(Из памятной книжки русского офицера).

4-го января настоящего года, вечером, главнокомандующий английской армией, герцог Кэмбриджский, дал мне свое разрешение принять участие в экспедиция английских войск против ашантиев. С адъютантом герцога я отправился в адмиралтейство, откуда тотчас же была послана депеша в Портсмут, с приказанием принять на перевозочное судно «Nebraska» русского офицера, а мне предложено, на другой же день, в семь часов утра, отправиться в Портсмут. Запасаться чем либо для предстоящего похода было уже поздно, а потому, по прибытии в Портсмут, и вслед затем на корабль, я имел из африканского снаряжения лишь войлочную шляпу особого устройства.

«Nebraska», подобно большей части перевозочных судов (transport ships), принадлежало не правительству, а одной из частных трансатлантических компаний и было нанято только на время войны, за 6,000 фунт. стерл. в месяц. Капитан и все офицеры на подобных судах — из купеческого флота, но подчинены военному начальству; жизнь на судне, вследствие этого, тоже нечто среднее между военной и гражданской.

Устроившись в своей каюте, я поспешил ознакомиться со спутниками предстоявшего продолжительного путешествия. Дело это оказалось весьма не трудным. Военные пассажиры парохода — были 24 только что произведенных офицера, назначенных на службу во 2-й вест-индский полк, занимавший Кэп-Кост-Кастль и другие прибрежные города английских владений на Золотом берегу. Среди этой [357] компании не было ни одного старше 20-ти лет, — следовательно, сойтись было не трудно.

Кроме военных пасажиров, пароход «Nebraska» должен был доставить на Золотой берег разного рода продукты, необходимые для экспедиционного отряда, а также запасы продовольствия. Так, на него было нагружено несколько лодок для высаживания войск на берег, маленький пароход, огромное количество порционного запаса, домашних птиц и, наконец, запасы риса, вина и т. д.

Плавание до линии тропиков не представляло ничего особенно интересного. Мало по малу мы все перезнакомились и сжились как нельзя лучше. Море было неспокойно только в течение трех дней, так что даже явлений обычной морской болезни не было заметно.

На линии тропика Рака нам пришлось, однако, выдержать тяжелое испытание: жара сделалась невыносимой, пароход оказался дурно приспособленным к плаванию в жарком климате и все, в особенности машинисты, окончательно повесили носы. Спать в каютах не было никакой возможности, и мы, сухопутные офицеры, по ночам находили единственное спасение на открытой палубе. К довершению бедствия, вследствие разных причин, пароходу приходилось по нескольку раз в день останавливаться. Капитан сердился, — мы беспощадно жарились.

15-го января на корабле было устроено торжество в честь бракосочетания его королевского высочества герцога Эдинбургского с Ее Императорским Высочеством Великой Княжной Марией Александровной. Еще 14-го января, вечером, на пароходе был вывешен приказ, в котором от имени капитана было приказано всем офицерам на другой день быть за обедом в полной парадной форме. На другой день, к шести часам пополудни, все мы разоделись не хуже, чем в Европе на парад. Обед, как приличествовало английскому обеду, длился страшно долго; после него начались тосты и, конечно, прежде всего, в честь высоконовобрачных. Затем, в числе других тостов, тост за русскую армию был встречен особенно громкими «ура», и я убежден, что каждый Военный читатель поймет, на сколько после того мои спутники сделались для меня еще более симпатичными. Вечером, после обеда, начался матросский праздник: вся нижняя палуба была разукрашена флагами и, кроме того, устроен театр. Матросы-любители по очередно выходили на сцену и каждый из них показывал свое искуство в чем и как умел. Один плясал, другой пел, третий говорил стихи или [358] представлять какую нибудь коническую сцену; одним словом, театр был самый первобытный; но в открытом море, под тропиками, и это невинное удовольствие представляло интерес.

Празднество закончилось английским национальным гимном, который матросы пропели хором, и раздачей каждому по стакану грогу.

С следующего дня жизнь наша снова потекла обычным порядком. Признаюсь, каждый день все более и более разочаровывал всех вас в прелестях столь хваленого тропического климата. Все мы ожидали, что тропическое море подарит нас чем нибудь необыкновенным; что встретятся удивительные рыбы, что звезды будут светить ярче. Ничего не бывало. Море было серое, рыб, кроме нескольких дельфинов, никто и не видал, а звезды блестели себе как везде, ни хуже, ни лучше. Все это не изменялось до самого прибытия в Кэп-Кост-Кастль.

Я не буду останавливаться на описании своего прибытия в Кэп-Кост-Кастль и всего мною встреченного, а лишь вкратце скажу, что, снарядившись в дальнейший путь, благодаря любезной предупредительности английских властей, я немедля отправился догонять экспедиционные войска. Война уже подходила к концу и, как я узнал впоследствии, через день после моей высадки на Золотой берег, английские войска вступили в Кумаси. Форсированные переходы скоро довели меня до главной квартиры, ожидавшей не далеко от Кумаси прибытия самого короля или, по крайней мере, его послов. Король, как известно, не прибыл, послы договора не подписали, а потому, прождав шесть дней, мы пошли назад.

Считаю своей обязанностью упомянуть, что прием, сделанный мне английскими офицерами, был более чем любезен и радушен. Д встретил с их стороны полное внимание и предупредительность, и при этом был окружен всеми удобствами, какие были только возможны при походной обстановке на африканском берегу.

