-

ОЧЕРКИ МЫСА ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ.

(Окончание.)

В прежнее время колонисты мыса Доброй Надежды питали друг к другу взаимное нерасположение и даже ненависть. Англичане и Датчане долгое время вели между собою упорную домашнюю войну; но это несогласие заметно исчезает, тем более, что большая часть колонистов сблизились и сближаются между собой чрез супружеские связи. Датчане на мысе Доброй Надежды отличаются особенной щедростью и гостеприимством. В Капштате многие из них — весьма богатые купцы, пользующиеся особенным уважением. В других [321] частях колонии они по большей части «боеры», или фермеры и редко занимаются торговлей. Они чрезвычайно бережливы и ведут счастливую жизнь, но мало воспитаны и терпеть не могут нововведений. Так, например, они употребляют тот же самый плуг, который употреблялся их предками лет восемьдесят тому назад, хотя для действия этой страшной машиной нужно запрягать по крайней мере двенадцать быков. Овец они стригут немытых, между тем как Англичане сначала тщательно вымоют их и оттого получают за шерсть гораздо выгоднейшую цену. Паровых мельниц или других улучшенных способов для приготовления муки они не принимают, но до сих еще пор употребляют пест и ступку. Молотильное орудие, или зацеп, им неизвестен; у них зерно отделяется от соломы посредством конских или бычачьих копыт, а этот род молотьбы весьма неопрятен.

Наружность голландских боеров прекрасна. Ростом они почти все от шести до шести с половиною футов и при этим имеют крепкое телосложение. При чрезвычайно смирном характере они обладают удивительной силой, и к слабым всегда оказывают живое сострадание. Они вступают в брак в молодых летах и имеют огромные семейства. До второго и даже до третьего поколения они живут в одном доме, пристроивая к главному зданию новый флигель для каждой новобрачной [322] четы. Так как многие из них живут до глубокой старости, то весьма часто случается видеть деда и бабушку в девяносто лет, окруженных полдюжиною возмужалых сыновей, а у каждого из последних тоже по полудюжине взрослых детей. Они весьма религиозны и проводят каждую субботу с величайшим благоговением, несмотря даже на отдаленность их местопребывания от церкви или часовни.

В каждой голландской церкви в течение года совершается четыре раза таинство св. причащения. И тогда из всех частей колонии съезжаются в города вагоны, наполненные семействами, совершившими путешествие по крайней мер в двести верст. День Нового года празднуется здесь с особенным торжеством. Чужестранец подумает, что толпы народа привлечены в город на какой-нибудь великолепный народный праздник или на ярмарку, но отнюдь не догадается, что они собрались сюда единственно для одного только выполнения заповеди, заключающейся в словах Христа Спасителя: «сие творите в Мое воспоминание».

На мысе Доброй Надежды существует старинная пословица, которая в ушах чужеземца отзывается не слишком благозвучно. Эта пословица представляет здешний край страною, в которой «цветы не имеют аромата, птицы — голоса, реки — воды». И в самом деле, все здешние цветы, при всем своем разнообразии и красоте, почти [323] совершенно лишены запаха, хотя те из них, которые привезены сюда из других земель, сохраняют свои природный аромат. Птиц здесь множество, и все они имеют очаровательные перья, но вы не услышите здесь мелодических звуков пернатых певцов, хотя чиликанье их беспрерывно. Касательно рек, вы можете увидеть бесчисленное множество каналов во всех частях колоний, которые, если бы были наполнены водою, образовали бы прекрасные судоходные реки; но сплошь и рядом случается, что в глубоких руслах их вы не найдете и капли воды, разве только в ямах, куда сбирается дождевая вода. В некоторых местах вы встретите небольшой ручеек, в котором вода иногда едва-едва струится, а иногда представляет страшную стремнину, что обыкновенно случается после сильных дождей в отдаленных горах, из которых эти ручейки берут свое начало.

«Никогда неиссякаемый приток воды» составляет в газетных объявлениях весьма заманчивый предмет для тех, кто желает купить себе ферму на мысе Доброй Надежды. Хотя этот приток ни более, ни менее, как скопление болотной воды, но, несмотря на то, он увеличивает ценность фермы вдвое. Много толковали и здесь о пользе артезианских колодцев, но я решительно нигде не видел их; даже обыкновенные колодцы весьма редки, хотя почти во всяком месте [324] скрываются обильные подземные ключи на несколько футов от поверхности земли. В тех фермах, которые занимают обширное пространство земли, владельцы и их стада получают дождевую воду, которая собирается в ямах или прудах, нарочно вырытых в различных частях фермы. Стакан этой воды имеет цвет вареного гороха, и если вы еще новичок в здешнем краю, то едва ли скоро решитесь прикоснуться губами к подобному напитку; но если вам уже случалось поездить по колонии, то, вероятно, также случалось считать этот напиток за особенную роскошь.

Однажды я ехал в северо-восточную часть колонии, и быки мои не отведали водицы в течение осьмнадцати часов. Бедные животные до такой степени утомились, что я уже начал опасаться за их жизнь. Однакож, необходимость заставляла погонять их, чтоб поскорее достичь до какого нибудь оазиса на этой бесплодной пустыне. Вдруг быки мои страшно заревели, замахали хвостами и быстро понеслись но дороге. С самого начала я подумал, что вблизи нас находится лев, и потому схватил свое ружье, взвел курки и вполне приготовился встретить неприятеля; но через несколько секунд опасения мои миновались: прямо перед нами расстилался обширный пруд воды; животные устремились к нему с неимоверной быстротой и начали утолять свою жажду, не дожидаясь, пока их распрягут. Они еще издалека почуяли близость [325] воды. До этого места мы проезжали мимо многих прудов, но от сильных жаров они совершенно высохли.

