СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

КОСТЕНКО Л. Ф.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СЕВЕРНУЮ АФРИКУ

Занимаясь долгое время изучением различных мусульманских земель Центральной Азии, я, увлекаемый духом пытливости, стремился посетить и другие страны Востока. С этою целью летом 1875 года я предпринял путешествие в северную Африку, где меня в высшей степени интересовала аналогия, существующая между странами и народами этой части света с тем, что я видел уже в Азии.

Высадившись в Алжире, я прошел алжирские владения поперек и проник до Великой Пустыни (Сахары), о которой успел собрать сведения и данные; какие только можно было иметь об этой части земной поверхности, считающейся до сих пор одною из самых малодоступных для исследования.

В Алжирии меня интересовала также аналогия, существующая между нашими среднеазиатскими [II] владениями и владениями французов на северном берегу Африки, между нашим экономическим положением и таковым же положением французов, нашими политическими целями и ожиданьями в Средней Азии и целями французов в их африканской колонии.

Из Алжирии я направился в Тунис, который может служить весьма интересным и характеристическим образчиком для изучения независимых мусульманских владений в Северной Африке.

От Марселя до Алжира.

Отъезд из Марселя. — Пароходство между Марселем и Алжиром. — Пассажиры. — Балеарские острова. — О-в Минорка. — Развлечение пассажиров на пароходе. — Пароходная музыка. — Танцы. — Бокс. — Прибытие в Алжир. — Алжирский порт.

В начале августа прошлого года я отправился в Алжир на пароходе из Марселя; в это время года не только в северной Африке, но и в южной Франции царствуют обыкновенно страшные жары. Во время моего пребывания в Марсели зной был особенно силен и доходил до 36° С. в тени. Не смотря на духоту и зной, я тем не менее нашел на пароходе, отправлявшемся в Алжир, значительное общество. Постоянное сообщение между Марселем и Алжиром поддерживается четырьмя. пароходными компаниями, из которых одна имеет специальною целью транспортирование кладей; остальные три компании пассажирские. Все они получают от правительства субсидии, за что обязаны перевозить войска и войсковые тяжести. Большинство пассажиров парохода, на котором я отплыл из Марселя, состояло из войск: рекрут, отпускных, [2] осужденных на крепостные работы и пр. Пассажиры первого класса состояли из солидных личностей, живущих или служащих в Алжире; большинство, как водится у французов вообще и в Алжирии в особенности, было украшено бутоньерками в петлицах.

Пароход наш отплыл из Марсели под вечер, когда зной начал спадать. Пассажиры парохода долго стояли па палубе, любуясь восхитительною панорамою Марселя и его великолепного порта. По наружному виду, по характеру местоположения и по величине, Марсель чрезвычайно напоминает Одессу. В торговом отношении Марсель играет такую же роль для Франции, как Одесса для России.

Подобно Одессе, Марсель также нуждалась в пресной воде и только несколько лет тому назад, она, соорудив грандиозный водопровод в несколько десятков верст длиною, удовлетворила своей самой насущной потребности.

По мере удаления от Марсели, свежесть в воздухе увеличивалась, а с наступлением ночи поднялся такой густой туман, что, несмотря на полнолуние, пароход должен был приостановиться и потерять часов пять времени. На море, само собою разумеется, никогда нельзя рассчитывать времени прибытия парохода с такою точностью, как на суше рассчитывается время прибытия поезда железной дороги. Тогда как на железных дорогах поезд обыкновенно приходит по расписанию минута в минуту, на море пароход не только запаздывает на несколько часов, но случается на несколько дней. Расстояние от Марселя до Алжира пароходы проходят средним числом от 30 до 40 часов времени; но нередко случается, что они ходят и долее, а во время сильных бурь они пристают к одному из Балеарских островов, где ждут погоды в течении суток и более. [3]

Ничто не может быть приятнее поездки на пароходе, когда море спокойно и погода стоит хорошая. Чистый, здоровый воздух приятно щекочет нервы и делает дыхание легким и свободным, а необозримая синь моря, сливающаяся с лазурьем неба, ублажает зрение. Пассажиры в таких случаях располагаются к благодушию: знакомства возникают быстро и неисчерпаемый разговор завязывается сам собою. В числе моих пароходных спутников было не мало личностей интересных. Особенною словоохотливостью отличался один старичок — истый тип провинциала, смешение серьезного и наивного. Он обнаруживал особенное пристрастие к классицизму, постоянно цитировал Горация и Саллюстия, и особенно любил при случае разъяснять происхождение французских слов от латинского корня. Собеседник мой интересовался очень о том, распространено ли в России знание латинского языка. Я отвечал ему, что в наших школах не только обучают латинскому, но даже греческому языку. Цитируя Саллюстия, мой собеседник подчас, однако, сбивался, смешивая Массинису и Югурту.

Другой собеседник, пожилой человек, старожил Алжирии, обязательно сообщал мне некоторые данные относительно производительности Алжирии; но на мой вопрос: в какой цене стоит хлеб в Алжире, отвечал: я не знаю, причем многозначительно посмотрел на меня, как бы давая понять, что он не купец и никогда не снизойдет до того, чтобы знать цены на продукты.

Весьма интересны были также два аббата полные, круглые, обладавшие замечательным аппетитом. Один из этих аббатов неожиданно приступил ко мне с вопросом: на каком основании в России преследуется католицизм? Мне стоило больших усилий доказать рьяному служителю католической [4] церкви, что в России католицизм не только не преследуется, но к святому отцу питается должная симпатия и уважение.

Но как бы ни были занимательны разговоры, они, в конце концов, утомляют, и каждый ищет нового предмета для развлечения.

Проходящее судно или открывающийся вид острова привлекают всеобщее внимание. Пароходы, следующие из Марселя в Алжир и обратно, проходят между Балеарскими островами, Миноркой и Майоркой, держась ближе первого. Чем ближе подходил наш пароход к острову Минорке, тем сильнее росло любопытство: публика, скучиваясь на борте парохода, рассматривала остров, кто простым глазом, кто вооружась биноклем или подзорною трубою. Остров Минорка (малый о-в) с северной и западной стороны имеет берега возвышенные и круто-обрывистые. Поверхность его сильно всхолмлена; она пустынна и камениста. Множество конических куч камня покрывают всю видимую северную и западную стороны о-ва. Значение этих куч, не смотря на множество догадок, никто не мог определить положительно. По мере того, как стала открываться южная часть острова, глаз начал различать поселки и между прочим маленький городов Сиутадела, сверкавший белизною среди окружавшей его зелени. Далее находится более значительный город Магон, доставляющий большой контингент переселенцев и рабочих в г. Алжир, где мужчины по преимуществу занимаются огородничеством, а женщины суть либо прислуга в домах, либо кормилицы. Кругом острова, там и сям, сновали парусные лодки и более значительные суда, занимавшиеся рыбною ловлею.

Когда остров совершенно исчез из виду, для развлечения пассажиров привилегированных классов капитаном [5] парохода были приглашены музыканты из числа прислуги экипажа. Оркестр состоял из шести различных инструментов, в числе которых был один столь оригинальный, что ему бы позавидовали хивинцы, бухарцы и японцы. Инструмент этот состоял из проткнутого тростью барабана, и музыкант, водя влажною губкою по трости, производил звук, который в оркестре, однако, не был неприятен. Остальные инструменты были: большая гармония, бубен, барабан и пр. Едва раздались звуки пароходной музыки, как кавалеры стали ангажировать дам и открылись танцы. Как ни наивным могло бы показаться русскому человеку подобное времяпровождение, но, во всяком случае, оно гораздо полезнее, чем неизбежная на русских пароходах игра в карты, причем играют даже дамы и девицы. К чести французской публики, я должен сказать, что во все время плавания парохода о картах не было и помину.

В то время, когда пассажиры 1-го и 2-го классов потешались музыкою и танцами, пассажиры 3-го класса упражнялись в ножном боксе, называемом во Франции chausson. Забава или упражнение этого рода весьма распространена во Франции и особенно в войсках. Противники предварительно проделывают руками и ногами несколько безвредных эволюций, подобно тому, как это делается при фехтовании, и вслед затем начинается самый бой. Искусство состоит в том, чтобы повернувшись к противнику спиною, нанести ему по возможности сильный удар ногою. Публика любит присутствовать при упражнениях этого рода: она с сердечным замиранием следит за перипетиями боя, и чем полновеснее удар, тем восторг ее сильнее. Свои восторги присутствующая публика выражает рукоплесканиями, а неудачные удары награждает хохотом. По окончании боя противники жмут друг другу [6] руки и троекратно целуются. Молодые солдаты, еще неискусившиеся в правилах бокса, упражнялись, под руководством старых солдат, в фехтовании. Вообще, во Франции я заметил к телесным упражнениям большую склонность. Независимо от фехтования, стрельбы в цель и пр., население в свободные часы любит заниматься играми, развивающими силу, ловкость и проворство. В Тюильрийском саду взрослые парни от 18 до 30 и более лет занимаются играми, подобно тому, как у нас это делают дети. Самая распространенная игра есть бар. Игра эта, как известно, состоит из двух частей: в беганье взапуски, причем берут в плен, и в выкупе из плена. В игре принимают участие человек 50-60-т. Игра в мяч также весьма распространена среди взрослого французского населения ¹. Подобное распространение игры между взрослыми заслуживает полного одобрения. Это лучшее средство для укрепления здоровья и для развития ловкости.

После 38-ми часового плавания, пароход наш был в виду Алжира. Берег, видимый сперва точно полоса тумана, по мере приближения парохода, приобретает более определенные формы. Город Алжир расположен на западной части Алжирского залива, или, правильнее, рейда. Издали он обнаруживается ослепительной белизны пятном. Зрителю кажется, будто он видит перед собою большие каменоломни мрамора; это суть выбеленные известью дома Алжира, расположенного амфитеатром на крутой покатости предгорий Атласа.

Картина алжирского рейда, окруженного цепью высоких холмов, пересеченных долинами, покрытых рощами, садами и сверкающими городами, деревнями и вилами, по истине [7] великолепна. Высокие, вечно зеленеющие холмы, зимою даже более роскошные, чем летом, окружают рейд полукругом и заключают его точно в чаше. Панорама алжирского рейда бесспорно может считаться одною из великолепнейших в свете.

Приближаясь к Алжиру, зритель усматривает с правой стороны мыс Каксин с его маяком, затем Пуэнт Пескад, деревню Сент-Эжен, над которою возвышается прекрасная церковь Нотр-Дам д'Африк, построенная на контрфорсе невысокого хребта Бузареа; затем следует городок Бюжо или Фобург Баб-Эль-Уэд, сад Маренго и прекрасная мечеть Сиди-Абдер-Рахман, потом Алжир. Левее Алжира высится форт “Император", виднеются деревни Ага, Гуссейн-Дей и масса других мавританских и французских деревушек и вил, белеющих среди восхитительной зелени и глядящихся в зеркальную синеву залива.

