ВИЛЬЯМ ШАЛЕР

ОЧЕРКИ АЛЖИРА,

ПОЛИТИЧЕСКИЕ, ИСТОРИЧЕСКИЕ И ГРАЖДАНСКИЕ

SKETCHES OF ALGIERS, POLITICAL, HISTORICAL AND CIVIL; CONTAINING AN ACCOUNT OF THE GEOGRAPHY, POPULATION, GOVERNEMENT, REVENUES, COMMERCE, AGRICULTURE, ARTS, MANUFACTURES, TRIBES, MANNERS, LANGUAGES, AND RECENT POLITICAL EVENTS OF THAT COUNTRY

Алжир.

(Окончание.)

«Дела переменили вид в 1793 году: перемирие, заключенное между Португалиею и Алжиром, открыло свободный проход корсарам в Атлантическое море: в несколько месяцев захватили они [345] одиннадцать судов Американских со ста девятью человеками офицеров и матросов, кои все проданы были в неволю. Тогда народ в Северо-Американских Штатах принял живейшее участие в судьбе всех сих пленников, и столь же деятельно, как и настойчиво, старались заключить мир с Алжирцами, но тогдашние обстоятельства были для нас самые неблагоприятные: прекращение военных действий с Португалиею, мир со многими другими народами, оставляли корсаров в бездействии, и брат Шведского Консула в Алжире, с которым советовались на счет переговоров, писал к одному из наших агентов: «Дей объявил мне, что его собственная польза не позволяет ему принять предложений, если бы даже вы предлагали ему миллионы. Что мне делать с своими корсарами, говорил он, если бы я был со всеми в мире? Они возьмут голову мою, если им нечего другого взять, ибо им надобно же жить, а доходы их для сего недостаточны». — Однако ж в Сентябре 1796 года заключили наконец мирный договор, которого обстоятельства требовали, но который не меньше того был для нас унизителен. Соединенные [346] Штаты обязались заплатить Алжиру 700,000 доллеров за мир и за выкуп пленных, и сверх того, доставлять ежегодно морских и военных снарядов ценою на 70,000 доллеров.

«Трудность иметь нужные для сего капиталы не позволила выполнить мирный договор с такою поспешностию как Дей ожидал. Он опасался, что отсрочка была только произвольная, изъявлял большое нетерпение, и грозил снова начать войну. В сей крайности агенты наши почли себя обязанными, от имени Правительства предложить ему в подарок фрегат, если бы он согласился отдалить срок платежа на три месяца. Дей согласился, и деньги привезены были еще до истечения срока. Таким-то образом заключен был сей мир, стоивший нам более миллиона доллеров, и сделавший нас на долгое время вассалами шайки разбойников.

«Мир существовал до 1812 года. В сие время Дей, по политике своей, вздумал нарушить оный и произвести неприязненные действия, навлекшие на Государство Алжирское», говорит Шалер: «более бедствий, нежели оно когда либо испытало оных, и которых конечным [347] следствием будет — истребление морского разбойничества. Время, выбранное Деем для объявления войны Северо-Американским Союзным Штатам, придавало сему объявлению все свойства предумышленного нападения. В Июле 1812 года, Американское судно Allenhage, привезшее годичную дань, бросило якорь в Алжирской гавани; оно было принято с изъявлениями удовольствия, и приступили к выгрузке привезенных снарядов, как вдруг Дей пожелал иметь опись грузу. Он показался весьма недовольным не нашедши пороха и канатов в таком количестве, которого, он утверждал, что требовал, и особенно негодовал, узнав, что тот же самый корабль употреблен был для перевозки пушек, назначенных в Марокко, и выгруженных в Гибралтаре, вместе с другими вещами, принадлежавшими частным лицам. Он утверждал, что это была обида, нанесенная его особе.

