СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГУСТАВ НАХТИГАЛЬ

САХАРА И СУДАН

РЕЗУЛЬТАТЫ ШЕСТИЛЕТНЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ В АФРИКЕ

SAHARA UND SUDAN: ERGEBNISSE SECHSJAEHRIGER REISEN IN AFRIKA

Канем и его жители

Границы и деление территории — Самая северная часть Канема, относящаяся к Сахаре. Округ Манга. — Кочевые племена в округе Манга. — Собственно Канем — Округ Шитати и его долины. — Смешанное племя кадава. — Племена юроа и орабба. — Вандала. — Округ Лиллоа и его долины. — Догорда и их пальмовые рощи — Долины хавалла. — Долины чироа. — Долины кумосоалла и улед-салим. — Далатоа в Мао и в Ягуббери. — Местность между Мао и Гала. — Город Гала, принадлежащий кубури. — Округ тунджуров. — Окрестности Анчали и Металлы. —Округ, населенный даноа. — Нгиджем и другие остатки булала — Северо-восточная кромка Чада. — Подразделения канури и канембу в Канеме. — Общий обзор составных элементов населения. — Первоначальное местожительство и постепенное продвижение племен к югу. — Тубу и канембу. — Племя томагера. — Роль теда и даза к моменту основания государства Канем. — Кочевники и оседлые. — Сравнение канембу с тубу и канури. — Арабские элементы. — Попытка численной оценки различных племен.

Прежде чем вторично расстаться с Борну и его радушным населением и во время предстоящего путешествия по Багирми обратить свое внимание на новые области и народы, будет не лишним сделать общий обзор той центральносуданской равнины (с ее населением), которая охватывает бассейн Чада и примыкающие к нему области. Я начну с Канема, поскольку к этой области относятся предыдущие главы, поскольку там первоначально сложилась держава Борну и оттуда начинались передвижения людских масс, которые придали всему нынешнему населению берегов Чада его пестрый и подчас весьма сложный облик.

Западная граница Канема, взятого в самом широком смысле слова, проходит по дороге, связывающей Кавар с северной оконечностью Чада, тогда как его северная граница совпадает с линией, которая соединяет расположенный на этой дороге колодец Бельга-шифари с водной стоянкой Бирфо, где мы побывали во время поездки в Борну. От Бирфо северо-восточная граница ведет примерно параллельно котловине Эгеи в юго-восточном направлении через колодец Киллори (арабск. Бу Фумин) к Бахр-эль-Газалю, но не доходит до него. Юго-восточная граница проходит затем вдоль него на юго-запад вплоть до крайней юго-восточной части Чада, и наконец юго-западная граница совпадает с северо-восточным берегом самого озера. Границы эти образуют пятиугольник с приблизительной площадью от 70 до 80 тыс. кв. км и включают как долины с оседлым населением, так и колодцы и пастбищные угодья, которые периодически посещают кочевники Канема. [153]

Часть территории, охватывающая поселения и долины оседлого населения и постоянные стоянки кочевников, составляет самое большее треть общей площади Канема. Ее северная граница совпадает с северным краем Шитати и Лиллоа, восточная граница с линией, которая ведет из самых восточных долин Лиллоа в юго-юго-западном направлении к тому месту, где Бахр-эль-Газаль выходит из Чада, а юго-западная граница — с берегом этого последнего. Этот собственно Канем образует треугольник, основанием которого служит берег озера и где, в свою очередь, в местном употреблении лишь юго-восточная часть носит то название, которое мы используем по отношению к целому. К северу от этого собственно Канема, примерно с северо-запада на юго-восток, протянулся округ Манга, поверхность которого понемногу повышается от берегов Чада, постепенно понижаясь одновременно в северо-восточном направлении, в сторону котловины Эгеи. Манга, представляя собой широкий и плоский гребень, образует естественную границу собственно Канема. Я проехал эту область в различных направлениях. Мне осталась неизвестной лишь та часть ее территории, простирающаяся вдоль северо-восточного берега Чада, которая является самой важной для установления границ озера и наиболее интересной для выяснения соотношения различных групп населения.

Бирфо, на северной границе, лежит приблизительно на широте Бельгашифари. Между ними, примерно на одинаковом друг от друга расстоянии, находится ряд колодцев. От Бедуарама на борнуанской дороге, которое обычно называют также Бельгашифари, попадают к тому колодцу, к которому собственно и относится это название, от него к Бир-Си-Али, затем к Фиркаши, Кедери, Дира и Бирфо. Отрезок границы, заключенной между округом Манга и идущей параллельно с ним Эгеи, представляет собой слегка пересеченную, безлесную, поросшую травой степь шириной около 100 километров.

Примерно такое же расстояние лежит между Бир-Кедела-Воати и колодцем Соладо в Эгеи и между колодцем Хаша в Эгеи и Киллори (арабск. Бу Фумин) в Манге. Эта местность по рельефу и растительности относится к пустыне. Территория округа Манга, шириной от 70 до 80 км, прорезана продолговатыми долинами в форме котловин. На ней встречаются редкие акации, а холмы не столь живописны и правильно расположены.

Манга отличается от округов Канема в собственном смысле слова более неправильной и менее протяженной системой долин и, вследствие этого, меньшими запасами воды. Его северо-западная часть оказывается в менее благоприятном географическом положении, нежели юго-восточная. Этот округ пересекает пятнадцатая параллель, образующая примерную границу между полной степью и лесостепью — впрочем, еще очень похожей на степь областью собственно Канема. Дальше в юго-восточной части Канема она отрезает Эгеи, а к северу от нее Бахр-эль-Газаль утрачивает характер речной долины. В этой местности дело обстоит так же, как по дороге из Кавара в Борну, где переход от пустыни к степи и от нее к [154]  пространствам с более богатой растительностью, получающим свою долю регулярных летних дождей, происходит постепенно.

Северо-западные колодцы Манги посещают кочующие вокруг племена, которые обычно обитают южнее и ближе к борнуанской дороге, а юго-западные — кочевники из Лиллоа. Отдельные долины, богатые подпочвенной водой, иногда обрабатывают даноа, которые прежде, по-видимому, владели этой местностью. Колодцы на дне долин в среднем, как кажется, имеют в глубину от восьми до десяти метров. Пастбища и колодцы Манги тоже, естественно, посещаются кочевниками, обитающими обычно в Шитати. Иногда они отправляются на пастбища в Эгеи либо участвуют в каких-либо военных предприятиях, поскольку подобные стоянки по своей природе вообще не могут представлять такого исключительного владения, как участки, благоприятные для земледелия. Тем не менее собственно хозяевами различных округов и долин признаются определенные племена и подразделения племен, которые в известной степени считают их своей родиной.

В самой северо-западной части Манги мы сначала встречаем гунда — отдел одноименного племени в Тибести, где из их среды еще недавно вышел второй глава страны и где они по историческому положению считаются равноправными с томагера. Гунда Канема владеют умеренным числом верблюдов, немногочисленными коровами и лошадьми и пасут их на пастбищах на западе вплоть до борнуанской дороги и на севере вплоть до Агадема. Их вождем в мое время был Кусуо Кореми, чье имя арабы исковеркали на Коса и чей значительный авторитет никак не соотносился с его бесконечно малой действительной властью. Это проистекает отчасти из исторического значения племени, отчасти из его собственного авторитета, а также из личных свойств его предшественника и дяди Махамеи, который имел столько сторонников, что мог проводить успешные нападения на области туарегов и угрожать Кавару. Вместе с гунда пасут скот некоторые атерета, прежние хозяева Джина в Борку, а также куджа и неддиа, подразделения племени ворда, родственники которых, ворда суккома, живут невдалеке от Мондо.

