227. Российский доброволец подпоручик Евгений Августус о причинах почти повсеместной поддержки голландско-язычных потомков европейских поселенцев

Не потому, говорят, мы сочувствуем бурам, что дело их правое, что на их стороне законность и справедливость, а потому только, что перед нами развернулось захватывающее дух зрелище войны, щекочущее нервы, точно бой быков, и на кого-нибудь да нужно было поставить свою ставку, А разыгравшееся на наших глазах зрелище войны так мучительно и вместе с тем так приятно — мы волнуемся, трепещем, сами переживаем ощущения борьбы,

И сознание буров, что они точно на подмостках, что на них, как на гладиаторов древнего Рима, смотрит весь мир, подбадривало, пришпоривало их и, наконец, привело к гибели.

Нет, не этим объясняется всеобщий порыв искренних симпатий к бурам, нет, а то высокое и непоколебимое мужество, с которым народ этот шел на гибель и смерть за свою свободу и независимость; эти поразительные примеры стойкости и терпения воздействовали потрясающим образом на европейское общество, и у нас, задавленных, загрязненных мелкими интересами и заботами повседневной жизни, эти примеры пробудили лучшие человеческие чувства, чувства справедливости, чувства негодования перед насилием и готовность к самопожертвованию. И эту готовность запечатлели своей кровью сотни добровольцев всех стран и народов. Они сражались, страдали и умирали не из-за чести, денег или славы, и кости их белеют теперь на горах и равнинах Трансвааля или затянуты илом на дне мутной Тугелы и Моддер-ривера [...]

Непрерывных шесть месяцев я сражался в рядах буров, вместе с ними лежал в окопах, где кровью и мозгами залепляло мне глаза, когда смертоносные осколки поражали рядом лежащих товарищей; вместе мы переносили все лишения и бедствия походной и боевой жизни; они со мной делились последним сухарем, последним глотком воды, и я научился любить и уважать этих суровых и неприветливых с виду, но детски добродушных, беззаветно мужественных и глубоко верующих людей.

А по возвращении из английского плена на родину мне не раз приходилось слышать отзывы некоторых волонтеров и в особенности докторов Красного Креста, бывших в Трансваале, которые обвиняли буров в неблагодарности и неприветливости к иностранцам и даже в малодушии. Горе побежденным!

Доктора, например, рассказывали, что буры сами себе наносили увечья, отрубали пальцы, чтобы иметь возможность удирать из своих команд, поваляться в госпиталях и затем разбрестись по своим фермам. Почтенные эскулапы по нескольким малодушным мерзавцам берутся судить о целом народе. Они забывают о массе тех безвестных героев, которые дни и ночи, под свистом пуль и визгом гранат, [289] проводят в траншеях, томятся голодом и жаждой и умирают от нагноения ран, вдали от благоустроенных госпиталей [...]

Что же касается недовольных иностранных волонтеров, то эти господа забывают, что народу, который корчится в судорогах предсмертной агонии, было не до того, чтобы самозваным спасителям своим устраивать торжественные встречи, овации, награждать их чинами, орденами. Нужно, откровенно говоря, знать, что не все волонтеры были идеалистами чистой воды; много было таких, которых привлекала надежда поживиться и дать волю плохо скрытым инстинктам грабежа и мародерства. И вот люди с искренними убеждениями, люди порыва легли костьми, а более расторопные и дальновидные успели набить свои карманы звонкими соверенами Крюгера и Виктории [королева Великобритании] и вовремя вернуться в Европу, украшенные дешевыми лаврами трансваальских героев.

Прав до некоторой степени генерал Бота, который как-то выразился об иностранных волонтерах следующим образом: «Все эти люди, которые сражаются за нас или предлагают нам свои услуги, это — или авантюристы, или люди экзальтированные; это — или идиоты, или просто жулики» [...]

Евгений Августус. Воспоминания участника англо-бурской войны 1899-1900 гг. Варшава. 1902. с. 7-9.