Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

Https://www.bazarmatrasov.ru/zhestkie-matrasy/

https://www.bazarmatrasov.ru/zhestkie-matrasy/ ортопедические варианты матрасов

www.bazarmatrasov.ru

ОТТО КЕРСТЕН

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВОСТОЧНОЙ АФРИКЕ,

В 1859-1861 годах

БАРОНА КЛАУСА ФОН ДЕКЕН

ОТДЕЛ ТРЕТИЙ.

Питательные и хозяйственные растения.

Введение. — Растительность в различных частях острова. — Рис, маис, бобы, горох, ихого, батат, ям. — Овощи, кокосовая пальма, финиковая и соговая пальмы, банан, манго, хлебоплод, папайя, дыня, ананас, померанец, гранатовое яблоко, личи, ямроза, гуява, анона или сулейник, гвоздика, мускатный орех, коричное дерево, красный перец, сезам, сахарный тростник, индиго, хлопчатник, кофе.

Растительность на Занзибаре весьма роскошна. Кто ознакомляется с этим прекрасным островом, того восхищают полнота и богатство жизни, раскрываемой пред его взорами природою. Здесь соединяются все условия для роскошного развития растений: почва превосходна, воздух тепел и влажен как в теплице, — и потому не удивительно, что плодородие здесь необыкновенное.

Растительность острова походит на растительность близлежащего материка, но менее ее первобытна, так как в ней принимает участие и Ост-Индия, и самые важные из возделываемых здесь растений происходят оттуда. Богатый, сто и тысячекратный доход вознаграждал и вознаграждает небольшой труд возделывания. Весь остров, за исключением некоторых, совершенно неплодородных, областей, представляет как бы один цветущий и благоуханный сад. Везде замечается избыток и благосостояние: при богатстве произведений Занзибара и при незначительных потребностях его жителей на счастливом острове нет бедности.

Чувствуешь неописанное удовольствие, проходя по бесконечным плантациям и ознакомляясь ближе с прекрасными растениями и плодами, о которых так много слышал и читал уже на родине. Полнота впечатлений действует почти подавляющим образом, и потому то не так скоро удается ознакомиться даже только с важнейшими из бесчисленных произведений растительного царства. Это становится тем затруднительнее для чужестранцев и неспециалистов, что и до сих пор не существует еще хорошей популярной книги, которая бы с достаточною подробностью описывала растения жаркого пояса. Мы сами, подобно большинству живущих на Занзибаре европейцев, не сведущи в ботанике, и только по возвращении в отечество, собирая различные описания, разбросанные в книгах и журналах, получили возможность дать нашим наблюдениям необходимую научную основу. Потому мы сочли себя в праве изложить здесь то, [29] чему научились здесь и что узнали там. Наше изложение не имеет притязания ни на полноту, ни на научность, а просто имеет целью дать общую картину, конечно излишнюю для специалиста, но может быть не совсем без интересную для несведущего и избавить его от неблагодарного труда собственного изыскания.

Каждый клочок удобной для возделывания земли употребляется на Занзибаре для потребностей многочисленного населения, но здесь стране придают известный тип не злаки, и травы, как у нас, а главным образом деревья. И Суахелийцам семейство злаков также дает насущный хлеб; но их почва производит кое-что более драгоценное, чем обыкновенные питательные растения, и потому они разводят на ней преимущество торговые растения, приносящие больше барыша, чем рис, просо и т. п. зерновые плоды, которые здесь легко получать с материка и из Индии. Кокосовая пальма и гвоздичное дерево — вот главные растения плодородной северо-западной половины острова: последнее всего лучше произрастает поблизости красной цепи холмов, которые тянутся несколькими ветвями с севера до средины острова, а первое на серой, более песчаной глинистой почве поблизости моря.

Одиноко стоящая кокосовая пальма пленяет новичка, а кокосовый лес не может доставить особенного удовольствия. В нем одно дерево похоже на другое; почва между ними едва питает какую-нибудь травку; оживляющей тени нет; путешественник, тщетно ищущий приюта, находит даже несносным нежный шелест жестких, блестящих листьев. Подобные леса гораздо однообразнее наших хвойных: они беззвучны и лишены всякого одеяния. Но и кокосовая пальма может быть украшением местности, там, где она одиноко поднимается из листвы плодовых дерев и оживляет однообразную растительность. Только здесь можно оценить это благородное дерево; только здесь понимаешь его красоту.

Таковы-то кокосовые леса Занзибара. Кругом виднеются в них бесчисленные хижины негров и красивые дачи богатых землевладельцев. Различные виды овощей и фруктовых дерев окружают жилища людей, и исполинские манговые деревья, которые по красоте своего лиственного венца не уступают в достоинстве пальме, но далеко превосходят ее своею величавостью и продолжительностью лиственного украшения, и дают кроме того драгоценную тень.

Противоположность с могучей, темно-зеленой листвою мангового дерева составляют темно-зеленоватые гвоздичные деревья с своим усеченным коническим венцом, сравнительно малого роста. Подобно кокосовой пальме, они до того истощают плодородную почву, что в тени их не прозябает ни одного растения; но на больших пространствах, покрытых прямыми, скрещивающимися аллеями этих дерев, только изредка замечаешь хижины и плантации негров, разнообразящие однообразный колорит. В то время как кокосовую пальму можно назвать деревом бедных, так как она удовлетворяет все потребности их в продолжение короткого срока, не требуя издержек, не приносящих процентов, гвоздичное дерево, доставляющее только односторонний доход, а не пищу, принадлежит богатым землевладельцам, которых одиночные и замкнутые [30] каменные дома, лежащие в середине между рабочими жилищами, оно окружает в соединении с апельсинными и другими плодовыми деревьями, доставляя им в то же время неописано-приятное благоухание, которое, имея на иностранца почти одуряющее действие, наполняет каждую комнату. Гвоздичные и апельсинные деревья образуют разнообразные парки, которые, если и не могут сравниться с нашими по красоте ландшафтов, но всё-таки необыкновенно привлекательны.

Печальную противоположность этому составляют каменистые равнины в средине острова, коралловые поля, окруженные только с севера и запада плодородной каймой, на востоке же и юге переходящие в еще более пустынные и дикие цепи холмов. Как ни кажется однако бесплодною эта почва, но под этим счастливым небом, везде где только есть хотя малейшие следы подпочвы, прозябают в большом разнообразии полезные, хотя и невзрачные, растения. Негры сажают здесь свое кафрское просо и другие питательные растения на маленьких полях, окруженных каменными массами. Среди этого места, показавшегося нам пустынею после того, что мы видели до сих пор, разбросаны маленькие, миловидные оазисы, — места на которых жидкий слой глины покрывает на большом протяжении известковую скалу и делает возможным прозябание более высоких растений. На этих местах негры преимущественно строят свои хижины, и рассаживают вокруг их любящие каменистую почву папайи или дынные деревья; на этих местах возвышаются, вместо вершин кокосовых пальм, еще более стройные и многочисленные вершины гордых арек и высокие вершины дулебовой пальмы с утолщенным по средине стволом.

Чем далее мы будем подвигаться к восточному берегу, тем пустыннее будет становиться страна. Острые зубцы коралловой извести, не покрытые никакою растительностью, неподвижно лежат перед глазами путешественников; они служат притом и значительною помехою для путешественника как пешком так и на лошади. Дорожки вскоре прекращаются; верховые и вьючные животные должны быть отпущены, и с трудом отыскивает себе путешественник переход через это окаменевшее море, из которого, подобно островам, поднимаются цепи холмов; они хотя и покрыты зеленью, но зелень эта состоит из низкорослого, дикого, почти непроходимого кустарника, из которого только изредка поднимается тамаринд или копал. Если вдали заметишь несколько пальмовых вершин, то из этого с вероятностью можно заключить, что находишься опять не вдалеке от человеческих жилищ. Кокосовая пальма растет здесь только в очень близком расстоянии от берега, и она одна делает восточный берег острова несколько похожим на западный; ибо во всем прочем растительность обоих берегов очень существенно отличается друг от друга. Берег зеленеет в роскошной листве дерев издалека напоминающей нам наши хвойные леса: здесь видны казуарины, которые растут на всем восточноафриканском берегу и на маленьких, окружающих его, островках, равно как и на восточной стороне острова. К ним присоединяются еще панданы, — кусты стройной формы с зубчатыми щитовидными листьями, расположенные спиралью вокруг ствола. В местах, где скудный ручеек пресной воды вливается в [31] море, растет темнолиственное манглевое дерево: странное растение, стоящее во время приливов среди соленых волн, а во время отлива, поддерживающееся только тонкими, распростертыми в разные стороны кореньями и как бы парящее в воздухе. В этой части острова и на цепи холмов, которые прорезывают его с севера на юг, растительность, уже в недалеком расстоянии от многочисленных деревень, лежащих непосредственно около моря, еще совсем первобытна; и, если на северо-западной стороне острова, покрытой аллювием, только изредка встречается невозделанное растение, то здесь наоборот не заметишь и следа человеческой деятельности. Человек, сведущий в растениях, встретил бы здесь для себя богатую жатву, между тем, как прочие части острова сулят новое только для неспециалистов. Делая исследование над растительностью, можно бы было доискаться, составлял ли прежде Занзибар одно целое с материком и другими маленькими, лежащими между ними, островками, как заставляют предполагать это столь многочисленные признаки.