Дальше уроженцами северо-западной Манги являются озимма — подразделение племени юроа, которое считает своей собственностью Луро, Рехи, Юнко и Мадерде. Их территорию мне не удалось установить, но они охотно держатся поблизости от Бельгашифари. Туда же относятся йорюмма, которые говорят, что некогда пришли из Бахр-эль-Газаля и Эгеи и были подразделением даза секерда. Они состоят из отделов томмюльма и каджелоа.

Перечисленные племена редко заходят в собственно Канем, с которым мы здесь в основном имеем дело и который благодаря благоприятным земельным условиям обеспечивает средства для существования значительного населения. Некогда он играл выдающуюся роль в истории областей внутренней части Африки и явился отправной точкой при образовании державы Борну. В своей северной части (Шитати, Лиллоа и т. д.) он принадлежит кочевникам, тогда как в южной части (несколько южнее 14о северной широты) [155] преобладает оседлое население. Эта последняя часть является именно той областью, которая в самой стране считается по преимуществу Канемом и вместе со своей столицей Мао в политическом отношении теперь так или иначе принадлежит Вадаи.

Рассмотрим вначале Шитати, которое составляет северо-западную часть данной области. На западе этот округ не доходит до северной оконечности Чада, а начинается лишь к востоку от 14° восточной долготы и простирается к востоку немного дальше 15°. Эта местность имеет овальную, вытянутую в длину с запада на восток форму. Матэн эль-Милах, который мы проезжали дважды, к ней уже не относится, так же как долины Диди, Адуглиа, Одеро и Согор, которые мы посетили на обратном пути. Протяженность его в длину достигает по меньшей мере 100 километров, наибольшая ширина с севера на юг — примерно вполовину меньше. Возвращаясь в Борну, мы приблизительно придерживались первого направления от Бир ал-Барка на востоке до Бороди на западе. Местность богата долинами, которые частично имеют округлую форму, а частично представляют овал, вытянутый обычно с северо-северо-востока на юго-юго-запад. Хотя арабы и называют их вади, а даза эннери, это нельзя понимать в прямом смысле, ибо они со всех сторон закрыты.

К востоку долины встречаются все чаще и становятся богаче подпочвенной водой, а значит, более пригодны для земледелия. Некоторые глубоко врезаются в поверхность, подобно Белинде и Бельджиджи; другие представляют собой плоские лощины, какие мы видели в Вагиме. Колодцы в целом менее глубоки, нежели в Манге. Земледелие в долинах имеет весьма ненадежный характер. Используется только вода от редких дождей и реже от искусственного орошения из колодцев с журавлем — шаттатир. В самом глубоком месте на дне долины находятся колодезные скважины, однако в некоторых, например Йиги, Боро и др., большая часть дна занята натроновым озером ³⁹. Уровень воды в нем меняется в зависимости от количества дождей и от уровня Чада. Окружающая пересеченная и холмистая местность в верхнем слое имеет песчаную почву, ниже в долинах выступает серая глина. Свободные от воды участки дна покрыты густым лесом и, когда смотришь на них с края долины, производят полное впечатление оазиса в пустыне, хотя окружающая местность вовсе не лишена деревьев. Однако эти деревья более жалки, разрозненны и представлены акацией сайяль, карадом, хеджлиджем, серрахом, сиваком, ошаром и тундубом. В долине они не только растут лучше, но к ним добавляются еще пальмы дум, различные виды акаций, андераб, курна и кое-где фикусовые деревья. Все они увешаны вьющимися, ползучими и цепляющимися растениями. В отношении растительности долины Шитати также, должно быть, отстают от тех, что расположены дальше к востоку и юго-востоку.

Общее число тех долин Шитати, где люди живут постоянно или временно, превышает пятьдесят. Я попытался установить местоположение долин, которые мне удалось увидеть, либо получить о них сведения, связав их с моим маршрутом, причем, естественно, [156] неизбежны многие неточности. В более многочисленных восточных долинах мы обнаружили в качестве преобладающего населения кадава и наряду с ними юроа, орабба и даноа. При этом я, разумеется, не говорю о переселившихся туда позднее улед-солиман, которые претендуют на главенство над всей местностью.

Кадава, или кадива, состояли из одного племени канембу — диббири, которое не последовало примеру остальных канембу, постепенно передвигавшихся на юг, а поселилось вместе с йире — одним из племен лазаи постепенно переняло его образ жизни, обычаи и язык. Хотя смешение этих двух элементов было неизбежным, тем не менее племя еще и сегодня делится на два подразделения, одно из которых по преимуществу включает составные части канембу, а другое — даза. Первые называются фуго меа (т. е. потомки фуго, отчего возникло арабское название фугабу) и тем самым подчеркивают свое происхождение от канембу. Вторые зовутся зазиртиа (т. е. люди Зезирти), вероятно по имени предводителя, возглавлявшего людей йире ко времени объединения двух племен. Как кажется, составные элементы канембу более многочисленны. Своим родоначальником они считают благочестивого человека, жившего во времена державы Борну, имевшего сан кади, по которому в конце концов и было названо все племя (кадива, кадава). Однако более деятельные и в качестве кочевников более знатные даза постепенно добились превосходства, так что лишь немногочисленные слабые элементы остаются привержены оседлому образу жизни, и в племени теперь пользуются исключительно языком даза. Когда я посетил зезиртиа, они подчинялись авторитету Барки Халуфа, который, хотя и не был наследственным главой и даже, как говорили, по своему происхождению вообще не принадлежал к племени, поднялся благодаря своим личным свойствам до действительного руководителя всего племени. Фуго меа возглавлял фугобо Коббер. Кадава населяют северо-восточную часть Шитати, где больше всего долин, и в соответствии со своей первоначальной канембуской природой многие из них используют под земледелие. Правда, что касается их самих, то они строго придерживаются гордого кочевого духа, но почти во всех долинах у них имеются родственники или клиенты — более или менее чистые канембу, которые занимаются необходимым земледелием. Вместе с кадава живут отдельные элементы маленького, относящегося к теда, племени мада, чья родина находится в Ту, а также бени-хасен, входящие в племена арабов шоа. В Борну они более многочисленны, тогда как их отбившиеся от своих группы низведены в Канеме до жалкого положения зависимости от даза.

Помимо кадава юго-восточными долинами в Шитати — Бельджиджи, Эрга, Ура, Клитен, Ганаза и Калие — владеют юроа (в то время под предводительством кеделы Акида), которые в качестве родственников догорда якобы происходят из Вуна в Борку. Орабба (тогда под предводительством кеделы Джоли), племя, первоначально имевшее «чистокровное» происхождение от даза, но затем воспринявшее частично элементы канембу и ставшее оседлым, [157] обрабатывают землю и пасут скот в крупных долинах Кау, Кулайа, Доса и Угелум. Они говорят, что первоначально владели юго-восточной частью Манги. Подобно тому как разрозненные элементы канембу (их называют хаммедж) остаются вопреки натиску даза во всех долинах, где они первоначально жили, и под их защитой занимаются земледелием, перенятым ими от своих предков, так в Шитати и в юго-восточной части Манги существуют различные долины, которые кормят немногочисленных даноа. Они тоже живут под защитой более крупных племен, и мы обнаружили их обрабатывающими землю в долине Маиназа под властью кадава и в долине Ганаза под властью юроа.

Западной частью Шитати владеют вандала; по своей численности и территории наряду с кадава они — важнейшие кочевые племена Канема. Их прежними основными стоянками считаются водопой и пастбища, расположенные между Бифро и Бельгашифари.

