-

«АЛЖИРИЯ», ИЛИ СЕВЕРОАФРИКАНСКИЙ ВОЯЖ КАПИТАНА КУРОПАТКИНА

Деятельность Франции по обустройству и организации власти, общества и экономики в Северной Африке привлекала внимание российских высших военных и гражданских чиновников в Туркестане. Многие российские военные востоковеды, дипломаты и военные администраторы-«туркестанцы» изучали французский опыт колониального управления и сравнивали его с российским ¹. Один из наиболее заметных трудов, посвящённых описанию французской Северной Африки, — книга «Алжирия», принадлежащая перу видного российского востоковеда и администратора, военного губернатора Закаспийской области, а впоследствии и военного министра Алексея Николаевича Куропаткина (1848–1925).

В 1874–1875 годах Куропаткин, тогда капитан Генерального штаба, совершил путешествие в Алжир, итогом которого стала книга, написанная на основе серии очерков, частично опубликованных в газетах «Военный сборник» и «Русский инвалид». В ходе поездки штаб-офицеру удалось собрать значительные сведения о деятельности французской колониальной администрации в Алжире, взаимоотношениях с местным населением, экономике, состоянии колониальных войск. В качестве добровольца Куропаткин принял участие в рекогносцировочной экспедиции французских войск в Большую Сахару ².

Российский Генштаб весьма интересовался опытом Франции в деле завоевания колонии, населённой преимущественно мусульманами, как кочевниками, так и оседлыми. Ситуация в Алжире в первой половине 1870-х годов оставалась достаточно нестабильной. Всего за три года до приезда Куропаткина, в 1870–1871 годах там вспыхнуло мощное антифранцузское восстание. Оно было связано, во-первых, с ослаблением центральной колониальной власти, поскольку значительный контингент французских войск был отозван во Францию для участия во Франко-прусской войне. Во-вторых, весть о поражении Франции в войне быстро распространялась среди туземцев, подрывая престиж метрополии и порождая мечты о свержении колониального господства. В-третьих, «туземное» население к началу 1870-х годов смогло оправиться от серьёзных ударов и карательных акций, нанесённых ему французами, и последовавшего за этим голода среди коренного населения в конце 1860-х ³. Только к концу 1871 года французам удалось окончательно «замирить» арабов. Гражданская и военная администрация с большим трудом поддерживали французское господство в Алжире. Для увеличения военных сил колонии в 1873-м в Алжире была введена всеобщая воинская повинность, а в следующем — учреждено также ополчение из колонистов и наиболее преданных арабских «трибю» (племён).

Нерешённым оставался вопрос и о распространении французского влияния и его упрочении в Сахаре, где многие кочевые племена и оазисы, несмотря на военнотехническое превосходство французов, относились к ним враждебно и настороженно ⁴.

Хорошо образованный военный администратор, склонный к историческим наблюдениям, Куропаткин воспользовался полученными в Алжире статистическими данными и составил достаточно подробный очерк французского завоевания Алжира. В нём он отдавал должное храбрости местного населения, отмечал специфические приёмы французских войск. Книгу предваряло обширное описание завоевания Алжира, состояния его экономики, населения, системы управления и армии. Опыт Туркестана обусловил его интерес к таким вопросам, как методы ведения боевых действий против оседлого и кочевого населения, строительство системы гражданского и военного администрирования, цене колонии для метрополии.

По мнению Алексея Николаевича, важной причиной затяжных боевых действий стало фактическое отсутствие плана завоевания страны, что вынуждало французов постоянно продвигаться вперёд в поисках естественных рубежей и границ региона ⁵. Это наблюдение было весьма важным в свете тех споров, которые разворачивались на глазах Куропаткина вокруг перспектив присоединения Туркестана к России и создания системы российских протекторатов в Центральной Азии. Одним из важных элементов подчинения местного населения, по его данным, была так называемая разия (razzia, «грабёж»). Введённая генералом Бюжо в 1850-х годах система заключалась в проведении постоянных набегов и рейдов для захвата семейств, имущества и запасов непокорных «трибю» арабов. Куропаткин определял её как «систему бесчестную и чудовищную, способную скорее опозорить армию, чем покрыть её славою» ⁶.

В качестве региональной особенности капитан Генштаба отметил борьбу за власть между гражданской и военной администрациями Алжира. Немало интересовал его и вопрос о цене приобретения и содержания колонии. Куропаткин на основании французских статистических данных сделал вывод о том, что расходы по содержанию новой колонии значительно превышают её доходы. Однако будущее представлялось ему перспективным, и, по его мнению, рано или поздно колония смогла бы покрывать издержки своего существования полностью за свой счёт ⁷.