Броме того, офицеры, с свойственною им любезностию, сообщили мне иного интересных сведений о ходе экспедиции и о снаряжении экспедиционных войск. Этими сведениями, а также и собственными наблюдениями считаю не лишним поделиться с русскими военными читателями.

* * *

Племя ашантиев, до последней войны, было одним из самых могущественных на западном берегу Африки. Все остальные, соседние им племена не имели одного общего начальника или короля, [359] ашантии же издавна были слиты в один народ и имели своего наследственного главу. Последний из них, Кофи-Калкали, возбудивший войну против англичан, едва ли не самый даровитый и, вместе с тем, честолюбивый из всех своих предшественников. Всю жизнь он стремился к тому, чтобы возвысить военное могущество своего африканского государства, и более всего заботился о вооружении своих воинов огнестрельным оружием и о снабжении их порохом. Как говорят, он задался целию покорить соседние племена, а затем утвердиться на берегу моря. Эта последняя цель, очевидно, должна была привести его к столкновению с европейцами, кто бы они ни были: голандцы или англичане. И действительно, первое столкновение англичан с ашантиями произошло в 1863 году. Поводом к нему был следующий случай. Губернатор Кэп-Кост-Кастля — Пайн, не захотел выдать королю одного из бежавших его васалов. Получив затем известие, что король готовится к войне, Пайн выступил против него с небольшим числом наскоро набранных им туземных войск («Cape-Coast-Castle volunteers» или «native troops»). Эти ни на что негодные войска с большим трудом достигли реки Праа, где и расположились лагерем. Между тем ни один ашантий не показывался, а между волонтерами проявились разные болезни, вследствие которых две трети из них умерло, а остальные поспешно возвратились назад. Неудача экспедиции Пайна, предпринятая весьма неосмотрительно, по всей вероятности, ободрила короля: он перестал верить в непобедимость белых и решился покорить фантиев, состоящих под английским протекторатов. Приводить свой план в исполнение он начал при следующих обстоятельствах.

В 1872 году, голандцы продали, с согласия же самого Кофи, англичанам приморский город Эльмину. Англичане, при совершении покупки, согласились платить Кофи ежегодно известную сумму денег, подобно голандцам, но требовали от него безопасности не только для белых, но и для фантиев, а также для других племен, находившихся под их протекторатом. Такое требование уничтожало главную отрасль торговли ашантиев, а именно торговлю невольниками, а потому король решился не обращать внимания на требования англичан. В начале июня 1873 г., к Эльмине подступила многочисленная ашантийская армия, под начальством васального короля Манпон и военачальника Амон-Карчи. Вся армия была вооружена кремневыми ружьями и ножами; недостаток ощущался только в пулях, и их заменяло мелкое жеребье. На своем пути, [360] ашантии разорили все фантийские селения и утвердились на левом берегу р. Праа. Можно предполагать, что при посредстве искусно веденных переговоров, короля ашантиев можно было бы склонить к отступлению, но англичане непременно хотели заступиться за своих весьма плохих союзников, и кроме того имели намерение освободить пять мисионеров, находившихся уже несколько лет в плену у короля (Мисионеры были взяты в плен одним из ашантийских военоначальников, недалеко от Адда. Пока их довели до Кумаси, с ними обращались чрезвычайно дурно, но как только король узнал об их прибытии, то приказал возвратить им их платье, назначил жалованье и позволял свободно ходить в черте города. Сведения, доставленные мисионерами, весьма интересны; они большею частью касаются частной жизни короля, а также нравов и понятий местного населения, что до сих пор было почти неизвестно.).

Прежде чем говорить о войне, считаю не лишним бросить беглый взгляд на страну, в которой англичанам причлось действовать.

От берега моря, т. е. от Кэп-Кост-Кастль, Эльмины и т. д., верст на 400 или 500 во внутрь страны, местность имеет довольно волнистый и, в низких местах, чрезвычайно болотистый характер. Речки встречаются довольно часто, но они скорее похожи на ручьи и особенных затруднений для перехода с одного берега на другой не представляют. Более значительны реки: Праа и Даа. Обе они глубоки, но не судоходны, по причине частых порогов. Из гор по дороге в Кумаси находится только незначительный кряж Мойнзей (Mousey-hills), около 1,600 ф. над уровнем моря. Все вышеупомянутое пространство земли покрыто сплошь густыми лесистыми зарослями (buch). Только собственный глаз может дать ясное понятие об этой «буше» (buch): вся страна покрыта огромными деревьями, всевозможных родов и наименований; деревья эти большею частью отстоят друг от друга на две, на три и более сажен. Все пространство между этими растительными гигантами буквально сплошь застлано лианами, или вьющимися растениями равных родов, достигающими весьма почтенной толщины, а также небольшими пальмовыми растениями, колючими кустарниками, апельсинными и лимонными деревьями и т. д.

В этой страшной чаще, в трех шагах решительно ничего не видно, а проникнуть через нее можно только при помощи топора или большого ножа. Земля сплошь покрыта толстым слоем гниющих листьев, что, отчасти, при частых дождях и тропической жаре, делает климат этой страны весьма вредным для [361] непривычных европейцев. Крупных зверей и дни почти не встречается. Только в больших реках, каковы Праа и Волта, говорят, попадаются иногда гипопотамы. Встречаются чаще других обезьяны и гиены. Броме того, страна изобилует гадами и насекомыми, которые гнездятся в чаще буша. Дорог никаких не существует; для сообщения между селениями негры протаптывают тропинку (buch-path), похожую на наши звериные тропы; по таким тропинкам европейцу идти довольно трудно. До войны существовала только одна дорога, от Кэп-Кост-Кастль до Дунква, уже давно прорубленная англичанами; по ней три или четыре человека могут идти в ряд.

