-

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ ОБ АРАБО-ФРАНЦУЗСКИХ ШКОЛАХ В АЛЖИРИИ

I. Записка г. Дастюга.

§ 1.

(В мартовской книжке Журнала Министерства Народного Просвещения за текущий год была уже помещена статья А. И. Кочетова об арабо-французских школах в Алжирии. В настоящее время корреспондент министерства во Франции, Н. В. Ханыков, доставил две записки об этих школах, составленные на месте специалистами по этому вопросу и могущие служить дополнением к сведениям, сообщенным в статье г. Кочетова. Автор первой из этих записок, доставленной в рукописи, г. Е.-И.-Г.-Д. Дастюг, подполковник Французской кавалерийской службы, заведующий делами арабского населения в Оранской провинции (directeur provincial des affaires arabes a Oran), в западной части Алжирии; автор второй записки, извлеченной из Алжирской газеты Akhbar 1869 года, - г. Г. Дюга, член совета Азиатского общества. В обоих этих сообщениях, не смотря на их несколько пристрастный характер, заключаются многие факты и соображения, позволяющие довольно верно оценить как хорошие, так и слабые стороны системы, принятой французским правительством для введения европейского образования между мусульманами, подданными Франции. Записка г. Дастюга представляет общий очерк организации образования туземцев Алжирии и затем говорит о школах арабских, а записка г. Дюга излагает сведения о системе преподавания в школах арабо-французских и представляет соображения о результатах образования в этих смешанных училищах. Ред.)

До завоевании Алжирии Французами, народное образование в этой стране обеспечивалось теми же источниками доходов, из которых тамошние мусульмане почерпали средства для потребностей своего богослужения. Источники эти были ни что иное, как доходы с вакуфов (ouakouf), носивших в период независимости [269] Алжирии название габу (habou) (Подобные же вакуфы, то есть, разного рода имущества, жертвуемые мусульманами в пользу своего духовенства, с тем чтоб имам читал коран во спасение души завещателя, существуют и у Крымских Татар (см. об этом в Журнале Министерства Народного Просвещения, за март 1868 года, Соврем. Летоп., стр. 223 и 224). Прим. переводчика.). Французское правительство, приняв на свой счет расходы по предметам богослужения и народного образования, присоединило к числу государственных имуществ и габу, доходы с которых в прежнее время частию отсылались в Мекку и Медину, частию распределялись на мечети и другие религиозные учреждения.

§ 2.

Французское управление (как явствует и из предыдущего) сохраняет, очевидно, слишком многое из прежней арабской системы народного образования, а вследствие того нельзя сказать с определенностью, когда эта система будет заменена приемами, употребляемыми на западе. Как с отсталыми способами производства нельзя строить пароходов, так с средневековым запасом научных и литературных сведений нельзя дать людям образование, соответственное идеям современным. Итак, позволительно спросить, вследствие каких причин пришлось сохранить старинную (арабскую) систему преподавания?

Когда, двадцать лет тому назад, французское правительство взяло мусульманские училища в свое заведывание, замирение Телля (Под общим названием Телля (Tell) туземцы разумеют полосу земли, простирающуюся от ближайшей к морю гряды Атласа до Сахары. Это страна гор и долин, орошенная проточными водами, изливающимся в Средиземное море, снабженная довольно значительным количеством лесов, удобная для земледелия и представляющая таким образом полную возможность к оседлости. Туземное население Телля хотя и живет в палатках, но в строгом смысле скорее может быть названо оседлым, чем кочевым. Прим. переводчика.) только что было довершено, и народонаселение этого края едва вышло из того глубокого потрясения, которое причиняла ему долгая и жестокая борьба. Школы давно пришли в упадок, а народные учителя, рассеявшись по племенам или скрываясь в кое-каких уцелевших училищах, заботились не столько о распространении здравого образования, сколько о том, чтобы возбудить фанатизм в своих невежественных единоверцах, как это делалось в военное время. [270]

