271. Штабс-капитан Айп о событиях англо-бурской войны, изложенных в брошюре для массового чтения

ВОЙНА АНГЛИИ С БУРАМИ

Самую южную оконечность Африки составляет страна Капландия, или Капская колония, принадлежащая англичанам. К северу от этой колонии лежит страна [391] Трансвааль, в которой живет народ — буры, воюющий в настоящее время с англичанами.

Так как этой войной интересуется теперь каждый — и старый и малый, то, я думаю, нелишне будет и вам узнать, что это за такая страна — Трансвааль, какой в ней живет народ и почему англичане завели с этим народом войну. Обо всем этом я и постараюсь вам здесь рассказать.

До 1497 года южная оконечность Африки была совершенно неизвестна европейцам, и лишь в 1497 году один ученый португальский мореплаватель по имени Васко да Гама на своем корабле подошел к самому выдающемуся мысу Африки, названному мысом Доброй Надежды. После этого корабли разных государств стали ежегодно подходить к мысу Доброй Надежды, чтобы запастись свежей водой и провизией. Селиться же на мысе тогда никто еще не думал, так как вся местность, известная теперь под названием Капландия, пользовалась дурной славой у моряков. Коренные ее обитатели, готтентоты, считались чуть ли не самыми кровожадными и зверскими из всех дикарей.

Мысль поселиться на южной оконечности Африки впервые возникла у голландцев. Благодаря разумным мероприятиям Голландии вскоре внушили готтентотам полное доверие, выразившееся между прочим в том, что те охотно стали уступать голландцам землю в обмен за разные хозяйственные предметы и безделушки. Поселенцы усердно принялись за обработку земли, разведение виноградников и скотоводство.

Из Голландии стали прибивать целыми семьями колонисты и селиться частью на берегу, частью внутри страны. Через несколько лет после поселения первых колонистов колония уже начала процветать. Много невзгод впоследствии пришлось потерпеть этой колонии от англичан. Несколько раз эта колония переходила из рук в руки, то к англичанам, то обратно к голландцам, пока договором 19 августа 1814 года колония не была официально признана собственностью Англии.

Однако англичанам не удалось завершить [завоевать] доверие капландцев, оставшихся в душе голландцами.

Недостаток сил для охрани колонии от нападений дикарей и другие неблагоприятные условия вынудили голландских колонистов искать себе новое отечество. Английское правительство не препятствовало им в этом, и они отдельными партиями стали пробираться через Оранжевую реку в местности, лежащие к северу.

Но и там англичане не дали им покоя и гнали их все дальше и дальше к северу, где им наконец удалось прочно основаться за реками Оранжевой и Ваалем. Поселившись здесь, Голландии спокойно зажили себе, зарабатывая свой хлеб буквально в поте лица обработкой земли.

Небольшая сначала голландская колония с течением времени увеличилась настолько, что голландцы признали необходимым учредить у себя подобие правительства, которое управляло бы всей их страною по особо составленным правилам или законам. Это было в 1848 голу.

Так как поселении били люди простые, малограмотные, то и сама форма правления, придуманная ими, была тоже незамысловатая. Таким образом, на Юге Африки образовалась настоящая «крестьянская республика», которая долгое время называлась не «Южно-Африканской Республикой», а просто Трансваалем, то есть землею за рекою Вааль. Англичане в шутку называли эту страну «крестьянскою», и название это, несомненно, имело основание, так как переселении были потомки голландских крестьян, или боэров (боэр, или бур, по-голландски значит «крестьянин, мужик»). [392]

Англичане смотрели на эту страну как на что-то забавное, смешное, но такой взгляд был только до тех пор, пока страна была бедна и пока жители ее добывали тяжелым трудом каждый кусок хлеба. Первое время буры занимались хлебопашеством, скотоводством, а более предприимчивые — охотою за слонами, буйволами, носорогами, львами и другими крупными хищниками.

Но вот во владениях «крестьянской страны» случайно открыты залежи золота — и картина быстро меняется. В страну буров хлынули новые поселенцы: англичане, американцы, немцы, итальянцы и другие. Страна стала быстро покрываться железными дорогами и телеграфными линиями. В золотоносной области, главным городом которой стал Йоганнесбург, началась непрерывная работа.

С появлением в Трансваале золотых залежей англичане не могли уже воздержаться, чтобы не проявить своей обычной алчности. Англия стала заявлять свои претензии на молодое государство и пожелала непременно присоединить страну буров к своей Капской колонии, управляемой энергичным министром Сесилем Родсом.

Долгое время все-таки англичане не решались выступить против буров. Но вот нашелся смелый и предприимчивый человек, некто доктор Джемсон, предложивший силою завладеть золотоносною страною. Составленная Джемсоном шайка успела уже вторгнуться в пределы «крестьянской страны», но буры, разбив его шайку, захватили в плен самого Джемсона. Англичане согласились для вида приговорить Джемсона к 15-месячному заключению, а Родса отставить [с поста премьер-министра Капской колонии], обвинив их в неслыханном нарушении международных обычаев, но приговор этот, к стыду англичан, не был приведен в исполнение, и они оба были даже оставлены в Южной Африке.

Природные богатства этого единственного в своем роде края заключаются не в одном только изобилии драгоценного металла. По восточным окраинам владений буров и далее по направлению к бухте Деланой [Делагоа] тянутся каменноугольные залежи, еще и до сих пор не исследованные во всех своих частях.

Исследование угольных пластов обнаружило местами их необычайную толщину, так что со временем, как утверждают люди, побывавшие в Трансваале, одна только эта добыча может доставить заработок сотням тысяч людей.

Близость каменноугольных пластов к бухте Деланой с ее гаванью Лоренио-Маркез может сделать то, что эта гавань будет одною из главнейших в мире угольных станций.