Господствующие болезни: лихорадка, поражающая почти без исключения каждого белого, после более или менее продолжительного пребывания в стране, и кровавый понос, который весьма часто имеет смертельный исход. Самыми нездоровыми месяцами считаются: ноябрь, май, июнь и июль. В это время года дожди льют почти постоянно; но, кроме того, и в другие месяцы года ливни довольно часты.

Для продовольствия европейских войск, в каком бы малом количестве они ни были, не имеется ровно ничего. Негры не держат никаких домашних животных, а питаются почти исключительно тем, что дала им, без всякого с их стороны труда, сама природа. Впрочем, в последнее время они начали покупать рис, но и это в таком только случае, когда у них остаются деньги от покупки нарядов, рома и табаку. Деньги же негр зарабатывает только по принуждению, как, например, в настоящую войну англичане завербовали силой 20,000 носильщиков, платя им по шилингу в день, кроме пищи.

Одна из главных особенностей войны состояла в полном отсутствии при армии вьючного скота и в замене его людьми, что часто ставило английскую армию, в особенности по переправе через р. Праа, в чрезвычайно затруднительное положение. При перестрелке, которая весьма часто завязывалась во время движения колонн, по сторонам пути следования, в чаще «буш», трусливые фантии, служившие носильщиками, бросали свою ношу и старались скрыться. Только ряд строгих наказаний и даже казнь начальников могли до некоторой степени удерживать носильщиков в порядке. Другое затруднение, почти столь же важное, заключалось в том, что все приспособления, как для переноски раненых и больных, так и для клади и провианта, нужно было создать вновь, соответственно способу перемещения их [362] на неграх. Обыкновенно, для больных употреблялась гамаки, переносимые четырьмя туземцами на головах, а для провианта и снарядов сделаны были особые ящики, весом с упаковкой не более 50-ти английских фунтов.

В заключение беглого очерка страны, следует упомянуть, что Золотой берег действительно изобилует золотом. Все европейцы, которым пришлось прибыть в Кап-Кость в дождливое время года, видели собственными глазами, как негритянки собирали песок, наносимый сильными дождевыми потоками. Промывая этот песок самым первобытным способом, они все-таки выручали до 1 1/2 шилингов в день. В трещинах скал и больших камней туземцы сплошь и рядом находят небольшие самородки золота.

* * *

Война, как упомянуто выше, началась с вторжения ашантийской армии, в земли союзных англичанам племен. В это время, в распоряжении английского правительства, в этой части Африки, находилось только самое незначительное число войск, а именно: около 100 человек, или рота 2-го Вест-Индского полка (негры из Ямайки), и человек 100 или 120 морской пехоты (marines), которая всегда находится на английских военных судах. Флот состоял только из трех небольших перевозочных казенных судов, а потому на судовые команды нельзя было рассчитывать; суда и то высадили более, чем были обязаны. При таких обстоятельствах, война в первое время, очевидно, могла иметь только оборонительный характер. Англичане занимали приморские форты, но выдти во внутрь страны, даже за несколько верст, ин было невозможно. Ашантии занимали окрестности этих пунктов; силы их были расположены, начиная от берега моря около мыса Амнене, через Шурумон, Манпон, Досту, Абекампа до Дунква. По большой дороге из Дунква в Кэп-Кост они не отважились идти. Единственное, наиболее серьезное дело в этот первый период войны, когда ашантии впервые испробовали действие скорострельного оружие, было при неудавшемся приступе Эльмины. После довольно значительных потерь, ашантии были обращены в бегство. Кроме этого дела, английские войска только раз или два делали удачные набеги. Кроме того, одно из английских судов высадило на берег несколько матросов, для сожжения приморского города Шама (близ р. Праа). в наказание за то, что жители его приняли сторону ашантиев.

Оставлять дела в таком положении, значило бы окончательно [363] унизиться в глазах не только ашантиев, но и всех туземцев. А потому против короля Кофи было решено действовать энергичнее.

В сентябре 1873 года, из Англии был отправлен генерал-майор сэр Гарнет-Волсей (Sir Garnet-Wolseley). Генерал составил себе военную репутацию в Канаде еще в 1870 году (Redriver expedition). В Европе об этом походе мало известно, так как все в то время были заняты франко-германской войной, но, по слухам, генерал Волсей окончил поход блистательно, что и дало ежу право на избрание в командующие экспедиционным отрядом против ашантиев.

С генералом Волсеем отправился его штаб и несколько офицеров.

Штаб имел следующий состав: 1) начальник штаба, полковник Мак-Ниль (Мак-Ниль был вскоре ранен и принужден возвратиться; место его занял полковник Гривс.); 2) квартирмейстер, майор Бекер; 3) начальник топографического отдела, майор Гьюиш (умер); 4) два помощника начальника штаба — Брэкенбор и Морис (возвратился по случаю болезни); 5) помощник квартирмейстера, капитан Булер; 6) за адъютанта, Чартерис (умер), Ланьон и Мак-Калмонт (оба по болезни возвратились); 7) начальник разведочной команды (scouts), поручик лорд Джиффорд; 8) начальник инженеров, майор Гьюм (С майором Гьюм прибыла команда инженеров 60 человек, из которых каждому было поручено обучать 10 туземцев, так что вскоре составился баталион, предназначенный для постройки небольших фортов, для наводки мостов и для расчистки буша, как для прокладывания дороги, так и для размещения лагерей.); 9) майоры: Россель и Вуд, для набора туземных войск. Кроме этих двух последних офицеров, для набора туземных войск, почти одновременно с генералом Гарнетом, были отправлены еще майоры Гловер и Бутлер.