Ко времени моей поездки в Канем они распадались на людей кеделы Зезирти, сына Нахери и людей кеделы Токои и кочевали на севере до Манги, на юге вплоть до берега Чада и на западе до борнуанской дороги. Прежде они владели исключительно верблюдами, но их поголовье постепенно уменьшилось и этих животных заменили стада крупного рогатого скота. Тем самым их кочевой образ жизни, естественно, оказался заключенным в более узкие рамки, так что кое-где они обнаруживают даже склонность к оседлой жизни. Из-за своего местоположения, подверженного нападениям туарегов, из-за преследований со стороны улед-солиман, превосходства соседних кадава, возглавляемых Халуфом и, наконец, из-за своей любви к плодам по крайней мере наполовину оседлой жизни многие составные части племени уже переселились в Борну, к своим родственникам в Каджеле, к северу от Комадугу-Йобе.

Если отправиться из восточной части Шитати (Бир-ал-Барка) на восток-юго-восток, то за умеренный дневной переход попадаешь в самую западную часть Лиллоа, долину Медели. За ней к востоку следуют, как мы это увидели в поездке, долины Афо, Ако и Гиссеги, а оттуда к северо-востоку Балади, Курнайа, Тереда и Коу. Двигаясь из этой последней к югу, попадаешь в долину Келенка, отделенную от нее лишь складкой местности, а к востоку от нее проезжаешь еще ряд похожих, но менее плодородных долин без постоянного населения и через день пути попадаешь к колодцу Эллени (арабск. Эззегеи).

По ту сторону от него система долин продолжается до колодца Кара, куда попадаешь еще через два дневных перехода и где вода якобы бьет на глубине примерно в четыре сажени, пробиваясь сквозь тонкий каменный пласт, находящийся под слоем глины. Между Кара и колодцем Аурак (арабск. Урак) за хороший полдневный переход якобы пересекаешь восемь схожих долин, и от последней из них через полтора дня пути наконец попадаешь в Бахр-эль-Газаль, в нескольких часах пути к юго-западу от колодца Соладо Унеки. Направление пути между отдельными стоянками отклоняется, по-видимому, в различной степени от восточного к северному. [158]

Во время нашей вылазки из долины Медели в юго-восточный Канем мы миновали долину Джабор в нескольких часах пути к югу от нее. Если повернуть от этой последней на восток, пересечешь ряд долин, которые проходят почти параллельно с перечисленными выше и отделяются от них лишь узкой полосой более возвышенной местности. Таким образом попадаешь из южной части Медели в долину Багале, лежащую к востоку от Джабора, из Афо через ее южный край спускаешься в долину Маонг, а южнее Ако и Гиссеги лежат Тиллори и Инчона. К югу от этой цепи находятся долины Куги и Койолло, из которых последняя примыкает к Багале.

Названные долины, составляющие самую северную часть области Лиллоа, принадлежат догорда, над которыми точно так же властвуют магарба, как в Шитати улед-солиман распоряжаются кадава и прочими даза. Территория догорда имеет наибольшую протяженность с юго-запада на северо-восток, а ее долины направлены с севера на юг или с северо-востока на юго-запад; почти все они глубокие и при ограниченной ширине нередко занимают несколько часов пути в длину. Там зависимые канембу или оседлые элементы племени повсюду занимаются земледелием, либо с использованием только дождевой воды, либо с помощью колодцев с журавлем. Долины в Лиллоа знамениты обилием финиковых пальм. Однако в долинах, лежащих на крайнем северо-востоке, нет такого богатства. Даже в Медели, Афо и Ако растут лишь отдельные пальмы, в Гиссеги их насчитывается несколько больше. Но в остальных они растут в изобилии. Правда, плоды по своему качеству далеко уступают финикам Борку, но составляют необходимое подспорье в питании, тем более что их собирают дважды в год, в начале лета и осенью. Кроме пальм, здесь, как и во всей этой местности, в избытке растут колючие деревья и относительно богато представлена главным образом курна. Из земледельческих культур помимо зерновых кое-где еще возделываются хлопчатник, табак и бобы.

Догорда, которые, как упоминалось, выводят свое происхождение из Вуна, издавна составляли многочисленное и знатное племя кочевников. В течение долгого времени оно оказывало упорное сопротивление улед-солиман, когда те обосновывались в Канеме. Как раз когда там находились Барт и Овервег, оно вело активную войну с арабами, и если первый из них в качестве тогдашнего их врага называет племя ворда, то, судя по моим точным сведениям, он заблуждается. Это и понятно, ибо в то время вождь догорда носил имя Ворде и благодаря своему личному значению мог, вероятно, дать повод арабам, питающим пристрастие к искажению имен, называть все племя его именем. Наследовавший Ворде вождь Лиззем пользовался не меньшей славой, однако незадолго до нашего приезда он погиб в борьбе с отрядами из Вадаи. Как я уже упоминал, как раз во время моего пребывания в их долинах шейх Абд ал-Джлиль пожаловал титулом кодмула молодого сына Ворде, Зезирти. Племя догорда делится на мусу (которым принадлежит большинство упомянутых долин); сендема (они являются хозяевами, например, в Маонге и Койолло); каджимма, абу хаджеа, абу горда и меделеа. [159] Последние первоначально не принадлежали к этому племени, а состояли из канембу и других оседлых зависимых, которые добились самостоятельного и почти равноправного положения благодаря способностям одного человека. Кавад Нджеме происходил из ба-кароа — одного из племен даза. Попавший в Лиллоа, он поднялся до положения вождя подразделения хаммедж племени догорда. По этой причине он носил не титул кедела, как остальные главы племен или вожди подразделений даза, а неделе, или меле, каковой употребляется в племенах с примесью элементов канембу и нередко дает арабам повод называть это племя общим и искаженным наименованием меделеа.

В Лиллоа живут кроме того орабба, которые отделились от своих родственников в Шитати и стали оседлыми. Вместе с кадава нджеме они образуют оседлые элементы догорда, которые сами, сохранившиеся в чистом виде, являются исключительно кочевниками.

Если повернуть к югу от группы долин Алали, лежащей на нашем пути в юго-восточный Канем, то попадаешь в долину Би, а оттуда к востоку — в долины Фаске и Думмель. Вместе с долиной Чира, лежащей южнее Би, и Вашеги, находящейся к югу от Думмеля, они образуют изобилующий финиковыми пальмами округ племени хавалла, чье название арабы обычно переделывают в фамалла. С хавалла дело обстоит примерно так же, как с орабба и с кавада нджеме, т. е. по происхождению они даза, но смешались с чужими элементами (канембу) и вследствие этого стали более или менее оседлыми. Правда, вместе с ними живут чистые хаммедж, занимающиеся земледелием, однако, как кажется, они и сами в последнее время хотят стать полностью оседлыми. В соответствии со смешанным характером племени они подчиняются своим меделе, и поэтому арабы часто называют их также меделеа, или медела. Они, в свою очередь, распадаются на подразделения анна, или анийа, с местонахождением в Тарфе, или Фаске, анкордеа, которым принадлежит самая большая и богатая финиками долина Вашеги, и дола, которые считают своей родиной Думмель. Все они пользуются исключительно языком даза,

К северо-востоку от Думмеля лежит Алтефу, откуда в том же направлении попадаешь в Вогару, Донко и Чири. Эти долины частично еще богаты финиковыми пальмами. По форме и направлению они одинаковы с долинами, принадлежащими догорда и хавалла. Все вместе они образуют округ племени чироа, которые являются почти чистыми канембу, хотя и переняли многое от окружающих их даза, что может вызвать сомнения относительно их природы. Они пользуются преимущественно языком канури, хотя владеют и языком дазага, подчиняются не меделе, как вышеназванные смешанные племена, а фугобо, подобно канембу, и ведут целиком оседлую жизнь. Помимо пальмовых рощ они владеют скромным поголовьем крупного и мелкого рогатого скота, но больше занимаются земледелием.

