается на ней лишь через каждые десять дней пути; вторая дорога, выходя из Дебэ, между третьим и четвертым нильскими водопадами, идет по пустыне до Эль-Обеида, а оттуда направляется в Эль-Фашер; третья — соединяет Хартум с Эль-Обеидом, продолжаясь далее в Дарфур. В настоящее время открыта четвертая дорога, более удобная, чем предыдущие; она тянется по берегу Вади-эль-Милька чрез Донголу в Дарфур. Хотя и подчиненный Египту, Дарфур управляется особым султаном, в распоряжении которого имеются немногочисленные, вооруженные копьями, луками и саблями, отряды пехоты и кавалерии. Главные населенные пункты Дарфура: Эль-Фашер, резиденция султана, с укрепленным дворцом и редутом, построенным в некотором отдалении от города; Дара, обнесенная кирпичной стеной со рвом; Товайша, по дороге из Дары в Хартум; Шакка, служившая недавно центром работорговли.

Кордофан — вторая восточная провинция Судана — имеет вид однообразной равнины, лишь местами перерезанной возвышенностями. Провинция скудно орошена, и только в период дождей появляются здесь реки; в остальное же время вода добывается из колодцев и озер. Почва Кордофана отличается замечательным плодородием, но по недостатку воды растительность скудна. Численность населения Кордофана определяется в 280,000 душ. Главнейшие населенные пункты провинции: Эль-Обеид и Бара — оба до известной степени укрепленные. К южной границе Кордофана и Дарфура примыкает провинция Бар-эль-Гацаль, местами хорошо орошенная область, занятая весьма воинственными племенами. Здесь население не сгруппировано в города, а живет по деревням. До 1877 года Бар-эль-Гацаль находился вполне в руках работорговцев. Последнюю провинцию генерал-губернаторства западного Судана составляет Донгола, которая, вместе с тем, и самая северная провинция египетского Судана. Представляя собой обширную равнину, пересекаемую Нилом, Донгола резко делится на две части: плодородную, по левому берегу реки, и песчаную — по ее правому берегу. Население провинции — чистой эфиопской расы, и его численность определяется в 60,000 человек. От Короско вверх Нил течет между двумя гранитными стенами; в Короско, лежащем недалеко от северной границы провинции, ведет караванная дорога от Сенаара. Проходя сначала по Нилу, дорога эта покидает его у Абу-Гамеда, в вершине большого колена, образуемого рекой, и идет на протяжении [155] девяти дней пути по пустыне. Что касается течения Нила в пределах Донголы, то надо заметить, что здесь расположены четыре водопада и ущелье Семнэ, заняв которое можно совершенно прекратить сообщение по реке. Ущелье оберегается довольно сильной крепостью, построенной с соблюдением требований современного инженерного искусства. Из числа населенных пунктов провинции можно упомянуть о главном городе Донголе и Дебэ, откуда идет караванная дорога в Хартум и Кордофан.

Переходим к провинциям генерал-губернаторства центрального Судана. Здесь прежде всего встречаем провинцию Хартум с главным городом того же названия. Расположенный у слияния Белого и Голубого Нила, город Хартум служит резиденцией генерал-губернатора всего Судана, имеет до 40,000 жителей, — является административным и торговым центром всей страны. Он более или менее укреплен, и численность его гарнизона доходила до 6,000 человек. От него идут дороги в Эль-Обеид, в Эль-Фашер, в Гондокоро, в Гоц-Реджеб, в Донголу и в Абу-Гарац. К провинции Хартум примыкает с севера провинция Бербер, разделенная Нилом на две почти равные части, отличающиеся замечательным плодородием почвы. Главный город провинции — Бербер, служащий пунктом отправления для всех караванов, направляющихся к берегам Красного моря, в Суаким. Эта дорога Бербер-Суаким имеет важное стратегическое значение. Выйдя из Бербера, она идет к Абу-Селему по местности почти лишенной воды, и только миновав длинную и бесплодную равнину, доходит до Обака, где есть вода. Затем на пути лежит оазис Раконик — сборный пункт всех кочевых племен провинции. Оазис Кокреб, шириной до трех верст, заканчивает пустыню; местность становится холмистой и от Гамду спускается беспрерывно к Суакиму. Расстояние от Бербера до Суакима по этой дороге — от 12-ти до 15-ти дней пути. У Кокреба отделяется другая дорога к Красному морю чрез Гармареб, Айабек и Синват. Провинция Сенаар расположена к югу от провинции Хартум, в угле, образуемом Белым и Голубым Нилом; на востоке она примыкает к Абиссинии. По общему очертанию, Сенаар обширная равнина, на которой лишь местами возвышаются небольшие горы. Главнейшие населенные пункты: Сенаар, Вад Мединэ, Меселемиэ, Фацольк. В провинции Фашода, лежащей на Ниле между провинциями Кордофаном и Сенааром, главный город носит то же название. К югу от этой провинции идет экваториальная область Судана.

[156] Генерал-губернаторство восточного Судана обнимает провинции: Суаким, Масону и Басалу, т. е. часть побережья Красного моря, образующего восточную границу Египетского Судана. Весь берег Красного моря от Суэза до Масовы, и даже далее, принадлежат Египту. Великий морской путь из Индии и крайнего Востока не касается этого берега; он идет прямо от Суэза в Аден. Тем не менее некоторые пункты побережья Красного моря, именно Суаким и Масова, имеют важное значение в качестве промежуточных гаваней, Масова к тому же дверь в Абиссинию, так как достигнуть этой страны через Хартум по Голубому Нилу весьма затруднительно, а Суаким служить пунктом отправления лучшей из дороги, ведущих в Хартум. Город этот построен на небольшом острове в полверсты шириной, лежащем у входа в порт, глубоко вдавшийся в берег и соединяющийся с морем двумя проходами; кроме того, на материке находится предместье. Самый порт не велик, но весьма удобен. Укрепления Суакима состоять из непрерывной ограды, воздвигнутой на материке; она обращена к западу и образует нечто вроде укрепленного лагеря; два форта служат ей опорными пунктами. Кроме того, в 1,100 метрах впереди этой линии воздвигнуто 12 небольших редутов, удаленных на 400 метров один от другого. Вход в залив защищен большими отдельным фортом. Большая часть этих укреплений была построена в недавнее время, под угрозой широко разросшегося восстания. Три караванных дороги выходят из Суакима, направляясь внутрь страны, именно: на Бербер, через пустыню; на Касалу, через пустыню, и на Токарь, вдоль берега, а оттуда на Цагу. Расстояние от Суакима до Касалы около 450 верст и дорога почти все время тянется по пустыне. Вдоль нее устроен телеграф, охраняемый 100 станциями, где находятся по 10 человек египетских солдат. Недостаток воды делает переезд весьма трудным. Область, по которой проходят все три перечисленный выше дороги, занята двумя весьма воинственными племенами.

