СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГЕНРИ М. СТЕНЛИ

В ДЕБРЯХ АФРИКИ

ИСТОРИЯ ПОИСКОВ, ОСВОБОЖДЕНИЯ И ОТСТУПЛЕНИЯ ЭМИНА ПАШИ, ПРАВИТЕЛЯ ЭКВАТОРИИ

Последний рапорт майора Бартлота о стоянке в Ямбуйе.

Адресовано на имя сэра Уильяма Мэккиннона, председателя Комитета Вспомоществования.

Лагерь в Ямбуйе, 4 июня 1888 г.

Сэр, честь имею донести, что мы на днях выступаем хотя с гораздо меньшими силами, чем я предполагал вначале. Типпу-Тиб доставил наконец, и очень неохотно, 400 человек. От другого араба, по имени Муини-Сомаи, удалось получить еще тридцать носильщиков. Выступим не ранее 9-го июня и состав каравана будет следующий: суданцев 22, при 22-х ружьях; занзибарцев 110, при 110 ружьях и 90 вьюках; маньюмов 430, при 300 мушкетах и 380 вьюках. Из офицеров: майор Бартлот, командующий всем отрядом; мистер У. Бонни; Шейх-Муини-Сомаи начальник маньюмов.

Шейх-Муини-Сомаи, араб из Кибонгэ, добровольно вызвался сопровождать экспедицию в качестве главы маньюмов, но под моим начальством.

8-го мая бельгийский пароход «А. I. А.» прибыл сюда с начальником поселения Бангала, мистером ван-Керкговеном, и с провожавшими мистера Уарда тридцатью занзибарцами и четырьмя суданцами. Один из суданцев умер в Бангале.

11-го мая они отплыли к Порогам Стэнли.

14-го мая я сам отправился к Порогам Стэнли сухим путем; в Ялласула, на Конго, нагнал пароход и вместе с бельгийцами прибыл к Порогам 22-го мая.

Мистер Джемсон и Типпу-Тиб с четырьмя сотнями людей воротились из Касонго.

Мистер Джемсон писал вам из Касонго о своих действиях там. Придя сюда он рассказал мне, что Типпу-Тиб [426] обещал ему 800 человек, но письменного обязательства дать не захотел.

23-го мая имел крупный разговор с Типпу-Тибом: говорит, что может доставить только четыреста человек, из них 300 понесут вьюки по 40 фунтов, а 100 по 20 фунтов; люди, будто бы, готовы и могут выступить, как только наши вьюки будут переделаны. Я ему говорил о том, что он обещал Джемсону в Касонго, но он сказал, что о восьмистах и речи быть не могло, а обещал он четыреста; что больше людей набрать невозможно, у него и так большой недочет в Касонго и в Ниангуэ, что приходится столько воевать в разных местах, что теперь все, что было можно набрать народу, уже взято и больше взять неоткуда. Я принужден был подчиниться необходимости, надеясь однако же, что еще сотню людей можно набрать в Ямбуйе и окрестностях.

Типпу спросил, нужен ли старшина и прибавил, что по прежним уговорам с мистером Стэнли, когда берут старшину, то платят ему особо. Я отвечал, что конечно, старшина нужен. Тогда он мне привел одного араба, Муини-Сомаи, который согласился идти с нами. Посылаю вам копию с заключенного с ним условия.

30-го мая я возвратился к лагерю в Ямбуйе.

4-го июня пришли пароходы «Стэнли» и «A. I. A.»; первый везет к Порогам бельгийских чиновников, а на втором прибыл сам Типпу-Тиб.

5-го у меня опять был крупный разговор с Типпу-Тибом: я спрашивал у него, где же те 250 человек, которых он мне выслал? Он говорит, что они разбежались, а когда пробовали их вновь собрать, отказались идти, благодаря дурным слухам, распускаемым обо мне дезертирами. Он прибавил, что так как они его поданные, а не рабы, он не может их принуждать. Потому-то он и привел нам из Касонго 400 человек свежих.

Однако же он сказал, что у Муини-Сомаи можно достать еще человек тридцать. А так как мне в людях крайняя необходимость, я и на то согласился.

Муини-Сомаи человек, по-видимому, усердный и очень старается угодить. Он сам вызвался послужить нам. Надеюсь, что вы не найдете назначенное ему жалованье чрезмерным: его присутствие в отряде избавит нас от множества хлопот и беспокойств, потому что на его ответственности будут не только все маньюмы, но и каждый из вьюков, которые они понесут. Таким образом он избавляет нас, белых офицеров, от значительной доли труда и забот, которые мы можем обратить на другие статьи. [427]

Лишние тяжести мы отсылаем в Бангалу. 8-го июня они будут сданы на «A. I. A» или на «Стэнли»; мистер ван-Керкговен выдаст расписку в их получении, с литерою Б. на заголовке, и отошлет ее к вам. Ему же я вручу письменную инструкцию для мистера Уарда. Будьте так любезны, сделайте нужные распоряжения касательно этих вьюков и двух челноков, купленных в марте месяце для перевозки мистера Уарда, а также относительно товаров, купленных мистером Уардом за счет экспедиции; очень вероятно, что я больше не пойду в ту сторону и следовательно не нуждаюсь более ни в них, ни в нем. Мистер Труп, совсем больной и дошедший до крайней степени изнурения, по собственному его желанию возвращается на родину. Прилагаю свидетельство о его болезни, данное мистером Бонни, и прошение об отпуске, самого мистера Трупа, под литерой Э., равно как и письма, относящиеся до его перевозки, к мистеру Фонтэну (под литерой Ф.) Я обеспечил ему даровой проезд на родину, за счет экспедиции, будучи уверен, что как вы сами, так и комитет, сочтете это приличным.

Я отсылаю также на родину переводчика, Ассад-Фаррана. Он для меня совершенно бесполезен, а здоровье его сильно пошатнулось, я знаю, что если захвачу с собой, то через несколько переходов придется или бросить его по дороге, иди нести на руках, а у меня и так слишком мало носильщиков. Поэтому я отпускаю его домой с билетом 3-го класса до Каира; я написал уже о нем каирскому генеральному консулу, а также послал ему, во-первых, копию с условия, заключенного с Ассад-Фарраном касательно его доставки на родину, и во-вторых, документы другого переводчика, Александра Хадада, умершего 24-го июня 1887 г.; оба конверта помечены литерою Г.

