ВЗГЛЯД НА ВОЙНУ ФРАНЦУЗОВ В АЛЖИРИИ.

В одной из книжек нашего Журнала были сообщены общие сведении о составе Французской армии в Африке. Теперь представим читателям краткий обзор страны, где происходят военные действия, нравов и обычаев тех народов, которых Французы усиливаются покорить силою оружия, и заключим общим взглядом о причине последних успехов Французской армии.

Театром главных действий военных — были доселе горы Атласа. Эти горы, умеренной высоты, тянутся между двумя морями и [402] разделяются на два главных хребта: один, дающий начала многим рекам, берет направление к северу; другой же, песчаного свойства, отклоняется к югу. Обе сии цепи отделяют от себя несколько второстепенных ветвей, разделенных между собою обширными равнинами, которые не смотря на дурное качество почвы, могут быть однакоже способны к обработыванию.

Крайние отроги северного хребта Атласа упираются в Средиземное Море и оканчиваются крутыми обрывами. В некоторых же местах, горы не доходят до морских берегов и от подошвы их тянутся к морю низменные равнины. Самая замечательная из них, по своему плодородию и протяжению, есть равнина Метиджа, в окрестностях Алжира.

Реки вытекающие из северного хребта, быстро впадают в море; но ни одна из них не судоходна. Протекая по равнинам и горам, они образуют течением своим глубокие овраги. Реки же южного хребта теряются в песках и местами порождают плодоносные оазисы, украшенные множеством финиковых дерев. Леса растут вообще только на горных высотах; во всей же остальной стране нет даже признаков каких-либо древесных пород.

Туземные жители этих обширных стран разделяются на три отдела: Арабы, кочующие по [403] равнинам и холмам; Кабилы, пребывающие в недрах гор, в первобытном их варварском состоянии, и наконец, Мавры, полуобразованные, живущие в городах.

Со времени покорения Алжира Французами и уничтожения Турецкого там владычества, Арабы возвратились к своим прежним кочевым обычаям и раздробились на большое число племен. Каждое племя, вмещая в себе иногда до тысячи и более палаток, разделяется на несколько отдельных кочевьев, называемых дуарами (douars). Палатки ставятся в кружок, и в каждой помещается целое семейство. В средине держатся стада, составляющие главное богатство Арабов. Охранение и сбережение их есть одна из главных забот кочующих семейств. Земледелием же они мало занимаются: вкопав немного земли, они засевают пшеницу и ячмень, потом снимаются с кочевьев и идут далее отыскивать новые пастбища для своих многочисленных табунов.

Несколько времени спустя, они возвращаются для жатвы на прежние места кочевки, и снятый зерновой хлеб закапывают тщательно в землю, что и составляет их годовой запас. Земля составляет общую, нераздельную собственность всего племени: оно владеет ею силою, силою же сберегает ее, и силою же отнимает ее у других. [404]

Женщины и рабы исполняют все домашние работы, которые, впрочем, весьма ограничены по простоте кочевой жизни.

Мужчины охраняют стада, занимаются грабежом и войною, — и в этом все занятие их. Начальник рода или племени, избираемый обыкновенно из одного и того же семейства, (ибо у них строго соблюдается родовое, наследственное право), есть их судья и наставник в мирное время, и предводитель на войне.

Эти кочующие народы сроднились с войною и предпочитают ее всему на свете. Они дерутся между собой за ручеек воды, за пастбищное место, за перебежавшие стада, и, наконец — из взаимной ненависти и вражды. Кроме частных междоусобных нападений, нередко соединяются несколько племен вместе, под начальством искусного вождя, внушающего общее доверие. На войну против неверных, созывает их хитрый марабу, род святого в их глазах, которому они слепо вверяются, связанные узами религиозного фанатизма. Честолюбие избранного вождя возбуждает их более или менее к продолжению войны. С прекращением оной, племена разъединились бы и избранный начальник потерял бы свою власть и могущество. Вся жизнь его — борьба, вечный бой. Его мирные договоры ничто иное, как временное, необходимое отдохновение с тем, [405] чтобы вооружиться вновь, со всеми силами, против нового неприятеля.

