293. Воспоминания сестры милосердия русско-голландского санитарного отряда Софьи Изъединовой о подпоручике Ганецком

Он [Ганецкий] с разрешения правительства собрал отряд человек в 30, который имел смелость назвать «русским отрядом», хотя русских в него попало меньше трети (6 — 8) человек, и то по недоразумению и незнанию, с каким начальником они связываются, все же остальные были невообразимый сброд, выкинутый из других команд и придававший этому отряду совершенно нежелательный отпечаток. [442]

И действительно, за время командования Ганецкого отряд прославился больше бесчинствами в городах и лагерях, чем подвигами на поле брани, хотя, по необходимости, раза два выезжал к фронту. В Натале он, в этой печальной необходимости, выбрал себе место для лагеря не на боевой линии, а между двух полевых лазаретов Красного Креста (1-го голландского и русского), откуда ему было наконец заявлено, что шум его кутежей мешает как больным, так и докторам и на этот счет будут вынуждены сделать официальное заявление. Вскоре он был отослан из Наталя, по распоряжению генерала Луи Бота; в Кронстадт, где в то время пытались соединить всех приезжих добровольцев в один общий «Европейский легион».

Мера эта, имевшая отчасти целью обуздать беспорядки худших элементов между иностранцами, не могла, как мы увидим ниже, быть проведена вполне последовательно по вине именно этих беспокойных типов, не желавших подчиняться самым элементарным требованиям дисциплины и широко пользовавшихся негласно признанным у буров правом перехода от одного начальника к другому.

Это право, стоявшее в связи со всем военным строем буров, между европейцами, воспитанными в совершенно иных понятиях о военной дисциплине, служило по большей части не выражением разумной оценки начальствующих лиц, а предлогом для самых печальных между ними типов, не подчиняясь никому и никаким требованиям, бродить между отрядами в сравнительно безопасных условиях, своим частным поведением возмущая всех приходивших с ними в соприкосновение. Не желая оставаться в составе «Европейского легиона», так как принадлежность к нему предполагала дисциплину и возможность значительной опасности, не имея в то же время возможность, вследствие некоторых мероприятий правительства, оставаться в совершенно безопасных центральных городах, Ганецкий вывел было свой отряд к «фронту», в армию генерала Филипа Бота (брат Л. Бота), но там не проявил никакой боевой деятельности, беспорядки же и дрязги его подчиненных, с которыми он не умел справляться, скоро так надоели Ф. Бота, что он предложил Ганецкому удалиться из лагеря куда угодно, хотя бы внутрь страны, что противоречило распоряжениям правительства, не выдававшего довольствия отрядам, удалявшимся с боевой линии без распоряжения начальства.

После этого заявления Ганецкий в двадцатых числах апреля 1900 года, то есть как раз накануне решительных сражений на южном театре войны, где он в это время находился, увел свой отряд на север под предлогом перехода на западный фронт; но тут у немногих порядочных людей, до сих пор пытавшихся, ради чести русского имени, поддержать репутацию столь неудачно названного отряда, терпение лопнуло: Ганецкий был оставлен подчиненными, рассеявшимися по другим командам, сам же очутился каким-то образом в Кронстадте в самый день боя под этим городом, в котором, скажу только, он далеко не отличился, и тем закончил свою военную карьеру в Трансваале ¹³⁵.

С. В. Изъединова. Несколько месяцев у буров. СПб., 1903, с. 109-111.

Комментарии

135. В воспоминаниях Изъединовой не упоминаются слухи, что Ганецкий был тяжело ранен в бою с англичанами 10 апреля 1900 г. (по новому стилю), что послужило поводом для сообщения в английских газетах о его гибели. Другие источники также не подтвердили сообщение о ранении Ганецкого. Так, газета «Новости Дня» в конце мая 1900 г. поместила сообщение:

«Несколько времени назад у нас и в других газетах было помешено заимствованное из английских газет сообщение, что уехавший в Южную Африку волонтером капитан Ганецкий убит в одной из схваток буров с англичанами. Спешим сообщить, что известие это оказалось ложным. Капитан Ганец кий, оплаканный в газетных некрологах, жив. Вчера только одним из его московских друзей. В. А. Гиляровским, получено из Претории от мнимого покойника письмо, помеченное 2 мая, в котором господин Ганецкий рассказывает, что “явились эти слухи, вероятно, оттого, что я довольно долго не возвращался из моего последнего рейда в Оранжевой Республике, под Блумфонтейном. Теперь я отправляюсь с моим отрядом в Фортинспрут, где, вероятно, пробуду довольно долго — мы будем отстаивать эту границу Трансвааля до последней возможности. В моем отряде численностью в 60 человек по-прежнему состоят 6 русских офицеров".

Капитан Ганецкий заканчивает свое письмо просьбой огласить в России, что он жив, что мы с радостью и исполняем» («Новости Дня». 31 мая/13 июня 1900 г., № 61 14, с. 2).

Немного позднее газета «Московские Ведомости» сообщала:

«Сражавшийся волонтером поручик Ганецкий 20 июля вернулся из Трансвааля в Петербург. Поручик Ганецкий командовал там разведочным отрядом. Не раз газеты писали о смерти и пленении господина Ганецкого, но оказывается, что он даже ни разу не был ранен, только африканское солнце наложило печать свою на его лицо, которое от загара кажется бронзовым.

В настоящее время Ганецкий хлопочет о зачислении его в один из отрядов, действующих в Китае» («Московские Ведомости» 25 июля/7 августа 1900 г., № 203. с. 4).

В другой сообщалось:

«Из Южной Африки 20 июля приехал в Петербург на короткое время похороненный недавно газетами капитан Ганецкий.

Ганецкий, по поручению Крюгера, заезжал на один день в Париж для свидания с посланником Трансваальских Республик» («Новости Дня», 22 июля/4 августа 1900 г., № 6166. прил.).

На запрос военного министра А. Куропаткина по поводу сообщения о гибели подпоручика Ганецкого, сына генерала, героя русско-турецкой войны, пришел следующий ответ от товарища министра иностранных дел Ламздорфа: «...Поспешаю уведомить вас, Милостивый Государь, на основании только что полученной телеграммы консула в Трансваале, что Ганецкий совершенно здоров и находится в Претории...» (АВПРИ, ф. 155, II Департамент, ст. 1-5. оп 929, д. 10. л 32).