_________________________

Значительная часть жителей Занзибара питается рисом. Возделывание этого зернового растения было прежде столь значительно, что при населении, конечно меньшем теперешнего, его могли вывозить; теперь оно до того упало, что из 70,000 гектолитров, потребляемых здесь ежегодно, остров производит сам едва тридцатую часть этого числа, а недостаток пополняется привозом из Мадагаскара и Индии.

Рис произрастает преимущественно на низменных и влажных долинах на северо-западе острова, превращающихся во время дождей в болота и пруды, которые, по мере их высыхания, обрабатывают.

Более бедные люди питаются мтамою или кафрским просом, значительно распространенным растением, которое называется в Индии иовари, в Египте и Нубии дурхою, а в Вест-Индии Guineakorn (гвинейским зерном). Растение мтама значительно выше проса, возделываемого у нас. В Судане оно достигает от пяти до шести, а в Занзибаре до восемнадцати футов высоты. Листья у больших растений имеют до двух с половиною футов в длину, два дюйма в ширину. Цветы, выходя из оконечности стебля большими венчиками или колосьями, похожи на мужские цветки маиса, но, когда образуется плод, склоняются вниз под тяжестью зерен, которые скучены на нем в таком значительном количестве, что посеянное зерно положительно дает сто зерен. Зерна круглые и заострены в том месте, где они прикрепляются к стеблю, и похожи на маисовые, которые только немного выпуклее вверху и заостреннее внизу и не так сплющены; соломенная, плотно сидящая оболочка окружает каждое зерно. Очищенное зерно размельчается колотушкою в деревянной ступке и сортируется на красную и белую мтаму. Более мелкий вид этого плода называется малеве.

Мтама частью варится, частью печется маленькими плоскими бурыми хлебами, в грубо размельченном виде. [32]

Различные виды бобов (кунде), и маленький, серовато-зеленый вид гороха (джироко) точно также возделываются здесь и употребляются в значительном количестве более бедными людьми. Гораздо в меньшем употреблении здесь маис (махинди, т. е. индейское зерно), столь необходимый в других странах; он преимущественно употребляется в виде приправы или ради хорошего вкуса поджаренных его головок. То же самое можно сказать и о маслянистых земляных орехах (etrachis hypogea L.) и о фисташковых орехах (Pistazia vera L.), хотя они, в особенности же первые, могли бы приобрести и здесь не меньшее значение, чем на западном Африканском берегу.

Не менее риса и кафрского проса важны здешние представители нашего картофеля. Между ними первое место занимает мхого, называемое в своем мнимом отечестве, южной Америке, маньоком или кассавою; это растение как бы нарочно созданное для ленивых негров: его зеленый стебель, будучи просто посажен в землю, уже после трех месяцев, дает для употребления в пищу твердые, мучнистые коренья.

Мхого, напротив, приобрело права гражданства почти во всех теплых странах; оно принадлежит к семейству молочайных, которые содержат во всех своих частях, в листьях, стебле и корнях, молочный, часто ядовитый, сок. Семейство это чрезвычайно разнообразно формами. Уже нам известны многие, с виду очень сочные, виды этого семейства; еще значительнее это разнообразие в древесных и кустарниковых видах, часто чрезвычайно похожих по своим формам на кактусы и молочаи, которые растут в жарких странах и имеют здесь своих разновиднейших представителей. Они доставляют медицине ароматную каскарилловую кору и едкое, сильно слабящее кротоновое масло (Croton Eluteria Sw. и Croton tiglium L), а промышленности — теперь почти необходимый каучук или резину (Siphonia или jatropha elastica Pers), не говоря уже о других продуктах. Значительнее всех прочих видов jatropha manihot L, наш мхого, коего коренья употребляются в пишу.

Мхоговое поле напоминает рассадник. Тонкие, узловатые стебли поднимаются до высоты человеческого роста и простирают, преимущественно от вершины, во все стороны свои длинные листья, формою похожие на руку. Средняя лопасть листа имеет около шести дюймов в длину, каждая из двух близлежащих слишком на дюйм меньше и наконец каждая из двух крайних тремя дюймами короче. Начиная от основания лопасти увеличиваются в ширину до трех четвертей их длины, расширяясь постепенно приблизительно на два дюйма и потом суживаются к вершине. Веретенообразные, узловатые корни бывают часто более одного фута длиною и толщиною от четырех до пяти дюймов. Полной зрелости своей они достигают в девять или двенадцать месяцев, не смотря на то, что они дают урожай уже по прошествии четверти года.

Американский корень кассавы содержит в себе острый яд; но он имеет однако свойство скоро улетучиваться и разлагается уже при сушении клубней, кипячении их в воде и поджаривании в золе. Родственные ему виды, [33] возделываемые на Занзибаре, не столь ядовиты; поэтому там и нет нужды в копотливом приготовлении их, а бывает достаточно поджарить коренья, или, очистивши их, просушить на солнце. При этом начинается по-видимому брожение, по крайней мере сушеные коренья распространяют сильный запах, который напоминает испарения солода в наших пивоварнях. Когда вы ночуете в хижине негра, может быть даже с чувством жажды после долгой дневной ходьбы и когда вас охватывают такие пряные испарения, то вы с трудом засыпаете от тоски по родине и от желания выпить кружку крепкого пива и часто ощущаете поистине Танталовы мучения, потому что воображение все более и более представляет вам, что пивоварня не далее, как за сто шагов от вас, и вдруг, пробудившись от грез, вы узнаете, что эти испарения происходят от сушащегося мхого.

По форме и цвету мхого, в том виде, в каком оно привозится на рынок, похоже на грязные куски жженной или отбеленной кости; негры потребляют это сухое кушанье без всяких дальнейших приготовлений. На столы европейцев оно почти никогда ни попадает, потому что они считают коренья, приготовленные как картофель, слишком грубыми, а испеченные из него пироги слишком жесткими, между тем как Креолы, как известно, едят с несравненным удовольствием свой маньок, и, если живут долгое время в Европе, то стараются и здесь, с большим трудом и издержками, изготовить свое любимое бразильское национальное блюдо.

Мхого не очень питателен, потому что, кроме волокон, он содержит только крахмал. Прежде предполагали снабжать европейские армии очень дешевою мукою из кореньев маньока, но вскоре нашли, что употребление в пищу легкого крахмала прилично жителям тропических стран, но он не может насытить жителей северных стран с более развитыми потребностями.

Второй вид картофеля, возделываемый на Занзибаре, — это так называемый сладкий картофель или батат, принадлежащий к другому семейству, именно к вьющимся растениям, и следует поэтому по ботанической классификации, за нашим европейским картофелем, принадлежащим к семейству пасленовых. Поле, засеянное этим картофелем, кажется также довольно странным: видишь цветущие грядки ползучих колокольчиков, и думаешь, что семена их вероятно могли бы быть употреблены с пользою, при чем и в голову не приходит, что тут растут толстые клубни, служащие приятною пищею.

Бататы, Convolvulus Batates L., растут как злаки. Их многочисленные, ползучие, бледно-желтые, круглые стебли достигают от шести до восьми футов длины и пускают от каждого коленца или сгиба узловатые коренья. Угловатые листья сидят на длинных стеблях. Цветы, имеющие форму, похожую на наши колокольчики, окрашены в красно-пурпуровый цвет.

Батат также создан по-видимому для ленивых людей. Каждая ветка, посаженная в землю, расстилается по пей и образует часто от сорока до пятидесяти клубней, которые, спустя восемь или десять месяцев, можно собирать; даже каждый оставшийся в земле корешок продолжает плодиться, если выпадает [34] дождь, хотя один только раз, но в изобилии. Сладковатые, молочные коренья достаточно питательны и, предварительно испеченные, могут вполне заменить наш картофель, этот почти необходимый для привыкших к нему европейцев плод.

Бататы растут во всех теплых странах без всякого особенного ухода и приносят богатый доход. В Бразилии их почему-то подают только как лакомство за столом у богатых плантаторов, а работникам подается почти исключительно посредственная кассава. Батат попал в Европу раньше нашего акклиматизированного, обыкновенного картофеля: уже в половине пятнадцатого столетия его ввезли в Англию Фрэнсис Дрэк и сэр Джон Гаукинс и общеизвестный наш картофель (англ. potato) получил от него свое название.

