132. Из секретного отчета капитана Иолшина о его поездке в Южную Африку

7 сентября 1900 г. Атлантический океан: на пути из города Кейптауна к острову Мадере. Пароход «Briton».

1. «Хаки», то есть форму желто-коричневого цвета, я не считал бы пригодной для нашей армии, то есть в случае войны с англичанами, она не дала бы возможности различать на дальних расстояниях свои войска от неприятельских. И я полагаю, что армия, которая будет действовать энергично, предпочтет иметь резкое отличие от неприятеля.

Мне пришлось в июле сего года быть при летучем разъезде [Английского] Генерального штаба майора Монро на реке Буфало, производившего рекогносцировку — поиск, и этот разъезд отказался от стрельбы по открыто двигавшейся команде буров, так как за расстоянием в 2000 шагов нельзя было различить наверняка, буры ли это, или англичане? И это было в ясный, в солнечный день, да еще в условиях редкой атмосферы, облегчающей видеть вдаль: 4 1/2 тысячи футов над уровнем океана.

Я считал бы, что если мы в белых рубахах и будем нести большие потери, чем несли бы в «хаки», но за то будем и наносить неприятелю больше потерь, так как будем скорее его различать — распознавать от своих войск и особенно в ночных боях — ночные штурмы!!

Здесь же «хаки» было довольно подходяще для обеих сторон, т.к. обе стороны, за малыми исключениями, ночью не работали и, в общем, действовали вяло!

2. Полковник Стахович выражался, что «в Англии нет никакой армии!..» Я со своей стороны докладываю, что Англия располагает очень сильной армией. Особенно хороши кавалерия и артиллерия. И Англия теперь располагает [?] миллионным кадром солдат, бывших в боях, отличным корпусом боевых офицеров и генералов.

3. Затяжка кампании в Южной Африке — это результат того, что во главе армии был поставлен уже одряхлевший фельдмаршал, переживший славу своих бывших побед. Его методическая нерешительность — результат боязни на склоне дней потерять старую славу — повторение фактически стратегии Дибича и Паскевича в [18]30 г. и в [18]31 г. и лишь слепое подражание по форме, но не по духу — стратегии Мольтке.

Неправильная организация Главной квартиры — слишком большой состав ее — это тоже одна из причин затяжки кампании. Генерал же Китченер, видя, что его старый фельдмаршал мало слушает, махнул рукой на свою роль начальника штаба армии и бросился командовать сводными отрядами, чтобы личным руководством на полях сражений исправлять ошибки Главной квартиры, в которой он роли не играл.

Детали о Главной квартире — в отчете, и они видны также из моей статьи, отправленной 13 ноября сего гола из города Севастополя редактору «Нового Времени» под заглавием: «Заметка об Английской армии и об Англо-бурской войне» и за подписью: «Н. М.».

4. Мое глубокое убеждение, что если бы генерал Китченер стоял во главе армии, то война — победоносно для англичан — была бы закончена уже в апреле сего года.

Надо полагать, что случае отозвания лорда Робертса в Англию, генерал Китченер станет во главе армии. И тогда война будет закончена в три или два месяца, [199] а если лорд Робертс — fin a fori остался бы при команде, то партизанская война протянется еще до африканской осени, то есть до того времени, пока будет иметься трава на корню: до апреля будущего года (приписка карандашом: «что это за язык?).

5. О Генеральном штабе. Из 100 человек, с которыми он познакомился, говорят по-русски 1 генерал, 1 полковник и 1 капитан. Считает, что Английский Генеральный штаб будет реформирован по образцу Германского Генерального штаба [...]

8. Английское конное снаряжение в кавалерии идеально, лучше даже, чем в германской кавалерии.

Я по долгу своему и беспредельно любя царскую кавалерию, докладываю, что в лице английской кавалерии мы имеем весьма и весьма серьезного соперника. И что тактическая и стратегическая бездеятельность английской кавалерии проистекала не из нее самой, а из полного неумения фельдмаршала Робертса воспользоваться тем чудным кавалерийским материалом, который был у него в руках. И в будущую войну английская кавалерия будет действовать по-иному [...]

