АФРИКАНСКИЙ КОНВУЛЬСИВНЫЙ ТАНЕЦ. Общие замечания о начале и физиологическом назначении всех танцев. Конвульсивный танец исполняемый мавританскими женщинами и негритянками в Алжире, прежде сохранялся в тайне: только женщины могли при нем присутствовать. Но со времени французских завоеваний нескольким любопытным удалось проникнуть в таинственные гаремы и быть очными свидетелями корчей африканских танцовщиц. Вот, как это делается. В глубине длинной, темной комнаты старуха-учительница или распорядительница мистического танца, сидит на корточках перед курильницею, в которую подкладывает ладану. Три или четыре другие женщины сидят, скрестив ноги, на коврах или цыновках и бьют в такт по глиняным горшкам, обтянутым кожею, наподобие литавр. Женщины, которые намерены плясать, стоят по сторонам комнаты. Которым случается в первый раз, те в молчании и с трепетом удовольствия ждут и вглядываются в сцену: они обыкновенно бывают уже вперед настроены чудесными рассказами о наслаждение этим танцем. Когда все готово, женщина уже опытная выступает вперед, подходит к курильнице, наклоняется и вдыхает в себя благовонный дым, выпрямляется с раскрасневшимся лицом, с отверзтыми ноздрями, со вздутою грудью и, после нескольких корчей, снова вдыхает дым; потом, под мерные звуки барабанов, мало-по-мало начинает покачивать серединою тела и размахивать руками. Вскоре музыка усиливается, учащается; движения танцовщицы ускоряются. Наконец барабанщицы начинают стучать с бешенством, с неистовством, и сопровождают эту музыку адским пением, похожим на яростный рев и вой. Движения танцовщицы становятся всё быстрее и быстрее, черты оживляются, глаза сверкают, голова опрокидывается, суставы хрустят, изо рту вылетают отрывистые звуки, весь организм трепещет, дрожит. В заключение танцовщица с быстротою вихря вертится на пятке и с страшным воплем падает на помост без чувств. Не думайте, чтобы это состояние было притворное. Мавританские танцовщицы не похожи на [62] иных европейских сомнамбулок: они действуют совершенно добросовестно, и, падая, нередко разбивают себе голову. Один французский медик, наблюдающий их в этом состоянии, нашел следующие признаки: кожа холодная, пульс едва приметный, неровный и, мало-по-мало теряется; биение сердца не могло быть замечено даже у грудобрюшной преграды; глаза открыты, зрачки неподвижны; лицо бледно, черты искажены, челюсти сжаты, губы синие; окоченелость торса при гибкости суставов и нечувствительности всего тела, представляла вид кадавра, остывшего несколько часов назад. Медик сильно щипал различные части тела, колол булавкою: обмершая танцовщица ничего не чувствовала. Когда танцовщица падает, старухи-барабанщицы трут ей грудь и выносят ее в другую комнату. Тут выступает вторая танцовщица; музыка снова начинается и все действие повторяется. Иногда они, не вытерпев, начинают плясать по несколько вдруг; все проходят те же степени возбуждения и конвульсий и заключают падением. Африканские народы верят, будто танцовщицы во время конвульсий сообщаются с небом и видят рай. Дело в том, что от этих насильственных телодвижений они приходят в восторженное состояние, подобное тому, какое производит опиум, так, что все члены опьянены сладострастным трепетом, нервы, раздраженные трением, достигают чрезмерной чувствительности, каждый атом тела как будто вертится, кружится вихрем, и в этом хаосе материи и смутных внешних впечатлений на чувства, мозг наполняется самыми разнообразными, самыми фантастическими, самыми восхитительными видениями. Турецкие кружащиеся дервиши и сибирские шаманы давно знают этот способ достигать верховного наслаждения без помощи крепких напитков и наркотических снадобьев, повергая тело и ум разными напряженными движениями и в особенности быстрым кружением в восторженное состояние. Всякий танец человеческий основан на том же начале: вальс — остаток шаманства, которое некогда, в древности, было распространено по всему северу, как видно из Геродота и [63] Тацита, и состояла в уменьи приходить в восторженность от конвульсивных и вращательных движений. Разница между настоящим шаманством, между танцем кружащихся дервишей и Мавританок и вашими танцами та же, что между спиртом о чаем. Она состоит только в силе и степени опьянения, производимого в нервах известными действиями тела. Как женские нервы нежнее мужских, то танец доставляет женщинам гораздо более этого роду наслаждения чем мужчинам, и женщина родится уже танцоркою. Полька — танец в примечательной степени конвульсивный и слава ее происходит из того же начала, как и страсть к судорожным танцам в африканских гаремах. Успехи химии в Европе, может статься, убьют все танцы: газ азотистой кислоты производит в теле совершенно то же восторженное состояние как быстрые вальсы и другие подобные упражнения. Прийдет время, что, вместо составления полек и вальсов, женщины будут вдыхать на балах из красивых скляночек газ азотистой кислоты, к которому покойный Деви так сильно было пристрастился. Заключение: всякой танец есть в большей или меньшей степени шаманство, дервишество, опиум, азотистая кислота, отвар конопляных листьев. Кофе, чай, музыка, вино, имеют то же самое назначение: дело в том, чтобы каким-нибудь образом расшевелить впечатлительность нервов и привести их более или менее, слабее или сильнее, в восторженность, которая начинается всегда легкою веселостью и оканчивается видениями вскруженного мозгу.

Текст воспроизведен по изданию: Африканский конвульсивный танец // Библиотека для чтения, Том 67. 1844