Фактическое знакомство с Северной Африкой началось для Алексея Николаевича с прибытием в порт Алжира в сентябре 1874 года. Прибыв в город, он разместился в гостинице и представился французскому генерал-губернатору. Тот отнёсся к Куропаткину с симпатией, пообещав оказать содействие в ходе путешествия и познакомить с офицерами гарнизона. Расставаясь, генерал проводил его такими словами: «Уже одного того, что вы носите русский мундир, совершенно для нас достаточно, чтобы оказать вам возможно широкое гостеприимство» ⁸. И военные, и гражданские власти встречали Куропаткина радушно и без ограничений сообщали ему все интересовавшие его сведения ⁹. Собрав необходимую информацию в Алжире, русский офицер в начале ноября 1874-го отправился в глубь территории Магриба, в город Тлемсен, который называли «жемчужиной Магриба». Там Куропаткин ознакомился с бытом французских войск, собрал необходимые статистические материалы, а затем направился в самый южный форпост французов в Малой Сахаре — город Лагуат.

Территория Алжира разделялась на две части — военную и гражданскую. Гражданская состояла из трёх департаментов, её управление было аналогично метрополии. [89] Военная же часть разделялась на три дивизии. Каждая из них включала в себя субдивизии, а те, в свою очередь, — военные округа. Куропаткин намеревался прежде всего изучить в дивизии Медеа субдивизии Джельфа и Лагуат, населённые кочевниками и полукочевым населением. По дороге в Лагуат и на других крупных стратегически важных трассах колонии французы соорудили вереницы укреплённых караван-сараев на расстоянии дневного перехода один от другого. Алексей Николаевич сравнил их с туркестанскими глинобитными крепостями. По его мнению, и в Алжире, и в Туркестане для «туземцев», не имевших серьёзной артиллерии, эти караван-сараи оставались практически неприступными. В мирное же время они сдавались частным лицам в аренду, с условием содержать их для размещения гарнизона в любую минуту ¹⁰.

Лагуат, самый северный оазис, захваченный французами в Сахаре, Куропаткин описал не просто как «скопление нескольких пальм» с бьющим рядом источником, а как обширные территории, наполненные пальмовыми садами и орошаемые артезианскими колодцами ¹¹. Сам город лежал у подножия двух высоких холмов, на которых располагались французские укрепления и форты, контролировавшие весь оазис. В Лагуате Куропаткин был с почётом принят в офицерском собрании города, своим присутствием оживив монотонный быт местных офицеров. Его внимание привлёк военный лагерь, в котором располагались зуавы и африканские егеря. Постройки лагеря были сооружены без использования древесины, из одного сырцового кирпича, и представляли собой оригинальные сводчатые помещения.

Остановившись в единственной и, по его словам, довольно скверной гостинице Лагуата, Куропаткин в сопровождении выделенного ему французской администрацией сопровождающего — знатного спагиса (кавалериста) из числа туземных войск — объездил все окрестные оазисы и укреплённые деревни-ксары Малой Сахары. Наибольший интерес вызвал у него ксар Ай-Мадди на границе с Большой Сахарой: именно у этой деревни французы нанесли одно из чувствительных поражений восставшим в 1869 году арабам. Куропаткин особо отмечал, что победу над значительно превосходившими французов по численности арабами-кочевниками удалось одержать благодаря новейшим на тот момент скорострельным винтовкам системы Шасспо ¹². Это же наблюдение было верно и в отношении Туркестана.

Затем Куропаткин отправился в Джельфу — центр одноимённой субдивизии. Пустынный переход оказался скучным и однообразным, однако по путевым записям капитана Генштаба видно, что он подметил ряд интересных совпадений в быту кочевых арабов с жизнью кочевников в Туркестане. Так, и те и другие делали сезонные перекочёвки, имели сходные вспомогательные посевы зерновых. По дороге в Джельфу он записал многочисленные сведения о природе, климате, торговле, численности населения и его занятиях, отношениях местного населения друг с другом и с французами. Кочевники, у которых гостил Куропаткин, просили его объяснить, где находится его родина, есть ли там арабы, лошади и шатры. Однако, как убедился Алексей Николаевич, географическая осведомлённость арабов ограничивалась Алжиром, Францией, Стамбулом, Меккой и Тимбукту. При встречах с местным населением неподдельный интерес арабов вызывали его револьвер и награды. Но наибольший интерес, восторг и зависть «туземцев» вызывали... кожаные штаны Куропаткина, которые тот привёз с собой из Туркестана ¹³.