Эти переводчики не заключали с нами никаких условий относительно своего жалованья, сроков службы и т. п., они прикомандированы к экспедиции в феврале прошедшего 1887 года, и вы, я надеюсь возьмете на себя обязательный труд уведомить об этом кого следует. Если бы они служили переводчиками при английских войсках в Египте, они получали бы никак не более 60 рублей в месяц, на казенном продовольствии. Как переводчики оба были очень плохи.

На родину отправляется также один суданский солдат, с поврежденной ногой. Кроме того, еще четыре суданца и двадцать девять занзибарцев на столько больны, что не могут идти с нами. Типпу-Тиб взял на себя доставить их как-нибудь в Занзибар, Полный список их, суммы жалованья и проч. будет представлен [428] нашему консулу в Занзибаре, к которому я обратился также с просьбою переслать суданцев в Египет.

Покидая этот лагерь я намерен, по мере возможности следовать путем, проложенным мистером Стэнли; если по дороге не получу о нем известий, пройду до Кавалли; если и там о нем нет слухов, пойду в Киберо. Если в Кавалли или в Киберо узнаю где он, постараюсь догнать его, как бы это ни было далеко. Если он где-нибудь задержан и не может двинуться, сделаю всевозможное для его освобождения. Если ни в Кавалли, ни в Киберо ничего о нем не узнаю, пойду в Уаделаи, и если Эмин-паша еще там, от него постараюсь узнать, что ему известно о мистере Стэнли, а также каковы его собственные намерения, т. е. остается ли он, или уходит. Буде возможно, уговорю его уйти вместе со мною, а если понадобится, попрошу помочь мне отыскать мистера Стэнли. Если бы паче чаяния оказалось, что о мистере Стэнли долее заботиться нечего, я предоставляю себя и своих спутников в распоряжение паши, предложу проводить его по такой дороге, которая покажется наиболее удобною, лишь бы это не было через Уганду, в каковом случае маньюмы со мной не пойдут и я заранее дал слово Типпу-Тибу не водить их туда, обещав ему что по достижении мною цели я приведу их назад или пришлю обратно с одним из белых офицеров, кратчайшим и скорейшим путем. Это предполагается в том случае, если найду Эмина-пашу и он захочет уйти. Может статься, что он и сам желал бы уйти, но задержан отсутствием боевых снарядов: тогда я по всей вероятности мог бы его снабдить таковыми, и послал бы с ним три четверти своих занзибарцев и двух офицеров, а сам с остальными занзибарцами проводил бы маньюмов обратно к Типпу-Тибу, а оттуда кратчайшим путем отправился бы к морскому берегу, то есть на Мута-зиге, чрез Танганейку и на Уджиджи. Этою же дорогой намерен я пройти, если нигде не найду Стэнли, а также в том случае, если не найду Эмина-пашу, или же он откажется уходить.

Нечего говорить, что мы приложим все старания чтоб предприятие наше увенчалось успехом и надеюсь, что комитет одобрит мои усилия, или по крайней мере подождет произнести свое суждение о моих действиях до тех пор, пока я, или мистер Джемсон возвратимся на родину.

Относительно мистера Стэнли ходит много слухов, но ничего неизвестно в точности. По моему мнению он не умер, то же думают и арабы, как здешние, так и в Касонго. Я счел за нужное вскрыть сундуки и ящики мистера Стэнли, потому что не могу [429] же я таскать с собой весь этот хлам, а иначе нельзя было узнать что в них содержится. Между прочим ему было прислано два ящика мадеры. Один из них я отсылаю назад, а из другого половину отдам мистеру Трупу, остальную половину мы пьем как лекарство, для укрепления сил. На счет Типпу-Тиба могу сказать только что он не сдержал обещания, обманул нас; но почему он так оттягивает и отчего так туго дает нам людей об этом можно делать лишь приблизительные предположения, на основании случайных обстоятельств.

Считаю своею непременною обязанностью продолжать начатое дело, в чем усердно поддерживают меня гг. Джемсон и Бонни. Откладывать далее было бы бесполезно и даже преступно так как Типпу-Тиб не имеет больше ни малейшей охоты помогать нам, а отступать от нашего предприятия я не хочу, потому что это было бы и малодушно и, я уверен, противно вашим желаниям и видам Комитета.

Я расчел что до озер мне придется идти от трех до четырех месяцев, а до морского берега еще от семи до девяти месяцев.

Если вы найдете, и Комитет согласится с вами, что мы назначили чересчур большое вознаграждение Муини Сомаи и не можете уплатить такую сумму, или согласны дать мне на это только часть назначенной суммы, то мы с Джемсоном готовы взять эту издержку на себя, всю ли сполна, или только недостающую часть, так как этот старшина нанят исключительно для нашего удобства и облегчения, хотя с другой стороны мы должны иметь в виду, что нам следует идти к цели с возможно большим числом вьюков, а сладить с носильщиками-маньюмами, самим без посторонней помощи, для нас немыслимо. Если вы согласны предоставить эту сумму в мое распоряжение, прошу вас сделать соответственные распоряжения; если согласны дать часть этой суммы, то хоть часть пришлите, потому что некоторое количество он уже получил в задаток, в виде пороха, сукна, бус и медной монеты, всего на 1.280 рублей. В случае же если вовсе не согласны на эту издержку, прошу вас известить об этом сэра Вальтера Бартлота, в Карльтон-клуб. Упоминаю об этом, потому что необходимо, чтобы эта сумма непременно была здесь в наличности, когда придет срок уплаты, потому что арабы и все вообще восточные люди в высшей степени аккуратны на счет денежных сделок.

Считаю приятным долгом заявить, что со стороны всех чиновников области Конго, с которыми приходилось сталкиваться или [430] просить их помощи, я встречал полнейшую готовность услужить, что было чрезвычайно отрадно. Упомяну в особенности капитана ван-Керкговена, начальника Бангалы, и лейтенанта Либрехтса, начальника Стэнли-Пуля, в надежде, что они будут достойно награждены.

6-го июня. Сегодня утром Типпу-Тиб присылал за мной и спрашивал, думаю ли я, что ему заплатят за людей? Я отвечал, что ручаться за это не могу. Тогда он сказал, что ему необходимо поручительство, каковое мы с Джемсоном и дали ему. Прилагаю копии с условия и поручительства. Все расписки, договоры и проч., состоявшиеся между арабами и мною и ими подписанные, я отослал мистеру Гольмвуду, а копия вам.