С прибытием генерала Гарнета начался второй период войны, причем, английское правительство, возлагая большие надежды на туземные новонабираемые войска, предполагало, что тем дело и кончится. Туземным войскам было определено такое же жалованье, какое получают английские войска и, кроме того, им выдавались рационы.

(Рационы английских и туземных войск состояли:

Свежая говядина тан же и в Акрофуде.) [364]

Здесь кстати привести общие сведения о количестве продовольственных и других припасов, отправленных из Англии для экспедиционных войск.

По достоверным сведениям, кэп-кастльским интендантским магазином было принято следующее количество разного рода продуктов, привезенных на законтрактованных 15-ти пароходах, с 8-го сентября 1873 года по 25-е февраля 1874 года:

Сухарей — 510,640 фунтов; муки — 221,088 фунтов; риса — 1.796,515 фунтов; дрожжей — 200 фунтов.

Солонины из говядины — 607,855 фунтов; солонины из свинины — 198,710 фунтов; колбасы — 78 ящиков; сыру — 148 ящиков; консервов из говядины — 511,300 фунтов; консервов из овощей и зелени — 49,518 фунтов; консервов из картофеля — 53,000 фунтов; гороха — 16,370 фунтов.

Чаю — 25,862 фунта; сахару — 106,976 фунтов.

Пади для больных (medical comforts) — 400 ящиков; консервированный суп — 2,110 фунтов; эсенция из баранины (essence of mutton) — 144 фунта; бульон Либиха — 246 фунтов; какао с молоком — 288 фунтов; шоколад — 1,200 фунтов; молока — 2,399 фунтов.

Соли — 26,885 фунтов; перцу — 915 фунтов; горчицы — 200 фунтов.

Обыкновенного вина — 2,400 бутылок; мозель-вейну — 720 винт; рому — 2,188 галонов; коньяку — 120 бутылок; лимонного соку — 15,160 фунтов; содовой воды — 1,440 бутылок.

Быков — 604 штуки; баранов — 172 штуки.

Пресованного сена — 35 тонн.

Здесь с намерением приведены эти данные, чтобы показать, как массу предметов, перевезенных на Золотой берег для продовольствия экспедиционных войск, так и их разнообразие, доходящее даже до роскоши.

При этом следует упомянут, что в числе показанных продуктов не обозначены предметы продовольствия, привезенные самими [365] офицерами, как их частная собственность; сколько мне известно, все они были в изобилии снабжены вином, шоколадом, молоком и проч.

* * *

План военных действий заключался в следующем:

Генерал Волсей с 250 матросами, скаутами (разведчики), с частью 2-го вест-индского полка (человек 200), с морской пехотой (100 человек) и туземными войсками Бутлера и Вуда, — должен был идти на Праасу, предварительно очистив все морское прибрежье от ашантиев.

В важнейших пунктах было предположено построить небольшие форты, человек на 40, для охранения больных и для склада продовольствия.

Гловер, на которого возложено было поручение набрать до 20,000 туземцев и вооружить их пистонными ружьями, должен был выступить из Адда, на реку Волта (к востоку от Кэп-Кост-Кастля), идти на Понг (вверх но реке Волге), заложить здесь магазин для продовольствия и отсюда уже идти по направлению к Кумаси (к северо-западу) через Кокофу. У Гловера было всего три белых офицера и несколько переводчиков. Поход этот, как самый длинный, начался за месяц до прибытия генерала Гарнета.

Наконец, Бутлер должен был выступить из Анамабу и идти, набирая войска, на Кумаси, охраняя, на сколько возможно, правый фланг главной колонны.

Ашантии обратили мало внимания на Бутлера и Гловера. Войска первого состояли из фантиев и аким, самых трусливых племен. Гловер же был далеко и ашантии надеялись встретить его около Кокофу. Кроме того, Гловер мог набрать только 4,000 человек, а союзные войска, под начальством своих королей, положительно не были годны для военных действий. Таким образом, весь напор обратился на небольшое число белых и регулярных войск (550 чел.) и на полки Росселя (600 чел.) и Вуда (400 чел.). Последние были сформированы чрезвычайно, быстро и тотчас же пошли в дело.

Английские войска сперва направились вдоль берега моря к Эльмине, и удачным набегом очистили от ашантиев прибрежные пункты: Ампене, Акимфо и Амквана, причем особенно отличились войска Вуда.

Затем, экспедиционный отряд направился во внутрь страны. Поход вдоль морского берега стоил англичанам тридцать два человека убитыми и ранеными. [366]

При дальнейшем наступлении обнаружено, что лагери Манпон и Фету, в которых располагались ашантии, появившиеся веред Эльминой, были найдены очищенными, но ашантии продолжали держаться вблизи, хотя и не показывались в массах, а гнездились в чаще буша, время от времени поддерживая перестрелку с передовыми войсками англичан. При этом, приходилось стрелять наудачу, в те места, где было заметно движение в густых кустах.