Масова построена на небольшом островке и имеет хороший порт. Окружающая ее местность поражает своей бесплодностью. Из Масовы выходят две дороги: одна внутрь Абиссинии, а другая на Керень, Цагу и Касалу. Провинция этого названия лежит к северо-западу от Абиссинии, на Атбаре. Главный населенный пункт провинции, город Касала, имел до 8,000 жителей и был обнесен оградой с глубоким и широким рвом. Занимая оконечность долины, идущей с севера на юг, и находясь против ущельев [157] Абиссинских гор, Касала, вследствие этого, может иметь весьма важное значение в случае войны с Абиссинией. Кроме того, из Касалы ведут дороги в Бербер, Хартум, Масову и Абиссинию. К югу от Касалы египтяне устроили военный пост Джерэ; затем, из остальных населенных пунктов провинции можно упомянуть город Керень, защищаемый укрепленным лагерем, фортификационные постройки которого довольно внушительны и еще в 1882 году были усилены. Наконец, в состав территории Гарара входит побережье с двумя портами Дейла и Бербера и обширная область к юго-востоку от Абиссинии, населенная племенами, до фанатизма преданными мусульманству.

Предводитель охватившего в настоящее время Судан восстания, Магомет Ахмед, родился в Донголе, около 1845 года. В начале он занимался плотничьими ремеслом в Хартуме, а затем посвятил себя изучению Корана. Поселившись в Таманиате, к северу от Хартума, он не замедлил приобрести толкованием Корана столь большое уважение окрестного населения, что получил титул «шейха», старейшего. В средине 70-х годов он переселился на островок Аба, лежащий на Белом Ниле, где и вели уединенную жизнь, весь погруженный в изучение священной книги мусульман. Там укрепилась у него мысль в его божественном призвании, и окружающее население разделяло с ним эту идею. В стране появились фантастические рассказы о человеке, живущем на пустынном острове. В средине 1881 года Магомет Ахмед почувствовал, что наступило его время; он открыто объявил себя «человеком, руководимым Богом на истинном пути», пророком, «махди». Ближайшие арабские племена, Багара и Кабабиш, живущие в Кордофане, провозгласили его священным «новым пророком». Для них он в действительности был «махди». Но османы взглянули на него как на мятежника; в их глазах этот махди был и есть «ложным пророком». Египетские власти в Судане с самого начала оценили слишком низко значение личности и замыслов Магомета Ахмеда. Они упустили время для подавления возбужденного им восстания в зародыше. Генерал-губернатором Судана был в то время Реуф-паша, заместивший в 1880 году Гордона-пашу, впоследствии снова назначенного на это место. Хотя Реуф-паша уже в июле 1881 года послал одного из египетских сановников в центр восстания, но посланный нашел Магомета Ахмеда окруженными вооруженными людьми и остерегся предпринять, что либо, против него. Тогда на место восстания был двинут отряд войск [158] с поручением захватить мятежника. 300 человек с одним орудием поднялись для этой цели на пароходе из Хартума по Нилу и встретили Магомета Ахмеда пониже островка Аба, в деревне, уже названной его именем. Начальники отряда были не согласны друг с другом относительно мер, которые надлежало им принять, и вообще экспедиция покинула Хартум с малой надеждой на успех. Во время высадки перед упомянутой деревней, большая часть отряда была уничтожена сторонниками Магомета Ахмеда.

Первый успех махди над египетскими войсками тем более подняли его в глазах приверженцев, что немедленно была пущена легенда о том, как при встрече с «турками» Божеская рука видимо охранила пророка. Магомет Ахмет стали для них в действительности тем, чем объявил он себя в июле: «ожидаемым махди, предсказанным пророком, избранным Богом для великого наследия и поставленным на престол пророка превыше всех царей». Вслед за первыми своими военными успехом, Магомед Ахмед покинул, во главе нескольких сот всадников, Белый Нил и двинулся внутрь Кордофана с тем, чтобы поселиться в плодородной области среди особенно преданного ему племени Багара и, вместе с тем, укрыться от нового нападения под защитой весьма пригодных для обороны гор Такала. Он знал, что губернаторы Кордофана, Дарфура и Фашоды уже снаряжают против него самостоятельные экспедиции. Действительно, вскоре после отъезда махди, в окрестностях острова Аба появился отряд в 800 человек, составленный из годных к походу рот гарнизонов Кордофана. Увидав, что он опоздал, отряд, этот двинулся в юго-западном направлении по следам махди, но, убедившись в невозможности настичь его, вернулся в Эль-Обеид. Экспедицию, предпринятую несколько позднее, в начале декабря, из Фашоды в горы Такала постигла худшая участь. Начальники экспедиции отыскали махди и атаковали его; экспедиционный отряд состоял из 400 человек регулярных войск и 100 человек негров, и все они до последнего человека были уничтожены. Для махди это новое удачное дело имело особую важность: оно предоставило в его распоряжение ружья и патроны. Вместе с тем, возросло его значение, а, следовательно, и число его приверженцев. Махди моги теперь надеяться выйти победителем и из более серьезной борьбы. Благодаря страстности и фанатизму его сторонников и вследствие полумер, принимаемых со стороны Египта, восстание сильно разрослось. Попытку остановить его вооруженной силой и энергическими [159] действиями следовало теперь ожидать от центрального правительства.