После неудачной войны с бурами в 1881 году Англия заключила с ними договор, по которому английская королева признавалась покровительницей Трансвааля. Англия официально признала за Трансваалем название «Южно-Африканской Республики» — имя, которого до тех пор избегали англичане. По смыслу этого договора буры пользуются обширной свободой в своих внутренних целях. Они боятся принимать в число своих управителей иностранцев и всеми силами стараются удержать в стране первобытный порядок. Но так как иностранные поселенцы числом уже теперь значительно превышают буров, то выходит, что треть населения распоряжается судьбою остальных двух третей его. Но что всего интереснее, так это то, что правящая страной треть состоит из упрямых и враждебных всяким новинкам буров, а управляемые ими иностранцы сделали колонию тем, что она представляет теперь, вложив свои капиталы на улучшение мануфактурной промышленности. Такое положение вещей, конечно, должно было — долго ли, коротко ли — привести к тому, что трансваальская страна стала бы под властью не буров, а европейцев. [393]

Столица «крестьянской страны» Претория точно так же, как и другие города — Йоганнесбург, Крюгерсдорп, выросла в какие-нибудь десять лет исключительно благодаря иностранцам. Еще так недавно там, где теперь стоит город, стояли кафрские поселки и фермы буров.

Кто мог предвидеть, что в короткий промежуток на этом месте вырастет богатый город с прекрасными улицами, лавками, магазинами, электрическим освещением, богатыми ресторанами, клубами, театрами и тому подобным! Жителей в Йоганнесбурге теперь около 70 000 человек.

Уже теперь Трансвааль занимает единственное в своем роде положение как главный поставщик золота для целого света, а между тем богатства его далеко не исчерпаны — в стране постоянно находят новые залежи золота, и до сих пор обрабатывается только незначительная часть источников. В золотой промышленности Трансвааля сами буры не принимают участие. Эта промышленность почти всецело в руках иностранцев, и в самом Йоганнесбурге, в этом центре золотопромышленников, буров почти не видно. Привыкшего с детства к вольной жизни и широкому простору полей, нелюдимого и флегматичного бура пугают большие города и торгово-промышленная деятельность. Этот народ сохранил свои простые потребности и ведет по-прежнему сельское хозяйство.

О нравах и обычаях буров можно сообщить следующие небезынтересные сведения.

Жилище крестьян и на-бура большей частью низкое, одноэтажное здание, крытое соломой, домик всегда окружен верандой. Двор крестьянский в большинстве случаев просторный и без всякой ограды. Один двор от другого отделяется небольшой кучкой камней. Буры вообще любят одиночество. Дым, выходящий из трубы соседнего дома, уже смущает бура и заставляет его опасаться, чтобы как-нибудь поблизости не возникла фабрика. При малейшем неудобстве бур уже стремится перекочевать куда-нибудь подальше, лишь бы сохранить свою личную свободу.

Буры более склонны к скотоводству, нежели к земледелию. Редко можно встретить огород или сад поблизости от крестьянского двора, но зато почти везде можно видеть персиковые деревья. Ежегодный урожай персиков дает Трансваалю огромные доходи. Летом можно видеть длинные ряды возов, запряженных быками, на которых персики доставляются в большие города. Возница обыкновенно держит в правой руке длинную палку, на конце которой красуется персик, — знак, что товар продается. Сотня персиков на наши деньги стоит 50 копеек.

Буры ведут чрезвычайно простой образ жизни. Бур любит простую пишу и не нуждается ни в изысканных блюдах, ни в роскошной обстановке. Жилище бура большей частью состоит из двух, много — трех комнат.

Первая комната, в которую вы входите прямо с веранды, обыкновенно служит столовой, гостиной и залом для танцев. Здесь спят также мужчины, чаше устраивая свое ложе прямо на полу. Вторая комната в распоряжении хозяйки дома и дочерей.

Мужчины отличаются здоровьем и крепким телосложением. Высокорослые, широкоплечие, с крупными чертами лица, буры производят приятное впечатление своей внешностью.

Одним из главных развлечений для буров служат танцы. В определенный день, в послеобеденные часы, сходятся молодые люди и девушки из соседних ферм, иногда даже из очень отдаленных деревень. Гостеприимный хозяин отводит им самую большую комнату в своей квартире, из которой заранее удаляется вся мебель, весь домашний скарб. По сигналу, подаваемому музыкантом, начинаются танцы. Роль музыканта исполняет обыкновенно один из черных туземцев, [394] научившийся играть на концертино; о бальных туалетах, разумеется, не может быть и речи — кавалеры и барыни являются на танцы в своих обычных ежедневных костюмах. Женщины носят почти исключительно черные платья, в редких случаях украшенные парой лент. О наших кадрилях и легких танцах буры не имеют понятия. Все их танцы однообразны и мало чем отличаются один от другого; это нечто среднее между вальсом и полькой. Девицы возлагают обе руки на плечи своих кавалеров, а молодые люди обнимают стан своих подруг. Через два часа после начала танцев комната наполняется густой пылью, дышать становится нечем, тогда, опять-таки по сигналу, танцующая публика выходит на веранду и начинает подкрепляться дэком (особого рода водка), лимонадом, печеньем и сластями. Танцы затем возобновляются и тянутся уже всю ночь. К утру, когда сон одолевает девиц, все гости-женщины устраиваются в открытом поле, под своими повозками. Гости опять сходятся к обеду, после которого танцуют еще часа три-четыре, а потом начинается разъезд по домам.

Церковь буры посещают вообще редко, хотя они народ очень религиозный.

— Куда это вы собираетесь? — спрашивает бура его сосед, видя приготовления к отъезду со всем семейством.