В полудневном переходе на восток от места обитания чироа лежит еще одна обширная долина с финиковыми пальмами, под [160] названием Тереда, с двумя селениями, где живут нореа (арабск. наварма) — одно из подразделений одноименного племени в Бахр-эль-Газале. Они стали оседлыми и, возможно, также смешались с чужими элементами, ибо их вождь носит теперь титул не кедела, а мара. Мне не удалось установить, из какого языка происходит этот титул. Далее в восточную сторону обитаемые долины не встречаются. После долины нореа в более или менее восточном направлении через полдня пути расположен колодец Тине. От него еще через день пути в том же направлении попадешь к колодцам Хаддара и Шеккарайа, а от этого последнего, который лежит якобы в одной из боковых долин Бахр-эль-Газаля, еще через полдня добираешься и до него самого.

По своей природе к Лиллоа относятся и лежащие южнее упомянутых долин округа. Они частично подчиняются непосредственно алифе из Мао, частично пока принадлежат кумосоалла. Самый северо-западный из них называется Куллакулла. В него можно попасть из Бейьджиджи (в Шитати), пройдя полный день с караваном в восточном-юго-восточном направлении и миновав незадолго до нее колодец Дуггелькидда. Пройдя примерно полтора часа от Куллакулла в том же самом направлении, добираешься до долин Алали, имеющих форму котловины. Те и другие богаты финиковыми пальмами и принадлежат алифе, а обрабатывают их его люди — хаммедж. Меньше чем через два часа пути к юго-юго-западу от группы Алали оказываешься в главной долине кумосоалла, которая протянулась с севера на юг и называется в своей северной половине Дельфеанга, а в южной — Йиги, хотя первоначально она, вероятно, носила лишь второе название. К западу от Алали и Йиги лежат другие долины, которые мы миновали при возвращении из поездки по юго-восточному Канем у: Мафал, Вади-ал-Дагел, Гарка, Нгад-деги. Самая юго-западная из них, Мафал, принадлежит кумосоалла, остальные же — хаммедж; подчиняющимся власти алифы. Южнее Йиги лежит маленькая, но плодородная долина в форме котловины — Корофу, а к востоку от нее — овальная долина Фири. Обе они принадлежат кумосоалла. Поскольку это племя, в свою очередь, подчиняется алифе, то в административном отношении все эти долины относятся к территории Мао, в то время как по своей природе они тесно примыкают к долинам Лиллоа. Лежащие южнее Корофу и Фери долины Люггера и остальные, следующие за ними и принадлежащие улед-салим, а также находящиеся в одном или двух часах пути на восток от самой южной из последних долин Юно и Вачами должны быть, собственно, отнесены туда же. Однако в разговорах эта местность, подчиняющаяся власти алифы, исключается из округа Лиллоа.

Кумосоалла и улед-салим (тех и других именовали по одному неправильно образованному титулу их главы «людьми каигаммы»), со своей стороны, дают интересный пример смешения племен. В физическом отношении, особенно по цвету кожи, они стоят ближе к даза, нежели к канембу, говорят на языке даза, имеют зависимых хаммедж, занимающихся земледелием, владеют небольшим поголовьем [161] верблюдов и ведут кочевую жизнь, хотя и ограниченную тесными рамками. О преобладании в них черт даза свидетельствует не только язык, но и их подразделение дельфеа, вождь которого носит титул кедела, а также предание, выводящее их происхождение из Бахр-эль-Газаля. Но то, что в них заложен чужеродный элемент, доказывает, помимо общего мнения соседей, еще и чуждый даза титул вождя — кумо, который и дал название всему племени и сначала якобы звучал как кима. Исходя из полученных мной сведений, я склоняюсь к предположению, что они возникли от смешения даза и булала. Улед-салим также подчиняются кумо, или кима, и, таким образом, вероятно, образуют с кумосоалла одну группу.

Наконец муаллемин, восточные соседи улед-салим, по-видимому, состоят из различных групп даза, которые сообща осели в Вачами, или Вашами. Среди них преобладают якобы нореа, но нередко встречаются и вышеупомянутые озимма, ибо они в то время имели даже особого кеделу по имени Дехеи, одного из сыновей Зезирти, сына Зура.

К югу от кумосоалла и улед-салим лежит собственно округ Мао. В долинах и непосредственной близости от Мао (на северо-западе это Джунгу, Гумзо, Сантара и на северо-востоке — Делли) все еще произрастают, за исключением Делли, финиковые пальмы. Зависимые хаммедж повелителя Мао (Джугу, Гумзо) либо живут там постоянно, либо по крайней мере регулярно их обрабатывают (Сан-тара, Делли). В самом Мао живут далатоа, ведущие свое происхождение, как уже говорилось, от одного раба, который в прежние времена был назначен наместником Канема; поэтому они, собственно говоря, не знатного рода. Однако из этого обстоятельства нельзя делать вывод, что они играют подчиненную роль среди жителей Канема. Далатоа по своему положению всегда были такими уважаемыми людьми, что могли претендовать на браки со свободными, и браки эти случались очень часто, особенно с канури. Их можно теперь считать подобными магоми Канема. Живут они помимо Мао в Ягуббери и лежащей к юго-западу от него Металле с прилегающим к ней Мортофу. Однако, хотя округ с центром Металла, простирающийся на северо-восток до Анчали, на юго-запад до Нгури и на юг до Тефе, первоначально носил название Дала, это не имеет ничего общего с далатоа, а происходит от названия прежде здесь проживавшего племени далава.

Местность к югу от Мао далеко не так богата долинами, как Лиллоа. Имеющиеся долины неглубоки и отличаются менее пышной растительностью, чем долины догорда или кумосоалла. Там не выращивают финиковые пальмы, но при регулярно выпадающем дожде высевают зерновые. На переходе от Мао до Ягуббери, занявшем часов пять — шесть, мы сначала миновали совершенно ровную, затем холмистую и пересеченную местность, и только в непосредственной близости от цели долина Кулоло отдаленно напоминала нам роскошь долин Лиллоа. Восточнее этого отрезка, по пути из Мао в Мондо, мы обнаружили Калилуа и Аллори, а к западу оттуда долину Сугулле — все с населением даза из племени бакароа. [162]

В хорошем дневном переходе к востоку-северо-востоку от Мао лежат две долины Гуджер. Их населяют кука, которые на своей родине, на реке Бата в Вадаи и на озере Фигри, столетиями проживали вместе с булала и с ними же пришли в Канем. По дороге из Мао в Гунджер, но ближе к этому последнему округу некогда располагалась столица страны, знаменитое Нджими. Прежде чем попасть из Мондо в Южный, или Малый, Гунджер, нужно проехать три поселения племени баниваил (которое относится, возможно, к племенам шоа) в долинах Ханге, Курнака и Сайяль. К востоку от округов, населенных кука и бени-ваил, вплоть до Бахр-эль-Газаля лежит необитаемая местность.

К западу от Мао мы познакомились с рядом плодородных долин и с древним городом Канема Гала. Лишь половина этих долин (среди них Джугу) имеют ту же форму, что преобладает в долинах Лиллоа: продолговатую, вытянутую с севера на юг. Остальные представляют собой округлые лощины с расположенным в центре соленым озером. Это — Ройенду, Мапал, Биллангара и Аграрем. Лишь продолговатая долина Галы (Сара) выделяется своим озером с пресной водой, густо поросшим тростником. За исключением Джугу, ни в одной из долин не растут финиковые пальмы, однако почти все они богаты пресной подпочвенной водой, а долины с натроновым озером или болотом отличаются своими колодцами с журавлем и посевами зерновых, хлопчатника и овощей. Не считая трех первых, все долины, расположенные поблизости от Мао, населены, но, к сожалению, у меня пропали собранные мною сведения о племенной принадлежности их жителей. Где-то у меня лишь отмечено, что Биллангару и Сару населяют сарабу, потомки булала. Прежде, когда Канем, колыбель всей державы, еще процветал в качестве главной провинции Борну, местность вокруг Мао и Галы, собственно центр страны, определенно имела особенно плотное население.

