СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГЕРМАН ВАГНЕР

ПУТЕШЕСТВИЯ И ОТКРЫТИЯ

ДОКТОРА ЭДУАРДА ФОГЕЛЯ

В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АФРИКЕ, ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНЕ И ЗЕМЛЯХ СУДАНА.

V.

ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕРЕЗ КАНЕМ В КУКУ.

Прибытие в Судан. — Период тропических дождей. — Земля Канем. — Природа в Канеме. — История этой страны. — Государство Борну. — Река Комадугу-Ваубе. — Изобилие рыбы. — Электрический сом. — Город Ио. — Переезд через реку. — Ашур. — Думпальма. — Конница борнуанского султана.

Наконец, после долгого и трудного путешествия по степи, Фогель достиг, в первых числах 1854 года, до пределов Судана, совершив переезд чрез песчаные Триполийские равнины в самое летнее время, когда ему приходилось выдерживать нестерпимый зной. В Борну прибыл он, хотя и зимою, однако все уже нашел высохшим от солнца до такой степени, что страна представляла вид печальной пустыни. Тут он вступил в новый пояс, где преобладают совершенно иные условия погоды, резко отличающиеся от условий погодил в северной Африке, подобно тому, как различно и самое свойство почвы. [215]

Вместо сыпучего песку, вместо известковых и песчаниковых скал и вместо блестящих, как зеркало, гранитных плоскостей, путешественник замечает к югу от источника Мулы глубокую равнину около 80-90 немецких миль ширины, содержащую очень плодородную глинистую ночву и чернозем, кое-где только пересекаемые песчаными холмами и еще реже гранитными скалами. Последнее, впрочем, встречается далее на юг. Эта равнина возвышается не более, как на 50-60 футов над средним стоянием озера Цада, которое в свою очередь, по барометрическим измерениям Фогеля, находится 850 футов над поверхностью океана.

Дождевые ливни, о силе которых мы уже говорили, случаются иногда и в великой степи, но полоса правильных тропических дождей, и которой сухое и мокрое времена года ежегодно изменяются почти в одно и тоже число, начинается не ранее, как в окрестностях Цада.

На северном берегу Африки дожди большею частью бывают зимою, при температуре, которая в горах понижается до точки замерзания так, что местность уже чрез несколько часов покрывается снегом. В Судане же, напротив, период дождей совпадает с высшею точкою солнцестояния и бывает летом. Разделение времени на зиму и лето, в смысле нами принятом, здесь неприменимо. Страны, лежащие у поворотных кругов, имеют солнце в зените один раз в году; у поворотного круга Рака это бывает в конце июня. Над странами экватора солнце стоит перпендикулярно два раза в году: один раз в марте, а другой — в сентябре. Поэтому у поворотных кругов бывает время высшего и время низшего солнцестояния; при экваторе же различаются два периода высшего и два периода низшего солнцестояния. Из последних одно бывает северное, а другое южное. А потому, чем более лежащие между экватором и тропиками страны, приближаются к первому, или последнему, тем более обозначаются друг пред другом высшие солнцестояния или напротив сливаются между собою; и в [216] такой же степени различаются два отдельные периода дождей, которые тоже могут сливаться в один.

В стране, над которою дневное светило стоит отвесно, его лучи действуют очень сильно, возбуждая усиленное стремление воздуха снизу вверх. Атмосфера насыщена влажностью; образуются большие облака, из которых низвергаются дождевые ливни, сопровождаемые громом и молниею, для которых у нас нет никакого сравнения. Более всего грозы разражаются вечером, однако и днем небо бывает застлано каким-то чадом; воздух удушливо зноен и к тому так напитан водяными парами, что вымокшее под ночным дождем белье во весь день не высыхает, не смотря на то, что жар в тени простирается до 42 градусов — температура, до которой воздух у нас не достигает даже при самом ясном небе, в самый сильный зной летнего периода. У Фогеля, во время поездки в Музго, в конце мая 1854 года, в течение трех недель, не было ни одной сухой нитки на теле.