— На богослужение, — отвечает тот; это значит, что бур с семейством останется в городе дней пять-шесть и будет жить в своей повозке, которая на это время превращается в палатку. Если в данный юрод таких семейств соберется много, то площади превращаются в своего рода маленькие лагери; здесь можно видеть целые семейства, расположившиеся вокруг костра, на котором хозяйка готовит обед; здесь дети весело играют, а взрослые обмениваются визитами, покупают, продают, приискивают женихов для дочерей и приглашают молодежь на танцевальный день.

Как и подобает «крестьянской стране», во главе ее стоит человек из того же крестьянского сословия. Личность этого президента, то есть главного управителя страны, — сильно выдвинутая, благодаря последним смутам очень интересная.

Павел [Поль] Крюгер, президент Южно-Африканской Республики, родился 10 октября 1825 года в зажиточной трансваальской крестьянской семье. Несмотря на свои 75 лет, он обладает громадной энергией и несокрушимым здоровьем. Подобно всем бурам, он не получил почти никакого образования. Его отец вел бродячую жизнь, воюя с дикими кафрами; в стычках с ними Крюгер еще в молодости проявил необыкновенное мужество. Когда образовался Трансвааль, отец Крюгера был назначен чиновником, ведущим списки граждан и ополченцев; его сын служил при нем для переписки; ему было тогда 13 лет, и он, помогая отцу, научился составлять письма. Замечательные природные дарования и громадная память помогли Крюгеру дойти до известной степени образования, отличавшей его от своих товарищей буров. Крюгер обладает даром слова, то есть умеет отлично говорить, он знает свой народ превосходно и смело и уверенно решает все дела. Его считают «железным» человеком. Благодаря хитрому своему уму он сумел неоднократно провести англичан, разрушая и предугадывая их замыслы. Но положение Крюгера на его высоком посту весьма трудное. Ему приходится лавировать между «иностранным» населением края, обладающим образованностью, капиталами, предприимчивостью и прочим, и первобытным простым народом.

Буры Трансвааля — народ сильный, энергичный, настойчивый, упрямый и отчаянно смелый, и потому борьба с ними не так легка, в особенности покуда во главе их стоят такие люди, как Крюгер, и их замечательные сановники. Буры — не дипломаты и не тонкие политики, но все же они отлично понимают, что уступки с их стороны англичанам составят начало полного захвата последними обеих [395] республик. В речах, произносимых в Народном собрании, нередко слышатся голоса: «Да, мы крестьяне, мы сравнительно с переполнившими нашу страну иностранцами бедные, необразованные крестьяне, но лучше остаться нам таковыми и пользоваться свободой, нежели сделаться рабами Англии и ее представителя мистера Сесиля Родса». Буры — народ миролюбивый, на войну они смотрят как на кровопролитие, каждому сражению предшествует горячая их молитва о прошении и ниспослании победы.

«Один только Бог решит дело. Он — Господь неба и земли. Просите его, да даст он нам разум и силу для победы, дабы весь мир знал, что Бог держит в руках меч». Эти слова, сказанные президентом Крюгером при похоронах павшего в бою одного из военачальников буров, генерала Кокка [Кока], невольно вспоминаются при взгляде на картину, изображающую войска буров на молитве перед боем.

Сознание, что «Бог держит в руках меч», проникает в душу каждого бура, видящего в победах своего народа Промысел [Божий], Его заступничество за маленький народ, отстаивающий свою родину, свою независимость, созданную десятками лет тяжкой борьбы. В горячей надежде на помощь Божию они ринулись на борьбу с могущественнейшим врагом, словами и молитвами началось и закончилось заседание трансваальского парламента, постановившего начать войну. В своих молитвах буры не только просят у Господа ниспослание победы, но и, видимо, молят Всевышнего простить их за то, что они идут на кровопролитие, на братоубийство.

Из всего этого, что я вам рассказал, вы можете судить, что это за народ — бури и чего от него можно было ожидать в настоящем столкновении.

Несмотря на всевозможные уступки со стороны буров, Англия все-таки довела их до такого состояния, что им пришлось наконец взяться за оружие и силой защищать свою свободу и право. И действительно, это единственное средство, которое им еще остается, чтобы жить.

По прежним опытам англичане знали, что воевать с бурами не особенно легко. Ни один выстрел не пропадает у буров даром, да и время, когда пришлось начать войну, — октябрь месяц, не особенно удачно, так как это начало сильных дождей. В течение октября, ноября и декабря дождь льет беспрерывно, превращая равнину в непроходимое болото. При таких условиях бурам нетрудно было задержать наступление англичан в их страну, возможное только по двум путям. Военные силы Трансвааля хотя и невелики, но надежны. В мирное время постоянное войско состоит из 400 человек артиллеристов, шести отрядов кавалеристов (волонтеров) и трех пехотных отрядов тоже из волонтеров. В военное же время все мужское население страны от 16 до 60-летнего возраста берется за оружие, так что Трансвааль может выставить в поле по меньшей мере 26 000 человек. По наружному виду войска буров не похожи на наши. У них даже нет определенной формы, но это нисколько не ослабляет их мужества и храбрости. В случае надобности, как это и оказалось, буры могли выставить до 75 000 войска, а соседняя с ними Оранжевая Республика — свыше 20 000 человек. Надо принять во внимание, что соседняя с Трансваалем страна — Оранжевая Республика в дружбе и союзе с бурами, потому что оранжисты точно так же, как и трансваальцы, не желают подпасть под власть англичан.

Во главе Оранжевой Республики стоит президент Штейн [Стейн], тоже весьма энергичный человек. Он зачастую лично присутствует в сражениях, умело поддерживая воинский дух оранжистов для борьбы с ненавистным врагом.