Сам город Гала нам известен как одна из колоний кубури (канембу), в которой позднее возобладали магоми (канури). Жители расположенных дальше, к северу от Галы, долин Аджелум, Берата и т. д. состоят, по-видимому, из кумосоалла и канембу алифы, хотя мои опросы не принесли никаких определенных результатов. На дне почти всех этих долин расположено характерное натроновое озеро. К северо-западу от Галы простирается та бедная долинами равнина, которая дальше к северу отделяет Шитати от Лиллоа. На западе дня через полтора пути выходишь на берег озера, и примерно такое же расстояние оттуда до Вагимы, первой из долин Южного Шитати.

Юго-восточнее Ягуббери, города далатоа, следует Мондо, центр округа тунджуров, которым здесь в сторону Бахр-эль-Газаля заканчивается обитаемый Канем. Округ этот имеет вытянутую с северо-северо-востока на юго-юго-запад форму, а его многочисленные долины неглубоки, не столь правильной формы, как в Лиллоа и в Шитати, но богаты водой и пригодной для обработки землей благодаря постепенному понижению к начальной части Бахр-эль-Газаля. Как-то один человек из семьи вождей тунджуров перечислил мне [163] в своем округе около ста небольших селений, но эту информацию следует, конечно, принимать с большой осторожностью. Тем не менее эта местность, должно быть, относительно густо населена, а жители распределены по маленьким, зачастую состоящим всего из нескольких хижин селениям, разбросанным в долинах. Следует отметить среди этих селений одно, под названием Тунис. Тунджуры назвали его так якобы в память о последней родине племени перед его переселением в Судан.

Об арабском происхождении этих интересных людей и об их переселении в Канем уже шла речь. Они стали совершенно оседлыми и. так как переселились раньше всех прочих арабов, больше, нежели другие чужеземцы, приспособились к жизни и установлениям уже обитавших здесь жителей (канембу), как на это указывает уже титул их главы — фугобо. Они подразделяются на девять семей, которые будут названы в другом месте.

К юго-западу от расположенного в этом же направлении первого поселения даноа — Нгури простирается небольшой, в полдня пути в поперечнике, округ, в котором прежде преобладало население канури и булала (отчасти дело обстоит так и теперь). Там мало характерных для остального Канема долин и имеется два более или менее значительных населенных пункта, где я побывал, — Анчали и Металла. В первом живет подразделение канури анчалибу, во втором — по преимуществу далатоа. В непосредственной близости оттуда, восточнее Анчали, лежит поселение бирадулл — подразделения канури, которое теперь почти вымерло в Канеме. К востоку от него находится селение Хамерайа, в котором живет также очень уменьшившееся в числе племя Бирива. Сразу же за Хамерайей в том же направлении следует селение Билладжиль с остатками мелемиа, ведущих такой же образ жизни. К северо-северо-западу от Хамерайи в Фоккере некогда жили катероа (также канури), которые ныне совершенно исчезли, тогда как форабу в Фори, километрах в четырех севернее Металлы, еще кое-где сохранились. Разрозненные, но чистокровные буллуа якобы еще сохранились в Маллеаме неподалеку от Мондо. К западу от Мондо, в Башоме и Баше, они смешались с каджити (нечистокровными канембу) и с диабу (булала), получив соответственно названия нас («люди») меги и нас мешеми. Наконец улед-текеджи являются одним из подразделений, особенно близко стоящим к далатоа (которых, как уже говорилось, вообще не следует отделять от канури Канема). Его представители обнаружены также в упомянутой Хамерайе.

Из числа канембу, которые здесь не так четко выделяются среди остального населения, как на территории кочевников, ибо не отличаются от него языком, обычаями и образом жизни, мы находим теперь в самой Металле конку, прежде живших к северо-западу от нее. К канембу относятся и галабу, которые отделились от диббири, когда те еще не стали кадава, и живут в Гале, на расстоянии полдня пути от Металлы (уже за пределами рассматриваемого округа). Остальные племена канури и канембу Канема оказались [164] с течением времени вытесненными на самую крайнюю кромку лагуны Чада.

В местности, которая лежит к югу от Металлы и Мондо и населена подразделениями даноа и булала, мы попадаем на берег озера. Эта местность, которую преобладающие здесь даноа называют Бари, простирается с юго-востока на северо-запад вдоль берега озера и отделяется полосой в полдня пути от юго-восточной оконечности озера (того места, где из него выходит Бахр-эль-Газаль).

В нескольких часах пути к юго-западу от Металлы лежит Нгури, главный город даноа. Три долины, следующие в том же направлении и принадлежащие даноа, отделяют его от многолюдного, населенного нгиджем округа Дибелончи. Еще дальше, в ту же сторону по берегу озера следует ал-Гантура со смешанным населением даноа и нгиджем. К юго-западу от Нгури лежит Каллем, немного подальше в том же направлении — Чирори, на западе-юго-западе значительно ближе — Маде и неподалеку от него — Коколира. Все они представляют собой неглубокие, богатые водой и густо поросшие лесом долины, населенные даноа. К сожалению, порядок их расположения из полученных мною сведений не прояснился. Хотя внутренние распри и объединили в Нгури большую часть племени, ранее разбросанного по всему округу Бари, однако отдельные его поселения разбросаны по всей местности. Даже по дороге из Мондо в Алимари (занимающей два дня) ему принадлежат прилегающие прежде всего к Чаду долины ал-Безе, Акучаджи, Томази и ал-Хасен.

Даноа распадаются на даркауа, аригимма, или аригива, амедийа и бакароа. Они не имеют другого языка, кроме канури, и отличаются от окружающих их канембу только тем, что пользуются луком и стрелами. Живут они очень замкнуто в своих густо поросших лесом долинах и наряду с нгиджем являются в Канеме единственными, кто еще не полностью подчинился власти улед-солиман. В отношении уже упомянутой легенды о том, будто манга являются результатом смешения даноа с булала, интерес представляет тот факт, что племя манга (которое, правда, наряду с языком канури, как кажется, имеет и особое наречие и теперь, будучи значительным по численности, живет на реке Йоо в западном Борну) также пользуется луком и стрелами. Далее, подобно манга, которые для защиты своих селений помимо окружающей стены и рва возводят еще и трехметровую колючую изгородь толщиной в три метра, как об этом рассказывает Барт, даноа располагают свои деревни таким образом, что они окружены со всех сторон непроходимой зарослью. Мысль о том, что происхождение этих двух племен следует искать в округе Манга в Канеме, который сейчас почти необитаем, но все еще дает пристанище отдельным элементам даноа, хотя и выглядит маловероятной, но все же не совершенно невозможна. В этом случае пришлось бы признать, что при передвижении жителей пустыни к югу они также оказались вытеснены в этом же направлении, и в большинстве своем повернули в Борну, но частично закрепились в юго-восточном Канеме и здесь смешались с элементами булала. [165]

Кое-где вместе с даноа небольшими группами живут нгиджем, которые считаются остатками булала. Их главное селение — Дибелончи. Другие остатки булала представлены подразделением тирра, которые в небольшом числе живут в Вотти (к юго-западу от Ягуббери и в половине дня пути к северо-западу от Металлы), а также разрозненными федда, обитающими в Джебадо и Башоме в окрестностях Металлы и Мондо. Все подразделение, носящее это имя (когда булала уже сыграли свою роль в Канеме), якобы переселилось к озеру Фитри. Бедде, которых тоже выдают за булала, все еще присутствуют в относительно большом числе в Нгури и в остальных долинах даноа. Однако их ближайшие родственники диабу, или далава, которые некогда дали округу Металла имя Дала, давно переселились на острова озера Чад, а уже упоминавшиеся сарабу, жившие в Сара, Биллангара и других долинах области Гала, почти исчезли. Как среди даноа, так и среди нгиджем живут многочисленные канембу, в особенности томагера, причем они не находятся в таком же зависимом положении, как хаммедж при кочевниках.