Близ входа в порт, пароходы останавливаются и ждут прибытия лоцмана, который уже и вводит судно в порт. Прекрасный и поместительный порт Алжира окончательно устроен только французами. Он образован посредством длинных насыпей и мол, с проходом в средине. Вход в порт превосходно защищен четырьмя батареями, из которых три расположены по фронту и доставляют перекрестную оборону, а одна батарея расположена сзади для продольного анфилирования фарватера. Поверхность порта равняется 90 гектарам и может поместить 39 военных судов и 300 судов торговых, вместимостью от 100 до 150 тонн.

Войдя в порт, суда останавливаются посредине, а пассажиры и тяжести свозятся на берег на лодках. Перевозкою на лодках занимается особой класс рабочих — между которыми первенствующее место занимают бискри (жители оазиса [8] Бискра), приходящие в Алжир на заработки. Эти бискри суть вместе с тем и носильщики, которые помогут перенести ваш багаж на верх, в один из отелей, расположенных в европейской части Алжира. [9]

Город Алжир

Климат и местоположение Алжира. — Общий вид Алжира. — Разделение города на две части существенно отличные. — Нижний или европейский город. — Дворец генерала-губернатора. — Дворец архиепископа, Кафедральный собор. — Главнейшие мечети. — Библиотека и музей. — Постоянная выставка произведений Алжирии. — Городской сад Маренго. — Верхний или мавританский город. — Улицы. — Дома мавританской постройки. — Мавританский стиль. — Выгоды и недостатки домов мавританской архитектуры. — Цитадель Казба. — Население Алжира — Мавры; тип, одежда, образ жизни. — Арабы; евреи; бискри; кабилы; негры; мзабаты; лягуаты. — Алжирские гамены и нищие.

Как местоположение, так и климат Алжира, могут считаться восхитительнейшими. Алжир лежит на восточной покатости разветвлений Саэля, состоящего из цепи высоких холмов, входящих в систему Атласа и окаймляющих Средиземное море. Прекрасное местоположение и климат служили причиною, почему еще римляне излюбили этот уголок земли. Сенаторы римские имели здесь свои вилы, осененные роскошнейшею зеленью тропических растений,

Алжир лежит под 36° 47' северной широты и 0°44' восточной долготы (от Парижа). Превышение его над морем от 1 до 143 метров. Средняя годовая температура [10] Алжира равняется 20°, 63 С. и превосходит среднюю температуру:

Различие между летнею и зимнею температурами равняется 8°-10°. Зимою термометр редко опускается ниже нуля, и то ночью; днем же он показывает от 15 до 20° С.

Значительная средняя температура Алжира дает возможность к произрастанию самых нежных тропических растений. Финиковая пальма, бананник, смоква, апельсинные и лимонные деревья и пр. и пр., произрастают здесь на открытом воздухе. Однако финиковая пальма, хотя и дает плоды, но к употреблению негодные, так как лето здесь для развития фиников недостаточно жаркое.

В течении полугода, от конца апреля до начала ноября, дождей почти не бывает и небо остается совершенно чистым и безоблачным. Зелень и вообще растительность на это время замирает, так что лето в Алжире отвечает нашей зиме. Летний зной здесь весьма тягостен и трудно переносим, вследствие соединенной с ним необыкновенной влажности воздуха. Всякий, кто только может уехать на лето из Алжира в страны более прохладные, уезжает. Зимою же, напротив, Алжир наполняется массою путешественников из различных стран Европы — путешественников, имеющих целью насладиться дарами чудной и роскошной природы.

Легкость морского сообщения и вместе с тем жизненные удобства, находимые в Алжире, еще более [11] приохочивают к посещению этого последнего. Но независимо от путешественников, в Алжир на зиму приезжает весьма много больных, страдающих грудью. Больные приезжают, по большей части, из стран северных: Англии, Швеции и России. Опыт показал, что нигде страдающие грудью не поправляются так, как в Алжире. Доктор Казимир Бруссе, в своих мемуарах, сообщенных в парижскую академию, считает в Алжире 63 чахоточных на 40,241 больных; а доктор Шампульон утверждает, что чахоточные в первой степени, поселившись на алжирской территории, имеют вероятность или совершенно излечиться, или, по крайней мере, поправиться.

Поверхность, занимаемая Алжиром, составляет треугольник, в вершине которого находится цитадель, построенная еще турками и называемая Касба; ворота Баб-эль-Уэд составляют северный угол, а предместье Баб-Азум — южный. Плоские дома лепятся по покатости один над другим; все они тщательно выбелены известкой, вследствие чего арабы называют Алжир Эль-Багаджа, т. е. белый город.

Алжир состоит из двух, резко отличных одна от другой, частей: нижнего города — европейского и верхнего — мавританского, пока еще сохранившего самобытный отпечаток.

Нижний город распланирован правильно и заключает в себе великолепные дома европейской постройки. Тем не менее и в нем найдется не мало зданий мавританской архитектуры, некогда дворцов туземных сановников. Ныне эти дворцы приспособлены для обитания французских властей.

Наиболее красивая часть европейского Алжира — это Правительственная площадь (Place de gouvernement) и Бульвар республики. Бульвар и площадь расположены по высокому берегу, который командует узким побережьем, служащим для высадки пассажиров и выгрузки товаров из судов, [12] приходящих в порт. Вдоль побережья тянется железная дорога из Алжира в Оран. Тут же помещается вокзал железной дороги, таможня, здание для складов и помещение различных пароходных кампаний. Каменная лестница для пешеходов и отлогая аппарель для экипажей соединяют набережную с бульваром. Под бульваром, в обрывистом берегу, равно как и под площадью, устроены многочисленные магазины для склада различных предметов торговли.

Правительственная площадь стрех сторон (северной, западной и южной) окаймляется двойными рядами деревьев (платанов), среди которых красуется несколько невысоких пальм. Посреди площади, на высоком пьедестале, воздвигнута бронзовая конная статуя герцога Орлеанского.

С восточной стороны площади открывается восхитительный вид на порт, на море, на противоположный берег залива, усеянный деревушками и мызами, тонущими в роскошной тени садов. Эта площадь служит любимым местом сбора публики по вечерам, особенно в те вечера, когда играет музыка. Во время музыки площадь почти битком наполняется народом.

Бульвар республики, вследствие великолепия своих пятиэтажных домов и вида на море, может считаться одним из красивейших в свете. В числе зданий здесь первенствующее место занимают Банк и отель Восток (Orient).

Как на бульваре, так и на других улицах европейского квартала дома окаймлены аркадами, дающими возможность пешеходам во всякое время дня ходить из одного конца города в другой, не подвергаясь палящим лучам солнца. Эти же аркады прикрывают от солнца и ряды магазинов, своею роскошью и великолепием напоминающие магазины лучших европейских городов. Прекрасно устроенные пассажи [13] еще более защищают и торговцев, и посетителей от зноя. Рядом с европейскими лавками и магазинами зачастую можно усмотреть и лавку туземца-мавра, независимо от целых рядов, занятых лавками и магазинами, принадлежащими туземцам. Французское правительство нарочно позаботилось о том, чтобы привлечь возможно больше туземных торговцев в европейский квартал, так как от этого непосредственного соприкосновения различных элементов следует ожидать и наибольшего развития торговли.

Из наиболее замечательнейших зданий европейской части города заслуживают упоминовения следующие:

Дворец генерал-губернатора. Дворец этот помещается на Малаховской площади, рядом с собором. До прихода французов, он принадлежал одному из важнейших туземных сановников, и по занятии Алжира французами начал приспособляться для обитания генерал-губернаторов, на что была истрачена не малая сумма денег. Передняя часть дворца вся выстроена заново инженерным ведомством. Эта часть спереди одета белым мрамором и украшена окнами на манер венецианских. Великолепные мраморные колонны с разрисованными и раззолоченными капителями окружают внутренний двор и галерею. Но при всем великолепии внутреннего двора и галерей этого дворца, комнаты мрачны и не поражают величием.

Дом архиепископа находится напротив генерал-губернаторского и точно также составлял некогда мавританской дворец. Он замечателен орнаментировкою внутренних стен, тонкостью рисунка изразцов, окаймляющих аркады внутреннего двора, и двойным портиком верхней галереи. Снаружи дом этот, как и все мавританские дома, похож на неуклюжий ящик, или острог, и единственное украшение внешнего [14] фасада составляет мраморная орнаментировка, окаймляющая входные двери.

Кафедральный собор помещается на Епископской площади; он переделан из старой мечети, почему имеет мавританскую архитектуру. Здание имеет вид длинного корабля с трансепетом, увенчанным куполом. Передний фасад здания составляет портик о трех аркадах, фланкированных двумя башнями, четырехугольными внизу и восьмиугольными вверху. Широкая лестница в 20 ступеней, сделанных из гранита, ведет во внутренность храма. Свод внутреннего пространства церкви покрыт затейливыми арабесками из гипса, которые сливаются с арабесками двух рядов зазубренных аркад, идущих вдоль церкви. Аркады покоятся на мраморных колоннах. Посреди церкви, с правой стороны, устроена из мрамора кафедра, а с левой — балдахин и кресло для архиепископа. Огромный орган расположен в изголовье церкви и эта часть замаскирована от остального пространства стеною, декорированною в византийском стиле. В часовенке, направо от входа, возвышается глиняная гробница, облицованная белым мрамором и заключающая в себе кости Жеронимо. На гробнице начертана золотыми буквами надпись, гласящая следующее: “Кости достопочтенного служителя Бога Жеронимо, который, согласно преданию, приял мученический венец за Христа в форте “Двадцать четыре часа", где эти останки были найдены неожиданно 27 декабря 1853 года". Жеронимо был молодой мавр, принявший христианство, за что и был живьем заключен в глиняный ящик и замурован в стене, в 1569 году ². [15]

В соседней часовне усматривается деревянная статуя Богородицы, тщательно сделанная и облицованная алебастром. Эта статуя была перевезена из Севастополя. Описывая алжирский собор, нельзя пройти молчанием следующего оригинального объявления, прибитого при входе в церковь: “Из уважения к храму, не плюйте на церковный пол." Независимо от собора, в европейском Алжире есть еще несколько католических церквей, переделанных из мечетей. Кроме того, имеется еще протестантская церковь и синагога.