Путешествие по Малой Сахаре заняло практически весь ноябрь и декабрь, и только к январю 1875 года русский офицер сумел вернуться в Алжир. Он планировал отплыть в Россию в середине января, когда неожиданно узнал о планирующейся в конце января рекогносцировочной экспедиции генерала Ловердо в Большую Сахару.

Куропаткин немедленно обратился к генерал-губернатору Алжира с просьбой разрешить ему принять участие в рекогносцировке. В ответ было прислано именное приглашение от Ловердо, причём во время личной встречи генерал заявил, что будет рад отблагодарить русское военное руководство за то радушие и гостеприимство, которое он встретил во время своего недавнего путешествия по Кавказу ¹⁴. Численность французского отряда составляла 144 человека со значительным продовольственным обозом ¹⁵.

Французами были заняты только прибрежная, горная полосы Алжира, а также оазисы Малой Сахары. Большая Сахара была подчинена французам в её северной части, и то, скорее, номинально. Поскольку Алжир не имел чёткой естественной границы на юге, французы достаточно условно проводили её примерно в 250-300 километрах к югу от Лагуата. Разведка этой территории и переговоры с местными полунезависимыми правителями и были целью экспедиции. Местность на протяжении всего похода была каменисто-пустынной, с несколькими крупными оазисами. Наиболее крупными из них были оазис Уаргла и группа оазисов на плато Мзаб.

В начале февраля отряд вышел из Лагуата. Утомительное путешествие сопровождалось постоянными песчаными бурями, которые изматывали участников похода. Куропаткин отмечает, что походные будни также напоминали ему эпизоды туркестанской службы. К 20 февраля 1875 года отряд достиг оазиса Уаргла. Этот оазис был центром для нескольких арабских племён, кочующих на расстоянии до 80 вёрст от него, а также центром для пяти деревень-ксаров, разбросанных вокруг него. Сам оазис был окружён глиняной стеной с шестью воротами и узким рвом для защиты от набегов кочевников.

Правил там местный вождь Магомет бен Дрисс. Он устроил торжественный приём французскому отряду и попытался продемонстрировать свою мощь. Перед входом в оазис было выстроено всё боеспособное население, которое при виде французов стало палить в воздух из ружей, скакать на конях вокруг маленького отряда и грозно кричать, чтобы испугать путешественников. Здесь Куропаткин впервые увидел туарегов, которые входили в личную охрану правителя. Туареги весьма интересовали Алексея Николаевича из-за сходства с кочевниками Центральной Азии. По его данным, туареги обитали в центральных районах Сахары, в горах Джебель-Ногар. Их образ жизни был прост, а окружающие природные условия — суровы. Главным их занятием было скотоводство и охрана караванов. Туареги славились своей воинственностью. Как писал Куропаткин, «в особенности много страдают от их набегов трусливые негры, обитатели Судана ¹⁶. Часто их главный город, Тимбукту, держится в блокаде туарегами по целым месяцам. До сих пор негры, захватываемые в плен туарегами... перегоняются к южным оазисам Алжира, Туниса или Марокко, где продаются в рабство» ¹⁷. [90]

В ходе переговоров с правителем оазиса французы обсуждали увеличение размера налога с пальм, который выплачивали им жители. Куропаткина особо заинтересовала система французского управления оазисами Большой Сахары, удалёнными от основных центров колонии, в которых французы не могли постоянно поддерживать своё присутствие. Среди населения оазиса создавалась партия, которой было выгодно поддерживать французское господство. В её руки французы отдавали власть над остальным населением, с условием выплачивать им определённую подать. Для вознаграждения верных людей треть всех налогов, собираемых французами, передавалась на содержание правителя и его охраны ¹⁸. Кроме того, в оазисе Уаргла для местного правителя французские инженеры построили укреплённый дворец, в котором можно было в случае восстания продержаться до прихода французских войск ¹⁹. Пока шли переговоры, русский офицер осмотрел местный базар, был приглашён на местный праздник, устроенный специально для гостей, и увидел, как специальные мастера пробивают в известняковой породе артезианские колодцы — источник воды для всего оазиса. В качестве экзотического сувенира с местного базара он увёз сушёную солёную саранчу, которую местные жители заготавливали впрок целыми мешками.