Относя названные здесь подразделения к числу булала, я в качестве гарантии их этнической принадлежности могу сослаться только на высказывания сведущих людей в Канеме. Сами они не отличаются сколько-нибудь заметно от окружающих племен (например, булала как таковые вообще не имеют каких-либо характерных признаков) и вместе с теми пользуются языком канури. Но едва ли возможно, чтобы такое племя, как булала, добившееся столь значительного политического могущества в провинции, которая была ему подвластна около столетия, не оставило никаких следов среди местного населения. Несколько веков назад это племя установило и распространило свою власть на территории у озера Фитри и у реки Бата среди кука и затем оказало столь сильное давление на соседних королей Канема, что в конце XIV в. весь Канем был потерян для правителей Борну. Лишь в конце XV в. эта провинция была вновь отвоевана, да и то булала часто вызывали там восстания.

Вступив в область Бари, мы приблизились к берегу Чада. Его описание должно пополнить обзор топографии Канема и пеструю картину распределения его населения. Поездка как можно ближе к озеру представляла бы громадное значение для установления его береговой линии. Уже в северной части она меняет свои очертания, а в юго-восточной, которая имеет четко выраженный лагунный характер, становится, по-видимому, еще более неопределенной. По этой причине мне не удалось восполнить удовлетворительными сведениями отсутствие возможности увидеть все самому. Что же касается средней и южной части северо-восточного побережья, то мои информанты никогда не были уверены, следует ли помещать то или иное селение уже на каком-либо острове или еще на берегу озера. Для многих селений, возможно, верно и то и другое, ибо плоские берега не образуют постоянной четкой линии, а меняются в течение всего года в зависимости от подъема или спада воды.

Если мы проследуем по берегу Чада от бухты Дабуа, попавшейся нам по пути из Борну в Канем, то сначала попадем в известное [166] местечко Бери, где живут сугурти — подразделение канембу, у которых побывал Барт. Оно расположено в хорошем полдневном переходе к западу от Матен-ал-Милаха. Оттуда за полдня добираешься до Колого, также принадлежащего сугурти, а отсюда за то же самое время — в Кискаву, самое значительное поселение кубури в Канеме, которое, в свою очередь, отделено полдневным переходом в южном направлении от Матен-ал-Милаха. Затем берег Чада все больше и больше поворачивает к юго-востоку и, следуя в этом направлении полный день, попадаешь из Кискавы в Тальнгин, в прошлом населенный, но теперь оставленный подразделением канембу кункинна, по-видимому, идентичным с кенанийа. Тальнгин, а тем самым и берег озера в какой-то мере были зафиксированы мною с помощью моих информантов, сообщивших, что через полтора дня хорошего пути из долины Шитати попадаешь в Чангу. Фули, расположенный, видимо, в небольшом дневном переходе к юго-востоку от Тальнгина, но на расстоянии нескольких часов пути от берега озера, первоначально принадлежал кубури. Теперь же они по большей части оставили его, и там якобы поселилась какая-то община канури. Между Тальнгином и Фули лежит область Сулу, которая неоднократно упоминается в борнуанских хрониках как находящаяся во владении ингеллега, одного из подразделений кункинна. Но теперь она, по-видимому, не имеет сколько-нибудь значительного центра. Местоположение Фули удалось кое-как установить по указанию расстояния и направления, отделяющего его с одной стороны от Бир-ал-Барка, а с другой стороны от Галы. От первого до него добираешься за два дневных перехода примерно в юго-западном направлении, так что в первый день привал делаешь в Канеме, ночуешь в Вагиме и на второй день, после дневного привала в местечке Мойо, добираешься до цели. От Галы его якобы отделяет полуторадневный переход.

Дальше к юго-востоку определять берег озера становится все трудней, и следующие населенные пункты и поселения, видимо, большую часть года лежат внутри лагуны. Следуя из Фули в юго-восточном или южном направлении, через полдня попадаешь якобы в Манийу, населенную людьми одного из подразделений магоми (канури). Последние получили имя манийау по названию поселения. Затем, как кажется, на таком же расстоянии, но в юго-восточном направлении следует ныне необитаемый Фором. Оттуда добираешься до Джиггеля, подчиняющегося муаллиму Дугу и населенного людьми одного из подразделений магоми — нгальма дукко (дугу?), которые в сложных условиях Канема как-то сумели остаться многочисленными и процветающими. При сбивающем с толку обычае давать одинаковые названия горе, долине, племени, вождю и т. п. в одной и той же местности Джиггель называется также Нгальма Дукко (по жителям), или Дугу (по вождю), или еще Амберлей (по выдающейся личности этого племени). Отсюда через несколько часов пути в юго-восточном направлении якобы попадешь в Нгаллала, местожительство кашеллы Кине, главы будума, а еще через полдня — в Мальте, где пребывает Хадж Канембу, еще один вождь [167] будума. Дальше якобы на расстоянии небольшого дневного перехода лежит Киллирам, резиденция вождя кури, кашеллы Тахира. От него на таком же расстоянии к юго-востоку — Массова, местопребывание куку (это старинный титул у кури, встречающийся уже в борнуанских хрониках). Между ними располагаются каджити, а южнее Массовы самую юго-восточную часть озера занимают острова племени кункинна. Оба подразделения канембу уже давно оказались вытесненными на озерные острова из-за политических превратностей в Канеме.

Вместе с кури, но ближе всего к материку, а порою и на нем самом обитает будто бы оттесненное дальше всех к югу маленькое племя даза — аредда, которое проживает в поселениях ал-Асага, Делеат, Меделе, Каира и Бенетти и, естественно, не располагает территорией, чтобы вести на новой родине кочевой образ жизни своих предков.

Поскольку начиная с Фули все поселения, собственно, уже находятся в самой лагуне, то их правильнее было бы перечислить при описании Чада, но их все же следовало упомянуть и здесь, так как они лежат недалеко от материка и тем самым в какой-то степени определяют береговую линию и в основном населены жителями Канема.

Таков Канем, древнее мусульманское государство во внутренней Африке. Просуществовав около пятисот лет, оно — под натиском надвигавшейся с востока новой силы в лице булала — оказалось вынужденным перенести центр тяжести в постепенно завоеванное Борну. Чтобы сохранить Канем, правителям Борну пришлось выдержать жестокие сражения. Но спустя еще четыреста лет они снова потеряли его.

Вот каково его нынешнее население. Между 14° и 15° северной широты, от 14° до 16° восточной долготы, с запада на восток простираются территории вандала, кадава и улед-солиман в округе Шитати и догорда и магарба в Лиллоа. Это главнейшие области кочевников, которые, однако, на склонах и на дне своих долин позволяют остаткам прежних хозяев страны, находящимся под их покровительством, заниматься необходимейшим земледелием. Сами они разводят как крупный рогатый скот, так и верблюдов, особенно племена с примесью чужих элементов, в то время как переселившиеся арабы заняты исключительно верблюдоводством, коров же держат только для употребления их мяса в пищу.