По окончании открытой борьбы, нам предстояло держать в повиновении народ, который по своим естественным побуждениям и вследствие своих особенностей племенных и религиозных нетерпеливо сносил наше иго, и в то же время поселять в нем доверие к мирному характеру наших намерений и подавлять то беспокойство, которое возбуждали в нем наши попытки колонизации на его территории. С другой же стороны, мы хотели, просвещая народную массу, обезоруживать фанатизм, делать его бессильным и проч. Но нам предстояло бороться с тем влиянием, которое сохраняли в недрах семейного быта отцы семейств, остававшиеся еще враждебными нашему господству. Для этого мы должны были отнять монополию преподавания у духовных лиц, подозрительных и враждебных всякой новой идее марабу. Мы должны были распространять понятия, которые были чужды самим учителям из Арабов. Мы должны были вводить употребление французского языка, но вместе с тем мы не могли не заботиться об усилении преподавания языка арабского, так как на этом последнем написаны сочинения по части мусульманской религии, законоведения и проч.

Такова была программа, которую предстояло выполнить: программа сложная, обставленная бесчисленными затруднениями и постоянно ставившая правительство в нерешительное положение между желанием обнародовать какую-либо меру, полезную для страны, и опасением, что эта мера послужит новым поводом к раздражению туземцев.

Администрация задала себе вопрос: следует ли одновременно заняться устройством и низшего, и среднего, и высшего образования, или же следует начать с приведения в надлежащий порядок школ начальных, составляющих естественную и прочную основу народного образования? Здравое обсуждение этого вопроса не замедлило убедить администрацию в необходимости отказаться от мысли организовать одновременно все три ветви народного образования и даже от намерения прежде всего дать организацию начальным школам.

В самом деле, деятельность этих школ оказывалась физически невозможною вследствие разбросанности населения, состоящего приблизительно из 3.000.000 душ и живущего, по большей части, в палатках на пространстве 24.000 квадратных лиг. Сверх того, так как у Арабов образование всегда входило в область религии, и как свободное отправление мусульманского богослужения было формально обеспечено капитуляцией Арабов в 1830 году, то можно было [271] опасаться, что энергическое вмешательство в дело образования туземцев затронет их религиозное чувство и возбудит в них фанатизм вместо того, чтобы направить их на путь просвещения (Должно упомянуть еще о том, что правительство было стесняемо в своих действиях печатью, которая всегда подымала шум, когда ей казалось, что правительство хочет просвещать туземцев с оружием в руках, то есть, посредством радикальных мероприятий.). Итак, взяться за вопрос о начальном образовании значило - стать в прямое и непосредственное соприкосновение со всем мусульманским населением на всем пространстве Алжирии и тем увеличить вероятность неуспеха; ибо ошибка, однажды сделанная, могла иметь самые пагубные последствия: одновременно мог оказаться недостаток в учениках и наставниках; и наши усилия и руководство, ослабленные и поколебленные самою важностью задачи, остались бы без последствий.

Напротив того, для устройства высшего образования требовалось только найдти в Алжирии несколько просвещенных учителей и небольшое количество питомцев, которые пожелали бы поступить в учебные заведения, предполагавшиеся к открытию. При этих условиях хорошее ведение школьного дела становились тем возможнее, что преподавание в высших училищах, обращенное к ученикам взрослым, возбуждало менее недоверия, в семьях туземцев, подымало значение арабских книжников, живших под нашим господством, подготовляло кандидатов на должности, предоставленные туземцам в нашей администрации, и наконец давало нам возможность образовать учителей, при помощи которых мы могли бы со временем предпринять устройство начального образования. Впрочем, не предполагалось изменять ничего в порядке и религиозном характере мусульманского преподавания: это было бы не безопасно; но можно было благоразумно и лишь с некоторых сторон раскрывать перед живою и любознательною туземною молодежью область европейской науки и этим верным путем приобретать полезное влияние на понятия и нравы туземцев (декрет 30-го сентября 1850 года).

Вот те соображения, которые побудили правительство устроить сперва высшие училища (медрессе), которые одни могли образовать кандидатов на звание муфтия, каида, имама, ходжи и на другие должности, предоставленные в алжирской администрации туземцам. Все побуждало тогда соблюдать такую сдержанность: поступать иначе, то есть, спешить нововведениями, значило бы - возбуждать подозрения, [272] раздражать и оскорблять религиозное чувство. Разрушая старый порядок вещей, пришлось бы коснуться и преподавания арабского языка, который еще очень уважается туземцами, а может быть, и всегда будет уважаем, ибо это - язык Корана, то есть, их закона духовного и гражданского.