На берегах Цада солнце стоит над головою жителей в первую неделю мая и потом, когда возвращается с севера, на последней неделе июля. Дождливое время — лето начинается в странах возле этого озера, в конце мая (влияние высшего солнцестояния бывает более всего ощутительно, немного времени спустя) и оканчивается в половине сентября. В это время в особенности господствуют южные и юго-восточные ветры, и даже ночи бывают нередко так удушливо-знойны, что барометр поднимается до 40° и только в виде исключения к утру показывает 30°; при чем, последняя температура считается уже прохладною. В половине мая в Борну обыкновенно начинаются первые грозы, сопровождаемые сильнейшими бурями; так как к этому времени почва бывает совершенно высохшая, то дождь, падающий каплями, в 1 дюйм в диаметре, вначале скоро впитывается почвою и не причиняет никаких неприятностей. За то сильная молния наносит нередко большой вред стадам. Даже люди бывают поражаемы ею. При дальнейшем продолжении дождливого времени, вся, напитанная вдоволь страна, превращается [217] вследствие своего плоского положения в озеро и нескончаемое болото. Ветер, постоянно влажный и удушливо-знойный, начинает постепенно дуть с востока и юго-востока до тех пор, пока проливные дожди не станут ослабевать в сентябре месяце. В течение остального времени года — во время так называемой зимы — жар не так силен, но за то засуха бывает ужасная. Ветер дует тогда преимущественно с северо-востока и небо почти беспрерывно ясно. Днем термометр поднимается по большей части до 30° Ц.; при чем ночи бывают иногда необыкновенно прохладны, а воздух к утру бывает от 18-20° Ц. и еще менее. Фогелю пришлось, как сказано выше, быть на берегах озера Цада в самую неблагоприятную пору, в январе месяце, т. е. в самое сухое время года, так что он увидел иссохшую, опаленную страну, не в лучшем состоянии, чем степь, которую он пред тем оставил. Караваны расположились на северном берегу Комадугу Ваубе, против городка Ио (Jo). Здесь он достиг настоящей границы борнуанского государства, откуда он, следуя принятому обычаю, должен бы был отправить уведомление о своем прибытии повелителю страны, а от правителя города Ио попросить разрешение переступить границы государства. Не более 3-4 миль от этого места вливается Комадугу в озеро Цад, так что дорога в Куку, перерезав в северу от Комадугу землю Канем, далее уже идет по западному берегу озера Цада. Земля Канем, простирающаяся вдоль северного берега озера, граничит на северо-востоке с Боргу, а на востоке с Вадаем. Неподалеку от Ио, Фогель повстречал караван, направлявшийся в Фессан и воспользовался этим случаем, чтобы, сидя на лошади, набросать карандашом несколько строк к английскому консулу в Мурзуке Г. Б. Гаглиуффи и известить его о счастливом прибытии к границам Борну.

Близь Ио (Je) в 2-к днях пути от Куки. 3 января 1854 года.

Милостивый Государь,

“Когда вы получите эти строки, то будьте столь добры вручить подателю сего доллар за труды. Я чувствую себя хорошо, [218] равно как и мои спутники. Я только потерял 2 верблюдов на последнем переходе. Будьте столь добры, напишите полковнику Германну, что озеро Цад лежит над уровнем моря только в 800 английских футах; пустыня же гораздо возвышеннее: по крайней мере, повсюду на 1200 футов. Только при Бельгашиферри (Беере Кашиферри у Денэма) понижается она до 900 футов.

Кланяюсь вам, равно и друзьям моим в Триполи, Англии и Германии. Вы вероятно уже слышали о революции в Куке и о смерти Гаджи Бешира и синдерского шерифа. Меня уверяли, что новый борнуанский шейх примет меня дружелюбно."

Впоследствии мы ближе рассмотрим политические смуты, волновавшие в то время Борну, а теперь, между тем как караван остановился на границе этого государства, бросим взгляд на поименованную нами страну Канем так, как это необходимо для понимания истории Борну.

_______________________________

КАНЕМ, СТРАНА К СЕВЕРУ ОТ ЦАДА.

Западная часть Канема содержит в себе, частью низко лежащую, жирную, болотную почву и глинозем, которым отличаются окрестности Цада, частью умеренные песчаные наносы, которые тянутся к северу от пустыни. В сухое время года гладкая почва обращается, от сухости, почти в камень и местами образует глубокие трещины; за то, при возвышении вод в Цаде и при наступлении дождливого времени, обширные пространства заливаются водою и становятся непроходимыми. Тогда они превращаются или в болота, где играют и валяются гиппопотамы, или в роскошные зеленеющие нивы, на коих пасутся буйволы, слоны и антилопы. Эти обширные плоские места были бы очень выгодны для возделывания риса, если бы политическое состояние страны вообще допускало мирное занятие земледелием. Берега озера очень изменчивы: не только в разные времена года, высота поверхности вод бывает очень различна, обнажая в [219] сухие месяцы обширные пространства, которые в другое время покрыты волнами, но во многих местах образуются новые наносы грязи, а от увеличения их небольшие плоские острова; между тем, как в других местах почва опять понижается и жители, угрожаемые прибывающим потоком, вынуждены бывают поспешно переменять свои жилища. Таким образом доктору Барту случилось в 1851 году проезжать близь Ниегими чрез обширные пространства, занятые роскошнейшими нивами; а два года спустя, это же самое пространство, вместе с городом, лежало уже под поверхностью воды. Новое местечко того же имени, близь которого проезжал Фогель, было уже выстроено дальше на запад на более возвышенных пригорках.