По объявлении войны буры всеми силами стремились к тому, чтобы военное счастье, то есть победы, в первое время войны было бы на их стороне, так как от [396] этого зависит, на чью сторону склонятся остававшиеся в нерешительности африканские народы: зулусы, свази и другие.

Во главе трансваальских войск вначале стал генерал Жубер, ближайший друг и помощник президента Крюгера.

Жубер, умерший во время этой войны от болезни, происходил из французской семьи, давно переселившейся в Капскую колонию. Он считался одним из лучших знатоков военного дела в Трансваале и особенно славился умением вести оборонительную войну. Он руководил военными действиями во время войны 1880-81 годов с Англией и затем быстро и умело подавил набег Джемсона. Буры не напрасно надеялись на своего предводителя, сумевшего не раз одержать победу над англичанами.

Главным начальником английских войск в Южной Африке сперва был назначен сэр Редверс Генри Буллер, тоже бывший в боях и долго служивший именно в Африке. Ему уже за 60 лет. Он участвовал в войне против зулусов, сражался против буров, состоя начальником штаба при главнокомандующем английской армией. Затем он отличился в сражениях во время Египетской кампании.

По истечении срока, назначенного Крюгером на 29 сентября (11 октября) [1899], отряды трансваальцев начали наступление с двух сторон — в юго-восточном и юго-западном направлениях; одновременно начали наступление и буры Оранжевой Республики. Оранжисты и трансваальцы решили подняться вместе, все как один, и старый и малый, для борьбы с притеснителями и нарушителями правды.

В ночь на 1 октября буры западного отряда атаковали блиндированный поезд, то есть такой поезд, вагоны которого обшиты броней. Он шел из Капштадта в Мафекинг с двумя орудиями и артиллерийским отделением. Англичане знали, что неприятель угрожает железнодорожной линии со всех сторон. При виде неприятеля англичане могли бы дать задний ход и тем спаслись бы; но они ринулись через линию буров, и, прежде чем они достигли их, поезд сошел с рельсов. В ту же минуту буры открыли огонь из орудий; англичане не могли отвечать на этот огонь, так как при сходе поезда с рельсов их орудия опрокинулись. В таком положении англичанам, осыпаемым снарядами и пулями, осталось только сдаться в плен. На следующий день начался бой около города Мафекинга. Англичане были разбиты, и буры овладели окрестностями города.

С первых же дней военных действий война широко охватила всю границу Трансвааля и Оранжевой Республики. Завязался ожесточенный бой. Буры сразу стали выказывать свои боевые способности. Город за городом, укрепление за укреплением стали переходить из рук англичан в распоряжение буров, победоносно движущихся вперед все ближе на запад к городу Кимберлею, в котором хранятся несметные сокровища в виде добываемых там бриллиантов и заперся главный враг буров и один из виновников войны, Сесил Родс, за захват которого буры обещали 50 000 долларов.

На востоке же они прежде всего стали подвигаться к порту Дурбану, служащему для англичан главным связующим пунктом со своей страной. Особенно сильный натиск буры стали выказывать на восточные границы. К 8 октября отряды буров после мелких стычек стали сосредоточиваться вблизи главного английского лагеря у города Ледисмит. 11 октября буры произвели атаку на Гленко, заставив англичан отступить. Отступление было совершено при крайне неблагоприятных условиях, по испорченной дождями дороге, обходным путем к Ледисмиту. Англичане, отступая, вынуждены были бросить всех раненых, врачей, обоз с провиантом, тяжелые орудия и боевые припасы; солдаты сбрасывали с себя амуницию; сотни отставших [397] попали в руки напиравших буров. Среди брошенных раненых оказался сам начальник отряда генерал Саймонс, которого в этом сражении заменил генерал Юл. С целью облегчить отступление войскам генерала Юла генерал Уайт вышел из Ледисмита, чтобы отвлечь на себя хотя часть неприятельских сил, но ничего не мог сделать и принужден был отступить. Затем 18 октября буры атаковали английский отряд, причем англичане потерпели крупную неудачу. Войска генерала Уайта потеряли 42 офицера и 2000 человек нижних чинов одними пленными. Кроме того, весь эскадрон гусар и горная батарея сдались бурам. Замечательно, что в плен взяты не отдельные оторвавшиеся от своих частей люди, а целые строевые части, что свидетельствует о сильном нравственном их потрясении.

Каждая вылазка английских отрядов, каждый бой оканчивались потерей нескольких сотен солдат и десятков офицеров, частью убитыми, частью пропавшими без вести. Все эти «пропавшие без вести» обыкновенно оказывались пленными у буров. Это громадное число английских солдат, отдающихся в плен бурам, доказывает, как слаб боевой дух в английской армии.

Нам, русским, помнящим и свято чтящим былые боевые подвиги наших солдат и матросов, геройски умиравших и всегда готовых скорее взлететь на воздух со своею крепостью или кораблем, чем сдаться врагу, как-то странной, даже позорной кажется эта податливость английских солдат.

Полную противоположность представляют буры, отличающиеся непоколебимою верою и упованьем. Доказательством религиозности буров может служить следующий рассказ одного очевидца, голландца, случайно находившегося в лагере буров.

«Весь наш лагерь (в округе Претории) собрался в одно место для молитвы, мужчины стояли сплотившись, тесной кучкой. Вдруг в воздухе засвистали пули, с правой и с левой стороны от нас посыпались ядра. Англичане заметили, вероятно с воздушного шара, скопление народа и начали стрелять в нас. Я обратил внимание одного из присутствующих на опасность и спросил его, не лучше ли нам разойтись.

— Нет, брат мой, — сказал бур, — пока мы молимся, Господь защитит нас, и они ничего не могут нам сделать.