Как скоро правильное ведение училищного дела наставниками и прилежное посещение школ учениками упрочили деятельность высших училищ, и недоверие туземцев уменьшилось, приступлено было к общему устройству народного образования, и администрация обратила свое внимание на средние и низшие учебные заведения. Одновременно же с этими мерами, чтобы смягчить влияние образования чисто мусульманского, стали постепенно изменять господствующие методы обучения и вводить преподавание смешанное. Таким образом основаны были арабо-французские гимназии (colleges), в каждой медрессе учреждены были курсы французского языка, арифметики, истории и географии, и наконец увеличено число арабо-французских элементарных школ (в Оранской провинции их числится ныне 16).

Вот какой постепенности должно было держаться французское правительство, устроивая общественное образование среди народа недоверчивого, только что покоренного, и от которого мы отделены различием религии, стремлений, нравов и привычек. Эта постепенность примиряет интересы обеих сторон и не раздражает никого, что доказывается легкостью, с какою наполняются все школы. И нет сомнения, что она приведет скорее, чем можно было бы думать, к желаемому перевоспитанию туземного населения.

Мусульманская часть преподавания в арабских школах имеет несомненно переходный характер. Хотя все они находятся под покровительством правительства, но только некоторая их часть (именно медрессе) содержатся на казенный счет, и то единственно с целью подготовлять кандидатов в духовное звание или на должности мусульманских судей. Силою, противодействующею мусульманскому направлению, служат предметы, преподаваемые на французском языке, и объем этой части курса имеет постепенно разростаться, так что со временем он совершенно заменит собою преподавание нынешних мусульманских учителей. Тогда все преподавание будет производиться на французском языке, и воспитанники из туземцев будут изучать арабские тексты так, как наши дети изучают тексты латинские.

Прибавлю к этому, что администрация ограничивается лишь [273] надзором за прочими школами, не делая никаких значительных усилий, чтобы поднять их уровень, но что напротив того она принимает всевозможные меры, чтоб умножить число школ арабо-французских, так как опыт последних лет доказал ей, что эти школы составляют могущественный рычаг для направления туземцев по пути прогресса и цивилизации.

Из вышеизложенного можно, кажется, заключить, что французская система народного образования в Алжирии, не смотря на свой схоластический характер, заключает в себе те элементы, которые необходимы для того, чтобы постепенно и без потрясений произвести устранение там восточной культуры и заменить ее западным просвещением. Эта замена будет медленна, но тем более можно считать ее прочною.

II. Записка г. Дюга.

В течение нескольких последних лет французская администрация в Алжирии преследует существенно полезную цель - распространение образования среди туземцев. Администрация поняла, что для истребления суеверия и невежества, двух источников общественных бедствий, должно, не касаясь религиозной почвы, дать Арабам прочное образование, которое подняло бы их умственный уровень и привело бы их к уразумению главных нравственных принципов, доступных каждому просвещенному человеку. А создать просвещенных людей из среды столь отсталых масс не значит ли создать себе новых друзей, могущественных помощников для многосложного дела колонизации?

§ 1.

При нынешнем состоянии вопроса об образовании туземцев - Арабов, Мавров и Кабилов, - небезынтересно обратить внимание на своеобразные способы, приведшие к успешному решению этой задачи; ибо задача, поставленная несколько лет тому назад, была действительно решена в предположенном размере и в период времени, так сказать, заранее определенный, при содействии преподавателей искусных, но совершенно не знакомых с языком страны. К этой цели можно было идти только одним путем, именно развивая мусульман до усвоения ими наших идей - помощью орудия более точного, более совершенного, французского языка. В гимназиях [274] (colleges), находящихся в Алжире и Константине, и в сорока-двух школах, устроенных на пространстве военной территории, перевоспитание туземцев совершается при самых счастливых условиях, благодаря той предосторожности, что дети мусульман смешиваются в школах с детьми европейцев почти в равной пропорции, на сколько это лишь возможно по местным обстоятельствам. Воспитанники, которые приобретают образование в двух больших учебных заведениях в Алжире и Константине были набраны, по большей части, особым инспектором.

