-

1. КОРДОФАН

Кордофан есть обширная страна Сеннаарского государства, в Нубии. В дождливую пору, климат бывает здесь так нездоров, что в редкой хижине нет больных; но возвращение сухого времени мгновенно уничтожает все болезни. За то, жители страдают тогда от несносных жаров, и не только люди, но и все вообще живые существа. Грустно смотреть на необозримые, опаленные зноем степи, где, на каждом шагу, встречаются кости людей и животных. В продолжение осьми месяцев, небо совершенно безоблачно; величайший жар господствует преимущественно в апреле и мае. С одиннадцати часов утра до трех пополудни, Реомюров термометр показывает от 38 до 40 градусов в [494] тени, и никто не может быть на солнце. Человек сидит будто в бане; вся умственная деятельность его пропадает: он становится даже неспособным к мышлению. Безмолвный, бесчувственный, он удаляется в какое нибудь темное место, в надежде освежить себя, воздух; которым он дышит, подобен испарениям, выходящим из раскаленой печи. Все кажется погруженным в мертвый сон, пока постепенное уклонение солнца не возвратит жизни людям и животным. Знойный день сменяется такою холодною, говоря сравнительно, ночью, что предохранение себя от простуды бывает здесь гораздо важнее, нежели в северных странах Европы, при самой жестокой зиме, ибо следствия простуды обыкновенно влекут за собою смерть. В Кордофане, день и ночь почти равны в продолжение целого года. Вечерних сумерек не бывает; с закатом солнца, настает ночь.

В сухую пору, все мертво и уныло под небом: растения превращаются в уголь; деревья стоят без листьев, в роде метел; птицы не поют; животные ищут убежища в лесах. Иногда, промелькнет по пустынной равнине страус, или пробежит жираф от одного оазиса к другому.

Страшные ураганы, свирепствующие тогда в Кордофане, ужасают чужеземца. Сначала появляется удушающая струя воздуха; атмосфера [495] принимает сероватый цвет и наполняется тонкою пылью; солнце меркнет; в трех шагах с трудом можно различать предметы. Потом, воздух внезапно изменяется в цвете, становится желтоватым и, наконец, красноватым; солнце льет кровавые лучи, вихрь срывает заборы, хижины, сглаживает песчаные горы и насыпает новые, срывает деревья.

Дожди начинаются в июне, оканчиваются в октябре. Кто не живал в тропических землях, тот не может даже вообразить, какую массу воды изливает небо. Ливень редко продолжается более четверти часа, и редко бывает по два раза в день. Эта пора вообще чрезвычайно опасна чужеземцам и тамошним жителям, но белые страдают больше черных. Природа оживляется после первых дождей, поля уже покрыты зеленью, на деревьях завязываются почки; весь ландшафт устлан цветным ковром. По величественной растительности, некоторые части Кордофана могут быть названы земным раем: на деревьях такое множество цветов и плодов, что листьев почти совсем не видно. Исполинская трава скрывает лошадь со всадником; плющ достигает вершины высочайших деревьев, и между тем, как взор любуется красивыми цветами, их бесконечно разнообразными оттенками, яркими перьями попугаев, колибри и других птиц, слух находит отраду [496] в сладком пении пернатых, неведомых Европе. Но, увы! все подобные наслаждения кратковременны. С наступлением утренних сумерек, начинается пение птиц, и по мере света, увеличивается; но когда солнце покажется над горизонтом и позлатит вершины гор, вдруг певцы лесов умолкают, и в ту же минуту, появляются тучи бабочек и насекомых. Жирафы и антилопы, весело гулявшие на лугах, скрываются, потому что настает пора зловредного действия климата. Человеком овладевает какая то тоскливость; расслабление желудка, отвращение от пищи; все признаки болезни заставляют его слечь в постель. Не многие Европейцы, сколько нибудь жившие в Кордофане, возвратились оттуда. Болотные испарения, дурное свойства воды, сырые южные ветры, проницающие до костей, все содействует к сокращению жизни.

Жираф, одно из самых красивых животных Африки, часто попадается в Кордофане. Все жирафы, присланные из Египта в Европу и Америку, пойманы в Кордофане. В дождливую пору их не видно; полагают, что сии животные переходят тогда в отдаленные страны., где редко идет дождь, ибо нет животного, принадлежащего к жаркому поясу, которое было бы так чувствительно к атмосферным переменам. Если жираф пойман, то нужны большие предосторожности к сохранению его жизни. Переводя [497] его в зимние месяцы в Египет, стараются предохранить от простуды, и тщательно наблюдают за кормом. Бывали примеры, что жираф издыхал от небрежности проводников.

По прекращении дождей, жирафы возвращаются в Кордофан. Они живут не стадами, подобно антилопам, но отдельно, редко по два. Охотятся за жирафами на лошадях. Только молодых можно поймать живыми; старые опрокинули и раздавили бы лошадь со всадником. Старых жирафов убивают холодным оружием и продают их шкуру; мясо, недурного вкуса, употребляется в пищу. Чтобы поймать жирафа для зверинца, надобно получить прежде позволение египетского правительства, или прямо обратиться к шейху Харазы. Шейх отдает приказание людям, занимающимся охотою; тут требуется большая опытность и вполне обученная лошадь.

Два всадника, отправляясь в степь на охоту за жирафами, берут с собою одного или двух верблюдов, навьюченных жизненными припасами и водою на несколько дней. Мало того, чтобы найти следы жирафа: надобно узнать, старые ли они или недавние, и тогда, руководимые этими следами, охотники непременно находят свою добычу. Пугливый жираф, завидев человека, бежит с необычайною быстротою, но сам облегчает свое преследование, потому что от страха бежит не прямо, а бросается то направо, то [498] налево. В надлежащем расстоянии, всадник накидывает ему на голову петлю, и редко дает промах; потом притягивает к себе жирафа, в дело кончено. Здесь всего важнее терпеливость лошади, которая должна или удерживать стремительность пойманного зверя, или следовать за всеми его изворотами, когда он старается высвободиться. Охотники обыкновенно останавливаются в ближайшей деревне, где уже готова верблюдица для кормления жирафа, которому, не должно тотчас же давать сена или травы. Если можно, то и взрослых жирафов поят молоком ежедневно.

После достаточного отдыха, молодого жирафа отводят в Донголу. К узде привязываются четыре веревки, за которые держатся четыре вожатые; двое идут впереди, и двое сзади, чтобы таким образом давать жирафу желаемое направление. В первые дни, это сопряжено с большими затруднениями, и в продолжение всего странствования, верблюдица не перестает кормить пленника. В Донголе опять отдых, и здесь жирафа приучают к коровьему молоку и траве.

Вообще, много стараний, много забот стоит сохранение жирафа, и потому неудивительно, что эти звери ценятся очень высоко. Даже в Египте, в Каире и Александрии, цена живого жирафа всегда простирается, на наши деньги, от [499] двух до двух тысяч четырех сот рублей на ассигнации.

Текст воспроизведен по изданию: Кордофан // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 40. № 160. 1843