В последних числах октября, английские войска достигли Абекампа и расположились здесь лагерем; при чем буш кругом лагеря был расчищен. Командующий отрядом решился было выждать нападения ашантиев, а в противном случае предполагал, что они сами без боя отступят за реку Праа. Но опыт скоро показал, что ашантии не намерены отступить, не испробовав своих сил.

5-го ноября, после нескольких стычек с скаутами, перед Абекампа, наконец, появилась ашантийская армия, бывшая ноль начальством Амон-Карчи. Ашантии, предприняв нападение на англичан, сначала открыли огонь с почтительной дистанции, но, видя, что их снаряды не долетают до неприятеля, с громким криком и с барабанным боем бросились на англичан. Несколько залпов (Беглый стрелковый огонь против открытого нападения никогда не употреблялся англичанами; учащенные залпы производили более сильное нравственное впечатление.) заставили их почти тотчас же снова возвратиться в чащу буша. Большая часть убитых и раненых были, впрочем, ими убраны (ашантии никак не могли поверить, что англичане, подобно им самим, не отрезывают голов у убитых и раненых). Нападение это было возобновлено еще несколько раз, но также безуспешно. Наконец, ашантии обратились в бегство, оставив на месте сражения довольно много оружие, барабанов и проч., и даже стул и постель своего начальника. О преследовании, очевидно, не могло быть и речи.

В день сражения при Абекампа, ашантии напали также на укрепленный пост Дунква, занятый сорока человеками 2-го Вест-Индского полка, причем были также с уроном отражены.

Не следует думать, что укрепленные посты, или форты, достроенные англичанами внутри страны, сколько нибудь были похожи на обыкновенные полевые или временные укрепления. Форты эти, большею частью, имели четырехугольную форму и занимали площадь, приблизительно, в 4,200 квадратных шагов (60*70). Вал без рва устраивался из глины (из нее же построены и шалаши [367] туземцев), которая от страшной жары твердеет и обращается почти в кирпич. Вал окружали палисадом из заостренных бамбуковых комьев, размещенных шагах в восьми впереди, в наклонном к полю положении. На вершине вала помещался плетень, фута в два вышины. Внутри форта, в средине, устраивался дом, тоже глиняный, в котором, в случае надобности, сохраняли провиант и помещали людей. В одном из углов форта устраивали бамбуковый, прикрытый землей, пороховой погреб.

Сражение ври Абекампа было единственным крупным делом по сю сторону Праа. После него, генерал Гарнет, совершенно свободно, не встречая нигде серьезного сопротивления, разве изредка небольшие засады, мог дойти до Праасу, лежащего на реке Праа, составляющей границу ашантийских владений.

Причиною такого быстрого отступления, как оказывалось, был не столько страх, внушенный английскими войсками, сколько убеждение в невозможности захватить пленных из племени фантиев, потому что последние или разбежались и скрылись, или поступили носильщиками в английские войска. Вследствие этого, король решился отложить свое намерение до другого более удобного случая, в полном убеждении, что англичане не дерзнут переступить реку Праа, и вторгнуться в пределы его собственных владений, а тем более идти на Кумаси. Одним словом, король Кофи отступил за реку Праа и был вполне уверен, что тем дело и кончится.

Действительно, с теми силами, которые в это время находились в распоряжении генерала Гарнета, нельзя было и думать идти далее. Белые, и в особенности вест-индские войска страшно страдали от климата, а морскую пехоту должны были даже посадить обратно на суда. А потому, одно охранение занятого англичанами края уже представляло для экспедиционного отряда серьезную задачу.

Прежде всего, по распоряжению командующего отрядом, Праасу был укреплен; через реку навели мост (заметим, очень плохой), а впереди его соорудили нечто в роде предмостного укрепления. При наводке моста и во время расчистки буша вокруг лагеря, ашантии нигде не показывались, и вся работа могла быть исполнена без всяких потерь. В тоже время, вдоль всего операционного пути, в назначенных местах, было приступлено к возведению больших шалашей, в виде бараков, как для помещения войск, так м для госпиталей. Кроме того, на каждой станции был помещен склад всякого рода продовольствия. Замечу, что госпитали служили только местом отдохновения больных и раненых, приносимых в [368] гамаках. По прибытии в Кэп-Кост-Кастль, больных тотчас же отправляли на госпитальные суда, где они и находились до тех пор, пока судно не наполнялось; вслед затем, госпитальные суда были отправляемы в Англию.