8-го июня. Сегодня все вьюки, назначенные для людей Типпу-Тиба и Муини Сомаи, были готовы и Типпу-Тиб сам пришел осматривать их перед раздачей людям. Он начал тотчас же браковать их, утверждая, что для его носильщиков они слишком тяжелы (наиболее тяжелый весит 45 фунтов) и они не могут их тащить. Третьего дня он одобрял вес тех самых вьюков, которые забраковал сегодня. Я объяснил ему, да он впрочем и сам знает это не хуже меня,— что трудно уложить все вьюки в определенную форму и уравнять в точности их вес, и притом те вьюки, что его люди для него таскают, бывают гораздо тяжелее установленных 60 фунтов. Мы назначили выступление на завтра, а теперь приходится снова перевешивать все тяжести и приводить к сорока фунтам, так что прежде 11-го или 12-го июня не успеем выступить.

Отчасти мы сами виноваты, что недовольно точно соблюдали условленный вес. Наши вьюки были средним числом на 2 фунта тяжелее сорока, а иные были и на два фунта легче. Но тут дело вовсе не в тяжести. а в том, что им ужасно не хочется приниматься за это дело. Мистер Гольмвуд своими письмами почти насильно заставил Типпу-Тиба помогать нам, тогда как и ему и его арабам это в высшей степени противно: сам он преисполнен таких широких и честолюбивых замыслов, что наша затея кажется ему сущим пустяком, так что даже из дружбы к Стэнли, которою он похваляется, ему трудно превозмочь свое отвращение от этого предприятия. Из того, как небрежно он сегодня обращался с нами, это довольно ясно. Но если он не выполнит своего обязательства как следует, надеюсь, что это будет принято во внимание при окончательном расчете. В настоящую минуту он нас прижимает, и очень сильно, но ведь это не всегда же так будет.

На нашем пути будет много арабских поселений, которые [431] кончаются лишь в тридцати днях ходу от озера Альберт-Нианза; впрочем, они разбросаны довольно далеко друг от друга, а туземное население очень воинственно. При каждом удобном случае я буду принанимать носильщиков, если не на все время, то хоть от одного поселка до другого, ибо следует принимать в расчет могущие последовать случаи смерти, увечья, дезертирства, а вьюки должно стараться в целости доставить к месту назначения.

При этом особенно полезны будут услуги Муини-Сомаи. С первого взгляда кажется, что мы назначили ему чрезмерно дорогую плату; но ведь за то он не первый встречный, а значительное лицо: соразмерно его личному величию будет и его влияние на маньюмов, он будет держать их в руках, не станет распускать, предупредит воровство, дезертирство и т. д. Менее важный араб обошелся бы дешевле, но и влияние его было бы слабее, а следовательно и наши вьюки постепенно таяли бы, а в этих вьюках залог здоровья, жизни, успеха, а потому нельзя ценить их слишком высоко. Мы пойдем с легкими грузами и в начале будем делать небольшие переходы, но когда выйдем в чистое поле, в Уганде я намерен их подогнать.

Мы перевешивали вьюки в присутствии одного из старшин Типпу-Тиба и он пропустил без замечаний несколько тюков, только что перед тем забракованных, что доказывает, что дело не в тяжести, а в том, что так или иначе, он непременно хочет нас задержать, зачем — неизвестно.

9-го июня. Мы вполне можем выступить в поход 11-го, но к сожалению я должен заметить, что через облегчение вьюков мы лишаемся громадного запаса боевых снарядов, потому что при перевешивании тяжестей главнейшее внимание обращалось на отбавление пороха и патронов.

Сегодня утром оба парохода, А. I. А и «Стэнли» отплыли к порогам, но Типпу-Тиб и его секретарь бельгиец остались, равно как и четыре корабельных плотника, которых капитаны Вангель и ван-Киркговен оставили в помощь нам. Вообще бельгийцы были к нам крайне внимательны, любезны и оказали существенную помощь при сборах в поход.

В заключение мне хотелось бы заявить, что мистер Джемсон был, есть и будет для меня неоцененным помощником. За все время нашей совместной службы я не слыхал от него ни одного слова жалобы. Его деятельность, исполнительность и способность к труду неограниченны, а веселый и добродушный нрав располагают к нему все сердца. [432]

На случай получения от вас телеграмм, я дам все нужные указания Уарду, а Типпу-Тиб обещал в случае надобности послать за мною вдогонку нарочного, лишь бы это случилось не позднее одного месяца со дня нашего выступления в поход.

Типпу-Тиб остается здесь до моего ухода.

Посылаю вам телеграмму с извещением о нашем выступлении в путь, а в пределах области Конго постараюсь посылать вам известия по мере возможности; но не удивлюсь, если через некоторое время пути к Конго окажутся блокированными.

Не посылал вам копии с письма Гольмвуда, потому что оно было не официальное; копии с остальных препровождаю. Кажется упомянул обо всем, о чем возможно писать. Обо многом еще хотелось бы поговорить, но это отлагаю до того времени, когда мне можно будет возвратиться на родину.

Наши боевые снаряды (ремингтоновские) в следующем составе: ружей 128; запасных патронов, на каждое ружье — 279; при ружьях выдано по 20; всего 35.580.

10-го июня. Вьюки свешены и сданы по рукам; отряду маньюмов выданы порох и капсюли; мы вполне готовы в путь и выступаем завтра поутру. Я сообщил вам обо всем, что мог придумать; но в заключение еще раз обращаю ваше внимание на то, что Типпу-Тиб обманул нас и не выполнил своего обязательства.

Напротив того, Муини-Сомаи, по-видимому, человек дельный и потому я надеюсь, что все пойдет ладно.

Честь имею и проч.
Эдмонд М. Бартлот, майор.

Мистеру Уильяму Меккиннону, председателю Комитета Вспомоществования Эмину-паше.

Походный журнал арриергарда ³⁷.

11-го июня 1888 г.— Вышли из Ямбуйи в 7 ч. утра. Сначала люди были немножко возбуждены, стреляли из ружей и т. п., но вскоре успокоились. Впереди всех пошел отряд занзибарцев, при них во главе отряда мистер Джемсон, в центре мистер Бонни, в замке майор Бартлот. Маньюмы под начальством [433] Муини Сомаи выступили позднее, но вскоре догнали занзибарцев; отсталые пришли к полудню в лагерь, расположившийся в селении Суди, в округе батуков; одного захворавшего оставили на дороге, но к вечеру и он пришел. Все вьюки в порядке.

Колонна арриергарда вышла из Ямбуйи в следующем составе:

Майор Эдмонд М. Бартлот, командующий колонною.