«В следствие сего он приказал Консулу заплатить деньгами цену дани, или выехать из Государства 15-го Июня со всем семейством и со всеми находившимися там Американцами, угрожая, в случае запоздания, продать их в неволю и конфисковать судно. Напрасно Консул [348] протестовал против сих произвольных его поступков, как того требовали честь и выгода его отечества: он должен был выехать в назначенный день. В следующем Сентябре месяце, маленький бриг Американский с 11 человеками экипажа захвачен был корсарами, и отведен в Алжир. Сей приз, незначительный для Дея, был единственным плодом войны, объявленной с такою дерзостию, и от которой он обещал для себя самых блистательных успехов. В следующий год, Правительство Северо-Американское для выкупа пленных употребило некоторые попытки, кои были отвергнуты, ибо Дей Алжирский объявил, что подданные Северо-Американских Штатов дороже всякого денежного выкупа.

Во время войны с Англиею, Конгрес не в состоянии был обращать большое внимание на оскорбления со стороны Алжирцев; но коль скоро ратификация мирного договора, заключенного в Генте, возвратила нам мир, взяты были самые строгие меры для ведения с сим Государством решительной войны. Нельзя было согласиться посылать долее постыдную дань, и в Средиземное море [349] отправлена эскадра под начальством Капитанов Бенбриджа и Декатура, назначенных в то же время, вместе с Г. Шалером, полномочными для заключения нового мирного договора. Первое отделение сей эскадры, на котором находился и Г. Шалер, отправилось из Нью-Йорка в Мае 1815 года. Едва только появилось оно в Средиземном море, как и взяло тотчас один фрегат и один бриг, а через несколько дней явилось в виду самого Алжира, в который оба Полномочные послали условия, на коих они получили власть заключить мир. Корсары были тогда в море; вид нашей эскадры, и страх, наведенный свежими еще нашими успехами, произвели такое впечатление, что условия приняты были без малейшего затруднения. С сего времени дань была отменена, и Северо-Американское Правительство у Дея Алжирского находилось на такой же ноге, как и наиболее благоприятствуемые Государства. По согласию, Дею возвратили взятые в море фрегат и бриг».

Г. Шалер по заключении мира прибыл в Алжир в качестве Генерального Консула Северо-Американских Соединенных Штатов, и сей пост занимал до сих пор (1826 г.). Дей, вероятно [350] подстрекаемый какою нибудь Европейскою Державою, скоро, казалось, расположен был возобновить неприятельские действия; но Генеральный Консул, благоразумием своим, успел отвратить разрыв, и с тех пор мир никогда не был нарушаем. Однако ж настоящая политика Европы заставляет Американцев постоянно содержать в Средиземном море морскую силу, способную напомнить Алжирцам, что за малейшим возобновлением их разбойнических на море привычек, последует примерное наказание.

«В 1816 году, Алжир был бомбардирован соединенною Английско-Нидерландскою эскадрою, под начальством Лорда Эксмута, и за бомбардированием последовал мир на условиях, предписанных самим Адмиралом: одним из сих условий окончательно и навсегда уничтожено невольничество для Христианских народов. Каковы бы ни были следствия сего мира, но невероятно, чтобы по нынешнему состоянию образованности, морское разбойничество опять скоро могло возобновиться. Неаполь, Швеция, Дания и Португалия одни еще только платят дань Алжирскому Государству; для этой цели [351] сии Державы ежегодно посылают оному до 20,000 доллеров, и при всякой перемене Консулов обязаны еще давать Дею подарки и подвергаться унизительным церемониям».

Третья глава сочинения Г. Шалера посвящена топографии города Алжира, и занимательностию и верностию подробностей соответствует ожиданиям, к которым естественно подавали повод долговременное пребывание Автора в сих местах и его наблюдательный ум.

Город Алжир, занимающий скат холма, постепенно возвышающегося начиная от берега морского, домы его, единообразно выкрашенные в белый цвет, представляют с моря поразительное и живописное зрелище. Он обнесен высокою стеною, улицы узки и с террасами, по восточному обычаю. Гавань весьма хорошо укреплена, так, что неблагоразумно было бы нападать на город с моря только, а со времени Лорда Эксмута прежние укрепления еще умножены. Сильная цитадель, Казауба, повелевает морем и баттареями.