С поступления в школу начинается для маленьких туземцев совершенно новое воспитание. В более просвещенной среде они мало по малу освобождаются от предрассудков дуара (Дуар - арабская деревня из палаток, нечто в роде аула кавказских горцев. Прим. переводчика.) и от той примеси суеверия, которая помрачает их ум. Ласковые наставления наставников и веселые игры товарищей, не менее чем правильное обучение, содействуют их перевоспитанию. В императорской арабо-французской гимназии в Алжире, основанной в 1858 году, числится 105 пансионеров, 68 приходящих учеников и 2 медицинских ученика. В императорской арабо-французской гимназии в Константине, учрежденной только с 1-го января 1867 года, было с самого открытия ее 112 пансионеров, 40 полу-пансионеров, 12 приходящих учеников и 2 ученика мусульманского законоведения.

В этих двух больших учебных заведениях курс разделяется на два очень различные отдела: 1) классы элементарные, и 2) курс специальный, состоящий из трех классов. Большая часть детей, принимаемых в гимназии, уже знают до некоторой степени говорить, читать и писать по французски; но так как развитие их очень ограниченно, то необходимо поручать их наставникам, - которые систематически упражняют их в разговоре, то показывая им картины для наглядного обучения, то заставляя их повторять простые нравственные рассказы. Понятно поэтому, что перевоспитание туземных детей в желаемом смысле могло бы совершаться лишь медленно и очень неудовлетворительно, если бы в этом преподавании употреблялся язык арабский, мало приспособленный к современным понятиям.

Как бы то ни было, в элементарном отделении ученики остаются обыкновенно три года, и только после сериозного экзамена, на котором испытывается их уменье говорить и писать под [275] диктовку по французски, они переводятся в класс приготовительный, на который должно смотреть, как на естественную переходную ступень от курса элементарного к курсу специальному. С уроками приготовительного класса для учеников открывается новая область. Их учебные упражнения перестают вращаться около предметов домашнего быта, понятие о которых соответствует малому развитию детей, становятся сериознее и вместе с тем завлекательнее. Рядом с толковым разбором французской речи, им излагаются то понятия о метрической системе и о счислении, то важнейшие события древней истории, то замечательнейшие явления из истории естественной. Физическая география, черчение и правила счетоводства разнообразят эти занятия. Маленькие туземцы расстаются с «Книгою для отроков» Делапальма, «Детскою моралью» Гревена, «Новым постепенным чтением» Дюпона, «Вторым чтением» Фретиля и «Повестями» каноника Шмидта (Вот подлинные заглавия этих книг, употребляемых в элементарных классах: «Le livre de l’adolescence» par Delapalme, «La morale enfantine» par Grevin, «Nouvelles lectures graduees» par Dupont, «Secondes lectures» par Fretille, «Contes» par le chanoine Schmidt.) и начинают заниматься при пособии французской грамматики и книги для упражнений во французском языке Мишеля и Pane, учебника древней истории Фёлье, толкового атласа Ле-Бреаля и отличной книги Фёжера «Прозаики и поэты» («Prosateurs et poetes» par Feugere.). Они готовят изустные уроки, делают небольшие сокращения из прочитанного, упражняются в решении арифметических задач и чертят географические карты. За исключением объяснения некоторых выражений в изучаемом французском тексте, выражений, составляющих скорее особенность слога некоторых писателей, чем общую принадлежность языка, преподавание в арабо-французских гимназиях, начиная с этого приготовительного класса до самого конца курса, почти ни в чем не отличается от профессионального обучения в наших учебных заведениях.

Вступая во второй год специального курса, дети уже довольно хорошо владеют оборотами французской речи и бывают достаточно знакомы с отвлеченным смыслом слов; кроме того они знают наизусть достаточное количество басен, рассказов и избранных отрывков из классических писателей. В течение этого второго года дети научаются письменно излагать свои мысли на французском языке в несколько более изящной форме, в виде писем, повествований и [276] распространений, на темы, предложенные в специальных руководствах Филона, Соммера и др. Сверх того, письменные упражнения по физике, истории Франции, географии и математике также содействуют к улучшению их уменья излагать свои мысли по французски. Ученики этого класса бывают 14-15 лет. Замечено, что в этом именно возрасте любознательность их обнаруживается особенно резко и повсюду ищет себе пищи.