Наконец упомянем о клубнях ямса, вьющегося растения, подходящего к касатикам, — Dioscorea saliva L., и о других похожих видах. Их часто разводят около кокосовых пальм, где стебли их находят себе естественную опору. Растение ям происходит с востока и оттуда было разведено в Ост-Индии и Южной Америке, некоторым образом в обмен на кассавы и бататы. Оно достигает двадцати футов высоты. Его гладкие, заостренные листья сидят на длинных стеблях, из основания которых выходят маленькие цветки. Большой корень, нередко от двадцати до тридцати футов весом, бывает толщиною с фут и снаружи имеет темно-коричневый, почти черный, а внутри белый цвет.

Разведение ямса также очень просто. Бывает достаточно положить в землю часть корня с клубнем, как это делают с нашим картофелем. Уже по прошествии трех или четырех месяцев, клубни становятся годными для употребления в пищу. Выкопав из земли, их сушат на солнце и потом, будучи защищены от сырости, они могут быть сохраняемы долгое время. Ямс заменяет на европейских кораблях наш картофель; его едят вареный вместо хлеба, поджаривают и приготовляют разными другими способами; его ценят за то, что он значительно превосходит прочностью наш картофель. Вкус его не слишком нежен, но все-таки приятен.

Из так называемых зеленых овощей на Занзибаре известны очень немногие. Самые любимые суть амбревады, стручки кустарника, похожего на наш ракитник, которые едят как зеленые бобы, и плоды известного яйцеобразного яблока (aubergine), которые едят вареными или жареными. Сюда причисляется также арбуз, потому что его употребляют для приправы в суп. Наш лук родится здесь хорошо, но редиска и редька хуже; они скоро вырождаются, как и большая часть других овощей, семена которых вывезены из Европы.

Гораздо более обширную пользу, чем эти питательные растения, приносит кокосовая пальма. Ее существование тесно связано там с существованием людей. Где заметишь их перистые вершины, там можно с уверенностью заключить о близости жилых хижин. Она доставляет тропическому жителю материал, нужный для постройки домов, снабжает его пищею, вином и маслом: без нее он не сумел бы прожить. Еще прежде чем вступишь на остров, [35] видишь их стройные верхушки, резко выдающиеся на горизонте; даже в самом городе замечаешь кое-где одиноко стоящую пальму; если же выйти за город и пойти по направлению к Назимое, или к какому-нибудь другому месту, то вскоре очутишься среди леса таких гордых пальм.

Из всех видов кокосовых пальм к нам исключительно попадает та, которая дает орехи (Cocos nucifera L.). Родина ее есть, как надо полагать, юго-восточная Азия; там она встречается в диком состоянии на маленьких островках. Теперь она акклиматизирована во всех тропических странах. Одно обстоятельство способствует ее распространению и акклиматизации: она любит близость моря, потому что нуждается для своего питания в соли. Зрелые плоды ее падают на песчаный берег, если их не срывает человек; прилив смывает их, морское течение уносит на отдаленные берега, на необитаемые, может быть еще не совсем образовавшиеся, острова, где они пускают ростки, вырастают и вскоре распространяются дальше. В глубине страны, где корни их не питаются водою, содержащею соль, и куда морские ветры не заносят уже такого количества соли, как у прибоя волн, кокосовая пальма растет плохо и плоды ее созревают медленнее: там она не в своей сфере. Туземцы, сажающие это полезное, даже необходимое дерево, знают его потребности и не лишают его необходимых для его питания условий. Устраивая плантации, они выкапывают в рыхлом береговом песке ямы в фут глубиною и такой же ширины и на середине их дна, выкопанного еще глубже, кладут зрелый орех на слой золы и соли ростком вверх. От давления разбухающего зерна скорлупа трескается, и, уже через четыре месяца, на поверхности земли показываются молодые побеги. Еще в продолжении многих лет они требуют большого ухода: сперва их поливают три раза в день, а, когда они подрастут, — по два; земля около них ежемесячно посыпается золою с солью и раз в год ее удабривают поглубже, раскапывая землю и высыпая около каждого ствола корзину с золою. Когда побеги достигнут двух или трехлетнего возраста, то их пересаживают в другую почву, удобренную точно также и защищенную от дождя валами. На хорошей почве, уже четыре года спустя после посева, собирают плоды, а на сухой, удаленной от моря, первые плоды созревают только через десять или двенадцать лет. Семьдесят лет спустя после посева, плодородие начинает уменьшаться, а около сотых годов возраста пальма уже не дает плодов.

Сравнительно тонкий и стройный ствол кокосовой пальмы поднимается до значительной высоты, от восьмидесяти до ста футов и по большей части прям; но некоторые стволы бывают удивительно изогнуты и искривлены. Древесина его состоит из твердых, крепких, сетчатообразно пересекающихся волокон, и имеет рыхлую, клетчатую сердцевину. Внешние же его части очень тверды; кора голая, покрыта постоянными бугорками, следами отпавших листьев. Верхушка образуется из листьев длиною от двенадцати до четырнадцати футов, крепкие ребра которых погружены у ствола в рыхлую ткань, узкие, блестящие их лепестки темно-зеленого цвета, жестки и имеют в длину от одного до полутора футов, так что ширина всего перистого листа равняется слишком [36] двум футам. Уже в молодых и низких деревьях замечается почти полное развитие верхушки и толщины ствола, поэтому с первого взгляда они кажутся похожими на взрослые пальмы.

В конце ствола распускаются цветы в форме грозда и каждый из них лежит в длинном влагалище, открывающемся во время зрелости. Кокосовая пальма цветет в продолжение всего года и приносит во всякое время года плоды во всех фазах зрелости. Из одной цветочной кисти образуется их около двадцати, но развиться дают только семи или десяти из них, чтобы доставить всем необходимую пищу. Если орехи еще не поспели, то они имеют зеленый цвет, но мало по малу переходят в блестящий красно-бурый цвет. В зрелом состоянии они бывают величиною с человеческую голову и имеют трехгранную, яйцевидную форму, — расширяются около стебля и оканчиваются внизу тупым мысом. Наружный покров, толщиною около дюйма, состоит из твердых волокон, которые употребляются для выделки превосходных веревочных изделий. По удалении волокнистого покрова, зрелый орех, называемый у Суахелийцев нази, бывает только вдвое больше кулака, имеет менее продолговатую форму и в том месте, где он прикреплялся к стеблю, находятся три рубца или углубления, которые дают ему вид обезьяньей морды 4, если смотреть на него сверху. Роговая оболочка его жестка, но несколько хрупка, так что ее легко расколоть камнем или ножом.

Незрелые орехи, матафу, скорлупа которых мягка, содержит светлую жидкость с освежающим, похожим на молоко, вкусом; это любимый напиток туземцев и иностранцев, известный нам под именем кокосового молока. Название это зависит от вкуса жидкости, содержащейся в плоде, а не от того, что она имеет мутный молочный вид, как думают многие. В Европе можно получить только плохой сок незрелых кокосовых орехов, привозимых в большом количестве моряками, которые употребляют их вместо балласта и для наполнения трюма.

При дальнейшем росте ореха, на внутренней его стенке отлагается прозрачная, синеватая слизь, которая постепенно утолщаясь и делаясь плотнее, принимает свойство орехового ядра, и, при полной зрелости, бывает толщиною в полдюйма. Тогда можно с осторожностью разломить внешнюю скорлупу так, чтобы не повредить ядра, которое отложилось таи подобно винному камню в старой бочке. Жидкость во внутренности ореха тогда водяниста и кисловата и не употребляется ни одним тропическим жителем.

Не говоря уже о стволе, дающем превосходный строевой лес, и о листьях, которые также употребляются при постройках, почти каждую отдельную часть кокосового дерева, — от корня до верхушки, — можно употреблять с пользою; даже молодые листья употребляются в пищу. Но эти листья, называемые пальмовою капустою, составляют очень дорогое блюдо, потому что, если вырезать сердцевину пальмовой верхушки, которая весит от двадцати до тридцати фунтов, то дерево во всяком случае погибает. Поэтому для употребления в пищу рубят всегда только старые стволы, приносящие мало плодов; капуста [37] эта не дорога и в большом количестве появляется на рынке только тогда, когда буря повалит большое количество пальмовых дерев.

Негры с особенным искусством делают из вполне развившихся листьев корзины и мешки для собирания плодов, но главным образом они употребляются для постройки домов трояким образом. Их разрезают пополам в середине главного нерва, плетут потом, разрезавши стебель на тоненькие пластинки, каждую половину листа, делая из этого махури, легкую, но плотную ткань, заменяющую перегородки или стены в домах более бедных людей. Далее, неразрезанные листья употребляют для покрышки кровель, приготовивши из них предварительно так называемое макути, которое делается из этих листьев, сплетенных между собою по обеим сторонам. Это макути, разрезанное как нужно, прикрепляют к стропилам кровли, начиная от верхушки, — оборотной стороной к верху, — плотно прикладывают один кусок к другому, пока концы листьев не будут свешиваться над стеною дома. Посредством макути защищают также легкие, циновочные стены домов от ветра и дождя; для этой цели стены выстилают им точно также, как при крытии кровель кладут черепицы или дрань. Третье применение этих листьев не имеет ничего общего ни с одним из вышесказанных способов обделывания. Обе стороны листа прикладываются просто одна на другую и образовавшуюся таким образом ханза употребляют точно также, как и макути. Такая крыша похожа на наши соломенные и вполне защищает от дождя, но не может сопротивляться сильному ветру, который срывает ее со стропил. Вообще всю пальмовую солому, потребную для крытия кровель, называют макути, между тем как во многих местностях не полагают разницы между ханзою и макути, Наконец, сушеные листья употребляются еще для освещения, они служат именно яркогорящими факелами, которые приготовляются очень скоро.