Мистер Джемс С. Джемсон, его помощник.

Мистер Уильям Бонни, начальник занзибарского отряда.

Переход около 5 миль.

Дорога исправная, через кусты и плантации; идти всего приятнее вдоль ручьев.

Общее направление — на юго-восток. (Подписал: Э. М. Бартлот).

23-го июня.— Дневали в лагере, в ожидании возвращения партии сыщиков, которые пришли к 3 часам пополудни, не разыскав ничего. Майор Бартлот отправился осмотреть дорогу, шел пять миль на северо-восток. Мальчик Суди, прислужник майора, бежал с его револьвером, поясом и 85 патронами, из-за того, вероятно что майор его побил, и конечно, за дело. Поэтому у всех занзибарцев отобраны ружья. Завтра майор Бартлот отправляется к Порогам, условиться с Типпу-Тибом касательно дезертиров и, если можно, достать свежих людей и с помощью их отыскать пропавшие вьюки и ружья. Он напишет к мистеру Джемсону, прося его придти сюда, захватив с собой побольше маньюмов, чтобы сдать им ружья и патроны и проводить занзибарцев до Абдалла-Карони (в Баналии), где они должны. дождаться Майора. Майор Бартлот и мистер Бонни находят этот план наиболее практичным, потому что если смотреть сквозь пальцы на дезертирство, то скоро ни одного вьюка в отряде не останется. С занзибарцами все время обращались очень мягко, а переходы были все короткие.

Погода хорошая. Вечером дождь. (Подписал Э. М. Бартлот).

24-го июня.— Сегодня по утру майор Бартлот отправился к Порогам Стэнли в сопровождении четырнадцати занзибарцев, трех суданцев и мальчиков. Занзибарец по имени Кучу, получивший [434] приказание сопровождать майора, убежал; но в 8 часов вечера воротился в лагерь. Его связали и посадили под арест.

Копия с приказа мистеру Бонни, от 23-го июня 1888 г.

1. Примите начальство над лагерем до возвращения мистера Джемсона.

2. Обратите особое внимание на ружья и патроны занзибарцев.

3. Когда тронетесь в путь, смотрите, чтобы все вьюки, заключающие боевые снаряды, вверены были попечению суданцев.

4. Всякую попытку к мятежу наказывать смертию.

5. Постарайтесь исследовать окрестности.

6. Передайте командование мистеру Джемсону, когда он возвратится, и не идите далее поселения Абдалла-Киямира (Баналия).

Эдмонд М. Бартлот.

Вы по-прежнему будете начальствовать над занзибарцами.

Был случай заболевания натуральной оспой; я распорядился выселить зараженного подальше от лагеря.— Погода хорошая. (Подписал У. Бонни).

Записка от мистера Джемсона:

«Дорогой Бонни, я только что пришел сюда: кажется эта деревня называется Нассур-бен-Саифи. Встретил Кучу, несколько солдат и невольников. Они говорят, что майор четыре дня назад ушел к Порогам. Удивляются, как могло случиться что мы не встретились. Разыскал шестнадцать ружей, двух человек, но только остатки двух вьюков. Лекарства не оказалось. Постараюсь придти к вам в лагерь завтра утром, как можно раньше.

Ваш Д. С. Джемсон».

2-го июля. Вышли в 7 ч. утра и шли до полудня. Остановились. в деревне Мкуагоди, принадлежащей племени Бабуру; общее направление на северо-восток, переход почти восемь миль. Дорога скверная, много болот и заброшенных плантаций. Ни по дороге, ни ночью из лагеря побегов не было. Здесь нашел людей Типпу-Тиба, которые берутся доставить письмо к Порогам. Они знают дорогу на Конго, которая возьмет всего 4 дня ходу. Река Арухуими отсюда не более трех часов пути. Люди Типпу-Тиба говорят, что отсюда до ставки Абдалла-Киямира (Баналия) три дня ходу, а по ту сторону этого селения на деревьях по всей дороге еще свежие пометки.— Погода хорошая.— (Подписал Джемсон).

6 часов пополудни.— Мистер Бонни доносит, что не пришли [435] двое занзибарцев; у обоих было по ружью, одно из них заряженное.

3-го июля. Возвратился в лагерь Уджели за оставшимися вьюками, пришел в час пополудни. Муини Сомаи донес что получил письма, с приказанием воротиться всем к Стэнлеевым Порогам. Я же получил от майора Бартлота два письма от 25 июня, в обоих просит поскорее идти в Баналию. Муини-Сомаи говорит, что приказ ему передан в письме от Саля-Саля, присланном с нарочным, и что по получении его он послал остановить людей и вьюки, шедших сюда от селения Нассур-бен-Саифи. Я возразил ему, что майор все-таки приказал поспешать в Баналию. Тогда он тотчас послал гонцов к людям, сказать чтобы шли скорее сюда.— Он донес о нескольких случаях заболевания оспой, около шестидесяти человек в его отряде уже негодных для дальнейшего похода, а семеро бежали.— Встретил обоих занзибарцев, которых вчера не досчитались: они дорогой захворали и переночевали в соседнем селении.— Погода хорошая.

Д. Джемсон,

4-го июля.— Объявил Муини Сомаи решительный приказ, чтобы немедленно собрал всю свою команду и как можно скорее шел к моему лагерю. Обещал завтра тронуться в путь. Вскоре после моего выступления пошел проливной дождь, но мы все-таки шли вперед и в полдень дошли до Мпунгу; тут небо прояснилось и день разгулялся. До полудня дождь был сильнейший.

Двойные вьюки несут замечательно легко.

Д. С. Джемсон.

5-го июля.— В полдень пришли в Мкуагоди, к лагерю мистера Бонни. Дожди сильно попортили дороги. Без нас в лагере все было спокойно. Один занзибарец умер. Мои письма отправлены к Стэнлеевым Порогам 3-го числа около 9 часов утра. Люди Типпу-Тиба принесли на продажу несколько кур. Погода хорошая.

Д. С. Джемсон.

6-го июля.— Послал мистера Бонни в следующее селение, по слухам очень значительное и отсюда недалеко, с приказанием завтра прислать за добавочными вьюками партию носильщиков, под конвоем из суданцев. Здесь деревня очень маленькая, для нас слишком тесная, потому решился перейти в следующую и там подождать их. Люди воротились от мистера Бонни к 2 часам.

Д. С. Джемсон.