В праздничные дни и в свободные часы, которые по будням остаются у детей от занятий учебных и от занятии черчением, рисованием, музыкой и гимнастикой, они с жадностью предаются чтению, получая книги из местных учебных библиотек (bibliotheques de quartier), из коих каждая содержит в себе не менее двухсот томов. Особенно любят они читать описания путешествий, как бы желая изведать на школьной скамье все части вселенной. Волшебные сказки вызывают их улыбку, потому что они уже вышли из детского возраста. Многие из них внимательно читают «Народную историю Франции» г. Дюрюн, с целью приобрести более обширные познания и занять первые места в классе.

Излагая выше программу преподавания в высших классах арабо-французских гимназий в Алжире и Константине, мы упомянули о том, что в этом специальном курсе есть третий год. Но как предметы преподавания в этом классе очень многочисленны и столь трудны, что могут быть камнем преткновения даже для прилежных учеников, то признано было полезным разделить этот последний класс на два отделения или два отдельные класса, из коих на каждый требуется по целому году занятий.

Во втором (младшем) отделении высшего класса курс частной и общественной морали сменяется упражнениями в сочинениях на французском языке, курс истории Франции изображает перерождение старого французского общества и создание Франции современной, а курс географии представляет Францию в ее отношениях к прочим государствам. По части математики проходится повторительный курс арифметики и начальные основания геометрии. Занимаются составлением геометрических фигур из складных картонов; здесь же предлагаются начальные понятия о геометрических телах и о перспективе. Этот курс ограничивается четырьмя первыми главами учебника геометрии. Курс физики, без употребления в нем алгебраических формул, излагает общие свойства жидких тел, законы тяжести, теплоты и динамического электричества. По [277] части химии преподаватель ограничивается опытами над составом тел, объясняемым посредством их разложения. Упражнения в рисовании становятся сложнее, чем в предыдущем классе: рисуют геометрические тела, орнаменты, ландшафты, фигуры животных.

Под влиянием этих занятий ученики проникаются идеями, которые сами собою, без всяких внешних усилий удаляют их от Корана; у них в виду одна цель - труд. И может ли быть иначе, когда шесть лучших лет их жизни прошли под надзором наставников, которым эти молодые люди, - по прекрасному выражению, внушенному им благодарностью, - обязаны новою жизнью?

Курс обучения, проходимый в арабо-французских гимназиях, оканчивается занятиями в первом (или старшем) отделении высшего класса. Предметы преподавания в этом отделении суть следующие: ученики занимаются составлением сочинений на французском языке (речей, писем, докладов, рассуждений о предметах. нравственности) и проходят историю литературы, то есть, биографический перечень французских писателей с кратким изложением содержания их сочинений. Изложение начал гражданского законодательства знакомит воспитанников с разумением законов и внушает уважение к ним. Они приобретают познания об административном и судебном устройстве Французской империи, о личных правах граждан и проч. Внимание их занимает новейшая история, начиная от 1789 года, преподаваемая одновременно с географическим обозрением пяти частей света. В конце этого года преподаватель диктует и заставляет заучивать наизусть краткое изложение истории Африки. Из математики проходится алгебра до уравнений второй степени с одною неизвестною и начертательная геометрия. По физике делается обозрение учения о теплоте и о динамическом электричестве, а потом излагается акустика. По химии излагаются свойства металлов и сплавов, а опыты фотографии, крашения ткацких материалов и проч. оживляют преподавание этого предмета. По рисованию в этом классе ученики делают значительные успехи, и некоторые из них обнаруживают способность рисовать с натуры.

Иные, может быть, подумают, что обучение иностранным языкам совершенно не входит в программу арабо-французских гимназий. Но мы не все еще сказали. Арабский язык преподается там в двух видах. Устное наречие его, господствующее в Алжирии, преподается в приготовительном классе и в первый год специального курса. [278] Книжное или классическое наречие преподается во второй год специального курса, также по разу в неделю, а в обоих отделениях высшего класса по два раза в неделю. В этих упражнениях, состоящих из устных и письменных переводов, молодые туземцы почерпают новые средства для развития и для уразумения точного смысла выражений, которые свойственны как книжному, так и устному наречиям арабского языка; а так как учитель делает объяснения и приводит грамматические правила по французски, то эти уроки представляют для учеников и новую практику во французском языке.

