129. Из отчета капитана фон Зигерн-Корна о его пребывании в Трансваале

III

НА БИВАКЕ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО У СТАНЦИИ ДАЛЬМАНУТА

В Машадодорпе я принужден был прожить дней 10, пока мне удалось перебраться на бивак главнокомандующего. Жизнь среди этого грандиозного калейдоскопа, где никому ни до кого дела не было, где каждый заботился лишь о своем благополучии, где господствовал во всей силе один лишь шкурный, так сказать, вопрос, где ярко проявлялись лишь отрицательные качества народа, оборотная сторона медали; жизнь эта тяготила меня и я торопился поскорее выбраться из этой сутолоки.

Предварительно надлежало заручиться паспортом от статс-секретаря Рейца для беспрепятственного проезда по району, занятому еще бурами; затем завести экипаж, лошадей упряжных и верховых, фураж, кое-какую бивачную утварь, одеяла, консервы, нанять кафра...

Я убедился вскоре, что на любезную предупредительность правительства ко мне как к иностранному гостю рассчитывать нечего, а надо самому обо всем позаботиться. Я и позаботился; попросту говоря, все купил, и, конечно, за невероятно дорогую цену.

Докончив всю мою мобилизацию и вздохнув с облегчением, в одно прекрасное воскресное утро я покинул тыл армии и перебрался засветло на бивак к Луи Бота близ станции Дальмаунта. Бивак этот состоял из десятка обыкновенных шатров, раскинутых в живописном беспорядке на берегу реки. Он ничем не отличался от других бурских биваков и имел тот же знакомый мне по Машадодорпу вид цыганского табора.

Позиция, протяженностью верст в 40, была уже намечена и заселялась исподволь прибывающими бурами, самовольно покидавшими передовые линии под разными предлогами. Лонг-Томы [дальнобойные орудия Крезо] стояли уже на своих местах. Я решил не терять дорогого времени и на следующий же день с утра выехать для осмотра позиций.

Казалось, что для осуществления этого скромного намерения достаточно било получить в штабе соответствующие сведения о размещении команд на позиции, о расположении артиллерии и пр. и затем начать объезд. Увы, это была несбыточная, наивная мечта европейца!

Штаб главнокомандующего генерала Бота состоял из его секретаря, начальника военного телеграфа и двух-трех телеграфистов. Никаких письменных сведений в этом штабе не имелось, не было и никаких карт. Не имея привычки ими пользоваться, бурские военачальники относятся к ним с большим недоверием; а зная и без того отлично местность, обходятся свободно без всяких карт. Никаких списков, приказов, диспозиций, никаких вообще бумажных дел в штабе и следа не было. Вся канцелярия состояла из секретаря, его записной тетрадки и пачки телеграфных бланков! Все распоряжения и донесения передавались преимущественно словесно.

Желая быть в курсе дела или сделать какое-либо распоряжение, главнокомандующий или лично объезжал позицию, или взбирался на самую высокую гору и оттуда разговаривал по гелиографу с отдельными командами. [190]

Эти разговоры, если и записывались на бланках, то не с той целью, чтобы их сохранять как документы, а лишь для того, чтобы гелиографист не забыл, что ему надо передать или что он принял с другой станции.

Таким образом, только главнокомандующий и его секретарь знали, где кто стоит на позиции и что там происходит. Остальные, простые смертные, имели весьма смутное, приблизительное представление о позиции и знали лишь своих ближайших соседей. Сведения их о неприятеле были гораздо обстоятельнее.

При таких условиях, желая непременно видеть все и везде побывать, можно было поступить двояко: или неотступно следовать всюду за главнокомандующим, или пускаться самостоятельно на розыски позиции и разбросанных на ней команд.

Первый прием оказался на практике никуда не годным. Бота в большинстве случаев выезжал на одну из главных гелиографных станций, которые не всегда находились на позиции, и просиживал там по полдня. Оставалось прибегнуть ко второму способу.

Чтобы с успехом пользоваться этим способом, надо или быть буром, или обладать большим запасом терпения и настойчивости. Ориентироваться среди дикой, однообразной пустыни весьма нелегко. Способность эта у буров врожденная и развиваемая с малолетства, а чужой, новый человек может ее приобрести только после более или менее продолжительного и горького опыта. Но не в этом одном все затруднение.