Доктор полагает народонаселение Алжира в 100,000 душ; другие Писатели несколько увеличивают оное, но наш [352] Автор думает, что оно не превосходит 50,000 душ. Общественные здания в нем суть: девять мечетей, три училища, пять острогов, казармы, базары и занимаемый прежде Деями дворец. Самый город находится в ведомстве других властей, а не тех, в руках которых Правительство. Сии власти выбираются обыкновенно из природных жителей. Автор весьма много хвалит сие городовое управление, и думает, «что нет, может быть, другого города, в котором полиция бодрствовала бы более и была деятельнее, как в Алжире, где совершается менее преступлений, и где, наконец, жизнь и собственность жителей были бы лучше покровительствуемы Правительством». — Сии выражения, кажется, должны бы противоречить общепринятому мнению о тиранстве Турок; но Г. Шалер весьма тщательно старается постановить различие между Турками и собственными Алжирцами, у которых он нашел столько же учтивости и уменья жить, сколько и человеколюбия. Особливо выхваляет он их веротерпимость: при всем суеверии и строгой привязанности к своей религии, они никогда не гнали исповедывавших другие. [353]

Некоторые особенные обстоятельства, вместе с образом правления, имели влияние на состояние собственности в Алжире. «Непрерываемое благоденствие страны и брачные союзы между Турками и туземцами имели необходимым следствием накопление чрезвычайных богатств в руках нескольких фамилий. Таким образом, когда власть исключительно вверена Туркам, то собираемые ими богатства нечувствительно переходят к природным жителям, которые, не будучи избираемы для отправления важных должностей, ни мало не подвержены влиянию переворотов, а следовательно и собственностию своею владеют с такою же безопасностию, как и жители всякой другой страны; потому-то Алжир можно считать самым богатым городом в свете, на звонкую монету. Вдова Ахмета-Паши умерла, и полагают, что она оставила имения на несколько миллионов доллеров. — Наследники Мустафы-Паши в городе и в окрестностях оного обладают имуществом более нежели на 500,000 доллеров. Сии оба Дея были казнены всенародно».

Между обычаями страны сей, описанными Т‘. Шалером, мы предложим здесь [354] сказанное им на счет браков: «Женщины высших классов редко являются в свете, или, лучше сказать, совсем не появляются. Хотя прелести их блестят только в уединении, но жалобы супругов их заставляют думать, что они имеют наклонность к роскоши и к нарядам, и можно думать, что медленными и незаметными способами госпожи сии готовят переворот, долженствующий возвратить им права их. Немногие Алжирцы пользуются законом, позволяющим многоженство; почти все ограничиваются одною женою, которую окружают в прочем множеством черных невольниц, сообразно званию своему и состоянию. Брачные условия в Алжире почти такие же, как и в других Мусульманских землях, но характер правления и положение высших классов улучшили состояние женщин. Очень можно думать, что какая нибудь богатая наследница, а их большое число в Алжире, не без ограничений предоставляется произволу женящегося на ней варвара; соглашаются в условиях, по которым она становится почтли равною своему мужу, или которые, по крайней мере, защищают ее [355] противу тиранства ее супруга. Нет надобности прибавлять, что прекрасный пол имел счастливый талант умножить нечувствительно свои преимущества; таким образом Мавританские дамы более обычаям подчиняются обычаям и приличиям, нежели своим мужьям.

«Обыкновенно браки бывают устроиваемы и заключаемы матерями обоих будущих супругов, ибо женщины в Алжире имеют многократные случаи видеться или у себя, или в общественных банях, которые по полудни только для них одних назначаются. В высших классах бракосочетание празднуют одни женщины. Родственники и друзья той и другой фамилии собираются, веселятся несколько дней сряду так, что наконец выгоняют мужчин из дома, или принуждают их удалиться в такое место, из которого ни они сами не могут видеть ликующей толпы, ни она их не видит.