И действительно, буры, несмотря на стрельбу, спокойно продолжали петь свои псалмы, а потом не спеша разошлись, оставшись все невредимыми. Когда я возвратился в свою палатку, то нашел перед ней куски шрапнели, которые, может быть, убили бы меня, если бы я не присутствовал на богослужении. Случай этот произвел на меня глубокое впечатление».

Успехи буров навели такой страх на англичан, живших в Трансваале, что они массами стали убегать из городов Претория и Йоганнесбург в более безопасные места. В то время как англичане, охваченные страхом, думали только о том, чтобы укрыться в безопасном месте, в Претории и других городах Трансвааля кипела горячая работа. Буры все до единого решили отстаивать свою родину, и ежедневно собирались новые отряди, спешащие на помощь своим истомленным уже борьбою братьям. Значительная часть мужского населения ушла в действующую армию, остальные же по приказанию генерала Жубера должны были приготовлять ружья и огнестрельные снаряди.

Воинов-буров сопровождают их жены и дети, исполняющие различные нетрудные, но крайне опасные обязанности, а именно; во время боя женщины и дети занимаются снабжением патронами своих близких. Английским солдатам и офицерам приходилось наблюдать, как к стрелковой цепи подносили патроны совсем маленькие дети, которые могли тащить с собой только несколько пачек патронов. [398]

Англо-трансваальская война, вопреки ожиданиям англичан, затянулась довольно надолго и заставляет не на шутку английское правительство призадуматься. Артиллерия буров хотя и малочисленнее английской, но зато она вооружена почти исключительно скорострельными орудиями; прислуга при орудиях хорошо обучена. Единственное и весьма важное затруднение, в которое поневоле вначале были поставлены буры, — это осада крепостей Ледисмита, Мафекинга и Кимберлея, так как в то же время бурам приходилось давать отпор английским войскам, двинутым на освобождение этих осажденных городов.

Запертые в Ледисмите англичане находились в безвыходном положении: запасы патронов и снарядов уже иссякли, провианта тоже не особенно было много, сообщение было прервано, железнодорожные линии разрушены и даже бронированные поезда перестали служить англичанам и перешли в руки буров. Из Англии все время отправлялись большие пароходы с сухопутными войсками.

1 ноября генерал Уайт пытался выйти из Ледисмита, но потерпел ужасное поражение. Большинство старших офицеров было убито или ранено. Убито и ранено более 1000 человек нижних чинов. Жубер предложил Уайту сдаться, но Уайт отвергнул это предложение.

Чтобы предупредить вторжение неприятеля в родную землю, буры сами пошли вперед и вторглись в северную часть Капской колонии. Они заняли 20 городов и на большом протяжении Оранжевой реки взорвали мосты. Завладев северной частью Капской колонии, буры приобрели хорошие оборонительные позиции, каковыми представляются проходящие в этой местности горные цепи. Большое число африкандеров Капской колонии присоединилось к вооруженным силам буров.

Вследствие этого главнокомандующему английской армией генералу Буллеру пришлось спасать запертого в Ледисмите генерала Уайта и в Кимберлее — Сесила Родса, и, таким образом, понадобилось раздробить прибывшие из Англии свежие силы на три части для одновременного выполнения трех задач — на востоке, в центре и на западе широко раскинувшегося театра войны. В силу этого решения составилось 3 колонны; западная под начальством лорда Метуэна, средняя под командою генерала Гатакра и восточная, или натальская, под предводительством генерала Клери; тут же находился и сам главнокомандующий английской армией генерал Буллер.

Против генерала Буллера на восточном театре военных действий находился бурский главнокомандующий генерал Жубер; на западе против генерала Метуэна — бурский генерал Кронье, который пользовался среди буров славою первого боевого генерала. Давно уже трансваальцы держались мнения, что по части военных хитростей, по неисчерпаемой изворотливости никто не в состоянии состязаться со старым искусным тактиком, который еще в 1881 году принудил к сдаче английский гарнизон Потчефстрома, а впоследствии сумел заманить в Дорнкоп войска Джемсона. На юге против английского генерала Гатакра умело и энергично действовал бурский храбрый генерал Оливье.

В середине ноября на западном театре военных действий при реке Моддер произошел ряд крупных сражений, окончившихся полной неудачей для английского оружия, несмотря на то что англичане численностью в десять раз превосходили своего врага. Особенно неудачен здесь для англичан был бой 16 ноября. 8000 буров заняли позицию на северном берегу реки Моддер. Река эта имеет обыкновенно 30 футов ширины, но тогда, в период дождей, она была вдвое шире и течение ее было так быстро, как течение горного потока. Оба берега покрыты густым кустарником, а на левом берегу ее возвышаются еще группами большие скалы. Буры [399] расположились по ту сторону этих скал, служивших им действительно великолепным прикрытием. В 5 часов утра английские колонны развернулись для боя, артиллерия открыла огонь и войска двинулись вперед к реке Моллер, прикрываясь кустарником. Буры, расположившиеся за скалами, стреляли по англичанам, словно как по мишени. Наступал полдень, англичане, поражаемые меткими пулями буров, несли тяжкие потери. Нестерпимая жара, голод, жажда были причинами сильного переутомления англичан. Несколько английских орудий были сбиты с лафетов; прислуга при орудиях перебита, а между тем англичане находились почти в таком же расположении неприятеля, как в начале боя. В 2 часа дня генерал Метуэн двинул вперед все свои резервы, стараясь переправиться через реку. Генерал лично подвергал себя страшной опасности, но все его усилия оказывались тщетными. Наступавшая темнота принудила генерала Метуэна прекратить бой. Войска были совсем измучены, не говоря уже о понесенных ими потерях. Некоторые полки лишились половины офицеров, а в морской бригаде все офицеры, за исключением двух, были перебиты.

