113. Донесение подполковника Ромейко-Гурко о своем пребывании в расположении английских войск

В этом письме не буду описывать действий войск союзных республик, так как письмо, проходя через английские почты, по всему вероятию, не минует их цензуры. Ограничусь лишь изложением и объяснением причин, приведших меня в расположение английских войск и описанием последующих событий.

7 числа марта нового стиля (23 февраля) войска союзников, занимавшие укрепленную позицию по обоим берегам реки Моллер к западу от урочища Poplargrove (в пятнадцати верстах к северу от города Петрусбурга), увидя движения [157] английских войск в обход обоих флангов, не принимая боя, поспешно отступили, не успев даже свести с крутых холмов два орудия (7 1/2 сантиметровых).

Желая, с одной стороны, возможно больше видеть наступление англичан, а в особенности отступление трансваальцев под напором противника, я покинул укрепленную позицию для переезда на следующую, занятую союзниками верстах в трех в тылу, с последними рядами отступавших.

Не доехав полуверсты до последней, я увидел мою повозку с вещами, а следовательно, и со всеми документами, бумагами и проч., со сломанной осью и уже покинутую погонщиками мулов, убежавшими с последними.

Пришлось немедля решаться на одну из двух альтернатив: или бросить все в руки англичан, передовые линии которых уже двигались в нескольких стах шагах, или остаться при своей повозке в надежде, что английские военачальники дозволят мне при первой возможности перебраться в противный лагерь, как они уже не раз дозволяли отрядам и отдельным лицам, принадлежавшим к Обществу Красного Креста.

Не знаю, будет ли одобрено принятое мною решение, в особенности ввиду дальнейших осложнений, но я поступил так, как мне повелевали долг и совесть, ибо считал совершенно неудобным, чтобы не сказать более, для русского военного агента передавать, хотя бы и невольно, в руки англичан документы, которые могли бы послужить во вред стране, от правительства коей я, кроме крайней предупредительности и полного доверия, ничего не видел.

В одинаковом со мной положении оказался голландский военный агент, ныне находящийся со мной в Капштате.

Когда бой стих и моя повозка оказалась в расположении английских войск, меня проводили в ставку главнокомандующего лорда Робертса, где, между прочим, встретил полковника Стаховича.

На выраженное мною лорду Робертсу желание получить возможность возвратиться в лагерь союзников, мне был дан уклончивый ответ, а впоследствии от начальника штаба лорда Китченера я узнал, что вопрос может быть решен не иначе как по соглашению с Лондоном. Для выигрыша времени предложено было отправиться с первым транспортом, возвращавшимся в Кимберелей, а оттуда в Капштат, где окончательный ответ мне будет сообщен генералом Уокером (начальником тыла).

Отправляясь в Капштат, я получил разрешение лорда Робертса послать телеграмму в Петербург в том случае, если ответ, который я получу от генерала Уокера, не будет согласоваться с моим желанием, которое к тому времени поневоле сводилось к тому, чтобы по прибытии в Капштат возможно скорее добраться до Лоренцо-Маркеза, а оттуда далее в Трансвааль.

Прибыв в Капштадт 1/14 марта, я прежде всего, по совету полковника Стаховича, поехал повидать полковника Герберта, бившего военным агентом в Петербурге.

Изложив ему обстоятельства дела, я просил его переговорить с генералом Уокером и для соблюдения обоюдных интересов предоставить мне путь, которым я желаю выехать из их пределов. Признавая за англичанами полное право доставить меня на любой пункт их границы, я никак не соглашался на то, чтобы они указывали мне пароход, на котором я должен отплыть, ибо после этого не было причин, чтобы они меня не посадили на пароход, идущий в Австралию.

Прибив в условленный час к генералу Уокеру, я узнал от него, что он получил инструкцию от лорда Робертса оказать мне всяческое содействие при моем [158] переезде в Англию ближайшим пароходом, а посему он просит меня сесть на пароход, отходящий в тот же день в 4 часа дня.

В ответ на это я просил воспользоваться данным мне лордом Робертсом разрешением телеграфировать в Петербург и ожидать ответа.

Соглашаясь послать телеграмму, все же требовали моего немедленного отъезда.

Во время этого разговора прибыл полковник Герберт, но он не только не оказал мне содействия, но даже приводил всевозможные аргументы, по которым я должен бы был подчиниться сему решению.

Мы расстались на том, что окончательный ответ мне будет сообщен через час на дом. Я же, со своей стороны, передал тут же окончательное решение — до получения приказания из Петербурга, по доброй воле в Европу не ехать.

К условленному часу комендант города в сопровождении адъютанта привез мне письмо генерала Уокера с предложением выехать в тот же день в Англию. Мне ничего не оставалось делать, как повторить мое первоначальное решение.

Вслед за тем английские власти с большой последовательностью разыграли комедию столь известного английского «bluff».

В назначенный час прибыл адъютант коменданта и вежливо заявил, что экипаж готов; я столь же вежливо ответил, что я не готов. С прибытием коменданта повторилось то же самое.

Затем приступили к укладке моих вещей, которые и были вынесены и, быть может, сложены на повозку.

Начались вновь переговоры и уверения, что меня заставят уехать, но все в самом вежливом тоне с обеих сторон.

Наконец, видя, что я остаюсь при первоначальном решении, как «Deus ex machina» появилось письмо генерала Уокера, в котором говорилось, что мне разрешено оставаться, что он, со своей стороны, будет телеграфировать лорду Робертсу, а мне разрешено телеграфировать в Петербург, что я немедленно исполнил.

Очевидно, что английским властям пребывание среди войск Трансвааля военных агентов было крайне неприятно, а посему они и делали все возможное, исключая насилия, для того чтобы нас обоих (меня и голландского военного агента) спровадить в Европу.

Я крайне сожалею, что непредвиденная случайность в лучшем случае является причиной более чем двухнедельного перерыва в исполнении моих обязанностей и возложенного поручения, но мысленно пробегая все совершившееся и принятое мною решение, я смею надеяться, что, принимая в соображение не совокупность последствий, коим итог еще не подведен, а лишь обстановку в минуту принятия его, таковое будет признано правильным.

Донесение Генерального штаба подполковника Гурко, командированного на театр военных действий в Южной Африке.

Донесение № IV(a) от 1/14 марта 1900 г. из Капштата.