В это же время французские офицеры договорились с правителем об увеличении размера налога с пальм. По примерным подсчётам, во всём оазисе насчитывалось 420 тысяч пальм, а налог составлял по 30 сантимов с пальмы. Куропаткин привёл следующий расчёт: учитывая, что общее количество населения оазиса примерно 6000 человек, при распределении налога между жителями каждый из них должен был внести примерно по 20 франков в год. Куропаткин посчитал это весьма крупной суммой ²⁰, прикладывая полученные результаты к реалиям Туркестана.

Конечной точкой экспедиции был Мзаб. Экспедиция подошла к нему в начале марта 1875 года. Данные, приводимые Куропаткиным в отношении Мзаба и семи его городов, содержат в основном описание торговли, этнических групп и некоторых аспектов политического устройства. Так, по сравнению с оазисом Уаргла там весьма велика роль религии и нравы весьма строги. Путешественник также отметил, что обитатели Мзаба — наиболее предприимчивые коммерсанты во всей Сахаре и что они больше всего выиграли от того жёсткого порядка и мира, установленного французами: после их прихода они оказались защищёнными от грабежей арабских племён и получили возможность увеличивать своё богатство торговлей с европейцами в приморских городах. Вместе с тем отношение к французам и к европейцам вообще в Мзабе достаточно настороженное, если не сказать враждебное. Алексей Николаевич выразил непонимание французской политики по отношению к Мзабу и его предприимчивым жителям, указав, что ему не до конца ясны причины, почему с оазиса Уаргла была взята сумма более 125 тысяч франков, а со значительно более богатого Мзаба — почти в три раза меньше.

Далее экспедиция вернулась в Алжир, и в апреле 1875 года, завершив восьмимесячное пребывание в Северной Африке, Куропаткин отправился на Родину. Африканские приключения оказали серьёзное влияние на жизнь и карьеру Алексея Николаевича. Знания, приобретённые в Африке, помогли в дальнейшем в ходе его профессиональной деятельности: сразу после возвращения из Африки он вернулся в Туркестан, где принял активное участие в дальнейшем завоевании и устроении края. Описание африканских колоний Франции стало первым трудом Куропаткина как военного журналиста и аналитика. Алжирский опыт способствовал формированию талантливого автора целого ряда военно-статистических, военно-исторических, военно-политических и специальных исследований, среди которых особое место заняли его мемуары о Русско-японской войне, опубликованные как отдельное произведение. Но Африка навсегда оставалась в его памяти как первая военная и научная командировка, а ещё — как экзотическое опасное приключение...

Александр Васильев, кандидат исторических наук

Комментарии

1. Например, крупный российский военный, востоковед и администратор Константин Петрович фон Кауфман (1818–1882) в 1860–1861 годах совершил ознакомительную поездку в Европу «по научной части», где ознакомился с состоянием французской армии, её инженерным корпусом, в том числе и в Алжире, и общим военно-политическим состоянием. См.: РГИА. Ф. 954 (Кауфманы). Оп. 1. Д. 75,79–83, 85; также см.:. Костенко Л. Ф. Путешествие в Северную Африку. СПб. 1880; Чихачёв П. А. Испания, Алжир, Тунис. М. 1975.; Венюков М. И. Прогулка в Алжир и Тунис // Русская мысль. 1884; Остроумов Н. П. Меры Алжирской администрации в борьбе с мусульманским фанатизмом // Туркестанские ведомости. 1911. № 162–164; Губаревич-Радобыльский А. Ф. Экономический очерк Бухары и Туниса. Опыт сравнительного исследования двух систем протектората. СПб. 1905.

2. Куропаткин А. Н. Алжирия. СПб. 1877.

3. История Востока. Восток в Новое время. Кн. 1. М. 2004. С. 399–400; Кн. 2. М. 2005. С. 66–67.

4. Куропаткин А. Н. Указ. соч. С. 39.

5. Там же. С. 4.

6. Там же. С. 34.

7. Там же. С. 149-153.

8. Там же. С. 162–163.

9. Там же. С. 164.

10. Там же. С. 195-196.

11. Там же. С. 171–172.

12. Там же. С. 178–179.

13. Там же. С. 189.

14. Там же. С. 194.

15. Там же. С. 201.

16. Здесь имеется в виду современный Мали.

17. Куропаткин А. Н. Алжирия. С. 210–211.

18. Там же. С. 221.

19. Там же. С. 222.

20. Там же. С. 233.

Текст воспроизведен по изданию: "Алжирия", или североафриканский вояж капитана Куропаткина // Родина, № 6. 2013