В Европе невозможно существование училища, в котором не было бы законоучителя. А так как арабо-французские гимназии устроены по образцу прочих французских учебных заведений, то и в этих гимназиях есть имам, который обязан читать с воспитанниками пять раз в неделю Коран, и ежедневно утреннюю и вечернюю молитвы.

Таково устройство образования, при помощи которого просто, но неуклонно совершается перевоспитание мусульманского юношества.

§ 2.

Какая будущность открывается молодым туземцам, по выходе их из арабо-французских гимназий? Одни поступают в военную службу, другие занимают должности каидов, ходжей или секретарей по арабским делам (secretaires arabes) и переводчиков. Иные посвящают себя медицине или мусульманскому законоведению. Многие поступают в наши нормальные училища в Гриньоне или Клюни. И нельзя не желать, чтоб Арабы направлялись преимущественно в учебные заведения этого рода: им именно не достает развития практического. Не должно забывать, что Алжирия - страна по преимуществу земледельческая. Но улучшения в преподавании в арабо-французских гимназиях несомненно возникнут из опыта. Впрочем, видя 200 воспитанников из туземцев в гимназиях Алжира и Константины и 1.500 учеников в сорока двух школах военной территории, можно сказать, что предпринятый опыт вполне удался.

Что касается метода обучения французскому языку без помощи арабского, то он, без сомнения, самый естественный, самый разумный и всего скорее ведущий к цели. Многим это кажется удивительным. Но должно вспомнить, что в эпоху второго вторжения [279] Арабов в Алжир многочисленные племена Берберов были довольно скоро и легко арабизированы мусульманскими проповедниками, которые не знали их языка (Как известно, Арабы не составляют коренного населения Алжирии; коренными же туземцами этой страны должно считать племена Берберов или Кабилов, которые, занимая горные пространства, резко отличаются в отношении языка и гражданских учреждений от позднейших пришельцев Арабов, жителей долин. Под названием второго вторжения Арабов в Алжир, или правильнее, в северную Африку вообще, автор, без сомнения, разумеет завоевание Арабами Варварийского берега, которое совершилось между 692 и 708 годами, и за которым последовало обращение Берберов в ислам. Первою же попыткою нашествия Арабов должно считать поход Акбара, полководца калифа Моавии, в половине VII века. Прим. переводчика.). Берберский элемент в алжирском населении, по своему трудолюбию и способности к ремеслам, кажется преимущественно способен усвоить себе нашу промышленную деятельность.

Опасались, что правительство, основывая учреждения, столь благодетельные для туземцев, трудится отчасти понапрасну; другими словами, сомневались, могут ли племена Северной Африки достигнуть значительного умственного развития?

Ученые, трудившиеся над этнографическими исследованиями, которыми наше время занимается по преимуществу, и с успехом, заметили, что в пятнадцать шестнадцать лет Семит может считаться зрелым, что его умственные способности достигают в этом возрасте наибольшего развития, и что в течение остальной его жизни духовная природа его остается неизменною на одной и той же степени умственной зрелости. «Прошлою зимою», говорит Эмиль Бюрнуф (См. Revue des deux Mondes 1868 г., № 15-го августа, статья: «Наука о религиях».), «мы имели случай наблюдать это явление на всех восточных берегах Средиземного моря, посещая важнейшие из тамошних училищ. В Каире, в великолепном учебном заведении, устроенном на счет вице-короля, монахи из братства вероучения Христова (freres de la doctrine chretienne) учат мусульман и православных, Евреев и католиков. Ученики из Арабов сидят сперва по своим способностям выше Франков, но потом последние занимают места выше первых. В Бейруте, где тоже есть дети из многих племен, учителя заметили, что ученики, делающие большие успехи в раннем возрасте, перестают развиваться по наступлении восьми лет; с этого возраста они перестают учиться. [280] То же замечено в Александрии монахами из братства вероучения Христова, в Газире иезуитами, в Антуре лазаристами, в Иерусалиме, в Алеппо, в Смирне и во многих других училищах».

