ВЫВОЗ НЕГРОВ С ЗАПАДНОГО БЕРЕГА АФРИКИ. Эта статья, заимствованная из «Annuaire des Voyages et de la Geographie», содержит в себе много дельных замечаний, собранных капитаном французского флота и губернатором Сенагалии, во время крейсерства его в 1838 и 1899 годах, вместе с английскими военными кораблями, для поимки судов, на которых перевозили в Америку на продажу негров, скупленных по берегам Америки.

«Оставив Горею четвертого ноября, я был на высоте Галлинаса не ранее пятнадцатого числа того же месяца; между прочими поручениями, на меня было возложено забирать корабли, производящие торг неграми. Я давно знал, что Галлинас был центром самого деятельного порта на всем северном берегу, и направился туда; держась на расстоянии ста льё от берега, я, однако ж, встречал только такие корабли, которых не мог [76] задержать, потому что они шли под флагами государств не подписавших трактата об уничтожении торга неграми.

В Галлинасе находится несколько складочных мест или балаганов (barraconi) для этого торга. Значительнейшие из них принадлежат дону Педро Бланко, чрезвычайно богатому Испанцу, имеющему большое влияние на всю страну. Он ведет обширный торг и имеет такие же балаганы с неграми на мысе Монте, в Хигби и Сэстре...

До пятнадцати английских военных судов и два или три французских, постоянно крейсируют около берега, чтобы захватывать суда, нагруженные этим запрещенным товаром. Несмотря на многочисленность и деятельность английских крейсеров, несмотря на денежные награды, щедро выдаваемые им, они еще до сих пор не искоренили торга, производящегося на берегу между Галлинасом и Юнг-Сэстром. В Галлинасе было в балаганах четыреста негров, готовых к отсылке, около сотни близ мыса Монто, столько же в Малой Бассе и от трех до четырех сот в Юнг-Сэстре.

Торг неграми производится теперь только под испанским и португальским флагами. Прежние французские капитаны давно уже оставили этот торг и сделались большею частию меновщиками troqueurs.

Английские крейсеры действуют следующим образом: от двенадцати до пятнадцати корветтов, бриггов и шхун, ходят по всем направлениям перед мысами, которые служат убежищами для торгашей невольниками. Значительные премии поощряют офицеров и матросов и заставляют их итти на встречу смертельным лихорадкам. Нередко близ устья реки от судов отплывают лодки и скрываются за мысы, откуда наблюдают и нападают на торговые суда, спокойно пускающиеся в дальний путь.

Часто торгующие неграми при виде малого числа нападающих, решаются вступить с ними в бой; еще чаще африканский зной, дожди, недостаток жизненных [77] припасов и пресной воды ослабляют экипаж, и крейсер, собирая своя обсервационные лодки, находит на них офицеров и матросов, изнуренных убийственными лихорадками.

Скажем несколько слов о балаганах, служащих неграм темницами. Я в подробности осмотрел юнг-сэстрские и три дня прожил между невольниками и хозяевами их. Когда я вошел на обширный двор, окружающий балаганы, негры пели и веселились. Верные тому правилу, что умственное спокойствие поддерживает здоровье, начальники заведений, для которых всего дороже здоровье невольников, стараются доставлять им, два или три раза в день, всевозможные развлечения. Негры беспокойного нраву, скованные по двое, и женщины по пяти, дети по десяти, садятся в кружок на дворе, поют и бьют такт руками, повинуясь голосу и смешным жестам своих сторожей. Эти сторожа, большею частию, Круманы, находящиеся на жалованья у купцов и обязанные стеречь, забавлять, кормить и наказывать своих черных соотечественников. Один из этих телохранителей, с кнутом в руках, запевало; горе тому, кто не охотно повторяет слова и движения его! Кнут посвистывает в воздухе над головами несчастных и возбуждает в них невольную, судорожную веселость, крики и смех. Другой сторож марает себе лицо белой и желтой краской и старается забавлять невольников пляской и кривляньями; третий, по-видимому более человеколюбивый, подносит каждому поочередно огромную трубку, набитую табаком, из которой мужчины, женщины, дети, даже маленькие девочки с жадностью втягивают дым, наперерыв одни перед другими. После солнечного заката, все возвращаются в балаганы; там тщательно осматривают цепи и беспрестанное восклицание: Alerta! которым перекликаются часовые, возвещают пленным, что наступил час покою, что сторожа их бдительны и что всякое покушение к бегству было бы бесполезно.