В местах более возвышенных, песчанистых, земля похожа видом на луговые степи и покрыта низкою травою и кустарником, над которыми там и сям возвышаются тенистые деревья мимоз. Впрочем и тут также однообразно прерывается глубокими долинами, которые обыкновенно содержат значительное количество влажности, так что как нельзя более годятся для возделывания пшеницы и сорго. Прежде это так и было и на краю их обыкновенно находилась какая-нибудь деревня или город; теперь же они почти все лежат невозделанными и без пользы, а от прежних жилищ встречаются только редкие остатки. В более глубоких лощинах находятся бассейны вод, которые, во время полноводия, сообщаются с озером Цадом, а в сухую пору, почти совершенно высыхают. От высоты воды зависит и свойство оной, потому что почва в некоторых из этих долин содержит немного натра, который растворяется от дождя. Если вода совершенно спала, то присутствие соли ясно ощущается на вкус, во время же полноводия вкус этот исчезает и вода кажется сладкою и приятною. Соль в окружности озера Цада вообще такой редкий предмет, что она большею частью добывается из золы. Варка соли составляет главнейшую отрасль промышленности Буддумцев, жителей островов Цада, которые употребляют для сего корни соленых каперсовых деревьев (Capparis sodata), покрывающих на значительном расстоянии плоский [220] берег озера. В углубленных долинах, о которых было говорено выше, водворилась теперь, с тех пор, как оные оставлены своими жителями, совершенная дичь. Сплетшиеся между собою мимозы и разных родов акации, покрытые колючками, образуют непроходимую чащу, которую еще более увеличивают растущие там во множестве ползучие растения. Из чащи низкого кустарника возвышаются дерновые деревья и гаджилидж (Balanites aegyptiaca), а думпальмы, своими далеко ползущими цепкими корнями, захватили значительные пространства, которые прежде находились под полями маиса. Вместе с удалением отсюда человека, вступили в свои права и прежние обитатели этих диких мест. Многочисленные скорпионы, скрывающиеся под ветвями и корнями растений, преследуют более слабых насекомых; кусающие комары целили тучами покрывают берега Цада, а неповоротливые черепахи медленно пробираются к влажным местам, покрытым травою; тоже нередко попадаются и змеи, между которыми замечается особая порода зеленоватых с золотистым отливом, которые бывают от 18-20 футов длины и висят на ветвях деревьев, откуда они стараются обвить проходящих мимо животных.

Поэтому сколь ни приятна с одной стороны для путешественника лесная чаща этих долин, доставляющая ему возможность отдохнуть в тени и освежиться водою, столько же с другой стороны и опасно пребывание в ней. Менее всего годится она для ночлегов потому, что соседняя чаща вся наполнена скрывающимися там львами и леопардами вместе с гиенами, которые, при наступающей темноте, оживляют пустыню импровизованными концертами.

Восточная часть страны Канема далеко превосходит разнообразием западную половину. Холмы и долины следуют здесь друг за другом гораздо чаще, из коих первые, достигающие от 400-700 футов высоты, местами представляют живописные виды, а из долин некоторые тянутся на значительные пространства и, во время периода дождей, пересекаются речками. Земледелие здесь распространено в значительной степени и [221] красующиеся по берегам потоков роскошные плантации финиковых деревьев свидетельствуют о деятельности жителей.