Ожидания эти были напрасны. Постоянные волнения, происходившие в Каире с 1879 года, завершились возмущением 10-го сентября 1881 года, выказавшим все глубокое политическое значение совершившихся событий. В конце 1881 и в начале 1882 года египетскому правительству как раз было не до Судана, так как в это время в Каире происходило собрание нотаблей, глава национальной партии Ахмед Араби вступил в министерство, и в правительственных сферах господствовало полное смятение. В начале 1882 года генерал-губернатор Судана усилил гарнизон города Фашоды, которому наиболее угрожал махди. Он послал туда регулярные войска, присоединив к ним часть иррегулярной конницы. Равным образом, и гарнизон Эль-Обеида получил подкрепления из других пунктов Кордофана. Принимая эти меры, Реуф-паша испытывал постоянные затруднения от недостатка войск и доносил об этом, что и вызвало, в феврале 1882 года, его отставку. Абдель-Кадер, бывший каирский губернатора был назначен «министром Судана», а Гиглер-паша, вице-губернатор этой области, получил приказание снарядить достаточно сильный экспедиционный отряд и открыть энергические действия против махди и его приверженцев. Приказание это было нелегко выполнить. Военная организация Судана давала мало надежды на успешную борьбу с махди при помощи войск, находящихся в области. Наиболее значительные населенные пункты были заняты более или менее сильными гарнизонами, связью между которыми служили небольшие посты, рассеянные по стране. Большинство этих частей было сформировано из местного населения еще во время Беккера и Гордона, и последний имел полное основание сомневаться в их верности египетскому правительству, если в стране вспыхнет возмущение. По удалении Гордона, правительство, в интересах экономии, настолько уменьшило численность суданских гарнизонов, что они с трудом могли выполнять караульную службу. Все, что только возможно было послать против махди, ограничивая до крайности наряды, было уже послано.

Для организации экспедиционного отряда Гиглеру-паше приходилось вербовать на службу ранее бывших под знаменами и уволенных туземцев, живущих без определенных занятий в Хартуме, Бербере и других городах. Мера эта удалась. Уже в средине марта он мог начать предписанные операции и направил к [160] горам Такала две колонны. Первая, в составе 13-ти рот, была сформирована в Дарфуре и Кордофане при помощи регулярных войск местных гарнизонов и должна была соединиться у Эль-Обеида с отрядом иррегулярной конницы в числе 1,500 человек. Колонной этой начальствовал Магомет-бей. Вторая колонна выступила из Хартума; подобно первой, она имела до 4,000 человек регулярных и иррегулярных войск, и ею начальствовал Юсуф-паша. Поднявшись на пароходах по Нилу до Фашоды, отряд Юсуфа-наши должен был двинуться оттуда против махди, в то время как Магомет-бею было предписано начать наступление со стороны Эль-Обеида. Между тем, к началу 1882 года, влияние махди распространилось за пределы Кордофана, перешло на правый берег Белого Нила, развиваясь далее в восточном направлении. В конце марта, посланный махди, шейх Арм-эль-Макашеф, во главе нескольких тысяч арабов, вооруженных копьями и саблями, стал угрожать Сенаару. В первых числах апреля со всех сторон обложенный город попал в руки мятежников и только построенная на возвышенности казарма, занятая небольшим гарнизоном, вооруженным огнестрельным оружием, еще держалась. Событие это заставило Гиглера-пашу позаботиться о защите Хартума; он сосредоточил к Абу-Гараце все гарнизоны провинции Касалы и южной части провинции Хартум, присоединил к ним оставшихся еще верными правительству арабских шейхов и приказал им идти Прямо на Сенаар. Но, прежде чем это движение началось, один из шейхов успел прибыть в Сенаар во главе 300 человек конных арабов, атаковал мятежников и, благодаря лучшему вооружению своих людей, разбил их после кровопролитного боя освободив запертый в течение трех недель гарнизон казармы. Уцелевшие сторонники махди отошли на несколько часов от Сенаара и расположились там лагерем.

Вскоре после этих событий, в конце апреля, Гиглер-паша прибыл в Абу-Гарац. Еще по дороге в этот пункт он встретил нового противника в лице страстного приверженца махди, шерифа Магомета-Тага, который беспрерывно нападал на отряды, собиравшиеся в Абу-Гараце, препятствовал их сосредоточенно, ослаблял их, ставя вице-губернатора в затруднительное положение. Прибытие в первых числах мая племени шикуриэ, живущего южнее Касалы, около 2,500 человек, частью конных, освободило Гиглера-пашу от всех забот. «Глава племени, его шесть сыновей, племянники и все знатные племени — писал очевидец в «Allgemeine [161] Zeitung» — явились в латах, стальных шлемах, на лучших кровных лошадях, представляя собой отряд, напоминающий времена крестовых походов. Предводитель, седобородый, богатырского вида старец, обнял и облобызал выехавшего к нему на встречу пашу, уверяя его в преданности своей и его племени правительству. Было решено произвести нападение на мятежников на следующий день. На рассвете, регулярные и иррегулярные войска были построены в боевой порядок; паша и седой предводитель арабов обратились к ним с несколькими словами, возбуждая их честолюбие и воспламеняя их жадность обещанием богатой добычи». Бой произошел у деревни Агира; на правом берегу Голубого Нила, недалеко от находящегося здесь брода. Регулярные войска построились перед деревней, фронтом к реке, а позади их стали арабы, вождь которых, чтобы заставить солдат драться во что бы то ни стало, категорически заявил, что каждый, обратившийся в бегство, будет изрублен его людьми... Шериф двинул войска, во главе которых шли сотни громко кричавших дервишей. Огонь правительственных войск производил значительные опустошения; три раза возобновлялось кольцо дервишей, подобно валу окружавших находящегося посреди них шерифа; Трупы валились один на другой; только шериф оставался неуязвимым. Суеверный страх охватил египетских регулярных солдат... и не будь позади их угрожающе поднятых копий шикуриэ, они обратились бы в бегство. В рядах мятежников старый и малый, женщины и дети, — все гибли, не отступая ни одного шага, так как религиозное безумие росло с минуты на минуту». Наконец, пал и шериф, и тогда ужасная паника охватила его фанатизированных сторонников. Началось ожесточенное преследование; пощады не давалось никому, и были пролиты целые потоки крови. Таким образом, благодаря поддержке верного арабского племени, успех правительственных войск был полный.