Арабы умеют вести войну без денег и средств. Не получая ни жалованья, ни продовольствия, кочевое войско приходит в назначенное время к месту сбора, с полным вооружением. За ним не тянется никакого обоза; всякий воин несет на себе несколько хлебов, немного ячменя и несколько горстей фиников. Грабеж доставляет им остальное. Воздержность их почти невероятна. В изобилии они довольствуются малым; при недостатке же — коренья, травы и самые насекомые могут поддерживать их существование.

Все Арабы отличные наездники; лошади их стройны, гибки, неутомимы и требуют мало корма. Пешие составляют редкое исключение. В бою Арабы никогда не нападают открытою силою. Все движения их внезапны, но без всякого порядка. Рой всадников налетает мгновенно и приводит все в смятение. При неудаче, быстрый конь выносит побежденного из боя и спасает его из под меча победителя. При встрече с регулярными войсками, они действуют в рассыпную, тревожат неприятеля с тыла и флангов, отбивают обозы, нападают на отсталых и вообще на слабые, отдельные части; одним словом, действия их походят более на разбойничьи, чем на правильный бой [406] устроенных войск. Это — неприятели, часто невидимые и всегда почти неуловимые.

На воине они жертвуют малым; их жены, стада скрываются в отдаленных убежищах, а имущества, состоящие в запасах зернового хлеба, зарыты в земле, так, что самый зоркий глаз не может отыскать их.

Цель победы этих разбойнических народов — грабеж и добыча. Нападая на селения, они предают все огню и мечу; грубые правы и привычка к вечной войне делают их сердца недоступными к состраданию: они равнодушно проливают кровь, как воду.

Кабилы суть жители гор. Обитая в скудных селениях, в ущельях и горных теснинах, они занимаются земледелием по долинам. Они сами выделывают порох, пули и даже грубое оружие. Под защитою своих неприступных скал, храбрые и решительные Кабилы сохраняли их дикую и грозную независимость даже во время владычества Турок. Последние редко осмеливались обременять их налогами, и никогда не могли овладеть главным их городом, Каллах, лежащим в ущельях гор Джур-Джуры.

Как все горцы, Кабилы сражаются пешие; их образ действия совершенно другой, нежели у Арабов. Вместо того, чтобы тревожить неприятеля беспрерывными набегами, они устремляются [407] на него стройными толпами, имея всегда в голове лучших отборных людей. В открытом поле, они не могут устоять против всадников Арабских и потому редко выступают из гор. Впрочем, во внутреннем их управлении нет ни порядка, ни правосудия. Все почти племена между собою во вражде: они грабят и разоряют друг друга, живут в состоянии полного невежества в течение нескольких веков, и едва ли быт этих народов может когда либо улучшиться.

Мавры, поселившиеся в городах, немногочисленны. Мы можем заключить по переписи, обнародованной Французским правительством в 1839 году, что Магометанское народонаселение пяти прибрежных городов, занятых Французами, а именно Алжира, Орана, Мостаганема, Бона и Бужий, простирается до 17,000 душ; присовокупляя к ним малое число живущих по другим разоренным городам и селениям во внутренней части страны, общее число Мавров не может превосходить 40 тысяч душ.

Мавры, при своих мирных наклонностях, не могут конечно внушать Французам никаких опасений. Они нечто иное, как мелкие торгаши, обессиленные спокойною жизнью и восточною негой.

Второй класс городских обывателей составляют Евреи, которых число не превышает 20 [408] тысяч. С равнодушием перенося всякое унижение, Евреи отдают преимущество тому начальству, которое предоставляет им более торговых выгод, нередко беззаконных; и в этом отношении они даже сожалеют о Турецком правительстве. Втайне они вредят Французам; но происки их слишком ничтожны.