К югу и юго-востоку от кочевников находится самая густонаселенная местность этой области с постоянными поселениями. К югу от Лиллоа переходом к ней служат округа кумосоалла, происшедших от смешанных даза; хавалла, состоящих из перешедших к оседлому образу жизни людей племени даза; чироа, подразделения канембу, по крови и обычаям немного отличающихся от своих других родственников. Затем, в центре бывшей державы, в округах Мао и Ягуббери следуют далатоа и магоми; возводящие себя к арабам тунджуры, которых до далатоа правители Борну назначали для охраны старой провинции в окрестностях Мондо; царский род кубури в [168] округе Гала; остатки булала с сомнительными даноа в области Бари; а также подразделения канури и канембу вдоль берега озера. Последние, в виде жалких остатков некогда могущественного племени смогли пережить политические изменения, которым почти беспрерывно подвергался Канем.

Эта местность, заселенная оседлыми жителями, является тем Канемом, который работает и приносит доход, областью зернового хозяйства и богатого поголовья быков кури. Здесь же находятся и очаги скромной торговли, в которой нуждаются главным образом кочевники и которая иногда оживляется прибытием торговцев из Борну или Вадаи. Кочевники продают верблюдов за рубашки из Борну, на которые они затем выменивают зерно, украшения и лошадей. Купцы привозят борнуанские рубашки, женские шали и драгоценности (янтарь, кораллы) из соседних областей и взамен их уводят верблюдов и увозят страусовые перья и изредка слоновую кость, доставляемую из Чада.

Разбойным арабам эта часть страны и ее жители необходимы для получения предмета главнейшей жизненной потребности — зерна; они и щадят их потому же, почему живут в мире со своими ближайшими соседями даза — чтобы иметь воинственных союзников и осведомленных в местной обстановке товарищей по набегам. Однако в отношении живущих по берегу Чада канури и канембу у них нет подобных причин быть снисходительными, и поэтому численность тех все время уменьшается. Они отходят либо на территорию Борну, либо на безопасные острова Чада. Даже живущие в Бери, у северной оконечности озера, сугурти все больше и больше переселяются к своим единокровным родственникам в Борну, так что на материке остался только царский род кубури, ведущий скромное существование.

При общем обзоре населения Канема прежде всего обращает на себя внимание постепенный отход его отдельных частей к югу. Все племена даза (за исключением кадава, в значительной степени смешанных с канембу) называют своей первоначальной родиной более северные области, а население канембу, преобладавшее в прежнее и в какой-то мере доступное нашему обозрению время, сохранилось на своих старых местах жительства лишь незначительно.

На то, что канембу в какое-то более раннее время тоже пришли с севера, вероятно, указывает само название Канем (которое они сами, все без исключения, дают своей родине), ибо слово «Канем» значит «страна юга» и образовано из слова тубу анум (анюм, или анем, т. е. «юг») с добавлением именного префикса к. Назвать свое местожительство страной юга могли лишь люди, происходившие из каких-то более северных областей. При обзоре племен тубу я постарался обосновать предположение, что их колыбелью было Тибести, или Ту, и что либо там, либо в Куфре нам следует искать исходный пункт могущества бардоа, которые вместе с другими переселившимися с севера элементами способствовали основанию государства Канем. Здесь уже находились канембу, ибо легендарный [169] царь Сеф ⁴⁰, согласно хронике имама Ахмеда, основал там династию, правившую берберами, тубу, канембу и другими. Правда, определенных данных об их переселении нет, и, прежде чем осесть в самом Канеме, они, возможно, уже долгое время жили в богатых в то время водой низменностях Эгеи и Боделе, граничивших с ним на северо-востоке.

Однако в пользу того, что их собственная родина лежала дальше к северу, помимо значения слова Канем, говорит, вероятно, уже упоминавшаяся близкая связь между языком канембу, или канури, и языком тубу, из которых последний, как мы это видели, следует считать изначальным. В качестве еще одного доказательства глубоких изначальных связей между тубу и канембу и раннего продвижения этих последних на юг можно рассматривать поразительное распространение племени томагера и тот факт, что кубури — род вождей и подразделение канембу — в свою очередь, имеет подразделение, которое своим названием — боркубу — ясно указывает на более северное происхождение. Не приходится удивляться, что, подвергаясь на протяжении столетий воздействию измененных климатических и других жизненных условий, канембу постепенно приобрели своеобразие.

Среди племен тубу первыми в Канем добрались томагера. Это произошло, вероятно, раньше упомянутого и в какой-то мере исторически засвидетельствованного переселения с севера. По крайней мере их следует рассматривать как основную составную часть такого переселения, ибо они упоминаются в начальный период существования государства Канем. Со временем они в большинстве своем продвинулись на юг и полностью изменились. Борнуанская хроника называет их людьми кера. Это имя, возможно, указывает на их связь с креда в Бахр-эль-Газале, которые сами себя называли кара. Еще и сегодня они являются самым благородным племенем в Ту и Каваре, из которого, согласно закону, происходят главы обеих этих крошечных стран. В Канеме они теперь живут с канембу или считаются канембу, но кое-где они знают о своем происхождении от тубу.

Тот факт, что среди даноа существует даже подразделение с таким именем, которое, по всей видимости, является старейшим среди жителей Канема, показывает, на какую трансформацию и ассимиляцию они оказались способны. Но еще больше об этом свидетельствует тот факт, что в самом Борну они живут в качестве признанного племени канембу, но все же в какой-то мере сознавая свое родство с одноименным подразделением тубу, а также то, что из их числа происходят правители Мандары на крайнем юге и Мунио на крайнем севере, как об этом известно в Борну каждому. Барт Даже считает несомненным, что они дали свое имя местности Дема-гирим в Борну.

Помимо томагера в Канеме, вероятно еще до многократно упоминавшегося переселения, появились коям, первоначальная принадлежность которых к тубу не может вызывать сомнений. Их прежнее местожительство к северу от Манги очень хорошо известно [170] даза ⁴¹, так как кийе, eme и сегодня являющиеся основной составной частью коям под именем каи, уже в начальный период вновь основанного государства неоднократно поставляли правителям жен, и они же издавна составляли в Борну особое племя, еще в какой-то степени отличавшееся от переселившихся туда же позднее тубу. Появление в Канеме остальных племен тубу, очевидно, следует относить ко времени основного переселения и к еще более поздним периодам. Однако о том, что элементы тубу вообще были многочисленны среди мигрантов, говорит, помимо многих других данных, тот факт что в обнаруженной Бартом хронике Борну вплоть до начала XIII столетия, когда правил Тсилим (Зельмаа) Бен Бекру (Бикору), матерями королей названы почти исключительно женщины тубу.

Это обстоятельство могло способствовать тому, что знатные семьи сефийя, которые выводили свое происхождение из Аравии и в чьих руках пребывала власть, смогли относительно долго сохранять светлый цвет кожи. Лишь тот самый Тсилим Бен Бекру, чья мать происходила из одного из племен канембу, диббири, недвусмысленно упоминается в качестве первого темнокожего правителя. Влиянием тубу можно также объяснить и упоминаемый Ибн Баттутой обычай правителей Канема пользоваться покрывалом для лица — лисамом, а также аристократическую форму правления, внешние атрибуты которого сохранялись в Борну до последнего времени, и для их объяснения не было необходимости ссылаться на берберское происхождение. Племена, переселившиеся позднее и часто упоминаемые в хронике Борну в общем и целом как теда, вскоре вступили в политическое противоречие с властью правителей в Канеме. И это вполне понятно, если учесть ничем не сдерживаемое поведение кочевников по отношению к оседлому населению. Эти племена повели с ними длительные войны и, судя по сообщениям традиции, выросли числом и могуществом. То, что канембу постепенно оказались вытесненными и политически подчиненными, — явление естественное. Повсюду, где в одной и той же местности живут кочевники и земледельцы, верх одерживают первые. Правда, впоследствии, во второй половине XVI в., тубу сильно пострадали, когда король Идрис одержал победу над булала, к которым они примкнули. Многие в это время были вынуждены переселиться в Борну. С тех пор их положение оставалось примерно одинаковым, пока в новейшее время улед-солиман после ожесточенной борьбы не заняли в Канеме господствующее положение и не дали новый толчок к дальнейшему передвижению на юг.