Гиглер-паша направился, затем, во главе 4,000-ного отряда, к Сенаару, для нападения на Амр-эль-Макашефа, который стоял лагерем близ Сенаара, у Теко, имея еще до 10,000 человек. Произошел кровопролитный бой, и мятежники были разбиты на голову; лишь небольшая часть их успела бежать в Кордофан. Тем временем, в этой провинции, Юсуф-паша и Магомет-бей тщетно старались выполнить возложенное на них поручение. Колонна, двинувшаяся из Эль-Обеида, имела вначале несколько удачных стычек с шайками мятежников, но не могла все-таки развить в [162] достаточной мере своих операций и, наконец, совсем приостановила их. У Магомета-бея и его войск не хватило энергии для решительного наступления на махди, все более и более укрепляющегося в горах Такала. Сильно ослабленная, колонна вернулась в конце мая обратно в Эль-Обеид. Судьба колонны, наступающей из Фашоды, была еще более печальна. Беспрерывные дезертирства уменьшили ее численность до 3,000 человек, и когда главные силы махди атаковали ее у Джебель Гедира, то она без труда была совершенно рассеяна. Те, кто спаслись от копий мятежников, погибли голодной смертью, и лишь небольшой остаток отряда, совершенно истощенный, вернулся в Фашоду. Таким образом, к началу июня 1882 года, т. е. около года спустя после того, как началось восстание, усилия махди стать твердой ногой в Сенааре были разрушены, главным образом благодаря арабским племенам, оставшимся верными правительству, но сам махди прочно укрепился в Кордофане. В этой провинции правительство располагало для действий против него отрядом численностью не более 4,000 человек, собранным в Эль-Обеиде. Для решительных предприятий отряд этот был слишком слаб, но, владея Эль-Обеидом, он мог оказать достаточное сопротивление махди, если бы тот захотел двинуться на Хартум.

Однако, махди не выходил из гор даже и после победы над отрядом Юссуфа-паши. Он всецело был поглощен военной организацией своих приверженцев. 11-го мая в Хартум прибыль Абдель-Кадер-паша, министр по делам Судана, и увидал, сколько требуется труда и энергии для того, чтобы улучшить положение дел и наверстать потерянное время. 11-го июня в Египте разразилось кровавое восстание, решительно выяснившее, что движение арабов направлено против чужеземцев и «турок». 11-го июля последовало бомбардирование Александрии английским флотом, показавшее, что Великобритания приготовилась вооруженной рукой защищать свои интересы в Египте и восстановить власть хедива. Известия об этих событиях нанесли тяжелый удар авторитету египетских властей в Судане, доставили махди новых сторонников и принудили его самого перейти, наконец, к наступательным действиям. «Египет для египтян» — раздавалось на Нижнем Ниле; «Судан для суданцев» — послышалось теперь за водопадами, и этот возглас вполне выяснил политическую сторону восстания. Оно перестало носить печать исключительно религиозного фанатизма.

Когда восстание в Сенааре было подавлено, махди находился, [163] как мы видели, с главными силами в горах Такала. По Кордофану бродила шайка всадников, посланная, по всей вероятности, в качестве передового отряда для исследования пути к Эль-Обеиду. Шайка эта была образована частью из людей, успевших уйти из Сенаара, к которым не замедлили присоединиться по дороге новые приверженцы махди. Предводитель сенаарских мятежников, Ахмед Макашеф, стоял на Белом Ниле, на полпути между Дуэмом и островом Аба, в окрестностях Морабиа, составляя как бы фланговый отряд махди. У Морабиа находится единственный брод на Белом Ниле на всем протяжении между Фашодой и Хартумом, и в этом пункте можно, не прибегая к судам, перевести войска с одного берега на другой, исключая, разумеется, периода высокого стояния воды. Вследствие этого, занятие Морабиа имело для махди чрезвычайную важность; брод этот являлся как бы воротами, чрез которые его войска могли устремиться из Кордофана в страну Голубого Нила, к Сенаару и Дарфоцоклу. Макашеф держал эту дверь всегда открытой, постоянно поддерживая сообщения с восточным берегом. Трудно с точностью определить численность годных к бою приверженцев махди в это время. Наиболее заслуживающие доверия данные колеблются между 10,000 и 80,000 воинов; в известиях, приходивших с египетской стороны, говорилось даже о баснословной цифре в 200,000 человек, вооруженных копьями. Несомненно, что в 1882 году махди имел уже кремневые ружья и даже до 5,000 ружей системы Ремингтона; но, с другой стороны, он испытывал недостаток в патронах и имел относительно небольшое число людей, умеющих обращаться с современным огнестрельным оружием. Фактически, во всех боях 1882 года, как конные, так и пешие приверженцы махди пользовались исключительно саблями и копьями; начинала бой всегда конная беспорядочная толпа непрем?нно огромной численности.

В августе 1882 года махди начал наступление. Упомянутый выше авангард, бродивший по Кордофану, продвинулся к западу от Эль-Обеида, как бы желая охранить главные силы от возможного нападения со стороны Дарфура, где находились еще некоторые гарнизоны. Отряд Макашефа спустился по Нилу. Первые стычки последовали у Дуэма, где Макашеф нашел небольшой египетский отряд, и у Бары, по дороге из Эль-Обеида в Хартум, гарнизон, который попытался остановить авангард главных сил. Исход обоих дел был благоприятен для египтян, по наступление продолжалось, и в первых числах сентября махди с ядром [164] своих войск появился перед Эль-Обеидом. Тем временем, Абдель-Кадеру удалось довести численность гарнизона Эль-Обеида : до 6,000 человек пехоты, при 12-ти орудиях; кроме того, в распоряжении египетского начальника имелось несколько сот человек иррегулярной конницы. Город был обнесен окопами. Подкрепления, посланные из Хартума, находились еще в дороге и принимали участие в упомянутых выше стычках. 8-го сентября махди, во главе «необъятной толпы», двинулся на штурм Эль-Обеида. С безумной храбростью бросились «его легионы» в атаку. Отбитые огнем гарнизона, в течение пяти часов возобновляли они нападение. Передние ряды гибли, но новые беспрерывно шли на смерть. Наконец, штурм был прекращен. Потеряв от 12,000 до 15,000 человек, махди вывел свои толпы из сферы неприятельского огня. 11-го и 14-го сентября штурм был повторен, но снова неудачно. 14-го сентября, когда бой был особенно кровопролитен, 21,000 трупов покрывали в конце дела поле сражения, так как «раненые наипростейшим способом были освобождены от всех страданий». Попытка овладеть Эль-Обеидом стоила махди, в общем, до 40,000 человек. Причину, отчего эта попытка не удалась, ему следует искать не в храбрости египетских солдат, но исключительно в устарелом вооружении и первобытных способах боя приверженцев пророка.