Еще загадочнее природа самой длинной и самой восточной из этих долин, которые все оканчиваются на северном берегу озера Цада, — так называемая Бар эль-Гасаль или Буррум, песчаная, широкая вади, украшенная богатою растительностью и простирающаяся далеко по направлению к Борну. Она, как рассказывают, образует склон, начиная от озера Цада по направлению к северу и поэтому прежде, во время разлива озера, была заливаема водою. Только в позднейшие времена место соединения между озером и долиною, говорят, было занесено песчаными дюнами и так возвысилось, что преградило доступ воде. В этой долине добывают соль и отправляют ее в Вадай, откуда она развозится на запад в Багирми и в восточную часть Борну. Еще ни один европейский путешественник не был столь счастлив, чтобы проникнуть в эту любопытную местность; точно также это не удалось и Фогелю, как он горячо ни желал этого и не писал об этом д-ру Петерманну.

Народонаселение Канема вынуждено теперь ограничиваться скотоводством, потому что земледелие, несмотря на благородную почву, не обеспечивает им, при господствующей неурядице, верного дохода. Жители частью природные Канембуанцы, или же выселившиеся к ним родственные Тибуанцы. Между ними поселились также несколько Буддумцев, обитателей островов на озере, и Шуа-Арабов; кроме сего беспокойное арабское племя Уелад-Слиманов, которое, в одно время, играло здесь довольно долго значительную, но не совсем благодетельную, роль. В прежние времена Канем был очень значительным государством. В IX веке, по нашему счислению, одному мужу ко имени Ссаеф, принадлежащему к ливийскому колену Бердоа, удалось приобрести в Канеме такое влияние, что он подчинил своей власти все жившие там племена Канембуанцев, Тибуанцев и Берберов. Жена его была родом из Мекки, и уже в 1086 г. магометанская вера была введена туда одним из потомков рода Ссаеф — королем Гуме, который умер во время путешествия, [222] предпринятого им в священную Мекку. Резиденциею канембуанских королей был Нджинисе, ныне ничтожная, развалившаяся деревушка в восточном Канеме. Отсюда была поддерживаема оживленная торговля с берегом через Фессан; и король Дунама (царствовавший от 1095-1150 г.) вывозил из Триполи значительное количество лошадей, которых он употребил на то, чтоб образовать как можно более многочисленную кавалерию. Сам он совершил три путешествия в Аравию и своими предприятиями возбудил в Египтянах зависть и подозрение до такой степени, что они воспользовались его проездом и умертвили его. Счастливее его распространял свою власть Ссельма (1194-1210), который был первым черным королем, между тем, как у его предшественников цвети кожи был более светлый в роде того, как у Арабов. Он находился в дружественных отношениях к владетелю тунисскому Бени Гафизу, и это ему в особенности помогло распространить свое влияние над пустынею так, что потом один из его ближайших потомков Дунама или Ахмет (1221-1259) успел присоединить и Канему весь Фессан и Вадай. Главная его сила заключалась в многочисленной, хорошо обученной коннице, так что в его войске считалось, как рассказывают, до 41 тысячи всадников. Цифра эта впрочем не может показаться вымышленною, если сравнить теперешнее состояние Борну. Между геройскими деяниями Ахмета особенно замечательна семилетняя война, которую он вел против Тибуанцев и которая окончилась покорением последних. К югу, владения этого могущественного государя, простирались далеко за озеро Цад, восточную же границу их образовал Нил, а западную — Ковара (Нигер). Но вместе с тем этот же самый государь, как рассказывают, первый подал повод к распадению государства и к гибели своей династии, открыв запечатанный мешочек “борнуанский талисман", в котором заключался злой дух. Освобожденный таким образом дьявол начал повсюду сеять возмущения, неудовольствие и неповиновение. Кажется, что это предание находится в связи с введением магометанской веры как народной религии; до того же [223] времени ислам был принят только при дворе. По смерти Ахмета, для Канема начались несчастные времена, после которых он уже не мог оправиться вполне. Началось с того, что Канембуанцы подверглись нападению племени Ссо или Ссеу, которое обитало в теперешнем Борну, между реками Комадугу-Ваубе и Шари. Король канембуанский Ссельма, живший в начале XIV-го века, был проклят, как говорит предание, своею несчастною матерью, которую он сильно оскорбил и вследствие этого проклятия не только погиб он сам на войне с вторгнувшимся народом Ссо, но и четыре сына его, которые после него, в непродолжительном времени, следовали один за другим.