Из мусульманских храмов в европейской части города помещаются две наилучшие мечети Алжира: Большая мечеть — Джама-кебир и мечеть рыболовной тони — Джама-джедид. Первая есть древнейшая в Алжире; постройка ее относится к X веку. Она занимает пространство в 1600 кв. метров и выходит с севера на Морскую улицу, с юга на море, а с востока на улицу Синай. Галерея из 14-ти сарацинских аркад, тянущихся по направлению с востока к западу, вдоль южной стороны Морской улицы, представляет собою передний фасад этой мечети. Эта галерея была построена тотчас по занятия французами Алжира военными преступниками. Великолепные колонны белого мрамора, поддерживающие своды галереи, перенесены из мечети, которая занимала тогда часть Правительственной площади. Посреди галереи устроен прекрасный фонтан с двумя мраморными водоемами. Внутреннее устройство мечети не поражает ни великолепием, ни грандиозностью. Оно состоит из рядов зазубренных аркад, упирающихся на четырехугольные, невысокие столбы и поддерживающих потолок, крытый черепицею. Свет проникает через галерею со стороны моря и через внутренний дворик, окруженный также, как водится, галереями. Стены внутри выбелены известкою и единственное убранство мечети состоит [16] в растянутых на полу циновках, по которым нельзя ходить иначе, как босиком. Мечеть эта по преимуществу посещается мусульманами толка малеки, к которому принадлежат арабы и мавры. Одно из главных отличий этого толка состоит в том, что молящиеся не скрещивают рук на животе, а держат их опущенными вниз.

В конце Морской улицы, против Правительственной площади, расположена другая мечеть, о которой упомянуто выше, Джама-джедид. Эта мечеть построена в форме греческого креста с одним большим яйцевидным куполом и четырьмя малыми. Предание говорит, что генуэзец-невольник, соорудивший эту мечеть в XVI столетии, быk заживо сожжен за то, что осмелился дать мечети форму церкви. Эта мечеть преимущественно посещается мусульманами толка ханафии, к которому принадлежат турки.

Внутренность здания весьма проста. Единственным украшением мечети служит мраморная кафедра, испещренная резною. работою и арабесками. К числу достопримечательностей этой мечети принадлежит великолепный манускрипт in-folio Корана, присланного константинопольским султаном алжирскому дею. Каждая страница этого Корана снабжена роскошною виньеткою.

Высокий минарет мечети, имеющий форму четырехугольной башни, украшен глазурью и городскими часами.

Из числа других зданий европейского Алжира наиболее замечательны:

Театр — здание великолепное снаружи, но мало удобное внутри; лицей — обширное, великолепное здание, находящееся на оконечности города, рядом с садом Маренго; библиотека и музей, расположенные в самом центре европейского города, в старом мавританском дворце. Библиотека заключает в себе 9 тысяч томов, в числе которых имеется до 1100 [17] экземпляров манускриптов, трактующих о различных отраслях знаний человеческих и принадлежащих арабским ученым. Библиотека расположена в верхнем этаже, тогда как музей помещается в нижнем. Музей не велик, но содержит в себе много любопытных вещей, найденных на почве Алжирии. Достопримечательности алжирского музея разделяются, главнейшим образом, на две категории: на древности мусульманские (плиты с надписями, надгробные памятники и пр.) и древности римские. В числе последних в алжирском музее обращают особенное внимание: статуя Нептуна, торс Венеры, статуя римской девушки, группа Гермафродита и другие статуи, отличающиеся замечательною художественною работою.

Броме музея и библиотеки, в европейском Алжире существует еще постоянная выставка произведений Алжирии. Выставка ныне помещается под Бульваром республики, на обрывистом берегу и заключает в себе четыре большие комнаты, наполненные произведениями Алжирии. Здесь собраны продукты всех трех царств природы, равно как и образчики промышленности и ремесел. Музей весьма обилен и наглядно характеризует производительные силы Алжирии.

Одно из существенных неудобств Алжира состоит в недостатке садов и вообще зелени внутри города.

Во всем Алжире имеется единственный сад, расположенный на оконечности города, по дороге в деревню Сент-Эжен. Сад этот небольшой, но весьма красивый, и служит любимым местом прогулки для населения Алжира; он называется Маренго, и название свое получил по имени основателя, полковника Маренго, бывшего комендантом алжирской крепости, под руководством которого работы исполнялись [18] военными преступниками. Сад расположен вблизи моря амфитеатром и содержит в себе самые разнообразные растения, и деревья, свойственные жаркому, либо теплому климату. В центре сада, на возвышенной террасе, красуется мраморная колонна, на пьедестале которой вырезаны названия главнейших побед, одержанных Наполеоном I.

Независимо от этого сада, ныне разбивается в самом центре города, посредине Бульвара республики, другой небольшой сад, или, правильнее, сквер, который будет состоять также из редких тропических деревьев.

Из нижнего города перейдем к верхнему — мавританскому. Город этот, построенный на крутой покатости невысокого хребта, представляет настоящий лабиринт. Дома лепятся один над другим, образуя кривые, донельзя узкие улицы, часто глухие. Улицы хотя вымощены камнем, но тем не менее грязны и зловонны. По ним не только немыслимо ехать в экипаже или верхом, но даже с трудом можно ходить пешком. Местами устроены каменные ступеньки, местами же ступеней нет, и здесь-то нога ваша скользит, особенно при спуске вниз.

Высокие дома, в форме больших ящиков, выходят одною стороною на улицу, причем прямизна стен этих домов далеко небезукоризненна. Местами второй этаж домов, посредством деревянных подпорок, выползает вперед, и, соединяясь с такою же надбавкою с противоположной стороны, образует нечто вроде стрельчатого свода. Крытая таким образом улица доставляет пешеходу защиту от солнца. Зачастую внизу домов проделываются маленькие конуры, открытые на улицу — это лавки, в которых помещается несколько штук незатейливого товара (фрукты, мясо, хлеб, одежда, веревки и пр.). В иных лавках купец вместе с тем и производитель, тут же занимающийся работою (шьет башмаки, [19] выделывает ткань и пр.) В числе купцов-производителей самое видное место занимают вышивальщики золотом и шелками (по сукну, коже, плису и бумажной материи) различных украшений мужского и женского наряда.

На некоторых домах снаружи путешественник усматривает грубое барельефное изображение распростертых дланей — это символ, заклинающий диавола проникать во внутрь здания. Местами снаружи домов привешены наполненные водою кожаные мешки (с необобранною шерстью), предназначенные для утоления жажды бедному люду. Сердобольные хозяева исполняют таким образом одну из заповедей Магомета: — жаждущего напоить.

Все дома тщательно выбелены известкою и над входною дверью имеют нумер. Все улицы надписаны по-французски.

Но не смотря на непривлекательную наружность мавританских построек, внутренняя отделка, или, правильнее, архитектура их располагает в свою пользу. Она замечательна по красоте, легкости и грации арок и колоннад, окружающих внутренний двор.

Все мавританские дома, как снаружи, так и изнутри, имеют одинаковую конструкцию и различаются только в мелочах. Дома как богатых, так и бедных не имеют переднего фасада в европейском смысле слова и состоят из четырехугольного параллелепипеда с плоскою крышею и с четырехугольным двориком внутри. Входная с улицы дверь делается из дерева и сколачивается гвоздями с широкими головками. Дверь, собственно говоря, прорубается в деревянном полотнище, таким образом, что над дверью и по сторонам остается свободное пространство; вверху, в деревянном полотне, проделывается форточка, запираемая железною или деревянною решеткою; она служит для наблюдения за тем, кто стучится в дверь. В богатых домах дверь эта [20] украшается арабесками, которые по большей части состоят из сочетания квадратиков, ромбов и розеток. У достаточных людей полотнище входной в дом двери вправляется в косяк из камня или мрамора, украшаемого орнаментировкою.

Пройдя главные, входные двери, которые никогда не находятся на прямой линии с внутренними, посетитель вступает в сени или скифа, меблируемые с двух сторон скамейками. Здесь хозяин дома принимает как гостей, так и тех, кто приходит по делам. Мало кто, даже из близких родственников, имеет позволение проникнуть далее.

Из сеней входят во внутренний открытый сверху дворик, который, смотря по достатку, вымащивается либо мрамором, либо аспидом, либо другим камнем. Дворик этот, значение которого равносильно имплювиуму у римлян, доставляет освещение дому.

Во время больших церемоний, когда хозяин обязан принимать много гостей, как, например, по случаю свадьбы, обрезания младенца и пр., публику вводят на этот дворик который в этих случаях покрывается коврами. Дворик этот мавры называют эл-уст, что значит середина. Вкруг двора выводятся с четырех сторон галереи, за которыми следуют нижние апартаменты: баня, кухни, людские, цистерна и пр. Галереи поддерживаются мраморными или вообще каменными колоннами, по большей части витыми, или с винтообразными выемами, или же восьмигранными, на которые упираются аркады, имеющие форму подковы. Колонны соединяются с аркадами посредством капители коринфского ордена.

Сверху галерей нижнего яруса располагаются галереи верхнего яруса, за которыми следуют более парадные [21] комнаты, которые все имеют тот характер, что они длинны и узки. Верхние галереи отличаются от нижних только тем, что колонны на высоту человеческого полуроста соединены деревянною балюстрадою. Та часть колонн, между которыми устраивается балюстрада, делается уже, во всяком случае, восьмиугольною, для лучшего укрепления балюстрады. Балюстрада изредка выводится из камня.

Дверь в комнаты, имеющие всегда высоту, равную высоте галерей, составляются из двух половинок; они делаются из множества малых кусочков дерева, либо украшаются резьбою. По сторонам дверей прорезываются четырехугольные окна, забираемые решеткою и ставнями. На улицу иногда также прорубаются небольшие окна, с неизбежною решеткою и ставнями; галереи второго этажа поддерживают террасу, которая служит обыкновенно для прогулки мужчин днем и женщин ночью, а также, чтобы развешивать и сушить белье. В сторонке, на террасе, обыкновенно устраивается павильончик, чтобы можно было работать, скрываясь от солнечных лучей. Прежде эти павильончики играли еще и другую важную роль. Это были наблюдательные посты, из которых домашние высматривали, возвращаются ли пираты с добычею, или нет. Чтобы прикрыть двор от чрезмерных лучей солнца летом, или от дождей зимою, растягивают занавес или велум, который утверждают на крючьях, прикрепляемых на террасе.

Для освежения воздуха зачастую посередине дворика устраивается фонтан.

В богатых домах стены внутри комнат украшаются гипсовыми арабесками. Главная комната имеет посередине расширение, накрытое куполом, затейливо изукрашенным арабесками. Эта куполообразная середина комнаты называется [22] марабу и составляет самое важное место в доме, так сказать, фокус, в котором собирается семья. Потолки комнат составляются из брусков кедрового дерева. В домах богачей они изукрашиваются резною работою, разрисовываются изображением цветов, плодов, розеток, рыб и пр., которые раскрашиваются яркими красками и позолотою.