(Считаю не лишним привести здесь описание госпитального судна «Victor Emmanuel». Судно это, бывший 90 пушечн. корабль, было обращено в военный госпиталь по случаю ашантийской войны, что стоило правительству 10,000 ф. ст. Судно это, во всех отношениях, поражало каждого комфортом, который был предоставлен больным. Верхняя палуба и каюты на ней были заняты морскими офицерами. Вторая палуба составляла самый госпиталь на 250 кроватей. В передней части корабля отгорожены у самых окон маленькие каюты с висячими постелями для тяжело-раненых и для офицеров. По бокам устроено восемь ретирадных мест, очищаемых не водой, а раствором permanganate de potasse, что положительно уничтожает всякий запах. Посредине палубы стоял огромный чан с холодной, два раза фильтрованной, водой. Для больных имелись всевозможные удобства, и не было такой пищи, которую доктор не мог бы прописать им: домашние птицы, телята, быки, бараны в изобилии находились на корабле. Лед приготовлялся для больных в количестве от 200 до 300 фунтов в день. Машина для приготовления льда заслуживает особенного внимания, как по простоте, так и по дешевизне. В цилиндрическом чане, в 1 1/2 арш. в вышину и 3/4 в диаметре, помещено большое количество тонких металических трубок, в некотором расстоянии друг от друга. Трубки наполнены эфиром. Все пространство между ними, т. е. чан наполняется соленой водой. Испарение эфира сильно охлаждает соленую воду, но не замораживает ее. Охлажденная вода, посредством паровой машины, проводится в большой железный ящик в 4 арш. длины и 3/4 ширины и глубины. Ящик имеет небольшой наклон; в нем помещаются, на полвершка расстояния друг от друга, ряд других железных ящиков в 1/2 арш. в квадр. и 1/2 верш. в глубину. Ящики помещены стоймя и наполнены пресной водой; верх их открыт. Охлажденная соленая вода, обтекая ящики с пресной водой, замораживает последнюю. Соленая же вода снова проходит в первый чан и там снова охлаждается. После 6 или 8 часов, смотря по температуре, вся вода в ящиках замерзает и получается отличный лед.

Свежий хлеб приготовляется ежедневно. На вентиляцию было обращено особенное внимание, для чего огромные, постоянно открытые амбразуры, в избытке доставляли свежий воздух, и температура на корабле всегда была значительно ниже, чем на берегу.)

Итак, чтобы идти далее, необходимо было получить [369] подкрепления из Европы. Хотя климата войска действительно не могли бы перенести в течение продолжительного времени, но генерал совершенно правильно рассчитывал, что для дальнейших действий не потребуется слишком много времени; он был убежден, что поход будет окончен со взятием Кумаси, приблизительно через месяц. Опасаться же поражения или большего сопротивления он не имел особого основания, будучи уверен в качествах английских войск, в особенности по сравнению с дикими полчищами негров.

В начале декабря, из Англии были высланы: стрелковая бригада (rifle brigade), полковник Варрен; 23-й полк — полковник Местинг и 42-й Шотландский полк — полковник Мак-Клауд (Mac-Cleod).

Кроме того, из Ямайки был отправлен еще 1-й Вест-Индский полк.

Все полки отплыли, имея около 650 человек в строю, вместе с офицерами. Все люди, не исключая и офицеров, были обмундированы сообразно с африканским климатом. Все нижние чины получили набрюшники, шерстяные рубашки, серые суконные штаны, такую же блузу, пробковую шапку, в виде шлема (helmet) и водоочистительную машину. Обувь осталась неизмененною. Ранца солдат не нес; его вещи несли на головах негры. Вооружение состояло из ружья Снайдера, патронташа с 70 патронами, и штыка-тесака, который, в случае надобности, можно примкнуть к ружью. Офицеры имели при себе такие же тесаки и револьверы. В одежде разных чинов не было никакого отличия.

Немного ранее войск, из Англии были отправлены рельсы и весь подвижной состав небольшой железной дороги, системы Фел, и с ним нужное число рабочих (Железную дорогу даже не начинали строить, ибо экспедиция шла чрезвычайно быстро.).

Английские войска, кроме части 23-го полка, высадились на берег в первых числах и, в половине января, в составе до 500 человек в полку (Остальные занимали караулы в фортах.), двинулись к реке Праа эшелонами (3 Река Праа отстоит от Кэп-Кост-Кастля приблизительно на 120 верст — 86 1/2 английских миль.).

Сильный кровавый понос и в особенности лихорадка с первых же дней начали свирепствовать в рядах войск. В виду этого, генерал Гарнет решился принять энергические меры. С целию окончить поход скорее, войскам было велено дойти без [370] дневок, в восемь переходов до Праа, т. е. делать в сутки кругом по 15-ти верст, что, при страшной жаре, было нелегко.

Первыми достигли реки Праа моряки (naval brigade), около 6-го января, за ними стали прибывать и другие войска. Наконец, когда все собрались и, не смотря на посланников короля, просивших мира с условием, чтобы англичане не предпринимали движения на Кумаси, генерал Гарнет решил перейти через реку Праа, и как можно скорее достигнуть ашантийской столицы.

Переход через реку Праа совершился по полкам (из них последний переправился 22-го января), причем, до горного кража Мойнзей войска шли эшелонами. Всего белых войск перешло через реку в числе около 2,000 человек.

С переходом через реку Праа начинается третий и последний период войны, отличавшийся с обеих сторон полным отсутствием тех человеколюбивых мер, которые нередко имеют место в европейской войне. Пленных англичане не брали (вследствие затруднений их продовольствия), а раненых ашантиев большею частию оставляли на месте сражения. Если иной врач и делал иногда им легкую перевязку, то это случалось лишь в виде редкого исключения. Ашантии, с своей стороны, тоже не брали в плен неприятели, и если раненый попадался в их руки, то они, измучив его, отрезывали и уносили с собою его голову. Все селения, лежащие на пути следования англичан, были разорены ими и сожжены, а на их местах были возводимы шалаши для войск и форты.

Вообще, после перехода через реку Праа, война приняла гораздо более упорный характер, при чем ашантии сражались с замечательным остервенением. Было ясно, что король и весь его народ напрягают все силы, чтобы вытеснит пришельцев.