7-го июля. Со всеми добавочными вьюками добрались до Сипулэ, почти за пятнадцать миль. Очень плохая дорога, много наваленного лесу и густые заросли маниока. Бонни донес, что занзибарец, несший наши походные консервы, вчера отстал и разбил ящик. Его [436] поймали с поличным. Недоставало одной жестянки с солониной, одной с сгущенным молоком, и еще одна жестянка найдена в ящике початой. Вор вызвался показать, куда он девал жестянки; его послали назад под присмотром суданца: принесли обе жестянки уже вскрытые. Вчера по дороге уронили сундук доктора Пэрка и разбили его в дребезги. Я вынул его платье и распределил в сундуки Стэрса и Нельсона, которые весят меньше условленной нормы; боевые снаряды выбросили, чтобы не затруднять еще носильщика. Собрав все патроны, бывшие у занзибарцев, и сложив их в тюки велел нести как поклажу; мистера Бонни посылаю в Баналию. Дорога безопасна вполне и пищу везде можно достать. Между маньюмами свирепствует оспа и мне хочется предупредить заразу у себя в отряде. Баналия отсюда на четыре дня ходу, и мистер Бонни пойдет с проводниками. Послал сказать Муини-Сомаи, чтобы завтра шел ко мне сюда. Погода хорошая.

Д. С. Джемсон.

8-го июля.— Мистер Бонни ушел в Баналию. Муини Сомаи пришел сюда и с ним почти все маньюмы. Муини Сомаи говорит, что Саля опять писал ему, чтобы все возвращались к Порогам Стэнли. По справкам оказалось, что сам Соля узнал об этом от людей Селима-бен-Могаммеда, после того как пароход отплыл из Ямбуйи и пришел к Порогам: Селим пустил этот слух между своими людьми, а они передали его людям Сали.

9-го июля.— Вчера вечером, точно по уговору, все люди в лагере начали разряжать свои ружья; некоторые стреляли возле самой своей палатки. Я вскочил с постели, послал за Муини-Сомаи. взял свое ружье и сказал ему при всех, что застрелю первого, кто осмелится стрелять около моей палатки. Больше не стреляли.

Сегодня около полудня некоторые из людей Бонни пришли в лагерь и сказали мне, что он потерял дорогу. Я пошел к его лагерю. По дороге встретил посланного от него, с запиской: пишет, что вчера проводники завели его совсем не туда и потом бежали. Он зашел слишком далеко к северу, держась течения Арухуими. Расположился ночевать в деревне за полчаса отсюда. Ходил с ним искать дорогу и нашел ее: направляется к востоку и явственно помечена на стволах деревьев. В сумерки воротились в его лагерь. Погода хорошая. У Бонни пропала одна коза.

10-го июля.— Рано утром выступили и присоединились к мистеру Бонни. Я шел впереди, направляясь к юго-востоку, по той самой дороге, по которой он шел вчера. Только что хотел пройти на место его вчерашней стоянки, как пришли арабы из Баналии. [437] Старшина сказал, что они доставили с Порогов Стэнли в Баналию запасные капсюли и четыре письма. Он передал мне трех дезертиров из отряда мистера Стэнли,— Муза-Уади-Комбо, Регани-Уади-Мабруки и Джума-Уади-Чанди. (Примечание мистера Стэнли: Эти трое бежали из авангарда около 28-го августа, на полдороге от Ямбуйи к озеру Альберта). Они заявили, что и не думали бежать, а были больны и оставлены по дороге; принадлежали к отряду Стэрса. Я велел им проводить нас на настоящую дорогу и они провели нас в ту самую деревню, где Бонни со своим отрядом ночевал третьего дня, на самом берегу Арухуими, и из которой он повернул назад. Сегодня он опять ночевал там же и завтра выступает дальше. Абдалла-Киамира передал мне 40.000 ружейных капсюлей, за которые мы должны уплатить Типпу-Тибу 480 рублей

Погода хорошая.

11-го июля.— Сегодня Муини-Сомаи сказал мне, что до послезавтра никак не может продолжать путь. Я предупредил его. что чем дальше мы пробудем в пути, тем меньше времени останемся в Баналии, потому что должны будем выступать как только майор Бартлот придет туда. Он не имеет ни малейшего влияния на остальных старшин.— После полудня сильный и постоянный дождь.

12-го июля.— Муини-Сомаи потребовал раздачи его людям ружейных капсюль. Сказал ему, чтобы обратился к майору Бартлоту когда он придет. Опять нашел отговорку, чтобы не выступать завтра: не хочется ему покинуть белого человека. Но на это я ему сказал, что это не его дело, а мое, и чтобы завтра чем свет ни одного человека и ни одного вьюка в лагере не оставалось. Погода облачная, но приятная

13-го июля.— Муини Сомаи и маньюмы пошли сегодня в Баналию. Один больной старшина потихоньку также пошел вслед за своими. В деревне оставлено несколько человек, умирающих от оспы. Вокруг всего селения невыносимая вонь; но это во всех здешних деревнях обычное явление. Пагода хорошая.

14-го июля.— Послал за людьми Типпу-Тиба в Мампуйю и сказал им, что мы здесь остаемся еще на несколько дней. Они еще не слыхали о том, чтобы майор Бартлот был уже в дороге. Вечер очень дождливый.

15-го июля.— Все еще сижу в Сипулэ, поджидая возвращения людей из Баналии.

16-го июля.— Люди Типпу-Тиба пришли из Мампуйи и принесли на продажу бананов. Купил немного для больных. Не могу понять, отчего люди не идут из Баналии. [438]

17-го июля.— Ниомби, старшина в Мампуйе, приходил сегодня в лагерь. Говорит, что воротились люди, относившие письма к Порогам Стэнли. Видел майора Бартлота, он ушел в Баналию кратчайшим путем. Сегодня будет на месте. А люди так и не идут из Баналии за добавочными вьюками. Они просрочили уже ровно двое суток. Погода хорошая.

18-го июля.— В четвертом часу пополудни пришли наконец люди из Баналии. Велел им тотчас же нарвать запас бананов и маниока, потому что завтра выступаем. Сильно ворчат, недовольны.

От мистера Бонни получил следующую записку:

Лагерь Абдаллы (Баналия)
15 июля 1888 г.