На севере Капской колонии генерал Гатакр, армия которого должна была перейти южную границу Оранжевой Республики, не мог выполнить своей задачи вследствие восстания африкандеров на южной границе Оранжевой Республики и замечательных действий бурского генерала Оливье, предугадывавшего все планы генерала Гатакра, которого он разбил в нескольких сражениях.

На востоке, в 10 верстах от Эст-Корта, английские войска потерпели полную неудачу; при этом во время ночного движения один английский батальон открыл огонь по другому английскому же батальону, который, в свою очередь, бросился в штыки против ошибочного врага. Когда наконец ошибка обнаружилась, то все поле уже было усеяно трупами.

Вслед за этими поражениями английский генерал Метуэн проиграл большое сражение у Маггерсфонтейна. Отряд лорда Метуэна состоял из 3 пехотных бригад, 2 полков кавалерии и 6 батарей; пехотные бригады состояли главным образом из гвардии и батальонов гайлендеров и гордонцев. Вообще весь этот отряд принадлежал к цвету английской армии. Англичане в несколько раз превосходили своего врага. Бой начался с рассвета 28 ноября, и в продолжение 15 часов англичане тщетно пытались произвести атаку. Буры перехитрили своего врага. Когда артиллерия англичан заняла позицию на одной из возвышенностей и открыла огонь по позиции буров, то орудия последних сперва отвечали, но затем стали как будто смолкать. Ободренные этим, англичане решили, что настал момент решительной атаки; но когда они подошли на 150 саженей от расположения буров, то из окопов вновь начался такой страшный огонь, что противостоять ему не было никакой возможности. Устилая поле сражения телами убитых и раненых, англичане поспешно отступили и более уже не пытались возобновлять атаки. Потери англичан были громадные; кучи тел покрывали поле сражения. Общая потеря генерала Метуэна простиралась до 2000 человек.

В тот же день на юге генерал Гатакр, рассчитывая застать буров врасплох, вблизи Стромберга предпринял ночной марш, и вследствие хорошо организованной бурами сторожевой службы генерал Гатакр, втянувшись в лощину, сам попал в засаду. Не успели они втянуться в лощину, как вдруг совершенно неожиданно начался страшный огонь справа. Произошло полное замешательство; оторопевшие солдаты в панике бросались на возвышенность, которая оказалась занятой бурами и откуда посыпался град пуль на оторопевших англичан. Английские войска, не спавшие всю ночь, проведшие 33 часа на ногах, из которых три часа под метким [400] огнем буров, положительно бежали. Буры взяли 3 орудия и 672 человека пленными; общая потеря англичан в этом деле простирается до 1200 человек. Известие о тяжелых поражениях, понесенных отрядами генерала Гатакра под Стромбергом и генерала лорда Метуэна под Маггерсфонтейном, побудило генерала Буллера произвести атаку с целью освободить Ледисмит. Если бы она ему удалась, то это был бы успех, который мог бы заставить англичан позабыть о тяжелых ударах, испытанных британским оружием.

Генерал Буллер имел в распоряжении для этой цели 20 000 человек. С целью уяснить себе хорошенько расположение неприятельской позиции англичане открыли сильный огонь, но буры не отвечали; молчание их на этот раз оказалось ловкою хитростью; на самом же деле они занимали на северном берегу реки Тугелы прекрасно укрепленную позицию, во многих пунктах которой были устроены окопы в 3 яруса. Буры засели до решительной минуты в стрелковых ровиках, покрытых листвою и огороженных проволочными сетями. Когда же английские войска двинулись на штурм, то они очутились под перекрестным огнем и несли страшные потери. Тщетно прискакавший сюда генерал Буллер старался восстановить порядок, подвергая себя большой опасности; несколько адъютантов и офицеров штаба Буллера, генерал Клери, начальник артиллерии полковник Лон были убиты; а затем, в какие-нибудь полчаса все офицеры и до половины артиллерийской прислуги оказались убитыми или ранеными; прежде чем успевали запрячь орудия, приводимые лошади падали под неприятельскими выстрелами; таким образом пришлось бросить 11 орудий и все зарядные ящики. Английские войска бежали в страшном беспорядке; буры не преследовали их, но провожали их сильным и метким огнем. Англичане потеряли 62 офицера и 1105 нижних чинов.

Таким образом, английские войска потерпели на одной неделе три тяжких поражения — при Маггерсфонтейне, под Стромбергом и на реке Тугеле.

Известия об этих поражениях произвели на Англию сильное, потрясающее впечатление; вся Англия погрузилась в глубокую печаль.

Потеря англичан могла быть еще несравненно больше, если бы буры, после того как отразили их нападение и обратили в бегство, продолжали бы их преследовать. Но буры не истинные воины — они только обороняются и отражают, относясь к военным действиям как к неизбежному злу. Как только исчезает эта неизбежность, их орудия умолкают, их ружья опускаются.

Они, видимо, стремятся пролить как можно меньше крови — этим только и можно объяснить, что буры дали отбитым английским войскам спокойно переправиться назад через реку Тугелу. Это не растерянность с их стороны — блестящая победа могла их только воодушевить к преследованию и полному уничтожению врага, припертого к реке, — нет, это строгая последовательность действий, это стремление ввести нравственные, христианские начала даже в такое дело, как война. При всей своей военной неопытности буры так умело распределили свои войска, что совершенно разъединили силы англичан. Почти все английские войска обречены на неподвижность не потому только, что их окружили буры, умело воспользовавшиеся природными условиями — горами, оврагами, непроходимыми вброд реками и проч., но и благодаря своим огромным обозам, задерживающим переходы.