Характер всех дел, происходивших между англичанами и ашантиями, почти один и тот же, так как на местность, ни тактика ашантиев не изменялись (За исключением форсированной переправы через реку при Одессу.).

Прежде всего, скоуты (разведчики), следовавшие, впереди походной колонны английских войск, должны были разведывать о местонахождении главных сил неприятеля, и с какой стороны можно ожидать главного нападения.

Утром, с восходом солнца, войска выступили, имея в голове инженеров для расширения тропинки. Если же завязывалась сильная перестрелка, то пехота, вместе с наступлением вперед, сама прокладывала себе дорогу, даже и в прямом смысле этого [371] выражения. За инженерами следовала пехота, затем носильщики, прикрытые небольшими частями войск; за носильщиками остальная пехота, за которою, в, некотором расстоянии, ариергардная часть. — Ашантии лишь в редких случаях нападали с фронта, против головной части колонны, а большею частью старались действовать с флангов, особенно против растянутой массы носильщиков, или действовали с тыла, куда, пробирались, благодаря густой чаще буша, с обоих боков охватывавшего путь английских войск. Кроме того, пользуясь местными условиями, они весьма нередко устраивали засады, из которым действовали небезуспешно, вследствие трудности раскрывать их.

Фронт колонны, вследствие крайней узкости дорог, не превышал четырех человек.

Ашантии редко встречали огнем голову колонны, так как тут пришлось бы им действовать на более открытой местности. Сильнейший огонь они открывали на флангах, лежа в кустах, шагах в 25 или 30 от дороги. Для противодействия им, фланговые люди в колонне должны были поворачиваться направо и налево (Иногда и вся колонна останавливалась и выстраивала фронт в обе стороны) и выпускать несколько залпов, пока огонь ашантиев не стихал. Впоследствии, благодари несколько изменившимся местным условиям, англичане направляли по обоим флангам главной колонны небольшие боковые отряды, следовавшие окольным путем через другие селения. Как только ашантии открывали огонь против главной колонны, боковые отряды брали их самих в тыл или фланг и тотчас же обращали в бегство.

Нападения ашантиев на носильщиков не удавались, так как последние были прикрыты достаточно сильным конвоем; если нападение было производимо в значительных силах, то носильщиков тотчас же втягивали или в селение, или образовывали нечто в роде каре, в средине которого помещался этот импровизованный обоз. Более удачны были нападения ашантиев на тыл или на операционный путь экспедиционного отряда.

Здесь ашантии отдельными шайками бродили по стране, расстроивали телеграфную линию и держали английские посты в постоянной тревоге. Однажды генералу Гарнету даже пришлось остановиться на сутки, так как задние носильщики, без усиления конвоя, не могли подойти к войскам.

Вообще, до Кумаси англичане имели девять дел с ашантиями; [372] кроме того, две стычки произошли в тылу, уже по взятии ашантийской столицы.

Потери Англичан в этих делах были следующие (Из дневника начальника штаба полковника Гривс.).

Таким образом, выбыло из строя убитыми и ранеными 314 человек.

Самые крупные сражения, как видно из таблицы, были: Амоафуль и Одассу; в них ашантии напрягли последние силы, чтобы сломить англичан.

Вот краткое описание сражения под Амоафулем.

По донесениям разведчиков, в главной квартире еще дня за два было уже известно, что ашантии в значительных силах намереваются оказать упорное сопротивление между с. Аганасси и с. Амоафулем. Вследствие этого известия, для перехода 31-го январи, сделаны были следующие распоряжения:

Весь багаж и все носильщики, охраняемые 23-м полком, должны были оставаться, впредь до приказания, позади Инсафу. Главные же силы, имея 42-й Шотландский полк впереди, должны были подвигаться в виде каре, передний фас которого образовали шотландцы, левый фас — моряки и полк Росселя, правый — моряки и полк Вуда, а задний — стрелковая бригада. Головною частью командовал бригадир Алисон, левым флангом полковник Мак-Клауд, правым — Вуд, тылом полковник Варрен.

План, быть может, был составлен и недурно, но привести его в исполнение в чаще буша оказалось более чем трудным.

Дело началось около восьми часов утра. Четыре роты 42-го полка образовали, по обеим сторонам дороги, линию стрелковых кучек, поротно; две другие назначены им в поддержку на левом [373] фланге, так как отсюда ожидалось главное нападение, а последние две образовали резерв, прикрывавший артилерию.

С самого начала движения, против всякого ожидания, шотландцы были встречены сильнейшим огнем с фронта. Фронтальный огонь ашантиев был мало опасен, так как близко подходить они не смели, а издали снаряды их почти не наносили вреда. Шотландцы, поддерживая перестрелку, подвигались все вперед, очевидно не зная, что делается на их флангах. Они были убеждены, что в нескольких шагах на их флангах находятся, согласно диспозиции, полки Росселя и Вуда и бригада моряков. Этих войск, однако, вовсе не было: они выступили слишком поздно и, свернув с большой дороги, были задержаны страшной чащей буша, а потому между ними и шотландцами остался большой промежуток.

С девяти часов утра, следовательно после часовой перестрелки и наступления, английские роты 42-го полка начали терять все более и более взаимную связь. Каждая рота была охвачена с флангов многочисленными толпами ашантиев. Потери англичан стали возрастать. Положение шести рот полка становилось критическим. Но прибытие 7-й и 8-й рот полка с двумя орудиями, около десяти часов утра, спасло их. Ашантии не могли долее выдержать усилившегося огня и в одиннадцать часов бросились бежать, оставив на месте множество убитых и раненых, и, между прочими, своего главнокомандующего Амон-Карчи, друга короля.