Из сока кокосовой пальмы добывается знаменитое пальмовое вино, называемое здесь тембо, а в Индии тодди. Его получают, надсверливши ствол, но чаще отрезавши цветочную кисть месячного возраста и прикрепивши к концу фляжку из тыквы для принятия сока. Это делается с вечера и сок течет в продолжение ночи. Рано утром наполненные фляжки снимаются, а пораженные места плотно закрепляются травою и корою, чтобы воспрепятствовать дальнейшему истечению сока. Сладкая жидкость подвергается брожению так скоро, что тембо, снятый уже на утро с дерева, представляет игристую влагу, похожую на шампанское, которая предпочитается многими европейцами настоящему вину, а для негров служит драгоценнейшим из напитков. Винное брожение продолжается в темноте и получается крепкая, спиртуозная жидкость, из которой во многих местностях посредством перегонки приготовляется хороший арак; при солнечном свете, напротив, начинается вскоре уксусное брожение и получается острая, кислая жидкость, которой частички плавающих дрожжей придают мутный, беловатый вид. От одного и того же дерева сцеживают сок не более как в течении четырнадцати дней, ибо в противном случае оно вянет и не приносит более плодов; в некоторых местах, напротив, [38] предназначают известные деревья исключительно для добывания пальмового вина, хотя по большей части только очень высокие, старые стволы, приносящие мало плодов.

Если мы хотим ближе ознакомиться с здешнею кокосовою пальмою, то должны отправиться на плантации. Завернем в любую из них и скажем первому попавшемуся невольнику «tete matafu», — «принеси нам кокосовых орехов, напиться!» Он послушается вашего приказания, потому что уверен, что получит на водку, и что хозяин не запретит ему такую вольность, а напротив сочтет за честь безвозмездно угостить вазунгу произведениями своей плантации. Смотря на высокие стволы, удивляешься, что кто-нибудь за несколько медных монет лезет на них для нашего удовольствия; но негр находит подобную работу легкою. Он ставит носки на стебельки отпавших листьев, оставшиеся на стволе, обхватывает его руками и таким образом очень удобно поднимается выше. В других местностях негр облегчает свое взлезанье с помощью кольца из кокосовых веревок, охватывающего его голые ноги; прикрепившись рукою и грудью к рубчатому стволу, и, поднимая ноги с веревкою кверху, упирается теперь в дерево пятками, подвигая грудь и руки дальше. Этим или другим способом он скоро достигает до способной вызвать головокружение высоты стройной вершины, срывает несколько орехов и скидывает их на землю. Гибкая, волокнистая оболочка, толщиною в дюйм, уменьшает силу тяжелого падения, отчего орехи остаются неповрежденными. Затем, другой негр ударяет каждый орех несколько раз об двух или трехфутовую острую сваю, вбитую в землю и отрезает отставшую волокнистую оболочку до тоненького столбика, который он оставляет около стебля, и потом передает чисто ошелушенный орех третьему негру, который должен его открыть. Несколькими меткими ударами неуклюжим ножом, который негр всегда носит с собою, он разламывает скорлупу в нижнем ее конце, и, расширивши немного образовавшееся таким образом отверстие, подает чужестранцу не без некоторого достоинства освежающий напиток в его натуральном сосуде.

Во время рамадана, в продолжение которого арабы ничего не едят целый день, замечаешь вечером большие массы разломленной скорлупы матафу, потону что оно составляет первое подкрепление, которое принимает истомленный мусульманин по окончании праздника.

В хороших орехах скорлупа должна быть тонка и мягка и гнуться от легкого давления пальцем. Один орех матафу стоит пезу, около третьей части гроша на наши деньги; двух орехов, содержащих жидкости приблизительно столько же, сколько вмещает в себя пинта пива, бывает достаточно для утоления жажды: следовательно этот живительный напиток очень дешев.

Осадившаяся в зрелых орехах масса, называемая в Индии также как и на Занзибаре копрою, составляет значительную отрасль промышленности. Именно французы вывозят целые корабельные грузы в Марсель и приготовляют сладкое, но скоро портящееся масло. В настоящее время оно употребляется при изготовления мыла, так как оно настолько же пригодно здесь, на сколько и [39] гораздо более дорогое оливковое масло. Зрелые кокосовые орехи скупаются в большом количестве частью в городе, частью около плантаций среднею ценою по две пезы. Их обработка для добывания копры имеет свой особенный характер и может дать понятие о способах его приготовления в европейских торговых домах. Вокруг громадной кучи ошелушенных орехов стоит толпа полунагих, одетых только в передники, прикрывающие бедра, сильных негров, рабочее орудие которых составляет тяжелый, серпообразный нож. С пением начинают и кончают они свою работу. Они все в один такт схватывают левою рукою нази и потом, подбросивши их, наносят им сильный удар ножом, который разламывает орех на две половины. При этом они выказывают такое проворство, что почти каждую секунду разбивают по ореху. Вскоре с блестящих черных их тел струится пот. Но они продолжат сильно работать, весело распевая. Жидкость, содержащаяся в нази, без всякой пользы течет по песку и, несколько времени спустя, распространяется неприятный, гнилой запах.

Теперь, разделенные на половинки орехи раскладываются для сушки внутреннею стороною вверх. Белое как молоко, непрозрачное мясо постоянно свертывается, кажется желтоватым, прозрачным как рог, наконец совершенно освобождается от скорлупы, потом вынимается и раскладывается на плоской крыше для окончательной просушки; приготовленная таким образом копра накладывается в мешки и отправляется в Европу для приготовления из нее масла. Понятно, что не выгодно пересылать всю массу ореха, из которой в дело идет только масло, поэтому снова пробовали добывать масло на месте при помощи гидравлического пресса, как это уже давно делали в Индии.

Копра до того жирна, что от давления пальцем выступает уже масло. Негры приготовляют себе масло для освещения, вываривая размятую копру в воде; но для добывания съедомого масла они извлекают из нази белую массу зубчатою железною пластинкою, имеющею в поперечном разрезе форму груши, смачивают оскребки небольшим количеством воды, выжимают руками молочную жидкость и греют ее на огне, пока сладкое масло не отделится в виде светлых капель и не образует слоя.

Рисовые кушанья, приготовляемые с этим маслом или с маслянистым молоком, имеют прекрасный вкус; каждое зернышко, хотя оно вполне сварено и мягко, сохраняет свою форму, тогда как рис, как его обыкновенно варят у нас, или остается жестким, или же разбухает на концах подобно цветной капусте.

Польза кокосового ореха все-таки еще не исчерпана. Из его шелухи также приготовляют разливальные ложки, кубки и другие резные вещички или употребляют волокнистую оболочку для чистки полов и для выделки прекрасных веревок, известных в Индии под именем коир. Для этой цели вымачивают плотную массу подобно нашему льну; ее кладут с небольшим грузом в морскую воду, потом очищают, колотя по ней палками иди камнями, скребут и вымывают ее еще раз в воде и наконец сушат. Так добываемая пакля, [40] которой получается от сорока кокосовых орехов только шесть фунтов, носит название макумби и находит самое разнообразное применение. Ее употребляют вместо лошадиных волос для набивания матрасов, диванов и седел; ее с пользою употребляют, так как она никогда не гниет, для законопачивания кораблей, приготовляют из нее венички и кисти для крашения домов и плетут всех видов веревки: снасти всех индейских, арабских и суахельских судов состоят из кокосовых веревок; европейцы также употребляют их для легких снастей по причине их незначительной тяжести. Величайшую пользу приносят якорные канаты из этого вещества, так как они отлично держатся в воде, очень эластичны и не уступают в крепости лучшему канату из пеньки. Корабли, выходящие из индейских гаваней во время бурь, всегда запасаются новыми канатами для якорей из коир. В новейшее время кокосовые веревки получили в Европе различные применения; всякий знает прекрасные половики из коир, которые прежде привозились из Америки в Англию. Их приготовляют, сплетая тонкие кокосовые веревки таким образом, что верхняя часть половика или ковра состоит из скрученных петель, длиною от одного до двух дюймов, которые разрезывают и расчесывают потом, пока отставшие волокна не будут стоять, как щетина у щетки.