Буры же совершенно избавлены от этих громадных обозов: они в своей стране, съестные припасы им доставляются беспрерывно, небольшими частями, всюду их гостеприимно принимают. Притом бурам вовсе не нужно такого обилия и таких дорогих съестных припасов; привыкшие довольствоваться малым, [401] нетребовательные в обыденной жизни, они еще более неприхотливы на войне, и в этом громадное преимущественно мужиков-боэров над изнеженными воинами великой Британской империи!

Да! Не так-то легко оказалось на деле тягаться с бурами, как англичане предполагали до войны.

В настоящее время все европейские народы возмущены этой войной; во всех городах Европы производится сбор пожертвований в пользу буров, устраиваются концерты, спектакли и разные празднества с целью оказать им денежную поддержку. Что касается России, то тут не только собираются пожертвования, и притом довольно значительные, но даже был отправлен в Трансвааль санитарный отряд Красного Креста и идут добровольцы. В самой Англии начинают уже раздаваться голоса о примирении с бурами. Пастор одной из выдающихся церквей открыто, в речи, призывал королеву Викторию покончить миром несчастную войну. Нельзя не присоединиться к этому воззванию и нам. Действительно, совершенно напрасно и незаконно возгорелась эта война. В силу того обстоятельства, что число европейских народов, прибывающих в Трансвааль, с каждым годом все делается больше и больше, можно было предположить, что чрез несколько лет «крестьянская страна» распалась бы сама собой и без такого ужасного насилия со стороны англичан. Англичане поторопились, сделали крупную ошибку и тем возбудили против себя неудовольствие всех европейских народов. Несмотря на поражения, понесенные англичанами, их решение победить и сломить буров осталось непоколебимым.

В Лондоне по получении депеши о новом поражении на реке Тугеле созван был совет министров, на котором было решено отправить несколько пехотных дивизий и кавалерийских бригад, убыль офицеров пополнить экстренным выпуском последнего класса военной школы, и, так как положение дел в Натале требовало постоянного присутствия генерала Буллера, было решено передать общее командование английскими войсками фельдмаршалу Робертсу. Это маленький, но крепкий человек; большую часть своей жизни он провел в индийских войсках. Ему в настоящее время 70 лет. Он участвовал во многих сражениях. В этой войне на реке Тугеле погиб его сын, лейтенант Робертс, который был ранен пулей в живот в тот момент, когда он пытался спасти пушки, оставленные прислугой.

Начальником штаба лорда Робертса назначен лорд Китченер. Это генерал, приобретший себе известность в борьбе с дикими суданскими племенами. Привыкнув вести войны с дикими племенами, он не останавливается в выборе всяких непозволительных средств при ведении войны, лишь бы эти средства оправдывали цель. Он не пользуется никаким уважением даже среди своего войска: об отсталых, больных и раненых он не имеет никакого попечения.

Между тем положение осажденного Ледисмита сделалось очень тяжелым. Это побуждало генерала Буллера поспешить на выручку Ледисмита. Неоднократно повторенные наступательные движения закончились известным поражением англичан при Спионскопе, в котором боэрами предводительствовал молодой генерал Людвиг [Луи] Бота, заменивший на время заболевшего Жубера. В начале этого сражения английскому отряду удалось взять часть позиций боэров, но оправившиеся боэры осыпали их таким убийственным орудийным и ружейным огнем, что английский генерал Уоррен вынужден был вскоре отступить со страшными потерями. Наиболее сильное на англичан впечатление произвела фронтальная атака буров и то, что они в первый раз приступом взяли позицию, занятую англичанами, не страшась штыков. Английские генералы постоянно подчеркивали, что буры сражаются под прикрытием утесов и в траншеях, но после этого англичане поняли, [402] что буры «на все способны», если только обстоятельства требуют особых усилий. Из многочисленного отряда в несколько тысяч человек вернулось очень мало.

Положение осажденных английских крепостей Ледисмита, Мафекинга и Кимберлея становилось ужасным, так как съестные припасы, фураж и боевые припасы приходили к концу. Комендант крепости Кимберлея полковник Баден-Пауэлл несколько раз производил отчаянные вылазки, но каждый раз принужден был возвращаться в крепость, неся большие потери убитыми и ранеными.

После всех этих поражений весь интерес сосредоточился на операциях главнокомандующего лорда Робертса, лично принявшего начальство над войсками, собранными на реке Моддер. Генерал, собрав на реке Моддер огромное войско, быстро двинулся для освобождения Кимберлея. Генерал Кронье, имея незначительное число войск, был принужден снять осаду с Кимберлея и решился броситься в тыл армии Робертса; но, получив поздно уведомление о наступлении генерала Робертса, он во время своего движения на восток принужден был задерживаться, обороняясь от легких неприятельских частей, вследствие чего он вскоре был окружен всей армией генерала Робертса. Генерал Кронье еще мог бы уйти, если бы он решился бросить тяжелые орудия и обоз, но он не хотел ими пожертвовать. Немало затруднений создало для буров присутствие в их лагере женщин и детей, которые вместе с войсками зачастую делят все труды походной жизни. Отряд Кронье силою около 4000 человек расположился в длинном овраге. Все атаки англичан были отбиты с большим для них уроном. Генерал Робертс, убедившись, что овладеть такой позицией можно только с огромными потерями, решил обстреливать ее артиллерией вплоть до сдачи. 100 орудий были направлены на этот маленький лагерь; лиддитные снаряды подымали громадные клубы дыма — это был настоящий ад! Наконец, после того как англичанам удалось взорвать повозки с боевыми припасами и обезоружить таким образом боэров, генерал Кронье, израсходовав последний заряд, вынужден был после десятидневной обороны положить оружие. Десять дней горсть храбрых боэров, с храбрейшим из храбрых во главе, отбивалась в теснинах реки Моддер от неприятеля, более чем в 10 раз сильнейшего, руководимого лучшим из английских генералов. Два миллиона снарядов пришлось Робертсу истратить на горсть храбрецов, которых он рассчитывал засыпать свинцом и осколками чугуна, рассчитывая удушливым газом лиддита задушить их дыханье.