Надо заметить, что бур вообще очень охотно отвечает на заданный вами вопрос; но беда в том, что в натуру его глубоко вкоренилась привычка всякому незнакомцу, а в особенности чужестранцу, давать совершенно ложные сведения. Происходит ли это от недоверия к иностранцам вообще и желания замаскировать истину или от врожденной скрытности и опасения не нарываться на английского шпиона — не берусь утверждать. Во всяком случае, в таких случаях не следует слепо доверяться буру.

Если вы, положим, пожелали узнать, где находится крайний левофланговый Лонг-Том, то любой бур с внушающим доверие апломбом укажет вам рукой направление, которого надо держаться, и прибавит, что расстояние до него — 3 часа, допустим, езды верхом, то есть шагом и галопом («трее хюр ам паард»).

Вы с полной добросовестностью замечаете направление по компасу, что вызывает у бура снисходительную улыбку, справляетесь, который час, и, приветливо поблагодарив, пускаетесь в путь. Услужливый бур вдогонку вам кричит еще, что на пути будет «копье» [высота] с большим камнем на вершине в виде лошадиной головы; проехав его, надо повернуть вполоборота направо, а у кафрского крааля подняться на гору, откуда виден будет уже и Лонг-Том. Вы стараетесь закрепить в памяти эти обстоятельные указания и продолжаете ехать.

Через некоторое время почти наверно можно сказать, что вы упретесь в непроходимое болото или в горный ручей с обрывистыми берегами либо попадете в невылазный лабиринт проволочных колючих заборов!

Положим, через 2-3 часа вам удалось счастливо преодолеть все эти непредусмотренные препятствия, но вы потеряли зато всякую уверенность в правильности направления и в величине пройденного расстояния. Никакого подходящего «копье» с лошадиной головой, ни кафрского крааля вы уже больше не встретите и бродите по пустынным горам с искреннейшим желанием не заблудиться окончательно.

Если заботливая судьба пошлет вам навстречу бура, то вы к большому изумлению вашему узнаете, что в направлении вы ошиблись ровно на 50 градусов, а до [191] желанного предмета ваших поисков расстояние осталось то же самое, что и прежде было, — «трее хюр ам паард!»

Самое благоразумное в таких случаях — вернуться той же дорогой засветло домой и на следующий день с утра начать поиски вновь.

Сознаюсь, многое, что мне пришлось видеть и изучать, на первый взгляд казалось мне малопоучительным. Всюду отсутствие боевой организации, роль начальников ничтожна и низведена почти до одних только хозяйственных обязанностей; дисциплины и простого даже чинопочитания и следов нет... Все те данные, из которых слагается наше понятие о настоящей армии, или отсутствуют у буров, или находятся в весьма примитивном и своеобразном виде.

Вся сила этой импровизированной армии покоится на индивидуализме, на взаимном доверии, на широком проявлении в каждом данном случае инициативы, здравого смысла, личных врожденных качеств, физических и нравственных, выработанных вековой практикой войны и на глубокой религиозности буров.

Многие европейцы-волонтеры, участники этой войны, так-таки дальше первого и неблагоприятного для буров впечатления, дальше несколько скороспелого вывода о малопоучительности всего виденного и не ушли. Между тем нельзя не признать прежде всего, что боевая сила бурской армии есть нечто вполне реальное и в сравнении с 200-тысячной армией англичан представляет величину достаточно внушительную.

Став на эту точку зрения, приходится относиться с одинаково серьезным вниманием ко всему и даже к тому, что на первый взгляд кажется наивным и не стоящим изучения. Это изучение бурской жизни, однако, нелегко дается европейцу, человек новому. Буры не только скрытны по натуре, не доверяют иностранцам, но и воспитание их и весь быт настолько суровы, патриархальны и своеобразны, что подчас трудно добраться до истины. Невозмутимое спокойствие и сдержанность бура по отношению к чужестранцу легко принять за затаенное недружелюбие, злорадство, не гостеприимство, и это ошибочно [...]

Зигерн-Кори М. А., фон. Англо-бурская война. От сдачи Претории до отъезда президента Крюгера в Европу. Б.г., б.м., с. 33-39.