«Мы сказали, что в Алжире есть Училища. Это есть род Семинарий, назначенных для образования Иманов для мечетей, и Богословов, поучающих народ. В похвалу Алжирцев надобно прибавить, что одно из сих Училищ назначено единственно для кабилов, или обитателей [356] внутренних частей Государства, которые составляют здесь класс земледельцев и слуг. Впрочем, как знание Корана заключает в себе всю Литературу Алжирскую, и как типографии суть чрезвычайно редкие предметы везде, где господствуют поклонники Магомета, то можно вообразить себе, что успехи в воспитании достигли не высокой степени.

«Есть впрочем множество народных школ, в которых учат читать и писать детей от 5 до б лет и более. Метода, постоянно употребляемая в сей стране, дает мне повод думать, что она есть источник и происхождение нашей методы взаимного обучения. У всякого дитяти есть доска, на которой он пишет мелом. Один из них пишет стих из Корана, и все прочие списывают оный, дают и сами попеременно получают уроки касательно объяснения текста или образа писания букв. Сии уроки повторяются после вслух перед учителем, заседающим в углу комнаты с длинным прутом в руках, для поддержания порядка и подчиненности. Когда ученик совершенно научился читать и писать Коран, тогда Профессор оканчивает его воспитание, научая форме [357] молитв и способу молиться. Плата за посещение училища весьма умеренная. Подобные заведения, но содержимые женщинами, существуют и для девочек.

«В Алжире находится до пяти тысяч Жидов, коих судьбе всего менее можно завидовать. Что касается до гражданского их устройства, то они управляются собственными своими законами, и имеют начальником человека из своего народа, назначаемого Пашою. В качестве подданных Алжирских, они могут свободно жить везде, селиться, где хотят, и исправлять всякую должность, не воспрещаемую законами. Они не могут быть проданы в неволю, и каждый Жид платит за себя личный налог, а за всякий привозимый им из других Государств товар двойную противу других пошлину. Большая часть ювелиров, все маклера, все меновщики и работники при делании монеты принадлежат к сей нации.

«Кроме неспособности, в качестве Жидов, исправлять общественные должности, они подвержены бесчисленным притеснениям, например: им не позволено защищаться противу нападений или насилий Мусульманина, им запрещено ездить верхом, носить оружие и даже [358] палки. Одеяние их должно быть всегда черное. Без особенного позволения они не могут выходить из городских ворот, исключая Середы и Субботы, и если надобно выполнить какую нибудь тяжкую и спешную работу, то она на них одних возлагается. В 1815 году тучи саранчи опустошили всю страну, и поели все растения: в продолжение всего этого несчастия, несколько сот Жидов день и ночь употребляемо было для предохранения от оного садов Паши.

«Многократно, во время возмущений Янычар, Жидов грабили ненаказанно, и они живут ежедневно в страхе, что подобные явления возобновятся. Вся жизнь их, от рождения до смерти, есть непрерывная цепь унижений и презрения; но они с редким терпением сносят печальную судьбу свою. Привыкши к покорности с самого детства, они переносят огорчения, не позволяя себе ни малейшего ропота. По сношениям своим с другими народами, они суть почти единственные обитатели Алжира, имеющие сведения о внешних делах; и, не смотря на жалкое существование свое, они, с опасностию жизни, которою Правительство Алжирское ни мало не дорожит, мешаются [359] во всякие интриги. Глава их получает и сохраняет пост свой единственно подарками и низкими происками, а занимает оный с тиранством, соразмерным тому, чего он стоит ему самому. Во время цветущего состояния Алжирского Государства, многие торговые домы Еврейские успели разбогатеть, но как притеснения над ними с нескольких лет усугубились, то большое число богатых купцов совершенно разорилось, другие же нашли способ выехать из Государства, а Арабы, имеющие удивительную способность к торговле, захватывают оную мало по малу, ко вреду Жидов. Таким образом участь сих последних беспрестанно становится жалостнее, и число их со дня на день уменьшается.