«Дорогой Джемсон, я пришел сюда сегодня в 10 часов утра. Занзибарцы плохо знали дорогу и мне пришлось самому вести отряд почти все время. Когда придете к моему первому лагерю на берегу реки, советую на три дня запастись маниоком, потому что дальше не будет маниока в течение трех дней. Суданцы, которым поручен был надзор за штрафованным занзибарцем, прозевали и допустили его бежать на второй день нашего странствия. Вы его может быть встретите? (Следуют приметы). Двадцать три человека дезертировали. Провожавшие нас маньюмы вывели на ложную дорогу и на другой день на рассвете ушли; настоящую же дорогу они в нескольких местах нарочно завалили. Я не видал туземцев по дороге, хотя уверен, что они всегда высматривают и настигают отсталых. На четвертый день похода бежал Фераджи-Уади-Саид, а вьюк свой бросил на дороге. Говорят, что еще Селенги не досчитываются,— он был болен и не пришел. Вьюки в порядке. Погода хорошая.

Весь ваш У. Бонни».

19-го июля.— Выступили в 7 часов утра и дошли до первого лагеря мистера Бонни. Река Арухуими отсюда в пяти или шести милях, общее направление к северо-востоку. Прошли пять деревень и через две речки. Дорога недурная, хотя частые насаждения маниока чередуются с участками первобытного леса. Остановились, чтобы дать время людям набрать маниока про запас.— Вдали гром, угрожающий бурей, но пока погода хорошая.

20-го июля.— Вышли из лагеря до семи часов утра и к 11 часам дошли до лагеря мистера Бонни на берегу реки Арухуими. Переход 5-6 миль. Общее направление на восток. Дорога плохая, идет все берегом, который изрезан глубокими выемками и через эти выемки приходится переходить по топкой грязи. Последняя часть [439] пути через старые становища очень больших селений. Теперь все туземцы переселились на противоположный берег. Громадные плантации маниока и фиговых бананов.— Погода хорошая.

21-го июля.— Мы собирались выступать, как вдруг пошел сильнейший дождь и я не велел убирать палатку; вскоре, однако ж, небо прояснилось и мы выступили, но тут опять хлынул дождь, не прекращавшийся все время, пока мы шли к первому лагерю мистера Бонни в лесу; там мы остановились ночевать. Не доходя одной мили до лагеря встретили гонцов от мистера Бонни с письмом ко мне; пока я разрывал конверт, мне послышалось, что люди говорят, будто майор Бартлот умер. Это оказалось сущая правда: в полученном письме была печальная весть о том, что рано утром 19-го числа, в Баналии, он убит из ружья, а Муини-Сомаи и все маньюмы бежали.

Вот записка мистера Бонни:

19-го июня 1888 г.

«Дорогой Джемсон, майор Бартлот убит наповал сегодня утром; маньюмы, Муини-Сомаи и Абдалла-Киамира ушли. Я написал Типпу-Тибу, через г. Барта.— Идите скорее. Ваш Бонни».

22-го июля.— Осмотрев вьюки и приведя в порядок носильщиков, выступил через час после восхода солнца и пришел в Баналию за час до заката. Переход был длинный и тяжелый, дорога — одна из худших в здешней местности. Придя на место, застал все спокойным, мистер Бонни сделал все, что было возможно при существующих обстоятельствах. Он вытребовал обратно около 300 вьюков, бывших у маньюмов, и ему удалось умиротворить тех из них, которые расположились не вдалеке от лагеря. Утром, 19-го числа, Муини-Сомаи никому не сказав ни слова, ушел к Стэнлеевым Порогам. Остальные старшины, подчиненные ему, за исключением двух — трех, стоящих по близости, ушли подальше в лес и там расположились. — Майор Бартлот похоронен 19-го. Привожу ниже подробное донесение мистера Бонни об обстоятельствах, сопровождавших его кончину.

23-го июля.— Составил опись вещей майора Бартлота и уложил все, что мы считаем за нужное отправить к нему домой; сэр Вальтер Бартлот обо всем получит подробный отчет. — Объявил награду тому, кто поймает человека, убившего майора Бартлота.

24-го июля.— Составил список всех возвращенных вьюков. Многие старшины маньюмов сами приходили в лагерь и от них я узнал следующее: [440]

По близости отсюда стоят еще лагерем 193 носильщика-маньюма; но Муини-Сомаи, шесть старшин и Санга — убийца майора — находятся теперь у Стэнлеевых Порогов. По дороге к Порогам я встречу других старшин, которые отдадут мне отчет о своих людях и вьюках. Я им сказал, что завтра же иду к Порогам, повидаю Типпу-Тиба и постараюсь так устроиться, чтобы нам было возможно продолжать экспедицию; пробуду там недолго и когда возвращусь, скажу им наверное, пойдем ли мы дальше или нет. Уговаривал их держаться смирно и располагаться где хотят, только не в нашей деревне, во избежание дальнейших столкновений с моими людьми. Они отвечали полнейшим согласием. Мне возвращено 298 1/2 вьюков, значит не достает 47 1/2.

Перед выступлением из Ямбуйи я все письма передал майору Бартлоту. По дороге найдены два вьюка, принадлежащих экспедиции. Полагают, что их потерял один из слуг майора (Хамед-бен-Дауд), который бежал с ними после его возвращения со Стэнлеевых Порогов.

Д. С. Джемсон.

Путевой журнал мистера Бонни.

11-го июля.— Рано снялись с лагеря и пошли берегом Арухуими. Я вскоре догадался, почему не пошел этим путем: все до одной деревни сожжены и все вокруг них уничтожено.— Слонов здесь множество. Старые дороги завалены, новые проложены; однако же через час мне удалось выйти на старую дорогу мистера Стэнли.

12-го июля.— Сделал большой переход, взяв с собой трехдневный запас маниока для похода по лесам. Арабы, приставшие к занзибарцам, целый час вели нас по ложным тропинкам, а настоящую дорогу в нескольких местах загородили и сами убежали от нас. Я разыскал-таки настоящую и продолжал идти до полудня, Ночевали в лесу.

15-го июля.— Пришли в Баналию в 10 ч. утра, пройдя 4 дня и 4 часа от того места, где в последний раз расстались с мистером Джемсоном. 13-го и 14-го ничего замечательного не случилось. Абдалла, здешний старшина, встретил меня очень ласково, отвел просторный дом, прислал рису, рыбы, бананов. В лагере спокойно.

16-го июля.— Сегодня пришли несколько маньюмов от Муини-Сомаи.

Примечание мистера Стэнли: Журнал 17-го, 18-го и 19-го июля напечатан уже раньше в ХХ-й главе, под названием «Печальная история колонны арриергарда».