Небольшое число Турок, бывших в Алжирии, при завоевании ее Французами, почти исчезло. Остаются несколько тысяч Кулуглисов, служивших главными орудиями беззаконностей Турецкого правительства; но и те, рассеянные по разным местам, в ужасной нищете и уменьшаются с каждым днем.

Этот общий очерк ясно показывает, что единственные опасные враги для Французов суть Арабы и Кабилы. И те и другие Магометане. Под влиянием их религиозного фанатизма и врожденной жестокости, эти народы всегда будут врагами Христиан. Когда Мусульмане побеждены, то они бегут из завоеванного края и поселяются в другом месте; если ж остаются победителями — то истребляют Христиан, или обращают их в самое тяжкое рабство. Этот ужасный фанатизм выше всего у Арабов. Закон Корана льстит их страстям, обычаям и воинственным наклонностям. Обещая им наслаждения в будущей [409] жизни, он не лишает их чувственных удовольствий в здешнем мире. Сверх того, Коран — их гражданский и духовный закон вместе. Перекреститься в другую веру, значило бы для Магометанина, не только изменить вероисповедание, но принять другие мнения и привычки в порядке частной, ежедневной его жизни. Усилия Французов для сближения с Арабами были почти безуспешны, и Алжирский епископ мог обратить в Христианскую веру лишь весьма немногих.

Дав общее понятие о народах, с коими Французы в войне, мы перейдем к изложению главных военных распоряжений, которые, в течение последних годов, увенчали Французское оружие самыми блистательными успехами.

Первые десять лет, после покорения Алжира, Французы, по недостаточному числу войск и частой перемене начальников, действовали довольно нерешительно. Важный вопрос о сохранении и распространении завоеваний в Африке, встречал много противоречий в журналах и в самой палате депутатов, и от того лица, облеченные местною властию, были стеснены в своих действиях. Правители Алжирии сменяли один другого, и из них только двое оказали истинные заслуги. Первый — маршал Клозель, много содействовавший к успехам войск и в особенности к развитию колонизаций. Второй — [410] маршал Вале, вполне постигший характер Африканских народов. В его время образовались известные офицеры, каковы: Ламорисьер, Шангарнье, Бедо и проч., которые возвысились все до Генеральских чинов и с пользою продолжали службу в Африке. Завоевания были расширены занятием городов Блиды, Медеи и Милианы; но с этого только времени обнаружилось настоящее могущество Абд-эль-Кадера. Оставляя города в руках Французов, он силою увлекал за собою всех жителей, и тем умножал более и более свои военные средства. Но маршал Вале был искуснее как правитель, чем в качестве воина, и сделанные им завоевания не принесли ожидаемых выгод. В этом положении находились дела в Африке, когда неожиданным повелением маршал Вале был отозван и Генерал Бюжо назначен на его место.

Генерал Бюжо повел войну самым быстрым и решительным образом, и покуда в Париже происходили споры и совещания, он завоевал страну, менее чем в два года. Вся тайна его удач состоит в точном соблюдении непреложного стратегического правила: наносить неприятелю решительные удары там, где сосредоточены его главные средства.

Могущество Абд-эль-Кадера опиралось на многочисленных, богатых и воинственных [411] племенах области Орана, и против них надлежало обратить оружие; но прежде всего, необходимо было снабдить продовольствием военные пункты: Медею и Милиану, как основание для дальнейших наступательных действий, и вместе с тем стараться уничтожить запасы и магазины, устроенные самим эмиром. Для этой цели, маршал Бюжо употребил легкие отряды или, как Французы называют, колонны, которых отличительные свойства состояли в подвижности и быстроте.