На восточном берегу Африки, как и во многих других местностях, туземные канаты служат преимущественно для приготовления скамеек для отдыха — китанда — для так называемых шитых кораблей. Китанда — это четырехугольная рама из прочного дерева, которая лежит на четырех грубо обтесанных или обточенных ножках. От каждой стороны этой рамы, в которой пробуравлено множество отверстий, к противоположной протянуты кокосовые веревки, так что образуется правильная сеть, на которую кладут матрас и подушки. Китанда служит софою, кроватью и стулом, у бедных без всякого прикрытия, а у богатых она покрывается травяною циновкою, более или менее тонко сплетенною.

При постройке шитых судов или мтеп, эластическая кокосовая веревка заменяет железные гвозди и болты, скрепляющие наши корабли. Каждая сторона доски, со множеством пробуравленных в ней отверстий, прочно соединяется с другими крепкою веревкою; следовательно выражение «шитый» очень пригодно для этого рода корабельных построек. Нынешние мтепы имеют точно такой же вид, как и за тысячу лет, когда они были описаны в Перипле Эритрейского моря. Они преимущественно пригодны при плавании по небезопасному фарватеру, потому что они ничуть не повреждаются, если корабль наткнется на породный камень или песчаную мель: следующий прилив возвращает ему свободу, между тем как европейское, защищенное железом судно в этом случае непременно разбилось бы в дребезги.

Кто знаком с разнообразными, полезными применениями кокосовой пальмы и частей ее, тот знает, что она составляет благословение для всех тропических жителей и даже совершенно необходима им. Негр, мало заботящийся о своей будущности, заботится о кокосовой пальме, делающей жизнь его столь [41] легкою, удобною и приятною. Если он бывает принужден срубить одну из этих пальм, или если ветер сломит некоторые из них, он наверное посадит взамен каждой погибшей пальмы пару новых орехов; каждый землевладелец имеет несколько грядок, на которые он ежегодно сажает самые сильные деревца, чтобы вознаградить убыток в кокосовом лесу.

Финиковая пальма, Phoenix dactylifera L, также растет на Занзибаре. Завоеватели острова внесли ее из южной Аравии в воспоминание о далекой родине, которая всегда производит их великое множество. Это гордое и красивое дерево, плоды которого в северной Африке служат пищею людям и животным, не привилось здесь; ему не достает сухости пустыни с ее постоянным изменением теплоты, с палящим жаром дня и ночною прохладою. Правда, эта благородная пальма растет на острове по-видимому очень хорошо и имеет прелестный веер на верхушке своего стройного ствола; но плоды ее скудны, с крайне посредственным вкусом. Поэтому она служит, — как и саговая пальма, Cycas circinalis L, возделываемая так часто в Индии ради добывания саго, — только украшением садов богатых людей.

Большое значение для Занзибара имеет пизанг или банан, Musa paradisiaca L, кустарник, вышиною от десяти до двенадцати футов, растущий около сельских жилищ и даже среди города. У нас он разводится только ради его прекрасного роста и нежных светло-зеленых листьев, подобных бархату, а в теплых странах везде высоко ценится за свои питательные и вкусные плоды. Но мы откладываем подробное описание этого крайне важного культурного растения до изложения путешествия в Джагга, в страну Килиманджаро, где деревья эти растут очень роскошно.

Наш остров приносит прекрасные плоды в большом количестве. Самым лучшим из них мы считаем манго, дерево которого, по своей прекрасной, темно-зеленой верхушке, напоминает нам лесные деревья нашей родины. Оно происходит из Индии, но на почве Занзибара достигает еще большого развития, нежели в своем отечестве. Его везде сажают около жилищ, частью для тени, частью из-за его освежающих плодов, имеющих приятный вкус.

Манговое дерево принадлежит к классу терпентиновых растений, произрастающих в тропических странах и представляющих большое количество растений, отличающихся своими прекрасными свойствами. Сюда надо отнести напр., терпентинную фисташку, из которой добывается так называемый кипрский терпентин, Pistacia vera L, дающую сладкие богатые маслом фисташковые орехи, и Anacardium occidentale L, дающую вкусные яблоки акашуа и бобы, известные под именем слоновых вшей. На нашем севере представителями этого семейства является желтое кожевенное дерево или сумах, покрытое красно-пурпуровыми, продолговатыми, коническими плодами.

Ствол мангового дерева имеет в окружности до десяти футов, и простирает свои гладкокожие, зеленые сучья и ветви на большое пространство. Листья имеют ланцетовидную форму и похожи на листья грецкого ореха; цветы маленькие и беловатые, скученные в форме пирамиды. Плод величиною от [42] яблока и до объема детской головки, овальный, почковидный и немного сплющенный, по крепости похожий на грушу, в незрелом виде зелен, но после окрашивается весь или по частям в желто-оранжевый цвет. Тонкая, блестящая кожица покрывает красно-желтое мясо, столь нежное, что оно тает на языке. Лежащее в нем зерно довольно велико и похоже на персиковое, но крепко срослось с мясом посредством множества мягких волокон и содержит в мягкой скорлупе белый, невкусный орех, по форме похожий на миндаль. Много спорили о вкусе манго. Одни, преимущественно те, которые ели его в Америке, сравнивают его по вкусу с смесью из пакли и терпентина; другие, напротив, не нахвалятся этим плодом. Как те, так и другие правы; первые говорят о полудиком манго, которое действительно все наполнено волокнами и по вкусу и запаху похоже на терпентин; последние пробовали индейское манго, возделываемое в течение столетий и содержащее, между твердыми зернами и оболочкою, прекрасное, сочное мясо, совершенно потерявшее смолистый запах. Разница между этими двумя плодами также велика, как между лесным яблоком и лучшими ранетами. К сожалению, манговое дерево плодится плохо; зерно, если оно не вынуто из плода свежим и посажено, вскоре теряет свою способность произрастания; молодое растение растет очень медленно, и плоды, которые оно приносит наконец, много времени спустя, по вкусу и величине похожи на дикие. Хотя эти деревца можно получать от черенков, но и они приносят хорошие плоды только после прививки. На Занзибаре дерево это плодится дважды в год и всего больше во время нашей весны. Плоды тогда превосходны и довольно дешевы: на грош их можно купить двадцать и больше штук. Употребление их очень полезно для здоровья. Их нельзя привезти в Европу, не заключивши их в воск, чтобы не мог проникать воздух. Напротив нежное желе и разные варенья, приготовляемые из неспелых плодов, можно получать во всех больших городах.

Не следует смешивать манго с мангостаном, индейским плодом, имеющим еще лучший вкус. В ботанике дерево это называется Garcinia mangostana L; оно принадлежит совершенно к другому семейству, чем упомянутое терпентинное растение Mangifera indica L, и, насколько нам известно, не встречается на Занзибаре. Но путешественник имеет нередко случай отведать этого прекрасного плода на индейских почтовых пароходах или на островах Бурбоне и св. Маврикия.

На рынках и улицах города часто видишь около прекрасных манго желтые, обсаженные зубцами, с отвратительным запахом плоды, величиною с тыкву: это плоды хлебного дерева, Artocarpus integrifolia L, любимое кушанье туземцев. Странное дерево, дающее их, величиною превосходит наши дубы. Оно причисляется к семейству хлебоплодных и тутовых растений, которые, точно также, как и стоящее близко к ним семейство молочайных, отличается удивительными свойствами. Сюда относятся питательные смоквы и имеющий столь дурную известность Antiaris toxicaria Leschen — ядовитое дерево острова Явы, дающее упасовый яд; одно из относящихся сюда растений, именно млечное дерево, [43] Galactodendron Humb., доставляет южноамериканцам вкусное молоко, похожее на молоко животных, и хлебное дерево, Artocarpus incisa L, дающее островитянам великого океана плоды, по форме и вкусу похожие на хлеб. Исполин этого семейства есть священная ост-индская смоковница, ficus religiosa L., которая, своими бесчисленными, стволоподобными, воздушными корнями, часто тянется на большом пространстве и дает в своем смолистом соке, который истекает от укола червеца, сырое вещество общеизвестного шеллака.

Все части хлебного дерева содержат клейкий, несколько молочный сок, очень неприятно склеивающий пальцы, если сломить сучек или ветку, или марающий платье, если неосторожно прислониться к стволу. Дерево это растет прямо и верхушка его так густа, что не пропускает ни одного солнечного луча. Листья, которые должны бы были быть нераздельными, судя по названию integrifolia, имеют различную форму; в молодости они имеют трех или пяти лопастную форму, похожую на цветы лилии, только в большем размере; в состоянии развития они, напротив, делаются меньше и имеют длину от четырех до шести дюймов; тогда они имеют продолговато-круглую, немного заостренную форму и окрашены вверху в темно-зеленый, а внизу в желтый цвет. Желто-зеленые, тупые и толстые мужские сережки, длиною слишком в шесть дюймов, сидят на концах маленьких стебельков, женские же у молодых деревьев на ветках, в среднем возрасте на стволе, в старости около корней. Из них образуется продолговато-круглый, бугорчатый с налетом плод, достигающий иногда громадного веса от восьмидесяти до ста фунтов. Его довольно плотное мясо питательно и имеет приятный сахаристый вкус, но с дурным запахом, который усиливается, если плод не совсем свеж. Не смотря на то негры и арабы, даже сам Занзибарский султан, ценят их очень высоко. Утверждают, что со временем можно привыкнуть к этому запаху; но мы никогда не могли даже попробовать его, с тех пор, как нам однажды пришлось испытать отвратительный запах испортившегося груза плодов хлебного дерева, выкинутого около нашего дома в Момбасе на берег.