В замен этого недостатка, природа одарила те части колонии, которые более других подвержены засухе, чрезвычайно сочным кустарником, называемым «кару». Животные, которые питаются этим растением, редко чувствуют потребность в воде; но те из них, которые привыкли питаться травой, долго не решаются употреблять его; а от этого случается, что фермеры, пригоняя стада из мест обильных водою, часто несут большие потери.

Ценность земли зависит от местоположения и от близости или отдаления от главных рынков. Можно положить, что акр стоит круглым числом от осьми до десяти шиллингов. По большей части покупка эта делается в долг, и плата условной цены разлагается на два, на три и даже на четыре года. Рогатый скот здесь очень крупен и продается довольно дорого. Зато лошади чрезвычайно дешевы. Они отличаются удивительной силой и способностью совершить длинные поездки без всякой усталости. Для здешней лошади проскакать девяносто верст в день ничего не значит, даже и в таком случае, если она кроме травы и воды не будет иметь другого корма. Я однажды проскакал триста шестьдесят верст в [326] четыре дня — и лошадь моя не оказывала ни малейших признаков усталости.

Скажу теперь несколько слов о состоянии канских виноградников и тем заключу свою статью. Капское вино не может похвалиться своею известностью. Оно дурно вообще; но замечательнее всего, что самое худшее присылается в Англию, которая снабжает им и другие государства. Я старался убедить содержателей здешних виноградников, что в этом отношении они поступают весьма дурно, но убеждения мои не имели на них никакого влияния. Они говорили, что вино их издавна слывет дурным, что сами покупатели не хотят принимать в расчет различных его качеств, и что наконец самое худшее доставляет им такую же выгоду, как и самое лучшее. А надобно сказать, что в качествах этого вина огромная разница.

Между капским виноградом и виноградом острова Мадеры существует весьма большое сходство. Как тот, так и другой возделываются одинаковым образом; разница только во времени сбора. На острове Мадере виноград не собирается до тех пор, пока многие грозды не начнут от зрелости падать или даже вянуть. Чрез это приобретается гораздо меньшее количество вина, нежели можно было бы получит из недоспелого вино града, но за то выходит вино превосходнейшего качества. Каждая кисть винограда полна, сочна и [327] сладка, и получаемое из этих кистей вино не имеет себе равного. Ничем нельзя так верно доказать необходимость зрелого винограда для выделки вина, как различием вина, выделываемого на северной стороне острова Мадеры, где виноград не успевает доходить до настоящей зрелости, и вина, выделываемого на южной стороне: последнее — нектар, а первое — немного разве лучше капского.

Главная цель капского фермера состоит в том, чтобы получить с своих виноградников наибольшее количество вина, и вследствие этого он собирает виноград едва-едва спелый и наполняет погреба свои вином кислым, вяжущего свойства, одно воспоминание о котором наводит неприятное ощущение на тех, кому случилось его отведывать.

Некоторые из винодельцев колонии приняли в последнее время другой, лучший способ выделки вина и имели весьма большой успех. Это улучшение предпринимается английскими колонистами; Голландцы чрезвычайно упрямы: их не легко можно убедить отстать от старой системы, хотя бы вред от нее был очевиден. Главная причина, почему колония производит такие дурные вина, заключается вероятно в том, что она с самого начала населена была Голландцами, которые в отечестве своем не имели ни малейшего понятия о виноградниках и виноделии.

Кто знает, что могло бы сделаться из капского винограда, еслиб первыми переселенцами были [328] жители долины Шампани и Бордо? Скажу здесь, кстати, что вместе со мной приехал сюда один француз из Шампани. В Капштате он вступил в товарищество с молодым Англичанином, и оба они согласились заняться виноделием. Англичанин обязался доставлять капитал, а Француз — свои сведения. На другой год Француз решился выделывать капское шампанское, и опыт его увенчался необыкновенным успехом. Вино Француза с величайшим удовольствием употреблялось за великолепными обедами, хотя, конечно, оно далеко уступало настоящему шампанскому.

Здешние винодельцы весьма зажиточные люди, потому что, не смотря на свою небрежность, они получают огромные барыши. Едва ли кто из путешественников не посещал виноградников Констанции, доставляющих весьма хорошее, сладкое вино того же имени. Виноградники расположены по склону горы, названной по имени жены одного богатого негоцианта, — не знаю только почему: в честь ли нежного характера этой лэди, или, может быть, потому, что она очень любила это вино. Монополия этих виноградников находится в руках трех фермеров, которые живут превосходно. Когда я в первый раз посещал один из виноградников, к воротам его подъехали прекрасная коляска четверней и два кабриолета, из которых высыпала целая партия индейских посетителей. В обширной, прекрасной и изящно меблированной [329] комнате накрыт был превосходный завтрак, для тех, кому вздумалось бы посетить ферму. Трое проводников готовы были водить посетителей по всему заведению и представлять им на суд свои разнокачественные произведения.

Помню, что когда я подъехал к ферме, то сторож, стоявший у ворот, получив от меня два пенса, с видом неудовольствия вручил мне карточку.

— Надеюсь, милостивый государь, вы прочитаете ее, когда воротитесь домой, сказал он.

— Что это значит? спросил я, взглянув на карточку, которая предоставляла мне свободу ходить по виноградникам.

— Решительно ничего не значит. Вы пожалуете не сердитесь, сказал привратник с лукавой усмешкой: — я сказал это потому, что многие посетители читают эту карточку по возвращении домой.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки мыса Доброй Надежды // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 101. № 404. 1853