Что касается до меблировки дома, то она весьма проста: циновки или ковры, несколько незатейливых зеркал и один-два дивана, служащие для сидения днем и кроватями ночью. Большие деревянные и разрисованные сундуки, украшенные гвоздями, заключают пожитки и наряды мужчин и женщин.

Полы делаются или из кирпича, или из глазированных изразцов. Изразцами же украшается нижняя часть стен как внутри комнат, так и снаружи, вдоль галерей и лестниц, на высоту человеческого полуроста. Глазурью также окаймляются аркады. В более богатых домах для украшения аркад служат арабески. Случается, что подковообразная линия аркад делается зазубренною.

Ступеньки лестниц устраиваются из мрамора, аспида, или же другого, менее дорогого, камня.

Печей для отапливания домов не делают. Камин употребляется только в кухне для стряпни. Посредством отводной трубы камин служит вместе с тем и для вентиляции.

В домах некоторых богатых мавров находят часто другой маленький домик — дуира, — куда проникают посредством особой лестницы и ходов.

В этом дуира, воспроизводящем в миниатюре большой дом, мавры удаляются для важных дел, а еще чаще для удовольствий.

Вообще конструкция домов мавританских до некоторой степени целесообразна; она достаточно гармонирует с [23] жарким климатом: эти галерея, эти портики, комнаты, открытые во внутрь, вентиляторы и освежительные фонтаны — все это служит для укрытия от палящего зноя с одной стороны и ослепительного света — с другой.

Но при всей красоте и некоторых удобствах мавританской архитектуры, последняя тем не менее, с точки зрения европейцев, влечет за собою некоторые существенные недостатки: во-первых, чересчур малое количество света, проникаемого вовнутрь, и во-вторых холод и сырость, заводящиеся зимою, и чрезмерную духоту — летом. Эти недостатки, как кажется, начинают сознаваться и самими маврами, так как многие хозяева туземного Алжира стали прорезывать со стороны улиц большие, на манер европейских, окна и заводить печи. С другой стороны и европейцы в конструкции своих домов заимствуют многое от мавров, а именно: четырехугольные дворики с галереями внутри домов и аркады снаружи. Таким образом происходит взаимный обмен изобретений и знаний.

Из мечетей туземной части Алжира наибольшего внимания заслуживает мечеть Джама-Абдер-Рахман. — Эта мечеть после мечети Сиди-бу-Медин, близ Тлемсена, считается наиболее богатою и интересною во всей Алжирии. Эта мечеть была в некотором роде Сен-Дени алжирских деев. Сюда, в 1662 году, после разрушения мечети Уали-дада, были перенесены останки святого (марабу) того же имени, который, согласно преданию, приплыл на циновке с востока, высадился в Алжирии с ружьем и палицею, и способствовал к поражению войск Карла V. Эта мечеть преимущественно посещается женщинами.

Небольшая туземная цитадель Казба увенчивает мавританский город, но тем не менее отделяется от него [24] небольшою эспланадою, на которой производятся казни преступников. В цитадели прежде помещался дворец дея и его сановников. Ныне все эти дворцы обращены в казармы, которые занимаются людьми трех артиллерийских батарей, входящих в состав алжирского гарнизона. На верхней галерее бывшего дворца дея еще и до сих пор сохранился павильончик из стекол, откуда его высочество взирал на бои, которые давались внизу, во дворике. Павильончик этот имеет историческое значение; он называется Павильоном опахала, вследствие того, что здесь в 1830 году разъяренный дей ударил веером по лицу французского консула, — обстоятельство, послужившее к занятию французами Алжирии. Чрез дорогу существует здание, на наружной галерее которого виднеются и поныне два большие железные крюка, на которых, во время владычества турок, вешали государственных преступников.

Мало найдется городов на земном шаре, которые имели бы столь разнообразное население, как Алжир. Две части света дали здесь самых разнородных представителей. Со стороны Европы, не говоря о массе путешественников со всех концов этой частя света, здесь фигурируют, как постоянные жители: французы, мальтийцы, итальянцы и испанцы. Со стороны Африки фигурируют: мавры — коренные жители города, евреи, кабилы, арабы, бискри, негры, мзабиты и пр.

Общая цифра жителей Алжира равняется 48,908 душам из которых:

Коренное население Алжира, как сказано уже, суть мавры. Под именем мавров, на северном берегу Африки известны городские арабы, или иначе гадар. Это суть потомки тех мавров, которые некогда владели Испаниею. Очевидно, происходя от арабов, мавры ныне сохранили общего с ними только язык, религию и отчасти костюм; во всем остальном, по типу, образу жизни и характеру они резко отличаются от арабов. По занятии Алжирии французами, большинство мавров оставило родину и эмигрировало в Александрию, Каир, Константинополь, Тунис и Марокко. Более беднейшие год от году вымирают, так что количество мавров как в г. Алжире, так и вне оного, постепенно уменьшается.

Тип мавра может считаться приятным и даже красивым. Лицо его овально, кожа мало смуглая и даже белая, нос орлиный, губы толстые, глаза большие и выразительные, борода и волосы черные, густые. Росту мавры выше среднего, притом они дородны. Дородство у них весьма уважается. Характер мавров кроткий и беспечный. Они очень религиозны. Султан Могреба (запад) — владетель Марокко — считается их духовным главою.

Костюм мавров весьма живописен, и, подобно жилищу, приспособлен к климату. Мужчины носят чрезмерно широкие, но короткие панталоны (серуаль); камзол (джабадоли) и два жилета, вышитые золотом и шелками (седриа); широкий шелковый пояс, подчас богато разукрашенный вышивкою, несколько раз опоясывает талию; на бритой голове носят суконную феску (шашия) малинового цвета с большою шелковою кистью синего цвета. Вокруг фески обвивается небольшая кисейная чалма, у богатых ярко вышитая желтым шелком. В парадных случаях, или зимою, сверху [26] камзола накидывается бурнус (с капюшоном) ослепительной белизны, расшитый шелками и украшенный шелковыми кистями.

Ноги ниже колен остаются голыми, за исключением стариков или офранцузившихся, которые позволяют себе носить бумажные, либо шерстяные чулки. Ноги обуваются в очень открытые башмаки с широкими и круглыми носками. Бороду носят преимущественно пожилые люди. Молодые люди ограничиваются одними усами.

Одежда бедных более скромна и менее сложна. Она ограничивается фескою полинялого цвета, перевитою пестрым платком из бумажной ткани, шерстяным поясом поверх цветной рубашки (гандура), панталонами небеленого полотна и грубыми башмаками. Таково снаряжение тех, которые занимаются поденною работою или ремеслами.

Тип мавританки также можно назвать красивым. Молоденькою девочкою мавританка весьма миловидна; но вследствие раннего выхода замуж, черной работы и дурного обращения, которому она подвергается со стороны мужа и сыновей, она скоро стареет, черты лица ее грубеют. Роста мавританки среднего; они хорошо сложены; лицо имеют овальное, уши большие, волосы гладкие, либо курчавые, черные, как смоль, и густые; руки маленькие, ноги большие. Подобно всем женщинам на Востоке, мавританки любят раскрашивать свое лицо и тело. Они чернят брови и ресницы, белят и румянят лицо, окрашивают в красный цвет ногти рук и ног, а иногда ладони и подошвы. Дородство у мавританки считается идеалом красоты.

Выходя на улицу, все мавританки носят одинаковый костюм. Гаик — легкая штука белой с темными полосками ткани — покрывает голову и туловище до пояса; более или менее прозрачный вуаль, завязанный сзади, закрывает [27] нижнюю часть лица таким образом, что остаются видимыми только глаза. Широчайшие бумажные панталоны доходят только до икр. Башмаки надеваются либо на босую ногу, либо поверх белых или серых чулок; башмаки, как и у мужчин, короткие, с круглым и широким носком. В целом, мавританские женщины на улице похожи на закутанное белое привидение. Но если мало живописен выходной костюм мавританок, то, наоборот, дома, особенно богатые, наряжаются чрезвычайно пышно.

Главный вид занятий мавров в Алжире состоит в делании седел, которые они сбывают кочевникам-арабам и кабилам, в вышивании золотом и шелками, в торговле галантерейными вещами и в производстве одежи и обуви. Цирюльники и содержатели кофейных домов также, по большей части, из мавров.

После мавров из туземных национальностей в Алжире наибольшее внимание обращают арабы. Арабы не живут постоянно в городе, но приезжают для того, чтобы поглазеть, либо за покупками. Должностные лица приезжают, либо вызываются по делу.

Араб высокого роста и имеет мужественную осанку и плотное телосложение. Лицо его по большей части смуглое; очертание физиономии овальное, лоб откинутый назад, глаза черные, углубленные, живые, нос орлиный, губы тонкие, волосы и борода черные, шея длинная, оконечности также длинные.

Одевается араб в панталоны из грубой ткани и в длинную шерстяную или бумажную блузу с короткими рукавами (гандура). На бритой голове, как и у мавров, носится суконная феска (шашия). Поверх гандуры надевается гаик — легкая ткань, шелковая у богатых и шерстяная или бумажная у бедных. Гаик плотно закутывает голову, [28] шею и спину, и привязывается к феске шнуром из верблюжьей шерстя. Этот шнур бурого цвета, более или менее густо намотанный поверх головы, образует нечто вроде чалмы. Гаик одинаково закутывает голову и шею араба как летом, так и зимою, и предохраняет его в первом случае от зноя, а во втором — от ветра, дождя и снега. Поверх гаика надевается один или два бурнуса из грубой шерсти белого или, правильнее, грязно-белого цвета.

Евреи занимают довольно видное место в г. Алжире. Племя это весьма распространено не только в Алжире, но и на всем северном берегу Африки. Как и везде в независимых мусульманских странах, оно находится в страшном угнетении. В Алжире, до прихода французов, евреи были также сильно угнетены. Они жили в отдельном квартале и не имели права ездить верхом на лошади, а в городской черте даже и на осле; они не имели права носить чалмы. После шести часов вечера они не должны были показываться на улице. Если же еврей пожелал бы выйти на улицу после солнечного заката, он должен был идти в полицию, которая выдавала ему ремень из бычачьей шкуры; этот ремень, как паспорт, предъявлялся ночному обходу. В темную ночь еврей не имел права носить фонаря; он мог иметь в руках только зажженную свечу, которую ветер задувал постоянно. Проходил ли еврей мимо мечети, он снимал башмаки и ползал на четвереньках до тех пор, пока не терял мечети из виду. Перед цитаделью он должен был преклонять колена и потом с поникшею головою бежать во весь дух, и горе тому, кто не исполнил бы этого завета: виновного привязывали к дубу и немилосердно били палками. В разговоре с мавром евреи должны были быть сговорчивыми и уступчивыми. При встрече с ним на улице должны были давать дорогу. Обида, [29] причиненная евреем мусульманину, немедленно наказывалась смертью, хотя бы эта обида была вызвана самим мусульманином. Если убийство еврея мусульманином было совершаемо произвольно, мусульманин платил только штраф правительству и редко родным жертвы. Янычары вину несправедливого убийства еврея искупали полутора фунтом табаку, который они отдавали в государственный магазин. Если паша хотел овладеть имуществом еврея, он подводил его на какую-нибудь аферу, которая влекла за собою смертную казнь. За одно и тоже преступление турок или мавр подвергался ударам по пятам, тогда как еврей сжигался. Независимо от оскорблений, несправедливостей и мук, которые переносились алжирскими евреями, они были отягощены особым налогом, в количестве 52080 франков в месяц, который они должны были выплачивать по частям, каждый четверг, вечером, до захода солнца. Старшина евреев носил эту подать в цитадель лично.