Не подлежит сомнению, что известный естественный закон определяет физическое и духовное развитие отдельного лица в каждом человеческом племени; но неужели признаваемое некоторыми учеными прекращение роста мозга у Семитов в известном возрасте должно препятствовать попыткам возбудить в этом племени высшую умственную деятельность? История Арабов доказывает нам достаточно убедительным образом, что они могут достигать замечательной степени развития. Не обращаясь к истории ученых школ Дамаскских и Багдадских, ни к эпохе процветания университета в Кордове, вспомним, что в XIII веке на севере Африки, в Марокко, Феце, Гайруане и других местах жили славные математики, астрономы, врачи и другие ученые; этого примера достаточно, чтобы судить об умственной силе семитического племени. Мы знаем, что умственный уровень Арабов значительно понизился с тех пор, как они стояли во главе всемирной цивилизации, при Абассидах и при Омайадах испанских; но нам, вождям цивилизации новейшей, не должно забывать, что мы сами могли пережить мрак и варварство средних веков только благодаря той руководящей нити, благодаря тому орудию рациональной философии, которое Арабы передали нам в XII веке, сойдя сами с поприща истории. Основатели арабской философии стояли несомненно на высокой степени научного развития. Если в свое время они, пали под ударами схоластических богословов, за то они завещали европейцам тот дух пытливости, который в последствии доставил нашим философам блестящую и окончательную победу над схоластикою.

Неужели же потомки этого сильного арабского племени не в состоянии принять от нас то просвещение, почин которого принадлежит им же самим? То же самое пришлось бы сказать о новых Греках и Римлянах. Случайный факт, что умственный уровень африканских племен низок, легко может быть объяснен; мы знаем все превратности судьбы, которые они пережили: они были побеждены, преследуемы католическою пропагандой, выгнаны из Испании, лишены центров своего образования, своих училищ и книг. Мы сами, в нынешнем столетии, не потрясли ли их общественный строй? Пейссонель, в своем «Путешествии по Варварийскому берегу» рассказывает, что в 1724 году в Алжире было десять больших [281] мечетей, три большие училища и множество малых - для детей. Понятно, почему эти племена продолжали оскудевать в умственном отношении. Но как бы ни были они подавлены своими бедствиями и игом теократии, не должно отчаиваться в возможности для них возрождения. Просвещенная среда, в которой они живут теперь, спасет их: им нечего бояться нового упадка (Показания г. Дюга об успехах образования алжирских туземцев в арабо-французских школах едва ли не должны быть принимаемы с некоторым ограничением; по крайней мере, цифра детей, посещающих начальные арабо-французские школы, - 1.500, относительно всего населения Алжирии в 3.000.000, составляет весьма незначительный процент, именно 1/20%. И если можно отчасти объяснять это явление кратковременностью периода развития молодого Араба, то нельзя забывать и другого обстоятельства, затрудняющего успехи народного образования в Алжирии, именно узкости взгляда Французов на образование вообще: они усвоили себе известную форму его и не только считают ее самою совершенною, но и единственно возможною. Г. Дастюг, в своей записке, сознается, что характер Французского образования в Алжирии - схоластический. В этом отзыве, кажется; более откровенности, чем в словах г. Дюга. Прим. переводчика.).

В том великом подвиге возрождения азиатских и африканских племен, бремя которого как бы разделено Провидением между европейскими народами, на долю Франции выпала самая трудная задача; но она должна быть исполнена. Утвердившись в Алжире, Франция должна распространить просвещение по всему Варварийскому берегу, обучая туземцев и знакомя их с нашими открытиями, с нашими могущественными орудиями действия, с нашими методами преподавания, вообще с теми рычагами, которые должны привести в движение их дух и плоть. Итак, мы можем только сочувствовать усилиям правительства, когда оно учреждает в Алжирии учебные заведения, пользуясь притом помощью таких ученых и усердных людей, каковы д-р Перрон, бывший директор арабо-французской гимназии в Алжире, г. Шербонно, нынешний директор этого заведения, и г. Обен, директор арабо-французской гимназии в Константине.

Чем иным, как не распространением образования, мы ускорим сближение народностей? И далек ли тот день, когда все ветви человеческого рода сольются в единстве нравственных и религиозных идей? Свет науки, проникнув в мрак невежества, выгонит оттуда чудовища суеверия.

Текст воспроизведен по изданию: Дополнительные сведение об арабо-французских школах в Алжирии // Журнал министерства народного просвещения, № 6. 1869