Несколько сот семян, величиною, цветом и крепостью похожих на каштан, помещаются в мясе хлебного плода. Они также употребляются в пишу и по вкусу похожи на каштаны, только немного грубее.

Плод хлебного дерева созревает в Индии в декабре; на Занзибаре мы видели на рынке зрелые плоды во всякое время года. Они, как и все прочие тамошние растения, цветут и созревают во всякое время года, но в известное время приносят больше плодов.

С хлебоплодом очень сходно вонючее дерево, как по внешнему виду, так и по своим свойствам. Вонючее дерево, Durio zibethinus, имеет форму и величину грушевого дерева; листья его похожи на листья вишни, но они не ребристые, а цельнокрайние; цветы большие, желтовато-белые. Плод, величиною с голову, снаружи похож на плод хлебного дерева, но в зрелом состоянии принимает буро-желтый цвет и у верхушки раскрывается; внутри его находится пять больших продолговатых ячеек, наполненных молочно-белым нежным [44] мясом и заключающих в себе по четыре семени величиною с голубиное яйцо. Мясо имеет пряный вкус и питательно, как животная пища, но вместе с тем кисловато как плод, и похоже на испанский напиток mangio bianco, состоящий из куриного мяса, перегнанного с уксусом. Оно очень питательно, и, будучи даже употреблено в большом количестве, не вредно для желудка, но возбуждает половые желания. Оно распространяет невыносимый запах сернистого водорода и других подобных газов, но это нисколько не пугает его почитателей — туземцев.

Подобно манговому дереву и хлебоплоду, и папайя или дынное дерево, carica papaya L, богато густым смолистым соком; все части растения, даже оболочка плода, содержат молочно-едкую жидкость, производящую воспаление на коже. Корни пахнут неприятно, как протухлая редька. Это дерево принадлежит к семейству тыквенноплодных растений (peponiferae). Его стройный ствол возвышается, на подобие пальмы, до 20-30 футов и потом образует венец из длинностебельных листьев, между которыми, как у пальмы, сидят плоды и цветы. Мужские и женские цветки растут на разных деревьях, и у тех и других чрезвычайно маленькая чашечка о пяти лепестках лежит свободно. Плод, величиною и формою похожий на пятигранную дыню, имеет довольно плотное мясо, в котором лежит много семечек; он имеет сладкий и освежающий вкус и пользуется большим расположением у туземцев. Когда он незрел, его едят вареный, а зрелый едят без всяких приготовлений, или же с сахаром и перцем, точно так же, как едят иногда дыни. Обсахаренные плоды папайи немного уступают во вкусе плодам манго.

Дынное дерево происходит вероятно из Америки, но оно встречается и в Индии на необработанных местах, так что надо полагать, что оно водится и там. Теперь оно встречается во всех теплых странах. В Индии оно растет на необыкновенных местах, над стенами садов, водопроводами и куполами мечетей, и, разросшись там, давлением своих корней разрушает все здание. Никто не осмеливается срубить опасное дерево, так как оно считается священным, местопребыванием богов. На Занзибаре оно всюду встречается около хижин негров, особенно же на каменистой почве внутри острова. К этому же семейству относятся и необходимое тыквенное дерево, о котором мы подробнее поговорим ниже, рассказывая о нашем путешествии по материку, где его важное значение всего более очевидно, и освежающие сахарные дыни и арбузы. Последние, Cucumis citrullus Ser., встречаются почти во всех садиках, окружающих хижины. Их употребляют как освежающий напиток, а также едят вареные; все корабли, выходя в море, запасаются ими в большом количестве. Всего более их ценят в сухих береговых странах на материке, где воды часто бывает мало и она имеет при том же дурной вкус.

Хотя все вышеупомянутые плоды драгоценны для человека, поселившегося на Занзибаре, но новичок не сразу привыкает к ним. За исключением манго, он сначала не обращает внимания на все неизвестные еще ему плоды и обращается к более известным, особенно к ананасу. Его безвредность и [45] дешевизна дают каждому возможность досыта наедаться им: мы сами часто пользовались пряным соком двух или трех штук этого плода, не чувствуя от этого никаких неприятных последствий и не входили в большие издержки, так как на наш грош мы покупали от 3 до 6 штук самых лучших.

Ананас, Bromelia ananas L., встречается на Занзибаре как в диком так и в возделанном состоянии. Дикие ананасы, большею частью служащие опушкою в садах, имеют водянистый, не так ароматный сок; облагороженные же долгим возделыванием нисколько не уступают нашим тепличным. Разногласные мнения ученых на счет того, принадлежат ли ананасы первоначально южной Америке или же западной Африке, до нас не касаются, так как для нас все равно, из какой бы части света они ни происходили.

Здешние померанцы по справедливости ценятся высоко. Они, в самом деле, превосходят всякое ожидание; ибо хотя мы и видели у себя сотни померанцевых дерев, украшающих великолепные дворцы и палаты и наполняющих сады благоуханием своих цветов, но все-таки не имеем верного понятия о великолепии тропического померанцевого леса, о вкусе занзибарских померанцев.

Померанцы (Citrus aurantium L.) на Занзибаре представляют большое разнообразие пород. Самый частый сорт есть сладкий померанец, наш обыкновенный апельсин. Его деревья стоят на плантациях или одиночно или роскошными группами и целый год дают цветы и незрелые зеленые и зрелые красновато-желтые плоды. Они, смотря по времени года, стоят грош за 20 или 30 штук и потому служат для туземцев приятною и освежающею пищею.

Так как в Занзибаре каждый день едят апельсины, часто даже по утру перед завтраком по полудюжине «для пищеварения», то и умеют делать это самым удобным и приятным образом. Между тем как у нас тщательно снимают верхнюю оболочку, отделяют от нее мясо, покрытое сухою оболочкою, разминают его и едят посыпав сахаром, искусный занзибарский потребитель апельсинов втыкает в плод вилку, облупливает его ножом так, как лупят обыкновенно яблоко, осторожно отделяет мясо от кожистого ядра, чтобы не повредить горьких семян и ест чистый, со всех сторон сочный, кружочек, не вводя в рот лишнего балласта. Кто знает этот, хотя и немного неэкономный, способ употребления апельсинов, тот едва ли станет есть их иначе.

Броме настоящих померанцев с темно-желтою и гладкою кожею, есть еще другие породы, похожие на райское яблоко (Pompelmuse, Citrus decumana) с толстою неровною кожею, легко отделяющеюся. Кожистая оболочка граней плода также толще и суше, и сока не так много, но за то он слаще.

Представителями наших лимонов в Занзибаре и вообще во всей Индии являются кислые, гладкокожие, светло-желтые плоды величиною с небольшое яблоко, которые гораздо сочнее и приятнее наших больших овальных толстокожих лимонов с коническою шишечкою по обеим концам. Употребление их там также более разумно. Между тем как у нас лимон разрезывают по середине и с некоторым напряжением выжимают вместе с соком и [46] горькие зерна, там, не касаясь зерен, отрезывают от плода маленькие плоские кружки и легко выжимают из них прозрачный, острый и пряный сок.

Сродные с нашими яблоками гранаты, Punica Granatum, так любимые в южной Европе, Персии и др. местах за их приятный, кисловатый и прохлаждающий сок, встречаются в Занзибаре только растущими по одиночке. Дерево это сажают более для украшения, чем из выгод.

За столом у европейцев часто подается личи, нежный и странный плод. Хотя количество мяса в нем между ядром и кожею очень незначительно, но его охотно едят из-за его приятного вкуса. От двадцати до тридцати ярко-красных, покрытых колючками, ягод величиною с сливу соединены в одну кисть; их иглистая, похожая на кожу, оболочка заключает в себе бледное прозрачное мясо, несколько плотное и вкусом похожее на мускатный виноград, в котором лежит гладкое, светло-коричневое, блестящее зерно формою и величиною похожее на маслину. Когда широкая верхушка дерева бывает покрыта кистями красных плодов длиною от шести до двенадцати дюймов, то оно представляет прекрасный вид, так как кисти эти весьма красиво отделяются от больших, блестяще-зеленых листьев, похожих на лавровые.