Едва удалось заключить мир с этим народом, живущем на северо-западе, как на востоке появился новый враг. В 1-й половине XIII-го века именно, один из принцев царствующей династии Канембуанцев удалился в страну Фиттри и там, в долине эль-Бата, в последствии Вадаи, утвердил свое господство над племенем Куканским. Его преемники Булала начали с таким упорством и таким успехом теснить канембуанского государя Дауда (1380) и его потомков, что Абу Бакр Линиату, царствовавший от 1394-1398 года; вынужден был перенести свою резиденцию из Нджимие в Кагу. Эта дикая страна, заключавшая в себе от 10-12 миль, и лежащая в Борну, между Удже и Гудшебою, служила местом убежища для тех, которые, претерпев поражение, собирались здесь с новыми силами. Начиная с 1400 года, следует период непрерывных междоусобных войн и разных бедствий. Некоторые из королей были умерщвлены, другие вынуждены были спасаться бегством, и уже никогда более прежнее благоденствие не возвращалось для Канема. Правда, позднейшие борнуанские короли, из династии Ссаефи, опять подчинили себе Канем, и чрез 120 лет после того, как эта провинция была у них отторгнута, вновь обложили ее данью, но резиденции своей они там не основывали. Хотя они своими многолетними войнами и успели сломить могущество Булалов, но потом они все-таки не были [224] достаточно сильны и неутомимы, чтобы быть в состоянии отразить напиравшего со всех сторон врага. На востоке государи Вадая стали распространять свою власть все более и более, и несчастная страна сделалась вечным яблоком раздора между этим юным и сильным государством и дряхлою, распадающеюся борнуанскою державою. С островов Буддумское племя предпринимало, на своих легких лодках, разные набеги и нападения, отнимая скот и уводя в плен людей, а с северо-запада постоянно вторгались Туарики и опустошали всю страну, передавая пламени города и уводя с собою людей. К довершению несчастия, за несколько лет пред тем, тут утвердилось, несколько раз уже упоминаемое нами, племя Уелад-Слиманов, и начало свои разбойничьи набеги против Аирских Туариков. Таким образом, по рассказам туземцев, Уелад-Слиманы отняли у Туариков, в течение 2-х или 3-х лет, 30,000, а по уверению других до 50,000 верблюдов. Между тем все существование Асбенских Туариков, как мы упоминали при описании страны Асбен, зависит от их верблюдов, которые им необходимы для перевозки транспортов соли. За соль, получаемую из Бильмы и отправляемую ими в Судан, эти берберские племена добывают себе, необходимый для жизни, хлеб, равно и другие предметы, потребные для удовлетворения их нужд. А потому, продолжая отнимать у Туариков, в таком огромном количестве, верблюдов, Арабы вынуждали их, или выселиться и искать себе другую страну, которая бы, своею плодотворною почвою, обеспечивала им средства к существованию, или вооруженною рукою отбивать у грабителей назад свои стада. Туарики выбрали последнее: хотя, обыкновенно между их отдельными племенами господствуют раздор, зависть и несогласие, однако, на этот раз, они соединились все вместе против общего врага и составили в 1850 году войско не менее 7,000 человек, из которых одна часть была верхом на лошадях, а другая часть на верблюдах. У Арабов же, под предводительством их отважного и решительного главы Магомета, было вооруженных всего от 900-1,000 человек, с которыми соединилось значительное число [225] союзников из других поколений. Сначала, при известии о том что Келовийцы вооружаются, Уелад-Слиманы выбрали было себе такой удобный укрепленный лагерь при Кескауа, на берегу озера Цада, что по уверению самих Келовийцев, против них нельзя было ничего предпринять, если бы они только оставались в своем укреплении. Но так приближение Туариков замедлилось, то беспокойные Арабы стали сомневаться в действительности распространившегося слуха, союзники их удалились прочь с своею добычею, а остальные расположились лагерем в вади Алали в Канеме. Вдруг, ничего не предугадывая, они внезапно были окружены многочисленным отрядом Туариков, нападавших на них со всех сторон. Арабы были вооружены, почти исключительно, ружьями, которые хотя и были очень удобны для них в схватках верхом, при быстром наскакивании и таком же поспешном отступлении, но в рукопашной стычке не могли принести им особенной пользы. У Келовийцев же напротив, кроме небольшого числа ружей, было очень много копий, сабель и кинжалов, годных в борьбе один на один. Хотя в начале нападения и пало несколько Туариков, но, к концу боя, они одолели и более половины арабов легло на поле битвы. Сам Магомет, тяжело раненный, успел было пробраться с остатком Арабов, но вскоре потом был узнан какою-то тибуанкою и умерщвлен ею.