Если еврей, желая избавиться от всех упомянутых притеснений, захотел бы принять магометанство, он должен был предварительно сделаться христианином. С приходом французов, положение дел изменилось, и евреи во всей Алжирии стали пользоваться одинаковыми правами с остальными народностями. Но тем не менее характер, род жизни и деятельности евреев остались и ныне те же, что были и прежде. Алжирский еврей по типу и характеру тот же, что и у нас в России, в южном и западном крае. Подобно нашим евреям, алжирские евреи занимаются мелкою торговлею, факторством, отдаванием денег взаймы, банкирскими делами и пр. и пр.

Костюм алжирского еврея такой же, как и мавра, но только евреи предпочитают более темные цвета. Тюрбан у [30] них черный. Некоторые евреи, особенно молодые, начинают носить европейский костюм. Евреи же, живущие между арабами, и одеваются как арабы. Черный платок, повязывающий голову поверх гаика, служит единственным отличием костюма евреев от костюма рабов.

Алжирские еврейки очень красивы: они высоки ростом и хорошо сложены; они не закрывают лица вуалью и постоянно видимы на улицах то с кувшином воды на голове, то лотком с хлебом и пр. Они одеваются в платья, по большей части европейского покроя, но темного цвета, и носят все без исключения поверх головы черную повязку.

Среди туземного населения Алжира проживают много народностей пришлых, различного типа, языка, вероисповедания, костюма и пр. Все эти пришлые африканские народности носят общее название беррани: сюда относятся бискри, кабилы, мзиты, негры, мзабиты и лягуаты, затем арабы племени рарбаи, жители Туниса и Марокко, которые суть беррани в более тесном значении слова.

До занятия Алжира французами, бискри, кабилы, мзиты, негры, мзабиты и лягуаты составляли шесть отдельных корпораций, управлявшихся аминами, которые назначались турецким губернатором. Амины пользовались большою властью относительно своих подчиненных: они сажали в тюрьму, наказывали палками, налагали денежные штрафы и пр. С приходом французов, власть аминов стала умаляться. Правительственным декретом от 3-го сентября 1850 года из всех беррани образовано пять корпораций: бискри, кабилы, негры, мзабиты и собственно беррани. Мзиты и лягуаты, по своей малочисленности, присоединены первые к корпорации кабилов, а вторые к корпорации мзабитов. Амины, начальники корпораций, для управления делами [31] подведомственных общин, имеют у себя хаджу, — секретаря, на обязанности которого лежит вписывать всех поступающих в корпорации, вручать бляху с номером и книжку. Следуя старинным обычаям, аминам, относительно благочиния и полицейских обязанностей, помогают более влиятельные члены корпораций. Для внешнего отличия, аминам дан бурнус серо-синего сукна с золотыми кистями.

Бискри суть выходцы из оазиса Зибан, центром или столицею которого служит город Бискра, в южной части провинции Константина. Бискри происхождения арабского, но имеют некоторые особенности как в типе, так и в языке. По прибытии путешественника в Алжир, бискри встречают его еще на палубе парохода, предлагая свои услуги для перевозки на лодке как его персоны, так и багажа в город. Бискри легко узнаются по чрезмерно загорелым лицам и по одежде, состоящей из коротких кальсонов, балахона (гандура), выкроенного из старого мешка, либо из парусинной холстины, и полинялой фески. В Алжире их до 900 человек. Кроме лодочничества, бискри занимаются еще переноскою тяжестей, доставкою воды, выносом нечистот и пр. Они же — сторожа лавок, для чего спят вне домов: у дверей, на улицах, преграждая вору, так сказать, своим телом доступ к товару, и, следовательно, подчас рискуя своею жизнью.

Кабилы суть аборигены страны; они называются иначе берберами и происходят от древних нумидийцев. Они обитают преимущественно в гористой местности Алжира (Тель) и живут оседло в бедных, на живую нитку сделанных, хижинах. Кабилы имеют рост средний и телосложение крепкое. Ансамбль физиономии кабилов, в противоположность расе завоевателей, пришедших из Аравии, [32] напоминает тип индо-германский. Голова большая, массивная, круглая, лицо четырехугольное, лоб прямой и широкий, нос и губы толстые, глаза голубые, волосы вообще рыжие.

Одежда кабилов состоит из длинной шерстяной рубашки (шелугга), гаика и бурнуса. Гаик, также как и у арабов, надевается поверх фески. Во время работ они носят широкий кожаный фартук (табента). Бритая голова большею частью непокрыта. На ноги часто надевают вязаные из шерсти гетры без подошв (бугерус).

Кабилы трезвы, склонны к труду и легко переносят лишения. Они возделывают землю пасут стада и занимаются ремеслами; выделывают шерстяную ткань, обтесывают мельничные жернова, плетут корзины, делают оружие, и, между прочим, ятаганы, именуемые флисса, по имени рода, который занимается этим производством по преимуществу.

Кроме того, кабилы приготовляют порох, дробь, делают наконечники для сохи, косы, лопаты, заступы и серпы. Кабилы владеют также редким качеством фабриковать фальшивую монету. Они малограмотны: чтение и письмо дается только весьма не многим. Медицина им мало известна. При болезнях внутренних они употребляют сок некоторых растений; против ран и язв составляют смесь серы, древесной смолы и оливкового масла, которую прикладывают к ране или язве; амулет, содержащий несколько изречений из корана или кабалистические знаки, дополняют остальное. Кабилы любят семейный очаг. Мужчины, в большинстве случаев, имеют только по одной жене. Женщина у кабилов не представляет собою такого загнанного и забитого существа, как у арабов или мавров. Жена кабила работает вместе с мужем; возбуждает его против неприятеля, перевязывает ему раны, если он ранен, берет его ружье, в случае смерти, и отмщает за [33] мужа. В Кабилии нередко можно встретить почитание женщин за их святость (марабу). Кабил гостеприимен. Анаия, которым он по справедливости гордится, есть право, в силу которого кабил делает неприкосновенным особу соотечественника или иностранца, отдавшегося под его защиту. Выкуп крови (диа) кабилу мало известен: он, напротив, мстителен и vendetta ему столь же свойственна, сколько и корсиканцу: она передается от отца к сыну. Кабил любит свою родину. Он религиозен и подчас фанатичен. Но ни религия, ни любовь к родине не препятствуют ему жить в ладу с европейцами, раз его интересы соприкасаются с интересами последних.

Внутреннее управление у кабилов своеобразно и оригинально. Французы, по занятии края, оставили его нетронутым. Каждая деревня управляется советом — джемаа, состоящим из амина — председателя, укиля — финансового агента, дамансов — помощников председателя и экуалей или советников, количество которых весьма значительно; все эти лица назначаются по выбору общины, и амин не имеет права ничего предпринимать без постановления совета (джемаа).

В г. Алжире кабилы промышляют переноскою тяжестей, обтесыванием камня и особенно переноскою воды.

В городе они не живут постоянно, но приходят на заработки на время до уборки сена и жатвы.

Негры в Алжире суть потомки тех негров-невольников из Судана, которые получили свободу после завоевания французами Алжирии. Мужчины занимаются в Алжире продажею известки, белением домов, плетением корзин, шляп, вееров и пр.; кроме того, они же суть и носильщики тяжестей. Негритянки занимаются мытьем в мавританских банях (особый вид искусства), продажею хлеба с корзин, находятся в [34] услужении, занимаются проституциею и наконец ворожбою и кудесничеством.

Негры, кроме обычных своих занятий, имеют привилегию, во время праздников мусульманских или христианских, производить шум. Они бегают по улицам, прыгают, жестикулируют под звуки оглушающей музыки тамтама и карокоба (железные кастаньеты). Затем они собираются на площадях и заводят бесконечный хоровод. Однако негры имеют и свои национальные праздники, дердебас, которые справляются в улицах Дарфур и Катаруджиль, близ цитадели (казба), по преимуществу населенных неграми. Под раздирающие звуки тамтама и карокоба, негритянки, одетые в газовые и шелковые платья, расшитые золотом и серебром, начинают танец сперва медленно, а потом, все более и более оживляясь, входят в азарт, достигающий до бешенства и судорог.

Ворожба и колдовство негритянок, главнейшем образом, проявляется в следующем. По середам утром, от 7 до 11 часов, многочисленные группы мавританок и детей едут верхом на мулах или ослах, по направлению к деревне Сент-Эжен, к низкому морскому берегу, к уроч. Себа-Айун (семь фонтанов). Здесь, по понятиям мавританок, обитают гении, управляющие судьбою правоверных. Гении разделяются на две категории: добрых — которые имеют цвет белый, зеленый, голубой, и злых — красного, черного и серого цветов; для умилостивления этих гениев служат негритянки. Они приготовляют жаровню и на уголья бросают ладон, испарения которого должна вдыхать особа, заинтересованная в своем будущем. Затем негритянка берет из рук служителя, сопровождающего свою госпожу пешком, курицу, и, перерезав ей наполовину горло, бросает на песок. Если курица, трепеща в предсмертных судорогах, [35] достигнет моря, — значит жертва угодна добрым гениям и желаемое сбудется (т. е. пройдет болезнь или исполнится задуманное предприятие). В случае же, если курица издохнет на песке, не достигнув моря, тогда злые гении восторжествуют. Однако ловкие негритянки всегда умеют направить дело так, чтобы торжествовали добрые гении. Иногда вместо куриц употребляются бараны, реже быки, и в этих случаях роль кудесников исправляют негры. При этом не требуется, чтобы умилостивительная жертва направлялась умирать в море.

Мзабиты или мозабиты суть выходцы из оазиса Мзаб, лежащего в Великой Сахаре, к югу от Лагуата, в 180 километрах расстояния от последнего. Мзабиты родственны кабилам и имеют общее происхождение. Они суть также потомки древних берберов или нумидийцев, и были оттеснены завоевателями вглубь негостеприимных степей Сахары. Ныне язык мзабитов различествует от языка кабилов, но в такой степени, что одного месяца достаточно провести мзабиту в среде кабилов или оборот, чтобы очень хорошо понимать друг друга.