При рассмотрении отдельных племен тубу мы видели, что те из них, чья территория получает больше осадков от регулярных дождей, выпадающих в Судане, и кто смешан с канембу, способны лишь в ограниченной мере сохранить кочевой образ жизни; само собой разумеется, что полностью от нее отказаться вынуждены  были и [171] другие, оттесненные к самому Чаду и на его острова. Там, где не было подходящих условий для разведения привычных им верблюдов, они стали пасти крупный рогатый скот, а когда во время моего пребывания в Борну и в Канеме его поголовье сократилось из-за легочной эпизоотии, многие оказались перед необходимостью обратиться к земледелию. Даже вандала, до тех пор бывшие истинными кочевниками, стали менять свой образ жизни. В тех местах, где истинный кочевой дух отступил, к уже описанным хижинам из циновок добавились соломенные хижины канембу, а иногда они становились преобладающим типом жилища. Оружие и одежда остались такими же, как в те времена, когда они вели чисто кочевую жизнь. Лишь метательные ножи — основное и излюбленное оружие в Tу и Борку все больше теряют популярность по мере продвижения к югу и полностью исчезают в Борну.

При сравнении канембу с тубу видно, что у первых в целом несколько более темный цвет кожи, чем у вторых. Канембу частично утратили грациозность тубу, их худощавость, нервозность, подвижность и энергию в более влажных причадских районах и во внутренних областях Борну, но превосходят их по развитию мускулатуры и жировых отложений и в общем выше ростом с преимущественно развитыми нижними конечностями. Лица их потеряли свойственную тубу резкость, которая отличала их предков, живших в пустыне, и округлились, однако правильность этих черт сохранилась еще достаточно хорошо. Таким образом, в массе тубу отличаются от канури более благородными формами и свойственным им всем более или менее красноватым цветом кожи. У большинства канембу меня поразили торчащие уши. Каждый отдельный тубу обнаруживает черты племени, и именно этим они отличаются от канури, которые не имеют каких-либо характерных черт.

В одежде и в обычаях канембу также обнаруживают множество особенностей по сравнению с их соседями. Если они живут не в самом Борну рядом с канури, то предпочитают носить простой кожаный фартук, украшают себя бусами из раковин каури, носят браслеты на предплечье и запястье и охотно покрывают голову высокой шапкой — джока, которую обвязывают хлопчатобумажной полосой — алиабу, нередко закрывающей даже нижнюю часть лица и представляющей собой последнее воспоминание о чалме или лисаме. Молодые мужчины охотно отращивают длинные волосы, заплетают их в косы и украшают, тогда как канури ходят с непокрытой головой, а волосы на ней сбривают. Стройные девушки канембу сбривают волосы на висках и затылке и оставляют их только на макушке, заплетая в изящные косички. Разделенные пробором спереди, они спадают по обе стороны, тогда как сзади пробора нет. В вооружении канембу мы замечаем отсутствие метательного ножа тубу, но обнаруживаем необычный для остальных жителей Борну и Канема щит высотой в половину человеческого роста, изготовленный из легкого дерева фогу.

Связь канембу с канури самая тесная, ибо чем более первые преобладают в оседлом населении Канема, тем более укореняются [172] среди них вторые. Формирование канури началось, по-видимому, лишь спустя несколько столетий после образования государства. К этому времени часть ставшего более или менее однородным населения Канема начала продвигаться на юг, огибая северную оконечность озера и переправляясь через реку Йоо. Поселившись там, они смешались с хозяевами страны, претерпев, таким образом, новые изменения. Так возникло племя Борну — канури. Относительно причины переселения, которую, возможно, следует искать лишь в стремлении молодого исламского государства к экспансии, в самой стране существует только смутное предание. Утверждают, что царский род в давние времена оказался расколот на две части спорами о порядке наследования. Одна его часть ушла в Борну, другая осталась в Канеме.

Хотя переселившаяся часть (она впоследствии получила название канури) со временем завоевала власть, которую удерживает и сегодня, канембу считают себя более чистыми и более благородными, нежели их братья и теперешние господа, «запачкавшие» себя смешением с языческими племенами. Спустя долгое время после того, как канури распространили свои завоевания на Борну и перенесли туда из Канема центр всего государства, некоторые составные части племени вернулись на родину, так что позднее в Канеме обнаруживается присутствие подразделений булуа, дугуа, бирива, нгальма дукко и других. Там же к ним постоянно причисляется подразделение магоми, объединяющее знатные семьи, вышедшие из царского рода.

К арабскому ⁴² населению принадлежат лишь недавно пришедшие с севера улед-солиман и магарба, а также тунджуры и собственно шоа. Последние представлены только очень немногочисленным племенем бени-хасен (оно хотя и сохранилось в достаточно чистом виде, из-за своей малочисленности вынуждено вести жалкую жизнь покровителей даза в Шитати) и, вероятно, племенем бени ваил, живущими постоянно к востоку от Мао, но, очевидно, очень изменившимися в результате смешения. Мы видели, какую важную роль играют недавно переселившиеся с севера арабы, несмотря на их немногочисленность, в развитии политических отношений и в направлении всей общественной жизни.

Имеющиеся данные до сих пор не позволяют определить сколько-нибудь точно численность названных выше племен и их подразделений в Канеме.

Мои попытки добиться некоторой ясности в этом отношении были очень затруднены различными передвижениями, смешением отдельных элементов и неустойчивым политическим положением в стране. За неимением точных данных я все же в качестве предварительных сведений привожу ниже результаты, полученные мною путем расспросов и примерных оценок (тыс. человек): [173]

Приведенные цифры дают общую численность населения в 70 тыс. человек. Трудно сказать, насколько расходится эта оценка с действительным числом жителей, так как, с одной стороны, нет сомнения в том, что многие населенные пункты остались вне поля моего зрения, но с другой — те, которые были приняты во внимание, могли быть оценены слишком высоко. Канем вряд ли насчитывает более 100 тыс. жителей. Правда, данная цифра должна бы показаться крайне малой, если принять во внимание всю территорию в 70-80 тыс. кв. км. Но если мы распределим это население на постоянно населенную часть Канема в 20-24 тыс. кв. км, то получим примерно по четыре человека на кв. км, и это редкое население, по-видимому, соответствует преобладающему здесь степному характеру местности и сложным и неблагоприятным политическим обстоятельствам в стране.

Комментарии

39. Натроновое озеро (содовое озеро) — озеро, в осадках которого содержится угленатровая соль (трона), используемая в качестве сырья для производства соды.

40. «Легендарный царь Сеф» — имеется в виду легендарный основатель борнуанской династии Сефува, некий йеменский царевич Сейф ибн Зу-Язан. Возведение своих родословных к правителям Аравийского полуострова было очень распространённым в Центральном и Западном Судане средством придать той или иной династии большую «респектабельность» в глазах внешнего мира.

41. Во времена английского путешественника Лукаса часть коям ещё жила в Канеме (примеч. авт.).

42. Поскольку в большинстве случаев пока что невозможно разграничить арабские и берберские составные части племён, фигурирующих ныне в Африке в качестве «арабов», я хочу заметить, что, употребляя слово «арабский», ни в коем случае не желаю сказать, будто данное племя вправе претендовать на своё происхождение из Аравии (примеч. авт.).