Таким образом самые отважные и мужественные из Арабов погибли, а из оставшихся, молодые и менее храбрые, вследствие этого несчастного происшествия, подпали зависимости от Борну. Борнуанский визирь, желая употребить этих храбрых разбойников в качестве передового войска против Туариков, взял их к себе на жалование и начал подстрекать их к нападениям в восточные провинции Канема, находящиеся под верховным владычеством Вадая. Но племя это уже было разъединено внутренними несогласиями так, что предводителю их Рату, с немногими оставшимися ему преданными людьми, не, удалось ничего совершить замечательного. Когда он, в один из своих набегов, при котором присутствовали д-р Барт и [226] Овервег, сжег несколько деревушек и угнал несколько стад, то туземцы, ожидавшие себе в помощь конницу из Вадая, собрались вместе и принудили ого поспешно отступить назад. Не лучше, чем в неприятельской стране, распоряжались арабы и в областях Канема, подвластных Борну, для охранения которых они собственно и были определены: они грабили проезжих, угоняли скот и дозволяли себе все возможные насилия так, что жители многих местечек вынуждены были помогать сами себе. Вследствие сего одни, будучи управляемы чиновниками из Борну, стали платить дань Туарикам, другие заключили сделку с племенем Вуддума, а некоторые решились защищаться оружием. Вскоре после рассказанных нами выше, неудавшихся предприятий, раздор между арабами увеличился до такой степени, что племени стало грозить совершенное распадение. Более почетные между ними вовсе отказались от дикой разбойничьей жизни и стали заниматься торговлею, другие же возымели мысль возвратиться в прежние свои обиталища, близь большого Сырта.

Таким образом, богатая земля Канемская до сих пор еще находится в самом безотрадном состоянии. Ни один житель не решается возделывать поля, или сажать плодовые деревья, не смотря на то, что финики, как уже сказано, родятся здесь очень хорошо. Не имея возможности рассчитывать на то, что он спокойно уберет хлеб, который посеял, или соберет плоды, за которыми ухаживает, он должен довольствоваться лишь тем, что ему доставляют его стада и постоянно опасаться, что их придется спасать их от хищнических набегов, в защищенных стенами местностях. При более благоприятных политических обстоятельствах, Канембуанцы могли бы скоро достигнуть некоторой степени благосостояния. Сами они все очень хорошего пропорционального телосложения и их женщины очень выгодно отличаются от толстых, неуклюжих борнуанок. Что касается до их одежды и вооружения, то об этом уже было рассказано прежде.

Вследствие господствующих в стране беспорядков, некоторые племена уже успели переселиться в более спокойные [227] страны. Так, одно колено поселилось на южном берегу озера Цада, где занимается разведением скота.

_______________________________

ГОСУДАРСТВО БОРНУ.