Цвет лица мзабитов белый; многие имеют голубые глаза и светлые волосы. Лоб мзабита высокий, но не широкий, нос длинный, утиный, губы тонкие, подбородок остроконечный, борода редкая, небольшая. Рост мзабита более средний, чем высокий; комплекция здоровая. По костюму мзабиты отличаются от арабов и кабилов только тем, что гаик закрывает подбородок и рот. Под бурнусом они носят длинную рубашку (гандура) из густой шерстяной ткани различных цветов.

Мзабиты народ по преимуществу коммерческий; но на своей родине они занимаются земледелием и ремеслами. [36]

В глазах арабов и мавров они считаются еретиками, так как принадлежат к секте убийцы Али, зятя пророка. Ни в Алжире, ни в других городах мозабиты не посещают мусульманских мечетей; их кладбища всегда располагаются особо от кладбищ других мусульман.

Мзабиты, проживающие в Алжире, суть главнейшим образом негоцианты и ростовщики; затем они суть содержатели извощичьих экипажей, мясники, мельники, трактирщики, угольщики, продавцы фруктов и наконец банщики в мавританских банях, где они чередуются, в известные часы, с негритянками, моющими женщин.

Между негоциантами и предпринимателями из мозабитов есть много людей богатых, владеющих капиталом в несколько сот тысяч франков. Негоцианты ведут торговлю, снаряжая караваны из Алжира в Сахару и обратно.

Лягуаты (жители оазиса Лягуат), как уже сказано выше, присоединены к мзабитам, точно также как мзиты присоединены к кабилам. Лягуаты происхождения арабского, а мзиты принадлежат к племени кабилов, обитающих в гористой местности между борджами (крепостцами) Бени-машур и Бу-аридж. Лягуаты и мзиты занимаются по преимуществу переноскою масла и их легко узнать по засаленной одежде.

Берани в собственном смысле слова суть: мароканцы, занимающиеся выделкою древесного угля и другою черною работою, рарба — арабы из провинции Оран, погонщики лошаков или мулов, а также и пастыри стад, и тунисцы — носильщики и чернорабочие.

Говоря о туземном населении Алжира, нельзя пройти молчанием особого, довольно многочисленного класса мальчиков, различного возраста и различного происхождения (мавры, негры, мулаты, бискры и пр.), называемых яуле — род гаменов, [37] роящихся на самых людных улицах и площадях. Некоторые из этих мальчишек имеют на плечах небольшой ящик (по-арабски сундук), в котором хранятся вакса и сапожные щетки. Мальчишки толпами обступают прохожего европейца с предложением своих услуг почистить сапоги; в случае отказа они просто выпрашивают подачку в один су. Они все почти говорят по-французски, с замечательно чистым парижским акцентом. Эти мальчишки суть вместе с тем и комиссионеры, за небольшую плату исполняющие всевозможные поручения. Яуле встречаются не в одном Алжире, но и в других французских городах Алжирии ³. Наконец из туземцев Алжира обращают на себя внимание арабские нищие — грязная и лохматая одежда которых превосходит всякое представление. [38]

Тель.

От Алжира до Блиды. — Характер местности. — Кактусы. — Алоэ (agave). — Эвкалиптус. — Блида. — Ущелье Шифа. — Шоссе между Блидою и Медеею. — Высокое плато между Медеею и Богари. — Растительность. — Розовый лавр (олеандр). — Кочевки арабов в Теле. — Эльзасские переселенцы. — Богари — туземный городок. — Женское население Богари. — Богар — французская крепостца, стерегущая южный выход из Теля.

Лучший путь, чтобы ознакомиться с природою и характером Алжирских владений, — это проехать их поперек из Алжира через Блиду, Медеа в Богари, где собственно оканчивается гористая часть алжирской территории, именуемой Тель, и начинается степь Сахара.

Железная дорога, ведущая из Алжира в Оран, облегчает путешествие, так как эта дорога дает возможность достигнуть до Блиды, первого города, лежащего по пути к Богари и далее к Лагуату.

Железная дорога из Алжира в Блиду и далее в Оран идет сперва в юго-восточном направлении вдоль берега моря, раскинувшегося обширным бассейном слева, и вдоль невысокого хребта, тянущегося справа.

Местность, непосредственно прилегающая к дороге, прекрасно обработана и покрыта мызами, поселками, садами и [39] огородами. Здесь внимание европейца привлекают, между прочим, густые поросли кактусов и алоэ (agave), растущих на всем северном берегу Африки в диком виде, как у нас бурьян. Культура, однако ж, нашла возможность извлечь пользу из этих двух видов растений, распространяющихся с необыкновенной быстротою и без всякого ухода. Кактусы и алоэ на северном берегу Африки употребляются как живые изгороди для огородов, для участков полей, а иногда и при дорогах.

Кактусы достигают высоты одной сажени и выше, и массой своих плоских мясистых листьев, усаженных колючками, как изгороди, действительно доставляют преграду трудно проницаемую. Кактусы доставляют еще и другую неоцененную выгоду бедному населению: они дают весьма вкусный, здоровый плод, величиною в кулак, именуемый варварийскою смоквою (figue de Barbarie). Плод этот, также как и лист, усажен колючими бородавками и покрыт толстою кожицею, легко отделяемою ножом. В зрелости плод имеет цвет телесно-розовый; он весьма обильно покрывает растение и в течении значительной части года служит для населения единственною пищею, подобно тому, как дыни и фрукты в средней Азии. Мне случалось замечать даже европейцев, которых весь обед состоял из варварийской смоквы и куска хлеба. Люди достаточные употребляют этот. плод как десерт после обеда. Он весьма сочен, сладок и заключает в себе бесчисленное множество мелких, плоских и несъедобных семян. Плод начинает созревать в августе.

Алоэ (agave) всегда сопровождается, чередуется и перемешивается с кактусами. Он растет в виде куста из толстых, широких, зазубренных колючками, на манер пилы, листьев, достигающих высоты более одной сажени. На [40] северном берегу Африки преобладают два вида agave: agave americana (наиболее распространенный) с листом синеватого цвета и agave gigantea с зелёным листом. Это растение замечательно своею необыкновенною произрастительною силою. В течении 6-7 недель оно выкидывает ствол высотою от 2 до 3 сажень. Это цвет agave. Прямой и гладкий ствол, и цветорасположением в верхней части, напоминает канделябру. Цветение начинается на 5, 6 и 7-м году жизни растения (смотря по почве и количеству тепла), после чего оно тотчас умирает ⁴. Семена этого растения несъедомы; волокна же ствола употребляются в местной производительности для плетенья шляп, вееров, плетей, корзин и пр.

В некоторых приморских местах для садов и огородов употребляют еще и изгороди из камыша. Камыш при этом доставляет еще и ту выгоду, что защищает сад или огород от морского ветра.

Полотно железной дороги в Оран зачастую сопровождается высокими густолиственными платанами (чинарами), масличными деревьями и эвкалиптусами. Это самые распространенные виды деревьев, перенесенных и распространяемых французами в Алжирии.

Эвкалиптус (eucaliptus globulus) начал водворяться здесь позже других поименованных деревьев, и ныне французы особенно горячо принялись за распространение его и в своей африканской колония. Этим делом специально занимается г. Ривьер на счет правительства. Драгоценное дерево это заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько подробнее. Родина эвкалиптуса Новая Голландия, но тем не [41] менее он хорошо аклиматизировывается во многих теплых местах Америки, Африки и у нас, на Кавказе. По быстроте своей произрастительной силы, эвкалиптус в разряде двусемянодольных тоже, что алоэ и бамбук в разряде односемянодольных. Эвкалиптусы, посаженные в Алжире в 1862 и 63-х годах ⁵, ныне достигли высоты 15-ти и более метров. Ствол внизу имеет 1 метр и 5 сантиметров в обхвате. Дерево дает густую тень и не требует ни большой поливки, ни большого ухода. Плотная и твердая древесина превосходна для каретного мастерства, столярных работ и щегольских поделок. Кора действует лекарственно, подобно хинину. Замечено даже, что в тех местах, где свирепствовали лихорадки, после насаждения в них эвкалиптусов, лихорадки прекратились. Из листьев этого дерева в Алжирии делаются папиросы, весьма впрочем низкого сорта, а высушенные и перетертые в порошок, они употребляются подобно персидскому порошку для истребления насекомых. Плод (несъедомый) имеет вид маленькой грушки, причем верхняя часть его уподобляется крышечке от сахарницы. Эта крышечка, по достижении плодом зрелости, отваливается.

Вслед за эвкалиптусом французы начинают водворять в Алжирии и другое дерево, отечество которого также Австралия. [42]

Дерево это именуется Grevillearobusta. Тридцать экземпляров этого дерева, спустя 5 лет после посадки, достигли до 7 метров высоты при 60 сантиметрах толщины у корня. Древесина этого дерева очень гибка и служит в Австралии для делания бочек.

Верстах в 12-ти от Алжира железная дорога изменяет прежнее направление, круто поворачивая к юго-западу. Местность становится менее населенною, но тем не менее взор оживляется время от времени встречающимися хуторами и мызами. Влево виднеется высокий хребет — Атлас — к подножию которого дорога и направляется. По мере приближения к хребту, местность становится снова более населенною, особенно у подошвы и по покатостям Атласа. Спустя два часа пути от Алжира, поезд достигает Блиды — небольшого городка, расположенного в живописной местности, у самой подошвы Атласа. Путешественнику предоставляется или высадиться у Блиды, или проехать еще одну небольшую станцию до деревушки Шифа, откуда, равно как и из Блиды, дилижанс доставить его в Медею и далее поперек горной полосы — Теля.

Желая посетить Блиду, я высадился из вагона железной дороги, и, с помощью омнибуса, достиг города, расположенного от станции железной дороги в расстоянии около одной версты. Прямое и прекрасное шоссе, оттененное деревьями, ведет в город, окруженный крепостною стеною. Как большинство всех алжирских городов, Блида заключает в себе постройки и французские, и туземные. Будучи стеснены крепостною оградою, французы в Блиде первоначально стали было выводить высокие пятиэтажные дома, но сильное землетрясение, случившееся в генваре 1867 года, разрушившее все очень высокие постройки, побудило обывателей, при последующих сооружениях зданий, ограничиваться меньшим количеством этажей. [43]

Лучшие в архитектурном отношении здания в городе суть одноэтажные домики, выходящие на площадь Св. Карла Боромейского. Прелесть этих домиков заключается в удачном смешении мавританского стиля с готическим. Архитектору пришла счастливая мысль — внутренний фасад мавританских домов развернуть внаружу. Готические башни по углам и посредине переднего фасада придают еще более прелести наружному виду описываемых домиков.