«На землях, подвластных Алжиру, живут племена, которые во многих отношениях существенно различествуют одни от других. Значительную часть народонаселения составляют Мавры, происхождения смешанного; они суть потомки древних Нумидян, или Мавританцев, Арабов, Испанцев и Турок, одних за другими владевших сею страною. Впрочем легко заметить можно, что черты [360] лица их, не имеющие единообразия, подходят к чертам сих разных народов, смотря по тому, происходят ли они по прямой от них линии или непрямой. Другие племена, обитающие во внутренности Государства, каковы Арабы, Бедуины, Бискари, Мозаби и Кабилы, до сего времени еще сохранили отличительные черты свои.

«Бедуины суть народ кочевой; они живут в шатрах, занимаются скотоводством, повинуются единственно власти Шейков своих, и лишь только Правитель провинции дает им чувствовать власть свою, они оставляют занимаемую ими страну, и ищут независимости в степи Сааре. Бискари, обитатели более смирные, живут на пределах степи, признают над собою власть Алжира, и говорят испорченным Арабским языком. Мозаби, народ, занимающий страну очень удаленную на юге, хотя живет вне пределов владений Алжирских, и не признает над собою власти Дея, но состоит с Алжиром в больших торговых связях; представитель из сего народа служит им в качестве Консула у Варварийцев. Но из всех племен, занимающих северную часть Африки, бесспорно замечательнейшее есть [361] племя Кабилов, или Берберов. Оно не подвластно Алжиру, живет в горах, и так многочисленно, что могло бы быть страшно для сего Государства, если бы не было подразделено на бесконечное множество маленьких племен, беспрестанно между собою воюющих.

«Кабилы говорят наречием, неимеющим никакого сходства с наречиями других племен, и о котором, с некоторою вероятностию, думают, что оно должно быть очень древнее. Думают, что оно одинаково с языком Туариков, живущих во внутренних частях Ливии. Если это справедливо, как все заставляет думать, то из сего следует, что сии два народа одного происхождения». Г. Шалер замечает, что сие наречие не имеет никакого сходства с языками Пуническим и Арабским, и из того заключает, что сии жители говорили им до прибытия сих народов в Африку, и что, следовательно, оно есть одно из древнейших на земле.

Разбор мнений Г. Шалера о будущей судьбе северной Африки вывел бы нас из пределов, которые мы себе назначили. Равномерно не скажем мы мнения своего о выгодах, которые могли бы [362] произойти для сих стран от занятия оных под колонии свои Великобришианниею: нет ни малейшего сомнения, что управление сим несчастным краем не может быть в руках людей неискуснейших и корыстолюбивейших, как настоящие владыки оного.

Как мы выше сказали, последняя глава сего сочинения есть извлечение из журнала Генерального Консула Северо-Американских Штатов, и содержит в себе любопытнейшие статьи о политических отношениях. Алжира в течение последних лет. Обнародование подобных предметов требовало не одних только талантов и откровенности: припомним происки, низкие интриги, которых агенты от разных Европейских Держав при Варварийских владениях, даже до наших времен, были рабскими орудиями, и не удивимся, что До сих пор еще не появилось о сем предмете ничего любопытнее сочинения Г. Шалера. Станем надеяться, что он будет иметь подражателей: — представляя в отвратительной наготе Правительства хищнических Держав, Марокко, Алжира, Туниса и Триполи, можно заставить Христианские Державы отказаться от преступных [363] сношений с ними, существующих уже несколько столетий.

Из North Americain Review.

П-л М-ч.

Текст воспроизведен по изданию: Алжир // Сын отечества и Северный архив, Часть 134. № 25. 1830

© текст - Булгарин Ф. В. 1830
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества и Северный архив. 1830