Начинается собственно к югу от Комадугу-Ваубе, хотя туда же, как уже было объяснено выше, причисляются по имени и западные участки Канема, лежащие на северном берегу этой реки. В Европе, некоторое время господствовало то мнение, что Комадугу служит для озера Цада каналом, посредством коего воды его изливаются в Нигер, несмотря на то, что Денэм и его спутники сообщили на счет течения этой реки вполне несомненные, совершенно противные сведения. В период дождей Комадугу делается довольно значительною рекою, имеющею, при ширине около 50 локтей, от 6-7, а местами от 10-11 футов глубины. Высшее состояние воды в ней бывает в конце сентября, после чего вода начинает понижаться и через несколько месяцев, от грозного потока, остается только несколько, лишенных между собою связи, прудов, которые вовсе исчезают в сухое время года. Зато, во время дождей и половодья, на берегах ее развивается необыкновенная деятельность. Тучная почва распределяется на маленькие четырехугольные гряды, которые засеиваются пшеницею. Орошаемые водою из проведенных повсюду канав, поля дают обильный урожай. Река богата разного рода рыбою, ловом которой занимается очень много народу. Лов рыбы производится очень просто: рыбак, у которого вся одежда обыкновенно заключается только в одном фартуке, привязывает две большие пустые тыквы к концам палки и садится на нее верхом; находясь, таким образом, до половины туловища в воде, и расстилая свою сеть, он двигается пря помощи рук вперед по реке. Для того, чтобы сеть держалась на надлежащей высоте, сверху прикрепляется к ней тростник, а внизу кожаные мешочки с песком. Как скоро какая-нибудь рыба [228] попалась в петлю сетки, рыбак вытаскивает ее вон, убивает ударами дубинки по голове и бросает в одну из тыкв, а потом повторяет то же самое опять, пока не наполнит своей посуды, после чего, опять начинает грести к берегу. При низкой воде или в мелких, изобилующих рыбою, лагунах озера Цада, женщины ловят рыбу еще более простым способом: соединившись по нескольку вместе, они стараются ловить рыбу, как в котле, а именно: в костюме Евы становятся в воде длинными рядами и стараются плесканиями и ударами по воде, согнать всю рыбу к берегу, после чего ловят ее руками и выбрасывают на берег. На берегу реки возникают целые селения рыбаков, состоящие из легких соломенных хижин, а развешанные сети и шесты, и просушивающеюся рыбою, украшают все окрестности. Особенным вкусом, между этими рыбами, отличается особая порода барвены, но главнейший интерес возбуждают электрические рыбы, около 10 дюймов длины, у которых спинка пепельно-серого, брюшко белого, а хвост и задние перья, красного цвета. Встречающиеся в Комадугу электрические рыбы, по всей вероятности, принадлежат к породе электрического сома (Malacopterurus electricus), попадающегося в Ниле, в реках, впадающих в Гвинейский залив и во всех реках северной Африки. Кроме него известны две только породы рыб, которые издают удары, похожие на удары настоящей молнии, — это электрический скат и электрический угорь, из которых в особенности известна последняя порода, вследствие опытов, произведенных над нею Гумбольдтом, в южной Америке. Удар издаваемый электрическим сомом, не так силен, как удар [229] электрического угря; но он все-таки достаточен, чтобы на несколько минут совершенно обессилить руку человека. Возбуждение электрических токов, служащих сродством защиты для трех поименованных пород рыб, встречается в природе вовсе не так редко или так отдельно, как можно было бы это заключить на первый взгляд. Всякое движение мускулов, всякая деятельность нервов, в животном и человеческом теле, находится в тесной связи с возбуждением электрических токов. Таким образом, в этих животных, только в высшей степени развита и получила особенное выражение повсеместно распространенная деятельность, подобно тому, как у некоторых животных другие части тела, как например: копыта, рога, зубы, иглы, хвост и т. д. служащие для них средством защиты. Электрический орган, у описываемой нами рыбы, занимает место между кожею и мускулами, в виде особой довольно тонкой ткани, которую по виду можно легко принять за слой жира. Она должна быть рассматриваема как продолжение нервной системы, в которой заключается бесчисленное множество крошечных клеточек, которые по веществу ничем не отличаются от ганглиеновских клеточек головного и спинного мозга. Эти клеточки находятся в связи с нервами. Направление удара проходит внутри органа от головы к хвосту. Рыба эта питается червями и раками, но может своими ударами убивать и рыб, к привлечению которых у нее, кажется, служат особые усы около пасти на подобие бороды.

Городок Ио, который наши путешественники приветствовали, как первое населенное местечко в Борну, не представляет ничего приятного; напротив, для европейца, пребывание в его стенах просто невыносимо. Вокруг хижин сушатся на солнце целые сотни рыб, распространяя какой-то заразительный запах, который, впрочем, очень приятен для чернокожих, потому что эта вонючая, сушеная рыба составляет любимую пищу тибуанцев, канембуанцев и вообще всего народонаселения Борну; а в каком огромном количестве вывозят ее тибуанские караваны в Кауар, об этом мы уже имели случай рассказать прежде. В [230] известные времена года, целые толпы торговцев переходят из места в место, с грузами рыбы и слово, употребляемое Борнуанцами для обозначения рыбы, в переводе значит вообще “кушанье".

Переправа через реку, когда именно в ней есть вода, совершается при помощи тыкв. Три, четыре, или более, пар тыкв связываются вместе, из них составляются плоты, на которые укладываются тяжести и усаживаются люди. Несколько негров тащат эти плоты за привязанные веревки, сидя точно также на палках с тыквами, или бросаясь в реку вплавь, другие же подталкивают плоты сзади. Более всего затруднений, при подобных переправах, представляют верблюды и надо бывает употребить много усилий, чтобы заставить этих животных вступить в непривычный, для них, элемент. Прежние воинственные повелители Борну, для которых очень важно было, чтобы путь был им открыт до самого берега., и которые всегда находились в готовности, с необыкновенною быстротой, двинуть свои войска к северу, держали в этих видах постоянно несколько лодок, для переправы через Комадугу, но теперь от этих лодок но осталось никаких следов.