Дерево личи, Nephelium Litchi L., принадлежит к классу кленовых растений и занимает в ботанике место подле гесперид или померанцевых растений; оно происходит из Китая и высоко ценится там. Другая разновидность того же рода, лонган, имеющий ягоды величиною только с простой орех, отличается от личи только тем. что имеет цветы с восемью лепестками, а личи совсем без лепестков.

Сюда относятся еще некоторые превосходные плоды, из коих два, ямроза и гуява, относятся к миртовым растениям, а третий — анона — к мускатным.

Гуява теперь распространена в теплых странах всех частей света, но неизвестно наверное, востоку или западу обязана она своим происхождением. В диком состоянии похожая на кустарник, она, при уходе со стороны человека, вырастает до величины дерева, именно до величины наших яблонь. Древесина ее жестка. Листья имеют в длину от двух до трех дюймов, и попарно расположены друг против друга. Цветы белы и ароматны; плод величиною с гусиное яйцо, серно-желтого цвета, очень гладкий, несколько толстокожий. Гуявы имеют особенный приятный запах и нежно-розового цвета сладкое и пряное мясо. Прекрасный их вкус только тогда вполне развивается, когда они будут насыщены сахаром. Образовавшееся таким образом красное желе считается весьма превосходным лакомством.

Гуяв различают собственно два вида, — красную, Psidium pomiferum L., и белую, Psidium pyriferum L.

Ямроза, Eugenia jambosa L., с большими, белыми, гроздообразными цветами, есть также плод, похожий на яблоко, имеющий прекрасный запах розы, но не так вкусный как гуява.

Оба эти вида плодов возделываются в небольшом количестве, но еще в [47] меньшем возделывается анона, которая в особенности заслуживала бы этого, так как вкус ее плода, имеющего запах розы, весьма приятен, особенно если к нему прибавить сливок с сахаром и с соками самых нежных плодов. Анона, Anona squamosa D. С., распространена по всем тропическим странам в количестве десяти или двенадцати видов; лучшие из них находятся в Америке; но и те виды, которые встречаются на Занзибаре и Бурбоне, так превосходны, что едва ли остается желать чего-либо лучшего. Неглянцевитый, изжелта-зеленый плод, имеющий форму молодой сосновой шишки, величиною с большое яблоко, окружен довольно толстою оболочкою и содержит в себе ослепительно белое, мягкое как коровье масло, мясо с таким же количеством блестящих черных семян, сколько возвышений на коре плода.

Из растений, находящихся в обращении в торговле, первое место принадлежит гвоздичному дереву. Гвоздичные плантации покрывают большую часть годной к возделыванию земли и ежегодно дают более полмиллиона фунтов лучшей гвоздики; ее запах слышится за несколько миль, и по нему мореплаватель узнает остров еще прежде, чем он откроется его взорам.

Гвоздика, как пряность, известна уже две тысячи лет, но ее отечество и происхождение стали известны только с начала пятнадцатого века. Ее покупали у египтян и арабов, которые, в свою очередь, познакомились с нею через китайцев, которые в глубокой древности открыли гвоздичное и мускатное дерево. В 1411 году португальцы узнали Молуккские острова, как отечество обоих дерев и потому дали этим островам название пряных островов. Два столетия спустя (в 1622 г.) они должны были уступить эти острова голландцам, которые, верно понимая их важность, но будучи руководимы корыстолюбием и эгоизмом, уничтожили гвоздику повсюду, исключая здорового острова Амбоины. В течении полутора столетий они имели в своих руках монополию торговли этою драгоценною пряностью, но наконец французу Пуавр удалось увезти с Молуккских островов несколько гвоздичных растений. Он отвез свой груз частью на Маскаренские и Сейшельские острова, частью в Кайенну. На первой из этих островных групп они растут прекрасно, хотя и не так доброкачественны, как в их отечестве; для острова Бурбона это дерево сделалось даже источником благосостояния.

Когда гвоздику стали возделывать и в других местах, цена ее стала более и более понижаться, так что наконец низшие сорта на Бурбоне вознаграждают труд собирания только в особенно хорошие года, в особенности после того, как значительное потребление этой пряности в красильном производстве прекратилось, вследствие того, что химики нашли более дешевые средства, ее заменяющие.

На Занзибар и на остров Пембу первые гвоздичные деревья ввезены в двадцатых годах текущего столетия арабами. Они растут превосходно и скоро вытеснили большую часть прежних возделываемых растений, потому что дают больше дохода. Вследствие этого цена гвоздики падала все ниже и ниже, — и это обстоятельство положило предел ее дальнейшему распространению. [47]

Гвоздичное дерево, точно так же как гуява и ямроза, принадлежит к семейству миртовых растений, занимающих почти середину между терпентинными и местными яблокоплодными растениями. Дерево это до некоторой степени похоже на лавровое; его вершина представляет красивый продолговатый конус и из желта зеленые листья, в начале периода дождей появляющиеся пучками на самом конце ветвей, плотные и глянцевитые как лавровые листья. Почки, в высушенном состоянии называемые гвоздиками, имеют на дереве зеленый цвет и только когда завянут, делаются сначала желтовато-красными и наконец коричневыми, при чем прекрасный персиковый их запах делается еще более острым и пряным. Если им дать развернуться, то образуется черная ягода величиною с мускатный орех, в которой содержится продолговатое темного цвета ядро значительной величины, которое также высушивается и употребляется для приправы, но имеет гораздо менее пряный вкус, чем гвоздики. Тяжелое, летучее масло, обуславливающее собою этот вкус и запах, содержится впрочем во всех частях растения, а всего более в цветовых почках. Его добывают из свежих гвоздик посредством выжимания, а еще лучше из высушенной — посредством перегонки.

Воспроизведение дерева совершается легко. Уже отпадающие зрелые ягоды развиваются и пускают росток, так что в молодых подростках для замещения старых дерев никогда не бывает недостатка. Это обстоятельство тем более важно, что деревья имеют довольно хрупкую древесину и при сильных бурях легко ломаются. Молодые плантации раз или два в год выпалывают, а впоследствии это становится ненужным: старые деревья извлекают из земли столько питательного вещества, что между ними не может уже ничего более расти. Плодородная земля, влажный воздух и защита от сильного ветра составляют необходимые условие при разведении плантации этих дерев. Всего лучше они произрастают на не далеком расстоянии от моря и на небольшой высоте над его поверхностью; в местностях, лежащих на высоте пятисот слишком футов, оно хотя и растет, но не дает уже цветов. Рост дерева обыкновенно ограничивают для того, чтобы удобнее было собирать цветы и дают ему вырастать не более как до 20 футов вышины. Такой куст дает средним числом от двух до четырех фунтов гвоздик (на Занзибаре больше?), а дерево — до пятнадцати фунтов, не считая нескольких тысяч оставшихся ягод. При беспрепятственном развитии оно достигает значительной вышины и плодородности: так напр., по словам Бори де С. Венсана, «giroflier Poivre» на острове Reunion, вероятно тот самый, который посадил там Пуавр, представляет величественное дерево и в хорошие годы дает до 120 фунтов гвоздик.

Урожай гвоздик не всегда одинаков, но подвержен, как и урожай наших плодовых дерев, значительным изменениям, особенно богатая жатва, втрое больше обыкновенной, бывает только через каждые три-четыре года. Так как крупные землевладельцы — арабы на Занзибаре главный свой доход получают с гвоздичных плантаций, то при каждом неурожае приходят в [49] затруднение, а при нескольких неурожаях кряду часто запутываются в долгах. Собиранием гвоздик занимается весьма много народа; можно рассчитать, что каждый ствол дает на целый месяц работу одному человеку. По словам Guillain, в сухие годы начинают рвать почки в половине октября, прекращают в ноябре и декабре, а в январе начинают снова, так что как будто бы бывает две жатвы в году, тогда как на самом деле этого нет. В сырые годы гораздо раньше наступает обильный урожай и работа продолжается непрерывно восемь месяцев кряду. Собиранием гвоздик с одного дерева занимаются разом по нескольку негров. Они взлезают по первобытной лестнице, т. е. по двадцатифутовой вышины подставке, состоящей из трех [50] жердей и снабженной поперечными перекладинами, на деревья, рвут достаточно созревшие цветовые почки и потом кладут их для сушки на солнце на разостланные рогожи. До отправки к морю гвоздики должны быть еще раз высушены на плоских кровлях, при чем они распространяют почти одуряющий запах.

В садах богатых арабов часто встречаются два другие чужеземные пряные растения, — коричное дерево, Laurus Cinnamomum L., — растение из породы лавровых, и мускатное дерево, Myristica moschata Thunb., близко подходящее к хлебоплодным и молочайным растениям. Последнее в особенности произрастает прекрасно и ему может быть предназначено играть некогда такую же роль, какую играет теперь гвоздичное дерево. История обоих этих дерев одинакова, только Голландцам не удалось ограничить мускатное дерево одною Амбоиною, и оно распространилось на другие близкие и далекие острова, занесенное, как думают, дикими голубями.