Вскоре, действиями войск завоевана была вся плоская часть области Орана; но оставались еще дикие горы, Уараи-Сенис и Даара, где скрывались Кабилы — самые ревностные защитники свободы. Однакож и они были вскоре усмирены храбростью Французских войск и новым способом, введенным Генералом Бюжо, действовать во многих направлениях в одно и то же время, разными отдельными отрядами (colonnes multiples), которыми он наводнил край, не давая горцам возможности соединиться между собою. Сверх того, он ввел в употребление так называемые разии, в которых хотя и обвиняли его, как в действиях несовместных с просвещением девятнадцатого столетия, но на самом деле, только экспедициями такого рода, и достигнута была желаемая цель — лишить возмутившиеся племена последних жизненных средств. [412]

После таких успехов, Абд-эль-Кадеру, покинутому своими приверженцами, не оставалось ничего более, как искать убежища в Марокко и просит покровительства у престарелого Императора Абд-эль-Рамана. Всем известны последствия этого события. Краткий, но блистательный поход Французов, на море и на твердой земле, доставил Генералу Бюжо маршальский жезл и титул герцога Ислийского.

В эту эпоху, главная часть Алжирии была покорена; тишина воцарилась везде; но горы оставались в том же независимом состоянии. Знающие хорошо положение дел в Африке ее сомневались, что военные действия должны будут возобновиться, и последствия скоро оправдали это мнение.

В 1845 году, среди всеобщего спокойствия, маршал Бюжо, предоставив общее управление краем Генералу Ламорисьеру, отправился сам во Францию. Внезапно запылало сильнейшее возмущение в горах и Абд-эль-Кадер не замедлил воспользоваться этим обстоятельством. Он появился среди Кабилов, возбуждал их к священной войне и призывал все Арабские племена к поднятию оружие против Французов. — Пламя возмущения распространилось па плоскую часть Алжирии и угрожало повсеместной опасностью. Здесь явился маршал Бюжо искусным полководцем, как увидим из последующего рассказа. [413]

Область Оранская была вся в огне, и покуда Генерал Ламорисьер, с собранными наскоро войсками направлялся к угрожаемым местам, маршал Бюжо находился уже на корабле, на пути из Франции к Алжиру. Загоревшаяся борьба была из числа тех, которые редко оканчиваются успехом для завоевателей — борьба регулярных войск с народами дикими и воинственными, восставшими за веру и отечество.

Маршалу Бюжо предстоял труд важный и опасный. Охраняя вверенную ему страну, он должен был защищать те туземные племена, которые оставались верными Французам. Сверх того, на обязанности его лежало ограждение новых поселенцев и оборона тех пунктов, где сосредоточены были его главные военные средства, т. е. Алжира, Сагиля и Метиджа. Огонь пылал везде, и чем далее подвигался маршал во внутрь страны, тем более разливалось пламя пожара вокруг него. Неприятель дробился на мелкие части: развязный, неуловимый, он кидался во все стороны и поджигал возмущение. Тогда то, маршал Бюжо, с примерным искусством подражая Арабам, уловил их. Не опасаясь раздробления собственных сил, он разделил войска на 14-ть колонн, которые быстро, безостановочно преследовали неприятеля во всех направлениях, не давая ему ни минуты отдыха. Эмир бросается с запада на восток, — то [414] появляется на равнинах, то кидается вновь в горы. Французские колонны неутомимо следят его по пятам, дважды разбивают его и, захватив лагерь, вынуждают наконец покинуть театр действий.

Абдель-Кадер удалился в Марокко. Но там не долго оставался он в покое: он поднял оружие против самого Императора Мороккского. Известно чем кончилась эта последняя попытка его: теснимый с одной стороны Марокканцами, отброшенный ими на границу Алжира, с другой стороны встреченный Французскими войсками, Абдель Кадер сдался последним в Декабре прошлого года. Герцогу Омальскому, занявшему место Генералу Бюжо, досталась слава этой неожиданной и случайной развязки продолжительной борьбы Франции с Абдель-Кадером.

С удалением Аддель-Кадера с театра войны, по всем вероятиям, Французам легче уже будет водворить спокойствие в Алжире и упрочить свое владычество над племенами, еще не вполне покорившимися. Хотя взятие Абдель-Кадера, как мы сказали, было совершенно случайно, однакож и до этого успехи Французов в Алжирии уже много содействовали успокоению края. Результаты эти преимущественно надобно приписать действиям маршала Бюжо.