Площадь Св. Карла, независимо от этих домиков, украшается еще рядами деревьев: платанов, финиковых пальм и апельсинных деревьев. Посредине площади возвышается церковь Св. Карла Боромейского, одна из лучших во всей Алжирии. Перед церковью бьет высокий фонтан.

Близ этой площади имеется другая, также украшенная фонтаном с обширным мраморным бассейном и густо оттененная рядами высоких платанов. Площадь эта служит любимым местом сбора обывателей вечером, по спаде дневной жары. Солидные люди всех профессий, старики, женщины и дети перемешиваются здесь, образуя пеструю и живую картину.

Роскошь и богатство Блиды составляют апельсиновые деревья, которые растут не только в прилегающих к городу садах, но ими обсажены улицы и площади города. Производительность апельсинов здесь так велика и они столь доброкачественны, что Блида служит как бы магазином, доставляющим апельсины не только в другие города Алжирии, но даже во Францию.

Блида славится также своими окрестностями; великолепные деревушки и вилы, укрытые в роскошной зелени, пышно расположились по северному скату Атласа.

Непосредственно к городу с севера примыкает большой сад апельсинных деревьев, в котором, не считая [44] 40 тысяч молодых посадков, заключается около 50 тысяч апельсинных, лимонных и померанцевых деревьев, плоды которых хорошо известны и в Париже. С другой стороны города, против ворот Бизо, красуется маленький, но с большим вкусом устроенный садик, в центре которого бьет высокий фонтан. Вокруг фонтана живописно расположены куртины с цветами и деревьями самых редких и разнообразных пород. Другой публичный сад гораздо обширнее, но устроен с меньшим вкусом. Он удален от города, но связан с ним прямою аллеею высоких платанов, густые ветви которых, переплетаясь вверху, образуют величественный зеленый свод. В саду преобладают масличные деревья.

Чтобы попасть из Блиды в Медею, нужно заблаговременно запастись билетом в дилижанс, который два раза в день совершает движение между двумя упомянутыми пунктами. Дилижанс уподобляется Ноеву ковчегу и битком набивается публикою, значительная часть которой пристраивается в селении Шифа, со станции железной дороги. Шуму, суеты и ругани при этом не мало. Кондуктор, в ведение которого поступает пассажирская публика, разыгрывает роль капитана корабля: он усаживает пассажиров, сообразно имеющимся у них билетам, размещает кладь, и вообще ведает движением дилижанса во все время пути до Медеи. Так как дилижанс есть единственный способ сообщения с Медеею, а желающих туда ехать много, то два дилижанса для перевозки публики совершенно недостаточны. Многие из субъектов, что называется, ждут у моря погоды, когда подойдет их очередь попасть в вожделенный дилижанс. Если, наконец, вам посчастливится достать билет, вы все-таки не можете считать свои бедствия оконченными: вам придется быть или закупоренным внутри [45] дилижанса, где вы задыхаетесь от тесноты помещения и духоты, или, если вы занимаете наружное место, то подвергаетесь палящему зною и пыли, клубами бьющей вам в нос и в глаза.

Расстояние от Блиды до Медеи равняется 42-м километрам, и хотя в дилижанс впрягается семь лошадей, но тем не менее езда довольно медленна и совершается в шесть часов времени. Публику в дилижансе вы находите самую разнообразную: евреи, арабы, мавры, мавритянки и даже негры жмутся вплотную друг к другу, точно сельди в бочке. Вследствие преобладания пассажиров африканского происхождения, кондуктор нисколько не церемонится и с публикою европейскою.

От Блиды до Медеи и далее до Богари ведет прекрасно устроенное шоссе, которое до селения Шифа направляется на запад, а от этого последнего круто поворачивает на юг и вскоре вступает в роскошнейшее и живописнейшее ущелье, считающееся дивом Алжирии. Ущелье это прорезано ручьем Шифа, который и дал ему свое имя. Ущелье тянется на протяжении верст двадцати, среди отвесных скал, густо поросших различными деревьями и кустарниками; местами промеж дерев сквозят голые ребра скал, которые, по мере углубления в ущелье, более и более сжимают русло ручья. Шоссе проложено по карнизу, выбитому в крутых отклонах скал и часто висящему над пропастью. Оно змеится подобно ручью, протекающему внизу. Там и сям взор усматривает ручейки и потоки, прыгающие по скалам. В крутых заворотах карниза и в особенно опасных местах, сделаны со стороны пропасти невысокие бруствера. Ширина шоссе едва достаточна для того, чтобы два дилижанса могли разъехаться. Короткую остановку (пять минут) дилижанс делает у устья ручья обезьян [46] (ruisseau des singes). Вдоль по руслу этого ручья водится много обезьян, почему ручей и получил свое название. От самого входа в ущелье, дорога проходит по левому берегу речки Шифа, но затем она несколько раз перекидывается с одного берега на другой. При впадении в Шифа ручья Уэд-Узера, на станции le repos de Sainte-Helene происходит. продолжительная остановка и перемена лошадей. Время остановки зависит от благоусмотрения кондуктора. Затем шоссе, на протяжении верст пяти, подымается вверх по ручью Уэд-Узера, после чего оно оставляет ущелье и идет по высокой, сильно холмистой местности Джебель-Надор, растительность которой принимает уже совершенно иной характер. Вместо кактусов, алоэ, масличных деревьев и пр. путник сразу начинает усматривать ивы, вязы, шиповник, виноградные лозы и пр.

Монументальный водопровод, открывающийся взору путешественника, обнаруживает, что он достиг Медеи, маленького городка, совершенно утонувшего в зелени окружающих садов. Медея, как большинство французских алжирских городов, обнесена стеною и содержит значительный гарнизон. Город расположен на возвышенном плато, имеющем 920 метров превышения над поверхностью моря. Благодаря такому возвышенному положению, Медея пользуется климатом сравнительно умеренным. Здесь не только не растут апельсиновые и лимонные деревья, но даже персики и абрикосы убиваются утренниками. В садах Медеи произрастают только яблони, груши и сливы; последние (рейнглоты) отличаются особенною доброкачественностью. Виноград здесь растет также с успехом, и местное население как города, так и окрестностей приготовляет весьма порядочное вино. Затем в Медее произрастают дыни, арбузы, варварийские фиги и некоторые другие плоды и овощи. [47]

Лето в Медее не отличается такими сильными жарами, какие случаются в пунктах даже более северных Алжирии; а ночи бывают часто совершенно прохладные. Зимою выпадает снег, подчас на пол-аршина и более, но держится недолго, дня три-четыре. Холодный период продолжается от октября до апреля, в течение которого обыватели протапливают свои дома; однако термометр редко опускается ниже нуля.

В городе преобладают постройки французской архитектуры, но сохранилось не мало домов и мавританских. Дома в большей части случаев, как и везде в Алжирии, покрыты черепицею. В городе существуют две прекрасные площади, усаженные платанами. На одной в середине красуется бронзовый фонтан, а другая, усаженная продольно деревьями, имеет вид бульвара. К городу примыкает небольшой, но прекрасный сад, любимое место прогулки жителей, а в окрестностях имеется несколько живописных вил и деревень.

Медея есть центр управления субдивизии, район ведения которой простирается далеко к югу за Лягуат и оканчивается верстах в 180 южнее оазиса Эль-Голеа. Медея поэтому служит и складочным пунктом шерсти, скота и хлеба района субдивизии.

От Медеи до Богари и далее до Лягуата путешественник проезжает также, как и до Медеи, в дилижансе. Пространство от Медеи до Богари равняется 76-ти километрам. Вся эта местность весьма гористая и представляет вид высокого плато, изрезанного во всех направлениях высокими каменистыми грядами и глубокими оврагами. По дну оврагов иногда струятся едва заметные ручейки, течение которых обозначается свежею зеленью трав и кустарников. [48]

Ручейки эти зимою и весною, а также после сильных дождей, бывают весьма обильными, но к лету по большей части совершенно высыхают. На отлогостях и вершинах горных гряд, там и сям усматриваются леса и кустарники, произрастающие полосами. Преобладающие породы деревьев в этих лесах суть: дуб, пробковое дерево и сосна (алепская). Район пробкового дерева, впрочем, весьма ограничен.

По дну оврагов, вдоль ручьев, растет повсеместно розовый лавр (laurier-rose) или олеандр. Кустарник этот произрастает здесь подобно ивняку в европейской России. Если один-два стебля олеандра по своей красоте занимают столь видное место при украшении наших комнат, то читатель может посудить, сколь роскошны и величественны должны быть олеандры, растущие густыми высокими кустарниками на вольном воздухе в своем отечестве. Особенно красивы эти полукустарники-полудеревья, когда они в цвету; розовый махровый цвет густо обливает куст и производит на глаз самое чарующее впечатление; но при всей своей волшебной красоте, деревцо это пользуется на северном берегу Африки дурною репутациею. Сок его ядовитый, а дыхание листьев, по отзыву жителей, распространяет лихорадку. И в Алжире, и в Тунисе путешественнику то и дело приходится слышать рассказы о том, что такой-то субъект, заснув в тени олеандра, заполучил злокачественную лихорадку, от которой не может отделаться уже несколько лет, что другой субъект, выпив воды из источника, осененного этим деревцом, тотчас же почувствовал вышеупомянутую болезнь и т. д. Войскам при следовании строго воспрещается варить пищу, сожигая кусты олеандра, а охотник, который сделал бы себе из розового лавра вертел для жаренья дичи, подверг бы свою жизнь серьезной опасности. [49]

Не оспаривая ядовитых свойств соков олеандра, тем не менее нельзя не усомниться в его остальных вредоносных качествах — распространении заразы и лихорадок. Это деревцо, очевидно, разделяет одинаковую судьбу с знаменитым Упасом на о-ве Яве. Ядовитый сок этого последнего дерева подал повод к сказке о том, что будто бы оно своим дыханием распространяет смерть ⁶. А, между тем, оказалось, что один англичанин укрывался от преследования диких на этом дереве в течении нескольких часов и остался невредимым.

Что же касается до лихорадок, причиняемых олеандром, то объяснение заключается в следующем. Сколько я заметил, розовый лавр успешнее и обильнее растет вдоль ложа тех речек и ручьев, в которых преобладает стоячая вода; он любит, например, бассейны, наполняющиеся дождевой водою, или водою, остающеюся в плесах после высыханья степных или горных речек. A известно, что стоячая вода служит причиною болезней и, главным образом, лихорадок. Следовательно, нет ничего удивительного, если, заснув в тени этого кустарника, или, выпив воды из источника, осененного им, вы получаете лихорадку, от которой потом не можете отделаться.