Впрочем, прежняя экспедиция Удне переправлялась еще в этаких лодках, которые были выстроены неуклюже и состояли из нескольких грубо обрубленных досок, связанных между собою веревками, а для того, чтобы вода не могла проникать через просверленные дыры, то дыры эти были кое-как заткнуты соломою, при чем у лодок имелась корка на подобие древней греческой. Лодки эти вмещали от 20-30 человек.

В продолжение значительной части года, караваны обыкновенно переправляются через русло реки, совершенно посуху, а иногда даже располагаются там лагерем, так как окрестность Ио вообще не представляет особенных приятностей. Городок, правда, окружен порядочным количеством тамариндовых деревьев и рощами думпальм; но оставаться под этими деревьями очень неудобно, по причине множества пеликанов и других водяных птиц, которые устраивают на них себе гнезда, а [231] своими нечистотами и остатками корма заражают воздух и гадят все окружающее.

Султан Борнуанский выслал на границу своих владений, для приветствия Фогеля, 150 всадников, а в трех часах пути перед Кукою, наш путешественник, которого принимали за посланника королевы английской, был встречен младшим братом султана, с отрядом конницы, из 3000 человек.

Межу Ио и Кукою местность преимущественно плоская и, только кое-где, пересекается отдельными плодородными лощинами и небольшими, веселыми пригорками. Почва степная и покрыта желтыми цветками ретема (spartium juneaceum), похожего на наш веничный дрок и сменяющегося кустарником думпальм, колючими, уродливыми мимозами и акациями. Означенные лощины, в дождливое время, превращаются в пруды, которые после делаются очень пригодными для возделывания на них хлеба и хлопчатника, но за то в сухое время, когда Фогелю именно и пришлось проезжать эту страну, ему попадался там почти один только отвратительный ашур (Asclepias gigantea) из породы дурных трав. Это часто встречающееся растение не доставляет почти никакой пользы, кроме того, что его длинные, сухие стебли обыкновенно употребляются для стропил, или для заборов, а молоденькие ветви высверливаются, и из них приготовляются дорожные трубки. Сердцевина дает трут, но для топлива дерево это неудобно. Растение это представляет то страшное неудобство для путника, что отделяет из себя, похожий на молоко, сок, который марает и портит все платья, а на шерсть лошадей действует так сильно, что она вся вылезает. В некоторых местах Судана сок этот употребляется на то, чтобы приводить в брожение густое просовое пиво так, что это качество ашурова сока, может быть, впоследствии и придаст ему особенную важность. Вместо боабаба, для герба города Куки, можно было бы предложить ашур, а подле него кустарник думпальм. Близь Ио находится довольно много думпальм (Hyphaene thebaica), достигающих там от 40-50 футов вышины; плоды их походят и вкусом, и видом, на пряники и потому играют [232] значительную роль в пост Рамазана. По направлению к югу этот вид пальм, кажется, не заходит далее 12^о с. шир., но часто встречается в долинах Аира, или Асбена, а также в Канеме, Борно и в некоторых землях северной Гауссы. В провинции Суррикуло в Борну, пальма эта является преобладающим деревом. В пищу употребляется одна только толстая, мучнистая кора плода, ядра же плода идут в Куке на приготовление игрушек, а самое дерево — для разных домашних потребностей.

Несравненно более, чем эта в высшей степени однообразная местность вокруг Куки, привлекает путешественника, оригинальная пышность двора борнуанского и блестящая конница султана, разделяющаяся на эскадроны, числом от 100-200 человек, из коих каждая состоит под начальством особого предводителя — кашеллы, У тяжелой конницы надеты длинные платья, сильно подбитые ватою, для защиты от стрел, а сверх них, находится несколько тоб, различных цветов, испещренных разнообразными украшениями. Голова покрыта шлемом на подобие тех, какие носили в средние века рыцари, сделанным из легкого металла, и украшенным разноцветными перьями. Вместе с тем и лошади закутаны в какие-то панцири, состоящие из толстых, пестрых покрывал так, что непокрытыми остаются только одни ноги. Головы защищены гладкими металлическими бляхами.

В легкой коннице, напротив, одежда всадников состоит из двух или трех светлых тоб, и маленьких, белого, или других каких цветов, шапок. У офицеров, крове того, имеются бурнусы, которые они стараются перекидывать через плечо, как можно живописнее, так чтобы пестрая шелковая подкладка бурнусов выходила наружу. Телохранители султана вооружены ружьями и одеты в красные куртки. Лошади во всей коннице хорошей породы, а некоторые даже отличаются своею красотою.