Но, не смотря на потери и неудачи, махди не переставал угрожать Эль-Обеиду. Он обложил, равным образом, и Бару. Ни тот, ни другой пункт не могли сохранить сообщений с Хартумом, и подкрепления, досланные к ним из главного города Судана, не достигли места назначения, а были уничтожены по частям, так как по условиям местности, бедной дорогами и страдающей недостатком воды, они двигались по-эшелонно. В открытом поле небольшие египетские отряды не могли с успехом действовать против мятежников их немедленно окружали «облака всадников», и они гибли под их ударами. Способность к сопротивлению наскоро сформированных; войсковых частей не могла быть сколько-нибудь значительной; их преданность делу правительства обусловливалась исключительно получением жалованья, которое генерал-губернатор должен был уплатить им еще при вербовке на службу.

Те же нижние чины, которые служили по обязанности, были насильно: взяты под знамена, и бежать со службы более соответствовало их желаниям, чем сражаться. При всей энергии Абдель-Кадера, он не мог сформировать многочисленного отряда и [165] одновременно выставить против махди значительные силы. Вновь формируемые войска были готовы по частям; кроме того, раздробление сил вызывалось то здесь, то там угрожающей опасностью. В описываемый период времени снова приходилось беспокоиться за Сенаар и даже за Абу-Гарац, на которые легко могло быть произведено нападение мятежниками из Морабиа. Вместе с тем, эмиссары махди с успехом возбуждали восстание среди племен, живущих между Касалой и Суакимом.

Абдель-Кадер скоро сознал, что нельзя спасти ни Эль-Обеид, ни незначительную Бару, что по истечении известного времени голод заставит их сдаться, и что тогда Хартуму будет угрожать серьезная опасность. Вследствие этого, он расширил, в ноябре месяце, фортификационные сооружения Хартума, который еще в июле месяце был обнесен пятью отдельными укреплениями, и принял все меры, какие только было возможно, для снабжения города военными припасами и провиантом. Хартум, как было сказано, расположен в углу, образуемом слиянием Белого и Голубого Нила; по распоряжению генерал-губернатора, на южной стороне города была прорыта между реками канава, длиной в 5,100 метров, шириной в пять метров и глубиной в три метра. Позади этой наполненной водой канавы, которую рыли в течение целого месяца, были воздвигнуты земляные окопы; кроме того, в предместье Омдерман, расположенном на западном берегу Белого Нила, было построено отдельное укрепление, так что в этой части города возникло нечто вроде укрепленного лагеря. Все уцелевшие войска и весь артиллерийский материал были собраны в Хартуме, и Абдель-Кадер снова обратился в Каир с просьбой прислать ему войск, оружия и снарядов. Просьба эта, как и предыдущая, осталась без последствий. Со времени отъезда Абдель-Кадера, весной 1882 г., в Каире многое изменилось. Вскоре по его прибытии в Хартум, как было уже упомянуто, в Каире вспыхнуло вооруженное восстание, которое дало повод англичанам, месяц спустя, 11-го июля, бомбардировать Александрию. Затем, в средине августа начались собственно военные действия англичан, направленные к усмирению поднятого Араби «национального движения». 13-го сентября — как раз в то время, когда махди потерпел первую неудачу под Эль-Обеидом — операции англичан увенчались полным успехом у Тель-эль-Кебира, сломившим сопротивление Араби и его приверженцев.

Не имеющий почти никакого значения в тактическом отношении, но весьма важный в политическом смысле, бой у Тель-эль-Кебира [166] отдал нижний Египет во власть англичан и узаконил уже ранее существующую опеку английского правительства над восстановленным правительством вице-короля. Известия об этих событиях нанесли последний удар еще признаваемому, благодаря энергическим действиям Абдель-Кадера, авторитету египетского правительства в Судане и доставили махди новых приверженцев. Бой у Тель-эль-Кебира имел, таким образом, значение и для развития суданского восстания.

В течение всего времени, пока правительство вице-короля было упразднено революционной деятельностью Араби и все вооруженные силы Египта были употреблены последними на борьбу с англичанами, Абдель-Кадер был предоставлен в Судане самому себе. О присылке подкреплений из Каира нечего было и думать в это время. Вместе с тем, после тель-эль-кебирского дела прошли целые недели, прежде чем восстановленное правительство вице-короля получило возможность обратить внимание на Судан. В конце октября, когда возможность эта, наконец, представилась, восстание приняло уже весьма угрожающие размеры, и Абдель-Кадеру приходилось заботиться не только о защите Хартума с фронта, но и об охране его тыльных сообщений чрез Суаким. Напомним, что водопады делают совершенно невозможным плавание по Нилу на пространстве между Асуаном и Бербером. Вместе с тем, так как сухопутная дорога между этими пунктами идет на протяжении около 500 верст по Нубийской пустыне, то сообщение Египта с Суданом происходит, главным образом, через Суэз, Суаким и Бербер, или чрез Суэз, Масову и Касалу в Хартум. Правительство вице-короля признавало, что положение дел в Судане крайне серьезно. Но, прежде чем незначительные меры, принятая им в начале ноября, успели произвести свое действие, судьба Эль-Обеида и Бары была решена. 5-го января 1883 г. капитулировала Бара, а 17-го января — Эль-Обеид. Не один голод заставил гарнизон этих пунктов положить оружие, но также и известия о Тель-эль-кебирском бое и о вступлении англичан в Каир.