20-го июля.— Послал к старшинам просить, чтобы возвратили остальные вьюки. У меня не достает следующих: 8 тюков с [441] бусами, 3 3/4 медной проволоки, 10 тюков с платками, 9 тюков занзибарского сукна, 5 вьюков пороху, 10 мешков рису, 1 мешок медной монеты, итого 47 вьюков.

Оказалось, что человека, убившего майора, зовут Санга, он тоже старшина и ему поручен был надзор за десятью вьюками. Он бежал к Стэнлеевым порогам вместе с Муини-Сомаи.

22-го июля.— Вот уже 36 часов как идет проливной дождь. Джемсон пришел сегодня. В лагере все спокойно.

25-го июля.— Джемсон ушел к Стэнлеевым Порогам, взяв с собою вещи покойного майора.

27-го июля.— Суданцы выстроились как на парад и прислали сказать, что желают поговорить со мною. Они сказали: «Мы хотим драться с маньюмами; ждем только приказаний, и готовы сразиться сними...» Мне кажется они устыдились своего поведения 19-го числа, когда не послушались меня и не пришли, когда я их звал.

От мистера Джемсона получил следующее письмо:

«Ночлег в лесу, 26-го июля, 1888.

Дорогой Бонни, мы подвигаемся исправно., вчера шли восемь часов, сегодня девять с половиной... Встретил Муини-Сомаи: идет обратно в Баналию, на что уговорили его другие арабы, шедшие с Порогов. Муини-Сомаи рассказывает, что одна из жен Санги била в барабан, когда майор вышел, и, направляясь к его дому, сказал: «Это кто?» — Санга говорит, будто думал, что майор хочет бить эту женщину, как вчера побил того,— он и выстрелил в него. Санга у порогов Стэнли.

Ваш Джемсон».

1-го августа.— Сегодня делал обыск в жилищах занзибарцев; нашел десять кусков сукна.

2-го августа.— В лесу нашли пустой ящик от ремингтоновских снарядов. У одного занзибарца оказалось сорок восемь платков,— очевидно, это часть вьюков, разграбленных 19-го июля.

6-го августа.— Ночью приходили туземцы и похитили челнок, стоявший у самой нашей калитки, в трех шагах от часового суданца. Всех трех часовых суданцев я оштрафовал по 10 руб. за неисправность по службе.

8-го августа.— Около 10-ти часов вечера я услыхал какой-то странный шум, встал с постели и убедился, что он происходит от множества челноков (от 100 до 150), которые, переплывая через реку, сталкиваются. Дикари в значительном числе переправлялись на нашу сторону. Я тотчас начал расставлять своих людей в оборонительную позицию; туземцы, заметив это, [442] воротились назад. Ни одного выстрела не было. Я хочу подружиться с ними.

12-го августа.— Маньюмы, чрез старшину Сади, прислали мне в подарок 15 фунтов кабаньего мяса. Я с 25-го июля мяса не видал.

14-го августа.— Получил письмо от мистера Джемсона, со Стенлеевых Порогов. Он пишет, что мое письмо, от 19-го июля 1888 года, пропало. Оно было адресовано на Стэнлеевы пороги, мистеру Барту, и в нем было извещение Типпу-Тибу о смерти майора Бартлота и вложено письмо к сэр Вальтеру Бартлоту, баронету и члену парламента.

Типпу-Тиб отдал под суд Муини-Сомаи, признал его виновным и разорвал заключенное с ним условие. Муини-Сомаи обязан возвратить все ружья и проч. Мистер Уард в Бангале с письмами от комитета, которые мистер Джемсон велел прислать сюда. Типпу-Тиб согласился выдать Сангу, убийцу майора, мистеру Джемсону, для суда над ним. Правительственные чиновники предъявляют свои права на производство этого дела и сами будут его судить, так как Баналия приходится в пределах Области Конго.

17-го августа.— Мистер Стэнли прибыл сегодня, в 11 часов утра; здоров, но исхудал. Пришел водою в тридцати челноках, с ним около двухсот человек. В числе их несколько туземцев из свиты Эмина-паши.

Я вкратце передал мистеру Стэнли положение дел, отдал ему одиннадцать писем на его имя и четыре на имя Эмина-паши.

Идет дождь.

18-го августа.— Один маньюм сознался мистеру Стэнли, что у него два тюка занзибарского сукна и он знает человека, укрывающего мешок с бусами, утащенный у меня 19-го июля. Мистер Стэнли посоветовал старшине возвратить мне тюки. Киманга принес два полу-тюка занзибарского сукна, украденного из склада 19-го июля. Ему выдали расписку в получении. Я получил от мистера Джемсона со Стэнлеевых Порогов письмо, от 12-го августа. Муини-Сомаи приходил и имел свидание с мистером Стэнли.

19-го августа.— Муини-Сомаи возвратил в целости все ружья, револьверы, патроны и походную палатку.

20-го августа.— Сегодня суданцы и занзибарцы, по собственному желанию, устроили парад перед мистером Стэнли и жаловались ему, что с ними дурно обращались.

Уильям Бонни. [443]

____________________________________

Вот письмо Джемсона к мистеру Бонни:

«Стэнлеевы пороги, 12-го августа, 1888.

«Дорогой Бонни, экспедиция наша чуть жива, с чем вероятно и вы теперь согласитесь. Ни один старшина не соглашается принять на себя ответственность за маньюмов, хотя я все на свете сделал, чтобы залучить хоть одного. Типпу-Тиб говорил, что сам пойдет, если ему отсчитают вперед 20.000 фунтов (200.000 рублей) и не поставят никаких условий, а потом сам же сказал, что в случае если на пути повстречает значительную вражескую силу или как-нибудь иначе его людям будет угрожать явная опасность, то он воротится. Мало вероятно, чтобы комитет на это согласился. Но за ту же цену он предлагает, во-первых, доставить все вьюки через Нвангуэ и Танганейку в Киберо, в Униоро; за целость вьюков он отвечает и за каждую пропажу заплатит деньгами. Во-вторых, представить вьюки в Киберо (в Униоро) ровно через шесть месяцев со дня отправки. В-третьих, сдав вьюки в Киберо, берется разыскивать мистера Стэнли.