Если, наконец; живой товар довольно значителен, так что можно битком вабить судно, заранее [78] приготовленное для него, то два другие корабля, ничем не нагруженные, отплывают от берега в противоположные стороны, чтобы разведать нет ли поблизости крейсеров. Множество пирог, с вооруженными Круманами, расположены у берега. В них отвозят пленных на корабль; все это делается с неимоверною быстротою. Не более как в два часа успевают отправить триста негров на корабль, который снимается с якоря и идет вслед за порожними товарищами. Если покажется крейсер, то конвойные корабля, как бы ненарочно сближаются и дают осматривать себя. Товарищ их между тем выигрывает время, к ночи принимает ложное направление и только один случай может помочь крейсерам овладеть им.

После этого всякий легко поймет, с какими трудностями сопряжена поимка судов, нагруженных неграми. Англичане так хорошо поняли это дело, что решились сыпать золото в самые балаганы, чтобы находиться к тайных сношениях с Круманами; а потому они теперь почти всегда знают, когда и на явном именно корабле отправят негров. Это средство требует почти постоянного присутствия крейсера поблизости сборных мест.

Мы встретили португальский корабля с неграми, но не имея права овладеть им, я мог только принять меры, чтобы разведать, не принадлежал ли он морскому разбойнику. Осмотрев все бумаги и найдя их в порядке, я решился, из одного любопытства, сделать перекличку неграм. Капитан корабля, обрадовавшись случаю дешево отделаться, очень охотно согласился исполнить мою прихоть. Мне, в особенности, хотелось видеть женщин. Круман, находившийся при мне, служил мне переводчиком. Он объявил мне, что почти все невольницы куплены в Бони из племен Ибо, Биби, Брасса, Атана, и прочая. Вот ответы некоторых из этих несчастных.

Онагун. Когда отец ее умер, она была отдана в залог заимодавцам его и продана.

Адда. В переводе: сестра, бежала от супружеских ласк. Муж послал за нею в погоню и велел [79] продать ее; за нее заплатили кауриями, маленькими раковинами, которые служат монетой.

Альяна. В переводе: красная и прекрасная. Продана за то же, как и Адда.

Ненти. В переводе: воскресшая. Она не любила мужа к ушла от него к матери; он, однако ж, взял ее опять к себе и продал.

Ододена. В переводе: красавица. Муж продал ее, получил в уплату каури.

Оддейра. В переводе: все дочери матера моей — девушки. Вот лаконизм, достойный слогу Конфуция! Ее продал брат, чтобы на вырученные деньги похоронить отца. Он купил быка, убил его и разлил кровь на могиле покойника. Мясо было съедено гостями, приглашенными на похороны. Между тем у бедной Оддейры был муж, который, подстрекаемый другими женщинами, дал брату полную волю распоряжаться как ему угодно и даже принял участие в обеде!

Огиле, значит — балалайка. После смерти отца, дядя похитил и продал ее.

Уадна. Ничего не значит. Эта молодая девушка была похищена когда шла за водою.

Ододена, значит: красавица. Была молода и вполне заслуживала данное ей прозвание; брату ее, храброму воину, не трудно было променять ее на ружье.

Окримба. Также продажа братом за ружье.

Унане. Продана дядей во время болезни отца. Ей было от шести до семи лет.

Эвену-Окей. В переводе: не для всех. Имя чрезвычайно замысловатое. Один из друзей отца ее пригласил ее к себе в гости и продал.

Оддейра. Из роду Атаны. Мать с намерением удалила ее из страны, в которой жил отец и продала.

И так из этих тринадцати женщин пять проданы мужьями, две братьями за ружье; две родственниками, одна другом отца, одна похищена, одна взята заимодавцами... последняя, страшно даже повторить, продана родною матерью!»

Текст воспроизведен по изданию: Вывоз негров с западного берега Африки // Библиотека для чтения, Том 69. 1845