В Хартуме ожидали наступления махди, полчища которого все росли. Военная добыча, взятая в Эль-Обеиде, в значительной степени увеличила боевую годность этих полчищ. Сфера влияния махди обнимала теперь почти всю часть Судана к западу от Голубого Нила. Дорога в Хартум была для него открыта. Население этого города, состоявшее из смеси всех племен и наций, было ему не безусловно враждебно. Достаточно было быстрого решения, [167] энергической атаки, и с Хартумом весь Судан попал бы в руки махди. Но пророк продолжал стоять с главными силами у Эль-Обеида. Военные действия 1882 г. показали махди, что он с его полчищами всадников может преследовать и, в конце концов, изрубить отдельные войсковые части в открытом поле; но вместе с тем, он увидал, что его всадники, при всем их самопожертвовании и храбрости, при всем одушевляющем их религиозном фанатизме, негодны для активных операций вследствие их дурного вооружения. Весьма возможно также, что посланцы Араби, в том числе некто Солье, прибывший к махди после Тель-эль-кебирского боя, посоветовали ему позаботиться об организации его воинственных приверженцев. Несомненно, по крайней мере, что, после взятия Эль-Обеида, он ограничился отправкой к Хартуму, небольших отрядов, а сам с главными силами остался в Эль-Обеиде, обучая людей стрельбе из ружей и орудий, захваченных им с большим количеством патронов.

Военные действия на время прекратились. Египетское правительство не спеша принимало меры, чтобы нанести, наконец, восстанию решительный удар. В Нижнем Египте формировался экспедиционный отряд значительной численности. Надо заметить, что с тех пор, как англичане заняли страну фараонов, одною из первых забот их было восстановить туземную армию, так как та армия, которую Араби противопоставил их вторжению, была рассеяна. Из донесения, сделанного своевременно по этому предмету реорганизатором Египта, лордом Деферином, английскому военному министру, видно, что нынешний посол Англии в Константинополе был того мнения, что в такой стране, как Египет, окруженной с трех сторон пустыней, нет необходимости содержать многочисленную армию. Существовал даже более крайний взгляд, согласно которому Египет вовсе не нуждается в постоянной армии. Взгляд этот и в настоящее время высказывается известной частью английской печати, но мотивируется уже другими соображениями. В 1882 году предполагалось, что египетским войскам никогда не представится случай действовать, что на Египет, находящийся под протекторатом Англии, никто не захочет делать нападений. Лорд Деферин возражал против этого, предусматривая возможность таких событий, которых потребуют вмешательства хорошо дисциплинированных войск. «В самом деле, писал он, как бы предвидя размеры, которые приняло в непродолжительном после того времени суданское восстание, разве не были примеры появления в [168] деревнях фанатиков, убеждающих простодушное население в своей сверхъестественной мысли? Мало помалу, религиозное возбуждение охватывало массы, и если своевременно не были принимаемы меры, то оно переходило в серьезные волнения. Нельзя, также, не обращать внимания на полудиких бедуинов, готовых броситься на богатые города Египта, даже на столицу, раз их не будет останавливать опасение встретиться с регулярными войсками». Таким образом, в английском проекте, новая египетская армия предназначалась исключительно для той роли, которую она вскоре и была призвана выполнить. В этом отношении события оправдали предусмотрительность лорда Деферина, но другие расчеты его и английских военных организаторов оказались менее удачны.

Они считали, что армия в 6,000 человек достаточна для выполнения указанного выше двойного назначения. В эту цифру не входили, разумеется, гарнизоны Судана, и вся вообще военная организация этой области не служила предметом забот для англичан. Новая египетская армия должна была состоять исключительно из туземцев. Но, исключая из рядов армии всех албанцев, анатолийцев и других чужестранцев, английские организаторы испугались, однако, перспективы остаться исключительно с феллахами, людьми, совершенно лишенными способности сопротивления; отсюда само собой вытекло заключение, что «нет основания лишать армию поддержки турко-египтян, которые пожелали бы вступить на военное поприще; напротив, было бы весьма благоразумно примешать к феллахам потомков тех смелых воинов, которые дрались под знаменами Мехмета-Али». По-видимому, что касается нижних чинов, желание это осталось неосуществимым; относительно состава офицеров оно принесло некоторые плоды. Разрешение вопроса об устройстве корпуса офицеров новой армии было сопряжено со значительными трудностями. Офицеры прежней армии рассеялись; правда, была возможность воспользоваться некоторой их частью, но английские организаторы думали, что лучше отказаться от этого и тем внушить новой армии чувство дисциплины. Вместе с тем, это открывало доступ в египетскую армию английским офицерам. Лорд Деферин особенно настаивал на этом обстоятельстве. В нем он видел исход из всех затруднений офицерского вопроса и верное средство отдать новую египетскую армию в. полное распоряжение Англии. Его заботливость доходила до того, что он указывал даже, какими качествами должны обладать те офицеры, которые будут посланы в египетскую армию. «Они должны быть, писал лорд [169] Деферин, молоды, деятельны, сильны и способны к изучению местного языка. Их следует выбрать в действующих войсках и желательно было бы, чтобы своей энергией, возвышенностью духа, закалом характера, мягкостью манер они получили бы значительное влияние на население, среди которого им придется жить. Результата этого можно достигнуть, выбирая их из категории тех офицеров, известная часть которых была посылаема консулами в Малую Азию».

В результате получилась следующая организация новой египетской армии. Во главе ее поставлен английский генерал Вуд, с. званием «сердаря», главнокомандующего. Кроме командования войсками в прямом смысле этого слова, генерал Вуд один решает вопросы, относящиеся до содержания чинов армии, чинопроизводства, снаряжения, обмундирования и т.. д. Среда деятельности египетского военного министра, по-видимому, не особенно значительна, — однако на его утверждения представляются решения, принятые главнокомандующим, и он дает им обязательную силу; впрочем, на практике, ему не предоставлено право класть veto на раз принятые генералом Вудом меры. В помощь главнокомандующему организован особый штаб из английских офицеров. Во главе его находится полковник в звании генерал-квартирмейстера; на его обязанности лежит передача приказаний, наблюдение за передвижениями войск, прием и разборка корреспонденции, донесений, требований и т. д. и составление докладов главнокомандующему. Помощником ему назначен подполковник. Другой английский подполковник, называемый главным комиссаром, заведует всею денежной частью военного министерства. Он заключает торги на покупку или продажу различных предметов снаряжения, вооружения, продовольствия и т. д.; при нем находится известное число офицеров, переводчиков и писарей.