25. Характер действий английской армии в июне, в июле и в августе месяцах 1900 года.

Не вдаваясь в детали хода военных событий, изложенных уже военным агентом, я только в общих чертах отмечу характер действий английской армии в период от занятия Претории и до конца августа.

Этот период застает английскую армию в состоянии какого-то оцепенения — выжидания. Причина его нам станет ясна, если вспомнить, что лорд Робертс, заняв Преторию, торжественно объявил об окончании войны. Военным агентам и корреспондентам было предложено отъехать, так как война-де кончилась (?!). И вот, лорд Робертс, объявив всему миру, что Трансвааль присоединен и война кончена, ждет под Преторией буйных буров, которые должны к нему явиться с повинной.

Из этой-то отправной идеи и проистек весь характер той пассивности действий, которую проявила английская армия в рассматриваемый период кампании.

И надо отдать справедливость английской армии, что вся она весьма стройно выдержала данное ей из Главной квартиры направление, которое как красная нить проходит чрез все ее действия.

Так: 1) Лорд Робертс, весь июнь и июль оставляет почти без внимания главное ядро бурских сил — Боту с 20 тысячами и отряжает до 80 тысяч войск для поимки Де-Вета, у которого было в начале его операций 4 тысячи, а после пленения в начале июля под Гарисмитом генералом Hunter 2 тысяч всего [у Девета осталось] только 2 тысячи. Таким образом, все действия лорда Робертса сводятся в этот период войны лишь к охране участка железной дороги между Преторией и Блумфонтейном.

2) Генерал Уоррен весь июнь и июль оставляет совсем без внимания главное ядро инсургентских [повстанческих] сил, бывших в составе 1 тысячи человек, сосредоточенных под Грикуалендом, и гоняется по всему Западному Грикуаленду с 2-тысячным отрядом за мелкими партиями силою в 100 и в 50 человек инсургентов, главным образом в районе города Куруман — города Мафекинг — Кимберлея — Де-Аара, отражая таким путем участок железной дороги между Де-Ааром, Кимберлеем и Мафекингом.

3) Генералы В. Марш, Дартнель и Кок весь июнь и июль оставляют совсем без внимания главное ядро бурских сил во Врихейдском и Утрехтском округах — Эмета с 4 тысячами и принимают лишь целый ряд мер, клонящихся к поимке мелких партий буров, на правом берегу Буфело, охраняя таким путем участок железной дороги между Гленко и Ингого. [200]

Этот характер действий и направления данного Главной квартирой как электрический ток доходит до последнего щупальца армии — до каждого из ее разъездов — рекогносцировать и ловить мелкие партии, угрожающие поломкой железной дороги и не подходить близко к главным ядрам неприятельских сил.

В результате — в июле — Бота переходит к наступательным действиям и даже появляется со своими войсками под самой Преторией, оживляются действия Штейна, Оливие [Оливье] и Деларея. Де-Вет атакует и рвет самым капитальным образом участок железной дороги между Блумфонтеном и Преторией, несмотря и на 80 тысяч, отряженных для поимки его, и наконец в середине августа Эмет атакует Ньюкастль.

Английская армия в начале августа оказывается в оборонительном положении, несмотря на соединение на линии Миддлбург-Эрмило части главных сил лорда Робертса и Буллера, а инициатива действий переходит к несоизмеримо слабейшему, к бурам!

Так было пропущено лордом Робертсом 2 1/2 месяца для наступления против Боты — главного ядра бурских сил, укрепившегося за это время весьма основательно на линии Лейденбург-Барбертон.

В факте наличности существования в июле и в августе главного ядра бурских сил под командою Боты мы видим также одно из оснований, почему Де-Вет мог развить так сильно свои наступательные партизанские действия: Де-Вет черпал моральные силы из факта наличности существования еще не разбитых англичанами главных бурских сил — под командою Боты.