Шотландцы быстро свернулись в колонну и уже почти без сопротивления достигли Амоафуля около полудня.

Фланги каре мало страдали. Бригада моряков и полки Росселя и Вуда обменялись только немногими выстрелами с небольшими кучками ашантиев. Более серьезное нападение было произведено ашантиями на тыл, но и здесь к двенадцати часам стрелковой бригаде удалось прогнать их и открыть сообщение с Инсафу, где оставался с носильщиками и 23-й полк.

Потеря 42-го шотландского полка была относительно весьма значительна (По приказам видно, что численный состав № 42 полка 4-го января 1874 г., по прибытии на Золотой берег, был следующий: офицеров 31, унтер-офицеров 36, капралов 39, музыкантов 16, нижних чинов 546; всего 668 человек. Участвовало в сражении при Амоафуле: офицеров 27, унтер-офицеров 33, капралов 26, музыкантов 13, нижних чинов 417; всего 516 человек. Прибыло здоровых обратно на судно «Небраска»: офицеров 19, унтер-офицеров 22, капралов 23, музыкантов 10, нижних чинов 317; всего 391 человек.). [374]

В сражении при Одассу (на р. Даа) сам король находился во главе своих войск, но, впрочем, очень недолго, и примера особенной храбрости не выказал.

Англичане, с своей стороны, при дальнейшем движении, также должны были напрягать все свои силы, потопу что им пришлось оставить значительную часть войск для охранения своего операционного пути, от Кэп-Кост-Кастля до Кумаси.

Занятие неприятельской столицы продолжалось всего одни сути. Доктора настоятельно требовали немедленного возвращения, под опасением потери большей части людей от развития болезней. А потому, генералу Гарнету пришлось уступить и, не дождавшись заключения мирного договора, спешить назад, на суда.

Город Кумаси был сожжен до основания, а все находившееся во дворце взято и, впоследствии, продано в Кэп-Кост-Кастле в пользу войск.

Хотя мирный договор и не был заключен, но войну, после взятия Кумаси, все-таки можно было считать оконченной. Ашантии окончательно отступили и прекратили всякие военные действия, оставались только бродячие шайки, которые нападали на отдельных людей и два раза пытались овладеть постами, расположенными в тылу.

На возвратном пути, генерал Гарнет; был настигнут послами от короля Кофи; они принесли с собою часть контрибуции в 1,000 унций золота (30,000 руб.) и обещали еще принести до 3,000 унций.

Путь из Кумаси обратно к берегу моря (16 переходов) едва ли не стоил английским войскам еще больших усилий, чем наступление. Почти все люди страдали лихорадкой, будучи подготовлены к тому месячным пребыванием в заразительном буше; люди были весьма изнурены. Достаточно сказать; что при переходе из Янкомаси-Ассин в Сутах, на расстояния около 16 верст, стрелковая бригада из 400 человек потеряла отсталыми 50 человек.

Можно положительно сказать, что, продержись король Кофи еще месяц, ни один белый солдат не был бы в состоянии достигнуть неприятельской столицы. Мнение это вполне подтверждается огромным количеством заболевших уже по возвращении на суда.

Действия вспомогательных колонн были вполне неудачны и представляют некоторый интерес только в отношении исследования неизвестной до этих пор страны. Гловер, хотя нигде не встретил сопротивления, достиг Кумаси только 14-го февраля, когда, все было окончено и самый город уже не существовал. Бутлер заболел, [375] а войска его, набранные из туземцев, достигнув озера Бусмааква, разбежались, и лишь с большим трудом он и его офицеры могли присоединиться к войскам генерала Гарнета.

В последних числах февраля и в начале марта, английские регулярные войска отплыли от Золотого берега. Плавание до берегов Англии было чрезвычайно продолжительно, и особенно для госпитальных судов — более 30 дней. Причиною этого были требование войскового начальства, чтобы капитаны судов шли как можно тише, дав тем здоровым людям возможность мало по малу привыкнуть к более холодному климату, а больным — дольше дышать здоровым морским воздухом. Можно думать, что такое требование, вследствие неизбежной тесноты размещения войск на судах, далеко не отвечало своей цели. Последствия долгого плавания наиболее сильно отразились на пасажирах транспорта «Гималая». Судно это отплыло из Кэп-Кост около 24-го или 26-го февраля, с стрелковой бригадой. Ему было приказано идти на остров св. Викентия, запастись там углем и затем идти прямо в Англию. Командир полка до того задерживал капитана в тропиках, что с острова св. Викентия уже не предвиделось возможности благополучно дойти до Англии: на судне оказалось 150 человек больных, и из них около половины страдали опасным кровавым поносом (Сведение это было доставлено мне одним из английских врачей.). В таких обстоятельствах, пришлось на всех парах идти в Гибралтар, тем более, что многие из врачей также заболели, сдать серьезно больных в местные госпитали и взять с собой других врачей.

К концу марта, все суда, кроме госпитальных и оставшихся в Кэп-Кост для нагрузки снарядов, патронов и отчасти припасов, возвратились в Англию.

К. В. В.

Апрель 1874 г.

Текст воспроизведен по изданию: Заметки об английской экспедиции против ашантиев. (Из памятной книжки русского офицера) // Военный сборник, № 6. 1874