Если рассматривать образ действии этого Генерала, невольно раждается вопрос: как мог он [415] достигнуть успеха, при столь значительном раздроблении сил?.. Но искусство полководца заключается в точном знании неприятеля, с которым он имеет дело, и в направлении всех частей войск сообразно местным обстоятельствам. Маршал Бюжо вполне применился к Арабам, и, чтоб дать более ясное понятие об его действиях, мы не считаем излишним привести в пример некоторые отрывки из предписаний, которые он давал своим Генералам.

«Раздробление войск должно быть сделано в таком размере, чтоб каждая отдельная часть могла одержать верх над тем числом неприятелей, которых может встретить в той стране, куда проникает. Если возгорятся возмущения в нескольких местах, не должно считать себя обязанным бросаться повсюду вдруг. Победив в одном месте, должно обращаться к другому угрожаемому пункту. Способ этот тем более удобен против Арабов, что они никогда не собираются в значительных силах на дальнем расстоянии, и наши наступающие колонны встречают только те неприятельские войска, которые могут собраться на известном пространстве. Мнение мое — наносить всегда удары сильные и быстрые».

Относительно отдельных постов, для прикрытия сообщений, подвозов, и проч., мнение маршала Бюжо особенно замечательно. Он судит [416] не по сухой, печатной теории военного искусства, но как деятель опытный и решительный.

«Вы знаете», объясняет он своим Генералам, «как часто восставал я против введенного обыкновения располагать отдельные посты. Мне доказывали эту необходимость множеством мелочных причин. Здесь и там нужны такие-то посты, говорили мне, для охранения края, для содержания в повиновении туземных племен и проч.; в других случаях, находили это нужным для того, чтоб обезопасить сообщения, прикрывать подвозы и даже охранять пересылаемых курьеров, от ночных воров и нечаянных нападений. Не хотели понять, что надобности подобного рода оказываются на всем обширном протяжении Алжирии, и чтобы в точности удовлетворить эти условия во всех местах, должно было бы превратить всю армию в большие и малые неподвижные гарнизоны.

Нужно ли еще повторять мне, опытом дознанное убеждение, что подобные распоряжения не только бесполезны, но даже вредны. Чем более размножены посты, тем делаются они, разумеется, слабее. Они охраняют одну какую нибудь точку, но никогда не могут обеспечивать сообщений и тем более распространять влияние на окрестный край; достаточно небольшого неприятельского отряда, чтобы захватить их нечаянным образом, не дав даже [417] времени подоспеть к ним на помощь. Такие отдельные части представляют обманчивую защиту: они только ослабляют армию, навлекают затруднения, обнаруживают слабость перед неприятелем, — одним словом, служат источником многих зол в военное время».

Существенная сила, по мнению маршала Бюжо, заключается единственно в войсках, всегда подвижных и действующих в открытом поле. Он полагает, что несравненно выгоднее для обеспечения безопасности сообщений, стараться привести в покорность жителей окрестной страны, а иногда прикрывать сообщения особыми летучими отрядами. Но эти правила не исключают однакоже тех случаев, где бывает нужно, на известных, избранных точках учреждать отдельные укрепленные посты, как например в таких местах, где будут находиться продовольственные склады, раненые, больные и проч. Подобные посты он называет Postes-magasins ou de ravitaillement, считая весьма важным выбор для них такой местности, где бы с помощию небольших укреплений, команды во 100 или 150 человек, могли охранять их от внезапных нападений неприятеля. «К сожалению», прибавляет маршал Бюжо, «немногие из моих Генералов умели достигать этой цели».

Текст воспроизведен по изданию: Взгляд на войну французов в Алжирии // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 71. № 284. 1848

© текст - ??. 1848
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
©
OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖЧВВУЗ. 1848