С разбитием Боты и самодеятельность всех бурских партизанов покатится быстро на нет.

Лорд Робертс в стремлении своем обеспечить все коммуникационные линии — задача непосильная при размерах Южно-Африканского театра войны даже и для 400-тысячной армии — упускает время для нанесения быстрого сосредоточенного и сильного удара по главной цели — по главным силам неприятельской армии. А затем, разбросавши всю армию, он ведет наконец атаку в решительный пункт театра войны — каковым была в августе линия Лейденбург-Барбертон, но, преследуя одновременно несколько целей — обеспечение всех коммуникационных линий, ловлю Де-Вета и наконец атаку Боты, — в результате он оказывается недостаточно сильным, чтобы Боту уничтожить.

Если лорд Робертс будет заменен в настоящее время генералом Китченером, то генералу Китченеру выпадет нелегкая задача, так как «ошибки, сделанные при первоначальном развертывании армии, — как говорит фельдмаршал Мольпеке [Мольтке], — едва ли могут быть исправлены в течение целой кампании». И я полагаю, что генералу Китченеру потребуется не меньше месяца на сосредоточение сил армии против важных пунктов и около 3 месяцев, чтобы закончить кампанию [...].

26. Картографический отдел. Замечания одного из французских офицеров — волонтера бурской армии, — что английская армия блистала отсутствием штабных топографических карт с указанием дорог и т.п., не верны. Английская армия располагает прекрасной картой всей Южной Африки в масштабе: 1 английский дюйм = 3,94 мили.

Мне удалось получить в подарок от начальника штаба английского отряда в местечке Ньюкастль полковника Heath несколько листов такой карты. А в Ледисмите я получил печатные кроки, на голубом фоне Колензской позиции и позиций под Ледисмитом. [201]

Английские войска в Южной Африке были снабжены в достаточном количестве картами театра войны [...]

31. О военнопленных.

Обращение с военнопленными бурами до конца августа было весьма гуманное. Я в этом неоднократно убеждался. Но оно проистекало не вследствие доброты англичан, а в силу принятой системы. Таким путем они рассчитывали достигнуть скорейшего умиротворения края. И даже с повстанцами в Западном Грикуаленде обращение было весьма гуманное.

Так, в июне с.г. генерал Уоррен повстанцев, добровольно положивших оружие, отпускал по фермам. Та же система была принята и в Оранжевой Республике, и в Трансваале, и в Натале. Но нередко буры, положившие и сдавшие англичанам оружие и отпущенные ими на фермы, снова брались за зарытое скрытно оружие и снова появлялись в рядах действующих бурских отрядов. Это обстоятельство в связи с бывшим в Претории заговором (поручика Кордуа) привело к тому, что в настоящее время англичане начали классифицировать пленных; 1) Prisoners of war, т.е. военнопленных и 2) Prisoners of rebells, то есть повстанцев-пленных.

Участь последних будет очень тяжка. Их ожидают суд и продолжительное тюремное заключение [...]

37. К опасениям Англии о возможности войны с Россией. Англия, сознавая великую мощь России и могущественность франко-русского союза, опасается возможности войны с Россией, сознавая все превосходство в силах России и Франции, вместе взятых. И англичане громко высказывают, что они никогда не рискнут на единоборство ни с Россией, ни с Францией, но что в союзе с Японией они могут вести войну с франко-русским союзом, так как и Россия, и Франция должны будут оставить много войск против Германии, Австрии, Турции, Италии и Швеции.

Кроме того, англичане в случае войны с Россией совершенно уверены в том, что и голодный Китай в конце концов примкнет, чисто по денежному расчету, к их союзу с Японией. И англичане даже больше уверены в своем будущем союзе с Китаем, чем с Японией.