Но если между жителями Уганды и Униоро существует вражда, он не отвечает за доставку вьюков в Киберо. Вчера вечером у меня с ним было решительное объяснение. Я ему сказал, что мистер Стэнли до конца приказывал нам идти проложенною им дорогой. Майор Бартлот, даже в день своей смерти, имел намерение идти этим самым путем; он уже дал знать мистеру Меккиннону, что выступили именно по этой. дороге. Комитет едва ли мог приказать ему избрать иной путь; а если бы приказал, то мы бы об этом узнали. Эмин-паша писал в последний раз в таком смысле, что если вскоре не додадут ему помощи, он станет во главе своих людей и попытается пробиться с ними через Конго. Мистер Стэнли, с своей стороны, писал ему из Занзибара, что пойдет к нему по Конго; и сам он, если вздумает уходить, конечно пойдет тем же путем. В виду этого мне нельзя идти иной дорогой, пока я не получу на то особого приказания. Типпу-Тиб сказал: — Это правда! — Я стал ему говорить, что нечего рассуждать о путях, пока он ни за какую цену не может мне найти старшину для начальства над маньюмами. Он отвечал, что и сам бы пошел, за 20.000 фунтов, но непременно возвратится вспять, если его людям станет угрожать серьезная опасность. Я сказал ему: — «Хочешь получить не меньше двадцати тысяч фунтов, а условий заключать не хочешь! Твои люди теперь же говорят, что если я пойду без старшины от твоего имени, они пройдут со мной сколько-нибудь и как дойдут до хорошего селения, сейчас вьюки [444] побросают, а сами отправятся добывать слоновую кость. (Это-то правда! — замечает Типпу-Тиб). Следовательно, если я вздумаю выступить без ответственного старшины, пропадет вся экспедиция!

«Мне теперь остается одно: достать лодки и немедленно плыть в Бангалу; прочесть ответ Комитета и, если так приказано, выступать дальше во всяком случае. Тогда я взял бы тридцать или сорок вьюков, роздал бы их тем носильщикам, которых Типпу-Тиб должен дать мне взамен людей Муини-Сомаи, взял бы с собой мистера Уарда, на случай, чтобы было кого послать с донесением, если маньюмы побросают свои вьюки, а старшины не возьму. Мне самому довольно будет хлопот с маньюмами. Я тотчас вернусь сюда на пароходе «Стэнли», который будет в Бангале, как только я туда прибуду, и в ту же ночь пойдет обратно. Если Комитет ответит так, что остановит меня, то я, зная то, пошлю Уарда с телеграммой в Банану на тех самых лодках, на которых приплыву отсюда, сам ворочусь на пароходе «Стэнли», поспешу к вам, и мы всех людей с вьюками пошлем в Ярукомбэ, на Конго. Типпу-Тиб обязался распустить своих людей, но держать их по близости, у берегов Арухуими, так что если комитет велит отправляться дальше по какой бы ни было дороге, он в несколько дней соберет людей сызнова. Кроме меня в Банану идти некому. Если бы я здесь дожидался ответной телеграммы Комитета, и мы выступили бы тотчас, у меня не было бы вьюков взамен потерянных в Баналии, а Уард не мог бы идти с нами; притом, если бы я считал нужным остаться и послать телеграмму, то была бы еще большая задержка оттого, что Уарду пришлось бы ее отправлять.

«Что касается до вас, то по моему вам всего лучше оставаться в Баналии и подождать известий обо мне, которые получите вероятно через три или четыре недели.

«Если придется идти на Ярукомбэ, надо чтобы занзибарцы думали что мы направляемся в Занзибар, тогда меньше будет побегов. Типпу-Тиб узнал где укрываются наши дезертиры,— они в Ятуке, селении старшины Сеида-бен-Хебиба. Типпу-Тиб послал людей схватить всех, укрывшихся там. Дауда поймали в Ямбуйе, и нашли при нем чемодан майора. Различные части нашего туалета приносят Типпу-Тибу из деревень и поселений со всех концов страны.

«Вчера происходил суд над Сангой, убийцей майора, на суде присутствовали Типпу-Тиб и бельгийский резидент. Санга признан виновным и немедленно расстрелян. [445]

«Иногда надежды мои возбуждаются до высочайшей степени, а вслед затем разбиваются в прах. Когда Типпу-Тиб сказал, что за двадцать тысяч фунтов сам пойдет в главе маньюмов, я заметил ему, что таких денег Комитет ему не даст; но если он представит мне некоторые гарантии, то половину этой суммы я готов сам заплатить ему, в виде пожертвования в пользу Экспедиции.

«Но после того, что он ответил, конечно никто бы его не взял.

«Вы помните, что в лагере я, по известным вам причинам, серьезно подумывал не призывать Уарда; но теперь если мы выступим без старшины, необходимо, чтобы нас было трое. Уверяю вас, что он ничуть не помешает вам командовать занзибарцами. А теперь, старый друг, прощайте, и да благословит вас Бог.

Всею душою ваш Джемс С. Джемсон».

Копия с заметок и выкладок набросанных карандашом в присутствии майора Бартлота 24-го июня 1887 г., когда он просил разъяснить ему его обязанности и определить, что за человек Типпу-Тиб. Спустя 14 месяцев после того как они были переданы майору Бартлоту, эти заметки возвращены мне мистером Бонни. Я снял копию с этого документа, а оригинал отдал ему обратно.

Пароход «Стэнли», положим, придет сюда (в Ямбуйю) в августе, мистер Стэнли, надеется быть на Нианзе около того же времени. Две недели он пробудет с Эмином-пашой, скажем по 1 сентября. На обратный путь сентябрь и октябрь.

Таким образом у вас семьдесят четыре дня времени, а вьюков 550. Носильщиков у вас 155, помимо двух гарнизонов по 50 человек, долженствующих занимать оба конца ваших суточных переходов.

Следовательно, в семьдесят четыре дня вы подвинетесь к нам на девять целых дневных переходов.

Если Типпу-Тиб пришлет 400 человек, да ваших 208, то можете со всеми вьюками идти к Мута-Нзигэ. Тогда я вас встречу за тринадцать дней пути от Мута-Нзигэ.

Список товаров, доставленных из Леопольдвиля в лагерь при Ямбуйе, на пароходе «Стэнли», 14-го августа 1887 г.:

Всего 493 места.

Список запасов, оставленных в Ямбуйе на попечении майора Бартлота, 28-го июня 1887 г.:

КОНЕЦ

Комментарии

36. Эмин-паша прибыл в Занзибар в начале марта месяца 1890 года совершенно здоровый.

37. Этот журнал вначале не представляет ничего особенного, но интерес его возрастает постепенно и его стоить прочесть всякому кто разделял наши опасения на счет судеб арриергарда.