Пехота новой египетской армии состоит из восьми батальонов, «формированных в две бригады. В 1-й бригаде все высшие командные должности заняты английскими офицерами. Бригада имеет четыре батальона и подразделяется на две полубригады. Вначале каждой полубригадой, следовательно двумя батальонами, командовал английский подполковник, но затем по одному английскому подполковнику было поставлено во главе каждого батальона. Штатный состав батальона 1-й бригады следующий: 23 офицера, в том числе три английских (подполковник и два майора) и 573 нижних чинов, в том числе один английский унтер-офицер инструктор, всего [170] 596 человек. Каждая из четырех рот имеет четырех туземных офицеров и 142 нижних чинов, Следовательно, общая численность 1-й бригады — 2,382 человека. 2-й бригадой командует туземный генерал; она разделена тоже на две полубригады; все ее офицеры — туземцы; унтер-офицеры инструкторы — англичане. Численность этой бригады — 2,374 человека, а общая численность обеих бригад — 4,756 человек, считая офицеров. — Кавалерия египетской армии состоит всего из одного полка, которым командует английский офицер. Полк делится на четыре эскадрона, а каждый эскадрон — на два взвода. Эскадрон имеет четыре офицера и 122 нижних чина; полк — 24 офицера (три английских) и 511 нижних чинов. На помощь кавалерийскому полку, в случае экспедиции в пустыню, предположено формировать отряд дромадеров в составе шести офицеров и 200 нижних чинов. — Артиллерия египетской армии организована на началах, принятых для пехоты; ею командует английский офицер. Всего сформировано четыре батареи, подразделяющиеся на полевые и горные; одна батарея имеет шесть полевых орудий, одна шесть горных, одна четыре полевых и одна четыре горных орудия. Шести-орудийные батареи находятся под командой английских офицеров, а четырех-орудийными батареями командуют туземные офицеры. Полевые батареи вооружены круповскими 8-ми-сантиметровыми орудиями и имеют: шести-орудийные — шесть офицеров, 129 нижних чинов и 93 лошади; четырех-орудийная — пять офицеров, 85 нижних чинов и 69 лошадей, всего 225 человек и 162 лошади. Горные батареи вооружены старинными 4-х-сантиметровыми орудиями и имеют: шести-орудийные — шесть офицеров, 86 нижних чинов, 20 верховых лошадей и 26 верблюдов; четырех-орудийные — пять офицеров, 86 нижних чинов, 15 верховых лошадей и 18 верблюдов. Таким образом, общая численность египетской артиллерии будет следующая: 392 человека офицеров и нижних чинов, 197 лошадей и 54 верблюда.

Из изложенного видно, что все отрасли египетского военного управления находятся в фактическом ведении английских офицеров. Высшее командование в войсках всех родов оружия, точно также, предоставлено англичанам. Удвоение кадров английских штаб-офицеров в смешанных войсковых частях позволяет, когда обстоятельства того потребуют, перевести британских офицеров в войсковые части, которыми обыкновенно командуют туземные офицеры. При такой постановке дела, в случае кризиса, [171] достаточно будет однако приказание, чтобы в армии хедива во главе каждой отдельной части стал британский офицер. Английские организаторы делали все возможное, чтобы образовать из феллахов сколько-нибудь удовлетворительные войска; желая привлечь на свою сторону симпатии военнослужащих, они сохранили как им, так и нижним чинам размер содержания, установленного во время восстания Араби; всячески заботились о тактическом обучении войск, для чего перевели на арабский язык английские уставы, строго наблюдали за дисциплиной. При полном отсутствии военного духа у феллахов, работа англичан представляла почти непреодолимые затруднения. Даже при обыкновенных условиях мирного времени было совершенно невозможно сохранить войсковые части в их нормальной численности; побеги, членовредительства и т. д. причиняли постоянную убыль, так что в войсках происходила беспрерывная смена увольняемых с зачисляемыми. Понятно, насколько должно было страдать обучение войск от такого положения дел. А затем восставал новый вопрос первостепенной важности: удастся ли англичанам внедрить египетским войскам такие качества, как сознание своего достоинства, храбрость, честность, без которых даже самые воинственные народы лишены военных качеств, дающих в конце концов победу? Опыт Араби показал всю сложность этой части задачи, и англичанам не долго пришлось ожидать, чтобы убедиться в этом собственным опытом.

Предназначив новую египетскую армию исключительно для обороны нижнего Египта, правительство хедива не видело пока надобности посылать на театр военных действий войсковые части из состава этой армии. С другой стороны, нечего было, и думать о сформировании нового экспедиционного отряда для решительных действий против махди исключительно из еще уцелевших гарнизонов Судана. Оставалось прибегнуть к обычному способу формирования суданских войск. Войска эти составлялись из египтян, негров и башибузуков; негритянские полки были наиболее годные; они храбры, выносливы и терпеливы, хотя египетские начальники обращались с ними весьма дурно. Впрочем, в описываемый период число негритянских войск в Судане значительно уменьшилось как вследствие боевых потерь, так и от перехода их на сторону махди. Башибузуки набирались среди самых низших классов населения Каира и Александрии, соблазняемые обещаниями богатой добычи в Судане. Что касается до солдат египтян, то их боевая годность всегда и везде оставалась самой ничтожной. Эти же элементы пошли [172] и на сформирование нового экспедиционного корпуса. Вначале во главе его был поставлен турецкий генерал Солиман-паша, а начальником штаба был назначен английский полковник Гикс, служивший в индийских войсках и принятый на египетскую службу генералом. В штабе отряда находилось несколько английских и немецких офицеров. Впоследствии, в высшем управлении Судана произошли перемены; на место Абдель-Кадера генерал-губернатором Судана был назначен Алейдин-паша, который считался знатоком области, а высшее командование всеми расположенными в Судане войсками перешло к Гиксу-паше. Египетские войска, входящие в состав экспедиционного отряда, были сформированы из бывших солдат Араби, смотревших на посылку в. Судан как на наказание, так как было известно, что из Судана мало кто возвращается. В отряде были части, составленные из всякого сброда, совершенно необученные, незнакомые даже с чувством дисциплины и к тому же смотревшие на Судан с ужасом и отвращением. Правительство всею своей прошлой деятельностью укрепляло в войсках этот взгляд на Судан. Суданские полки всегда были нечто вроде дисциплинарных частей, куда ссылались из армии беспокойные люди. Страх египетских солдат перед Суданом настолько возрос под влиянием бесчисленных рассказов о махди и о жестокости его сторонников, что очевидцы формирования экспедиционного отряда ожидали возмущения среди отправляемых в Судан войск. У всех на памяти был тот несомненный факт, что непосредственным поводом к восстанию Араби послужил отказ одного из полков отправиться в Судан.