Вместе с тем, признавая всю проблематичность результатов исхода такой войны и тяжкие потери людьми, с которыми была бы сопряжена такая война, Англия войны с Россией не желает и скорее готова на уступки, если таковые от нее настойчиво потребовали бы, в случае осложнений, например, в Афганистане, возможных по смерти эмира, который последнее время постоянно и серьезно болен ([Приписка автора на полях:] Мы полагали бы, что то, что сегодня, пока Англия занята в Южной Африке, могло бы быть достигнуто в Афгане путем военной оккупации, в будущем может вызвать европейские осложнения).

Войны англо-русской больше всего желают те, кто при такой войне остался бы в стороне, а именно немцы и африкандеры голландского и проч. происхождения, которые надеются на легкую наживу и устройство своих колониальных дел под шум англо-русской канонады.

В Западном Крае (в Польше) весной этого года ходили по ресторанам телеграммы, как бы полученные из Германии и Франции, что Англия-де уже объявила войну России!!

Весьма резко африканеры, поляки и венгерцы, а также итальянцы заявляют, что Россия должна объявить войну Англии. Объяснения причины «почему?» и претекса [предлога] для такой войны, как я ни добивался, не мог от них получить. Но по всему видно, что мысль этих наших друзей: «Россия должна, по их мнению, вытаскивать для них каштаны из огня...» [202]

38. Характер возможного восстания в Южной Африке в случае европейской войны в Англии.

В случае если Англия была бы в войне с Францией через один год, то я полагал бы, что восстания в Трансваале и в Оранжевой области вспыхнут не крупнее, чем сегодня в Западном Грикуаленде.

Буры — купцы и золотопромышленники, заинтересованные в сохранении старого режима, являются совершенно негодным боевым элементом, а бурам-фермерам (лучший боевой элемент, раз война кончится) будет совершенно безразлично, иметь ли над собою республиканское правительство или Англию.

Англичане успели напасть на Южно-Африканские Республики в момент, когда они еще не доросли до государственного самосознания.

Кроме того, следует иметь в виду, что бурам Трансвааля и Оранжевого и всем кафрам, находящимся по соседству с Мадагаскаром, очень хорошо известно, как жестоко обращаются французы в своих колониях с туземцами.

И потому я полагаю, что буры в случае англо-французской войны, которая произошла бы через год, разделились бы на три части: 1) одна нейтральная и безучастная к войне; 2) около десяти-пятнадцати тысяч присоединилось бы к французам и взялось бы за оружие против англичан и 3) часть буров поступила бы в английские ряды — волонтерами, имея в виду, что англичане платят в колониях около 80 рублей в месяц рядовому.

Волонтеры бурской армии — поручик Августус, поручик Дрейер и прапорщик Диатроптов — рассказали мне в Каптауне, на обратном их пути в Россию, эпизод, бывший в Претории.

Когда арестованным в Претории военнопленным бурам, в числе около 200 человек, было объявлено, что лорд Робертс ознаменовывает взятие Претории освобождением их из плена и распускает по фермам, то, прокричавши «Виват» в честь королевы, многие из них объявили, что поступают волонтерами в английскую армию!

Следует иметь в виду, что в случае англо-французской войны через год восставшим бурам придется иметь дело с войсками из кафров, во главе которых станут английские офицеры, и это формирование войск из кафров уже проектируется в Англии, на случай европейской войны.

При этом англичанам не придется кафров в таком случае насильственно брать в ряды, а только разрешить им поступление в войска, и они массой нахлынут в английские ряды, т.к. они буров очень не любят за их бившее жестокое с ними обращение и очень любят солдатскую службу и гордятся ею, как это видно по тем кафрам, которые занимают нестроевые должности в английской армии.

Несколько иная картина получилась бы, если бы французы появились бы в Южной Африке с десантными войсками этою зимою, т.е. в период, когда у буров еще не зажили раны, а у англичан не установлен прочно административный порядок во вновь занятом районе. В этом последнем случае французы могли бы рассчитывать в Трансваале и в Оранжевой на массу буров в 20-30 тысяч, которые подняли бы оружие против англичан.