Мускатное дерево бывает еще выше гвоздичного; его ветви выходят от основания ствола и несколько чаще, чем у гвоздичного дерева, а листья, зеленые сверху и серые снизу, шире и красивее. Белые, колокольчиковидные цветы без чашечки почти незаметно сидят по два и по три на тонком стебле; мужские и женские цветки сидят на разных деревьях, и притом приносящие плод женские цветки кажется реже мужских в пропорции 1:6. Плод, представляющий сначала маленькую красноватую завязь, мало по малу развивается до величины небольшого персика, но несколько продолговатее его и ярче цветом. Когда он приближается к зрелости, то его мясистая оболочка, толщиною в полдюйма, растрескивается вокруг в направлении поперечной бородки, которая была заметна еще прежде, и оттуда появляется красивый, темно-коричневый, глянцевитый орех, окруженный красивою карминного цвета сеткою, так называемым мацис (неосновательно называемым мускатным цветом). Он представляет прямую массу, которая, будучи высушена, принимает более желтоватый цвет и употребляется у нас в аптеках и на кухне. Собственно мускатный орех, зерно обнаженного глянцевитокоричневого ореха, так плотно окружен жесткою скорлупою, что в свежем состоянии его нельзя добыть, не повредив его, и только высушив на солнце и на огне, от чего он так суживается, что перекатывается в скорлупе, — его можно вынуть из нее. Вынутые ядра троекратно размягчаются в морской воде и извести и кладутся кучами, при чем сильно нагреваются и теряют способность к произрастанию; в таком виде они лучше сохраняют свой пряный вкус и пересылаются уложенные в сухую известь.

Мускатные орехи разделяются на королевские и зеленые. Первые, более значительные по величине, имеют мацис, выдающийся за оконечность ореха, тогда как у последних он доходит только до половины ореха. Хорошие мускатные орехи должны быть большие, круглые, тяжелые, ярко-серого цвета с нежными жилками в разрезе. Они содержат в себе 1/32 по весу часть летучего масла, которое придает им их пряные свойства, и 1/5-1/3 часть желтого, жирного, но также благовонного, масла. [51]

Сначала возделывание мускатного ореха вне Молуккских островов представляло большие затруднения, потому что не знали, что мужские и женские цветки сидят на разных деревьях. Когда же наконец это сделалось известно, — начали сажать для оплодотворения по несколько мужских дерев между женскими, что, разумеется, отнимало много места. Наконец Губерт, английский плантатор на острове Бурбоне, открыл, что на мужские растения можно прививать женские ветви и наоборот. С тех пор ко всем женским деревьям стали прививать мужской черенок, а у мужских дерев срезывать все ветви кроме одной, которая должна была служить для оплодотворения, и заменять их женскими.

Из вышеупомянутых растений только два, — кокосовая пальма и гвоздичное дерево, — служат значительными предметами торговли; но нам остается еще упомянуть о двух, хотя менее красивых, но не менее важных, растениях, о сезаме или кунжуте и о красном иди гвинейском перце, которого большие плантации находятся в глубине острова. Растущий здесь на маленьких уродливых кустиках перец кажется гораздо лучше того, который растет на больших роскошных кустах, встречающихся часто около берега и около домов. Перечное растете, Capsicum annuum L, принадлежащее к числу пасленовых (Solaneae), происходит из жарких стран, но уже три столетия введено у нас, так что теперь летом растет на вольном воздухе. Листья его длинны, узки, темно-зеленого цвета, цветки маленькие белые. Красные и желтые стручки имеют разную форму, одни длиннее, другие короче, круглые или сердцевидные, они употребляются вообще для приправы к кушаньям и вывозятся в большом количестве в Европу.

Так как красный перец очень остр, то опасно находиться там, где его сушат до нагрузки на корабли, потому что маленькая его пылинка может попасть в глаза и причинить сильнейшую боль. Даже сквозь одежду проникает мелкая едкая пыл и производит на чувствительных местах тела невыносимый зуд. Даже толстокожие негры, занимающиеся сушкою и нагрузкою перца, должны, по окончании работы, выкупаться хорошенько в море, а иначе всю ночь не найдут себе покоя,

Сезам или кунжут, который суахелийцы называют мафута, т. е. жир иди масло, в весьма значительном количестве вывозится из Занзибара, и возделывается или в влажных долинах и равнинах самого острова, или привозится с берега. Это важное масляное растение, по словам Геродота употреблявшееся еще в древнейшие времена, первоначально принадлежало Цейлону и Малабарскому берегу, а в настоящее время распространено по всему жаркому поясу, растет в далекой Японии, в верхнем Египте, в Сенааре, Абиссинии, Донголе, и завезено даже в Америку неграми, страстно любящими его семена.

Кунжут, Sesamum indicum или orientate L., принадлежит к семейству трубкоцветных (Bignoniaceae), близко подходящему к губоцветным растениям и железнякам (Verbenae). Его четырехгранный злаковидный стебель имеет в вышину около двух футов и пускает несколько боковых ветвей, на [52] которых распускается несколько буровато-белых цветов, составляющих неплотную кисть. Семена, величиною с горчичное семя, хорошо высушенные и упакованные в остроконечные рогожные мешки, нагружаются на сухие места корабля, так как от сырости они портятся. Выжимаемое из них масло бывает неприятно, но впоследствии получает прекрасный, сладкий вкус; оно идет для такого же употребления, как и лучшее прованское масло, и еще имеет перед ним то преимущество, что оно не делается прогорклым. Семена часто употребляются в пищу вместо пуддинга, поджаренные и смешанные с водою; вкус их несколько жгучий, как вкус слабой горчицы.

На Занзибаре встречается еще несколько растений, которые в других местах играют важную роль, и которые здесь давали бы также большие выгоды, если бы арабы были не так ленивы и несведущи, и если бы европейцы имели такую же охоту к ремеслам, какую имеют они здесь к торговле. К числу этих растений будущего принадлежит сахарный тростник, Saccharum officinale L. Он возделывается здесь почти только для лакомства: негры чрезвычайно любят сладкий сок, который они высасывают, раскусив оболочку тростника. В глубине острова, на землях богатых владельцев, есть правда несколько довольно больших плантаций сахарного тростника, из которого выжимают сок посредством простой машины, но его обрабатывают только для собственного употребления и притом выделывают из него жидкий сироп, а не плотный сахар. Недавно сделанная одним французом с острова Reunion попытка добывать твердый сахар с плантаций султана была неудачна. Султан дал сахарный тростник и необходимые рабочие силы; француз должен был заняться обработкою, но у него были плохие машины и мало капитала, так что через несколько лет предприятие должно было лопнуть. Не смотря на то, не подлежит никакому сомнению, что опытный человек с достаточным капиталом извлек бы большие выгоды из добывания сахара, потому что здешний сахарный тростник весьма хорош, достигает значительной вышины, весьма сочен и созревает в течении только девяти месяцев, тогда как в других местах для этого потребно пятнадцать месяцев и даже более; наконец почва здесь еще не истощена, как в других странах; — одним словом, здесь есть все условия для процветания этой отрасли промышленности. В последнее время один англичанин повторил прежнюю попытку и имел настолько успеха, что мог уже вывести на рынок некоторое количество сахару,

На острове часто встречается также индиго, Indigofera tinctoria и Anil L., и притом в диком состоянии. Несколько лет тому назад султан Сеид-Саид захотел, при содействии одного француза, добывать индиговую краску; плантация удалась, урожай был хорош, но не дал ни одного лота драгоценного вещества, потому что чужеземный шарлатан так мало смыслил в приготовлении индиго, как и сам султан. С тех пор уже ни разу не пробовали заниматься добыванием дорогой краски, хотя употребленный на это труд без сомнения богато бы вознаградился. [53]

Тоже самое было и с кофе. Один английский дом выписал кофейные семена с острова Бурбона и из Мекки и развел большие плантации, но принужден был покончить дела на Занзибаре прежде, чем обнаружились какие-либо положительные результаты. Поэтому еще долгое время пожалуй не повторится подобная попытка, тем более, что кофе, как кажется, лучше растет на сухих холмах материка, чем на влажном и низменном острове.

Хлопчатник также растет на острове, особенно на высоких и сухих местах его, но его шерсть коротка и не достаточно тонка, и частый неправильно падающий дождь вредит доброкачественности продукта и делает его урожай неверным и не обеспеченным.


Комментарии

(пер. А. Смирнова)
Текст воспроизведен по изданию: Путешествие по Восточной Африке в 1859-1861 годах барона Карла Клауса фон Декен. Составлено Отто Керстеном, бывшим членом декеновой экспедиции: Остров Занзибар, поездки к озеру Ниаса и к снежной горе Килиманджаро. М. 1870

© текст - Смирнов А. 1870
© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© OCR - Karaiskender. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001

Https://www.bazarmatrasov.ru/zhestkie-matrasy/

https://www.bazarmatrasov.ru/zhestkie-matrasy/ ортопедические варианты матрасов

www.bazarmatrasov.ru