Обнаженные от леса и кустарника скаты горных гряд покрыты травою. Трава довольно густа, и хотя к концу лета значительно выжигается солнцем, но все-таки достаточна [50] для пропитания стад кочевников, укрывающихся здесь на время летних жаров.

Летовки арабов располагаются по дну долин и оврагов, на берегах ручейков. Несколько бедных палаток обнаруживают присутствие таковых летовок. Здесь же подчас усматриваются и арабские запашки, преимущественно ячменя. Запашки весьма миниатюрны и состоят из небольшого клочка земли, резко выделяющегося своею зеленью на рыжеватом фоне окружающей местности.

По сторонам дороги изредка замечаются и домики европейской конструкции: это суть дома каидов и аг — арабских старшин. Дома эти устраиваются французским правительством с целью приучения номадов к оседлости и для придания большей представительности арабским старшинам.

Шоссе от Медея до Богари, во избежание крутых подъемов и спусков, проложено по большей части в покатостях гор и идет карнизом. Оно чрезвычайно извилисто и зачастую висит над пропастью. Возница дилижанса то и дело, что тормозит или отпускает тормоз экипажа.

Арабские дуары (аулы) усматриваются лишь вдалеке от дороги: подозрительное и недоверчивое в высшей степени население это не любит показываться чужому взору и прячется в глубоких долинах или расселинах скал. Близ самой же дороги зачастую попадаются французские фермы или трактиры, а в девяти верстах от Медеи создается значительный поселок из выходцев Эльзаса, не пожелавших оставаться под владычеством немцев. Поселок расположился на возвышенной, совершенно голой и открытой каменистой местности, возле небольшого ручейка, прыгающего по скалам. Вид поселка пока довольно печален. Каменные домики с черепичною крышею правда чистеньки [51] и опрятны, но в высшей степени однообразны, так что деревушка своим форменным видом напоминает наши бывшие военные поселения. На дверях каждого домика были прибиты огромные объявления — регламенты о том, что поселенцы действительно имеют право здесь селиться.

Чем дальше путник подвигается к югу, тем местность становится возвышеннее и растительность принимает более однообразный вид. Леса составляются почти исключительно из сосен и своею яркою зеленью живо напоминают русскому путешественнику его родину.

Приближаясь к Богари, дорога делает большой спуск и вслед затем горы справа и слева обнажаются, и взору, по сторонам шоссе, открываются два населенные пункта: справа, на высокой покатости скалы, гнездится Богар — французская крепостца с гарнизоном, а слева, на вершине скалистого плато, туземный городок Богари, с французскою слободою у подошвы. Долина горной речки Шелиф разделяет крепость и туземный город, расстояние между которыми по прямому пути равняется четырем километрам, а если ехать в экипаже — восьми километрам.

Дилижансы останавливаются всегда во французской слободке, в Богари, и отсюда же они отходят каждые четыре дня в Лагуат. Сообразуясь с этими сроками, путешественник, не желающий проживать долго в бедном и неприютном Богари, должен рассчитывать свой приезд в этот пункт, если желает двигаться далее, в Лягуат.

Вид городка Богари снизу, со стороны слободки, не лишен интереса. Высокие двухэтажные домики с черепитчатыми крышами смотрят довольно приветливо; но иллюзия пропадает тотчас, как вы вступаете туда. Узкие, кривые улицы, маленькие грязные конурки, изображающие лавки, [52] глухие и до нельзя тесные проулки, отделяющиеся от главных улиц, смрад и духота, — все это не располагает в пользу этого уголка, лежащего на южной окраине Теля. В городе нет ни одного деревца; окрестности суть также голые, бесплодные скалы, и солнце немилосердно жжет своими лучами несчастный городок. Небольшой ручеек, впадающий в Шелиф, так сказать, перехвачен жителями и обращен в городской фонтан. Вода собирается в резервуар, откуда носильщики-негры, посредством кожаных мешков, на руках, либо на ослах, доставляют ее в дома. Этот же ручеек дает возможность нескольким более предприимчивым европейцам развести миниатюрные садики и огороды, которые крошечными зелеными пятнышками оттеняют подножие скалы и европейскую слободку.

Богари построен в 1829-м году выходцами из оазисов Лягуата и Мзаба, с целью производить торговлю между Телем и Сахарою. Здесь складываются и обмениваются продукты поименованных местностей. Из Сахары привозятся финики, шерсть, ковры, пригоняются бараны, верблюды и пр. Все это обменивается на ячмень, пшеницу, бумажные и шелковые ткани, предметы домашнего обихода и пр., производимые в Теле как туземцами, так и европейцами. Душою этой торговли служат мзабиты — самый коммерческий и корыстолюбивый народ северной Африки. Как и во многих других городах, мзабиты в Богари держат в своих руках всю торговлю, подобно тому, как евреи у нас, в юго-западном крае. Большинство домов и лавок в Богари принадлежат мзабитам, которые, необходимо заметить, и здесь, как и в других владениях северной Африки, живут без семейств. Нажившись, они продают недвижимое имущество и с деньгами удаляются к своим семействам [53] на родину. Кроме мзабитов, в Богари живут еще арабы, евреи, негры, выходцы из Мароко, Туниса и других местностей Африки, и наконец есть несколько семейств мальтийцев, итальянцев, испанцев и французов. По понедельникам в Богари бывает большой базар, на который стекаются из окрестностей много народу.

Но не одно мужское население стремится в Богари для наживы. Почти половина населения этого городка состоит из женщин, пришедших из южных оазисов для промысла, безобидное название которому трудно придумать.

Зрелище, представляемое этими единственными в своем роде женщинами, по истине изумительное. Добрая треть города занята домами, в которых эти жалкие существа набиты как сельди в бочке. Вы идете днем по улице и видите у ворот целые кучи этих существ, разодетых и расфранченных по-своему, и провожающих прохожего самыми вызывающими, самыми беззастенчивыми гримасами. Из окон выглядывают также головы погибших существ, перебранивающихся с прохожими или с теми, которые сидят на улице, на земле. Представьте себе широкие плоские лица с несформировавшимся, как у детей, носом, татуированные синею краскою самым безвкусным образом, с наведенными бровями, с громадными черными как смол косами, подбитыми шерстью и висящими до сторонам головы в виде калачей, с массою серебряных колец в ушах, с яркою цветною повязкою на голове, с несколькими рядами побрякушек на груди и целою сериею серебряных браслетов на руках — и вы составите до некоторой степени представление о богаринских львицах, бесстыдство которых равняется их бездействию.

Но что еще удивительно в этом сонмище отверженных существ — это то, что между ними усматривается [54] много женщин пожилых и некрасивых, преследующих те же цели, что и молодые.

Сколь ни отталкивающую картину представляют все эти существа, но ваше презрение должно смениться сожалением. Адское, невыносимо-тяжелое положение, на которое обречена женщина среди арабских племен, гонит ее искать лучшего промысла в Богари, где она избавлена и от побоев мужа, и от непосильной работы.

Некоторые из этих львиц фигурируют в качестве танцовщиц в туземном кафе-шантане, содержимом одним черным выходцем из Мзаба. Каждый день, по наступлении темноты, просторная зала мзабитского дома наполняется народом, жаждущим зрелища. Кларнетист и несколько субъектов, бьющих в там-там и вместе с тем и поющих, составляют музыкантов, под звуки музыки и напевов которых неистово движутся и кривляются местные танцовщицы, возбуждая восторг и умиление среди своих постоянных посетителей и обожателей.

Наибольший контингент женщин в Богари доставляют роды (tribu) арабов Улед-наиль, Агазлиа и др.

Чтоб покончит с Богари, скажу, что, благодаря своему выгодному положению, торговля его год от году развивается.

Богар — маленькая крепость, построенная Абдель-Кадером в 1839-м году и взятая французами в 1841-м году. Крепость эта имеет весьма важное значение для французов: она господствует над всем степным пространством алжирской провинции и наблюдает за передвижением кочевых племен. Расположенная при входе в культивированную долину Шелифа, служащую одним из самых важнейших путей сообщения кочевых племен с Телем, она, так сказать сторожит главные ворота провинции. Крепостца состоит [55] из редута, построенного на крутом откосе горы, на 907 метров высоты над уровнем моря и на 400 метров выше уровня долины Шелифа.

Вследствие такого значительного возвышения, из Богара открываются живописнейшие виды во все стороны: на север открывается гористая панорама Теля, а на юге — обширные степи Сахары, так что не без основания крепостца эта названа южным балконом.

Внутри редута помещаются административные постройки: госпиталь, казармы, павильон офицеров, пекарня, дом коменданта и пр. Под прикрытием пушек крепостцы, уступом ниже под вею приютилась деревушка, большинство населения которой состоит из мусульман, затем следуют французы, иностранцы и несколько семейств евреев.

Насколько печален и безотраден вид Богари, настолько, напротив, великолепно местоположение Богара. Маленькая крепостца поражает своею чистотою и опрятностью, а деревушка тонет в зелени садов, укрывающих почти каждый дом. Независимо от частных садов, в деревне имеется еще довольно большой питомник, служащий любимым местом прогулки богарской публики.

Комментарии

1. Впоследствии я имел возможность замечать игру взрослых и во всех французских городах Алжирии.

2. Погребение было совершено с необыкновенным торжеством. Г-м Бербрюгжером (Berbrugger) была написана о Жерониме брошюра, под заглавием: Jeronimo, le martyr du fort des Vingt-Quatre-heures а Alger; in-18. 1854.

3. В наших средне-азиатских городах вырабатывается также род подобных гаменов, услуги которых состоят в держании лошади европейского всадника, в бегании за извощиками и пр. Наши средне-азиатские мальчишки точно также надоедают европейцу выпрашиванием двух копеек. Они также говорят по-русски, но только с дурным произношением.

4. В европейских теплицах и оранжереях agave начинает цвести гораздо позже, что подало повод к сказке, будто agave цветет через 100 лет.

5. В jardin d'Essai в четырех верстах к югу от Алжира; сад этот создан в 1832 году и находится ныне в ведении особого научного общества, называемого Societe generale Algerienne. Сад занимает пространство 80 гектаров. Цель учреждения сада троякая: 1) устроить место для общественного гульбища, 2) завести питомник для распространения туземных растений и 3) иметь научный сад для акклиматизации растении редких, экзотических. Сад управляется образцово. Он заключает в себе целые аллеи и куртины из редких тропических деревьев и кустарников. Вообще же богатство и роскошь этого сада вне всяких описаний.

6. Пушкин воспел это дерево следующим образом:

К нему и зверь нейдет,
И птица не летит;
Лишь только вихорь черный
На древо смерти налетит,
Как мчится прочь уже тлетворный.