Что же касается до вопроса о восстании в Капской колонии, то мы полагаем там почву совершенно не благоприятную для восстания, т.к. африкандеры состоят из разных национальностей, и постольку же поскольку они не терпят англичан, не терпят и друг друга, а гг. Каптаун, Порт-Елизавета и Ист-Лондон являются в полном смысле слова еврейскими столицами и 2-й Аргентиной [...] [203]

40. Цель моей поездки заключалась в пополнении практическим путем, на театре современной войны, знаний по состоянию военного искусства в английской армии, с которою в будущем может предстоять нам встреча на поле брани.

Попутно в путешествии я занимался изучением английского языка, который полагал бы весьма важным в военном отношении.

Было бы очень полезно издание Военно-ученым комитетом Главного штаба практического руководства для изучения английского языка, приноровленного специально для разговоров в военное время на театре войны, по образцу, по шаблону германских руководств по изучению русского языка для военных целей. До сих пор у нас нет таких руководств ни для немецкого, ни для английского языков.

В расположении английской армии я держал себя как 2-й военный агент, но не аккредитованный министерством иностранных дел: в такой же роли были при английской армии [на полях отметка карандашом: «По какому праву?»] 1 германский принц, 2 японских офицера и 1 шведский.

При представлениях английскому военному начальству и на биваках я был в русской военной форме [подчеркнуто карандашом и написано: «Почему?»].

На передовых же постах, передовых позициях, рекогносцировках и диверсиях был в английском «хаки», в английской кавалерийской шляпе, с русскими погонами и при русской шашке — так были одеты все военные агенты при английской армии. В тыловых городах, на пароходах и в Лондоне я был всегда в штатском платье.

В штабе, под местечком Ньюкастлем, генерал Вольф Мари провозгласил за обедом тост в честь и в здравицу Государя Императора, на который я ответил тостом в честь и в здравицу Королевы.

Начальник штаба Ньюкастльского отряда полковник Heath выразил мне, что ко мне их отряд относится с полным доверием, с таким же, с каким относятся в их армии к каждому английскому офицеру.

При отъезде из расположения английской действующей армии — из Дундийского отряда — генерал Дартнель выразил мне официально при прощальной аудиенции: «Вы хороший солдат» — и затем он прислал мне письмо, в котором выразил желание продолжить со мною хорошо начатое знакомство. По железным дорогам я проезжал в Южной Африке всегда в 1-м классе, большею частью за английский казенный счет [слова подчеркнуты карандашом, а на полях поставлен знак вопроса], а если иногда было и за свой счет, то по казенному тарифу, за 1/2 цены.

В отрядах Ньюкастльском, Дундийском и Ледисмитском ко мне назначались ординарцы офицерского и нижнего звания, давались палатки и верховые лошади и продовольствие при штабах.

По обратном моем прибытии в Каптаун мне предложено было комендантом Каптауна — полковником Купером воспользоваться военным кораблем для перехода по Атлантическому океану, но так как английский военный корабль, имея отойти только еще через две недели, то я, спеша возвращением в Россию, отбыл за свой счет на почтовом пароходе во 2-м классе.

В городе Каптауне я имел аудиенцию у генерал-губернатора Альфреда Мильнера.

В Дурбане мне оказал большое содействие к разрешению проехать в Ньюкастльский отряд германский консул фон-Вилькен.

Государственный исторический музей. Отдел письменных источников (ОПИ). ф. 225, оп. 1. д. 7, л. 4, 5-5 об.. 6-6 об., 7. 8-8 об.; д. 8. л. 1, 6-6 об., 7-7 об., 8-8 об., 9-9 об., 10, 18-18 об., 19, 24, 25-25 об., 26-26 об., 27-27 а, 28-28 об., 31-31 об., 32-32 об., 33.