«Я видел, пишет очевидец, посадку на суда в Суэзе египетских солдат экспедиционного отряда Гикса-паши; каждый из них был проникнут страхом перед ожидающей его будущностью, и весьма многие открыто высказывали, что они не намерены драться с махди, а напротив, при первом удобном случае перейдут на его сторону, как это и случалось не раз в прежних столкновениях. Как мало правительство доверяло этим войскам, лучше всего доказывает то обстоятельство, что их сажали на суда обезоруженных, опасаясь возмущения. Ружья были розданы им лишь в Суакиме». Офицеры экспедиционного отряда были столь же мало-годным боевым материалом, как и нижние чины; часть их принадлежала к бывшим сторонникам Араби, другие были безбородыми юношами, не имевшими ни военного образования, ни боевого опыта, сделавшимися от праздной жизни и женственного воспитания [173] совершенно негодными к полевой службе. Судан внушал им еще больший ужас, чем нижним чинам. Ко всему сказанному надо еще прибавить, что главнокомандующий суданской армии, Гикс-паша, в качестве англичанина, был ненавидим и офицерами, и нижними чинами. Вопреки противоположным официальным египетским известиям и прикрасам английской печати, не подлежит сомнению, что все суданские должностные лица, начиная с генерал-губернатора и кончая самым мелким чиновником, были против христианина генерала, и интриги всех этих врагов Гикса-паши должны были быть тем более успешны, что генерал не понимал местного языка, и, следовательно, вполне находился в руках переводчика, верность которого была более чем сомнительна. Английские и немецкие офицеры, находившиеся при Гиксе-паше, также не говорили на местном языке.

В начале сентября прошлого года Гикс-паша окончил все необходимые приготовления к походу. Усиленный войсками местных гарнизонов, экспедиционный отряд, собравшийся в Хартуме, имел около 10,000 человек; численность пехоты доходила до 8,000 человек; артиллерия состояла из шести батарей; кавалерия отряда была исключительно иррегулярная и на помощь в ней было взято до 300 башибузуков. План операции состоял в том, чтобы, поднявшись по Нилу до Дуэма, свернуть затем по дороге в Эль-Обеид, где и нанести решительный удар махди. Надо заметить, что такой авторитет в делах Судана, как Бекер-паша, осуждал в принципе задуманную экспедицию, предсказывал ее неудачу, советовал отказаться от защиты западной части Судана, а стать твердой ногой между Белым Нилом и Красным морем, усмирив Сенаар, ни в каком случае не забираясь в Кордофан. Египетское правительство не разделяло этого мнения. 9-го сентября Гикс-паша выступил из Хартума. От Белого Нила до Эль-Обеида простирается обширная степь, в которой лишь местами находятся не богатые водой колодцы. В период дождей степь покрывается роскошной растительностью, так что травы достигают 15 футов высоты, и через это движение по степи становится чрезвычайно затруднительным. Тропические дожди наполняют котловины водой, но жгучее солнце скоро высушивает их. Достигнув Дуэма, Гикс-паша выждал некоторое время, так как трава в степи не успела еще завянуть и движение отряда с верблюжьим обозом в 6,000 голов было крайне затруднительно. Расстояние от Дуэма до Эль-Обеида определяется в 330 верст. Вопрос о снаряжении и [174] снабжении экспедиционного отряда еще не достаточно выяснен, но несомненно, что войска не были обеспечены продовольствием.

Прошло более месяца со времени события Гикса-паши из Дуэма, а в Хартуме ничего не знали о результатах экспедиции. Как только отряд покинул берег Нила, его сообщения с рекой были отрезаны и недостаток кавалерии не позволил восстановить их. Наконец, в первых числах ноября в Хартум явилось несколько человек из состава отряда и принесли весть о его полном уничтожении. По словам спасшихся, подвергаясь беспрерывным нападениям неприятельской конницы, терпя большой урон вьючными животными, египетские войска дошли, 4-го ноября, до Эль-Обеида, но здесь ждали их полчища махди и, после трехдневного боя в Кашгатском ущелье, египтяне были совершенно истреблены. Гикс-паша и все европейские офицеры погибли; спастись удалось лишь нескольким солдатам. По наиболее достоверным источникам, в бою со стороны махди участвовало до 60,000 человек. Подробности этого рокового для египтян события до сих пор остаются мало выясненными. Истощение войск, страдавших от недостатка воды и продовольствия, распущенность в рядах отряда, отсутствие дисциплины, быть может измена, слишком низкая оценка начальниками боевых достоинств полчищ махди — таковы главнейшие причины, которыми объясняется кашгатское поражение. Как бы ни было, самый факт стоял вне сомнений; он имел решительное значение для дела махди и создал ему весьма благоприятное военное положение. Последствия катастрофы 4-го ноября отозвались, прежде всего, на берегу Красного моря, уже в сфере «интересов» Англии, которая и не замедлила выступить на их защиту.

В. Недзвецкий.

(Продолжение будет).

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное военное обозрение // Военный сборник, № 4. 1884

© текст - Недзвецкий В. 1884
© сетевая версия - Thietmar. 2014
© OCR - Кудряшова С. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1884