После целого ряда постыдных поражений это была первая победа, выпавшая на долю англичан. Ликование было всеобщее. Множество городов украсилось флагами, устраивались иллюминации, рассчитывая возвыситься этими детскими проделками, на которые все народы смотрели с величайшим презрением.

Если Робертс и победитель, то Кронье положительно герой. Он и его отряд беспримерной борьбой доказали всему миру, какой нравственной силой обладают буры. Правда, ведь какими бы ни были мужество и самоотверженность буров, блистательный пример которых показала геройская самооборона Кронье, вызвавшая удивление и преклонение во всем цивилизованном мире, как бы ни были благоприятны для них шансы борьбы на собственной земле, прекрасно защищенной природой и очень удобной для народной войны, численное превосходство английских войск слишком велико, чтобы можно было их легко сломить, тем более что по сие время эта армия находилась в опытных и умелых руках фельдмаршала Робертса, сдавшего ныне главнокомандование генералу Китченеру.

После ряда позорных для англичан поражений и уступая сосредоточенной большой английской армии, боэры наконец сняли осаду с крепостей и сдали обе столицы — Преторию и Блумфонтейн. В настоящее время боэры не только в тылу [403] английской армии, но и повсюду окружают их. Они уничтожают пути сообщения, перехватывают поезда с войсками и транспортами, уничтожают телеграфные линии, зачастую захватывают целые отряды и гарнизоны городов, и таким образом они успешно ведут партизанскую войну по всему пространству своего отечества. Ими руководит молодой бурский генерал Людвиг Бота, заменивший умершего от болезни желудка храброго генерала Жубера. Людвиг Бота — победитель англичан при Спионскопе, человек опытный, энергичный и решительный, пользующийся большим доверием и любовью среди войск буров. Все народы, интересующиеся этой войной, знают примеры человечного обращения его с ранеными и пленными, уважение его к убитым врагам. Англичане принуждены иметь гарнизоны в городах, охранять на длинном пространстве железные дороги, чтобы получать подкрепления, боевые и жизненные припасы и таким образом по необходимости разбивают свои силы, подставляя их под удары незначительных боэрских отрядов. Ввиду тяжести войны англичане в настоящее время ведут самую постыдную войну, попирая все международные договоры о войне между цивилизованными народами. Все, что могло бы сломить и поколебать сопротивление боэров, предпринимается с большим ожесточением: подкупы, ложные обещания, прокламации, насилие, грабежи, избиение мирных жителей, женщин и детей, и даже доходили до угроз смертью доблестному президенту Крюгеру. Но пока во главе боэров стоят такие военачальники, как Бота, Девет, Оливье и Мейер, трудно еще будет англичанам сломить сопротивление боэров.

Даже и теперь положение в Южной Африке таково, что внушает англичанам серьезные опасения. В Южной Африке настало снова дождливое время года, которое должно гибельно отразиться на английской армии, растянутой на громадном пространстве обеих республик, во всем занятом англичанами районе господствует голод и опустошение; все фермы сожжены англичанами. Боэры ежеминутно тревожат их; они не видят их, но чувствуют их присутствие. Стоит только нескольким английским офицерам отъехать от лагеря, как незримые пули поражают их.

Рассчитывая найти правду, боэры отправили в Европу миссию из нескольких сановников с целью добиться вмешательства держав как третейского суда, но, по-видимому, трансваальская дипломатия потеряла всякую надежду; европейские государства хранят полный нейтралитет, несмотря на то что англичане попирают ногами все международные договоры о войне, ведя самую варварскую войну.

Судя по последним известиям из Капштадта, самые зверства англичан грозят обратиться против них. Возмущенные истязанием женщин и детей в Трансваале и Оранжевой Республике, капские африкандеры готовятся ко всеобщему восстанию. Компетентные лица утверждают, что если все капские колонисты голландского происхождения действительно восстанут, то Англии придется послать в Южную Африку еще сто тысяч человек, которые ей будет уже решительно негде взять.

Англичанам еще трудно победить буров. Партизанская война, ведомая этими героями, может быть гибельной для всей английской армии, которой поневоле пришлось растянуться с целью охранения железнодорожных путей сообщения и телеграфных линий. Боэрские войска, всегда с полным успехом одерживающие победи над вдесятеро сильнейшим врагом, теперь могли бы бистро справиться с этой армией, но англичане ведут себя как в завоеванной стране, присоединенной к английским владениям, и за каждое поражение, нанесенное боэрами английским войскам, англичане уничтожают их фермы, убивают жен, детей; при таких условиях борьба для боэров слишком тяжела. [404]

Чтобы добиться наконец вмешательства держав, в настоящее время прибыл в Европу престарелый президент Трансваальской Республики Крюгер, дипломатические способности и проницательный ум которого вызывали удивление самого Бисмарка.

Престарелый Крюгер приехал в Европу, одетый в траур по несчастиям своей страны. с именем Бога на устах, он явился издалека не только представителем своего народа, но и судьею английского бесправия. Пожелаем же от души, чтобы скорее умолк свист пуль и бомб, скорей утихли бы алчные порывы и настал желанный всеми мир!

Не станем отчаиваться в успехе боэров, не будем терять надежды в том, что добро восторжествует над злом и правда — над бесправием!

Всеми глубокочтимый пастырь, отец Иоанн Кронштадтский, сказал: «Господь есть праведный Царь и Судия всех народов и всем воздаст по делам их!»

Штабс-капитан Айп. Война Англии с бурами.

Книга для народных чтений в частях войск. СПб., 1901, с. 1-26.