ВИЛЬЯМ ШАЛЕР

ОЧЕРКИ АЛЖИРА,

ПОЛИТИЧЕСКИЕ, ИСТОРИЧЕСКИЕ И ГРАЖДАНСКИЕ

SKETCHES OF ALGIERS, POLITICAL, HISTORICAL AND CIVIL; CONTAINING AN ACCOUNT OF THE GEOGRAPHY, POPULATION, GOVERNEMENT, REVENUES, COMMERCE, AGRICULTURE, ARTS, MANUFACTURES, TRIBES, MANNERS, LANGUAGES, AND RECENT POLITICAL EVENTS OF THAT COUNTRY

Алжир.

(Sketches of Algiers, political, historical and civil; containing an account of the geography, population, governement, revenues, commerce, agriculture, arts, manufactures, tribes, manners, languages, and recent political events of that country. — By William Schaler, Americain Consul General at Algiers. Boston. Cummings, Hilliards, and Co. 1826.)

Мало есть стран, посещаемых образованными нациями, таких, о которых имели бы мы столь несовершенные сведения, как о северной Африке, хотя в течение последних трех столетий, Правительство Алжирское на дела Европы имело влияния более, нежели обыкновенно думают. Ученое Сочинение Доктора Шо, (Schaw), долго жившего (назад тому около столетия) в сем Государстве в [269] качестве Духовника при Английской фактории, есть почти единственный источник, в котором можно найти некоторые сведения в сем отношении. Но творение его, драгоценное касательно всего, что относится к Древней Истории и древностям сей страны, мало дает понятий о происхождении, успехах и состоянии Алжирского Правительства, о его правилах, его цели и способах. Автор столь же мало занимается общественным состоянием и политикою народа, его земледелием, искусствами и торговлею. Впрочем, со времени, в которое писал Доктор Шо, произошло множество перемен мало замеченных Историками, но имевших сильное влияние на народ, поселение и на образ правления. Можно смело утверждать, что внутреннее состояние Алжира и политическое его положение едва были известны во все время, протекшее от похищения престола Барбаруссою и предприимчивого и гибельного похода Карла Пятого до нашего времени. Между тем Алжирцы играли весьма важную ролю в Европейской политике, и недостаток сведений об их Истории дает высокую цену тем сведениям, которые предлагает нам Г. Шалер, как плод [270] долговременных и тщательных своих изысканий. Находясь десять лет Генеральным Консулом Северо-Американских Соединенных Штатов в Алжире, по должности своей, он поставлен был в короткие сношения с Правительством оного. Сочинение Г. Шалера писано на месте. Он внимательно смотрел на отношения образованных Держав с Варварийскими, и мог знать побудительные причины столь необыкновенного и столь редко расторгаемого союза между Христианскими народами и ордами варваров. Г. Шалер, разрывая завесу, наброшенную на сии скрытные сношения, утвердительно говорит, что существование Варварийских владений покрывает стыдом и бесчестием Правительства Европы. Он доказывает, что Правительства сии, заключая подобные союзы, приводимы были к тому единственно или торговыми видами, худо понимаемыми, или соперничеством и завистию.

Великие морские Державы Европейские во все времена имели средства запереть в их вертепах сию шайку разбойников, прогнать их в степи или стереть с лица земли, как непримиримых врагов человечества; не смотря на сие, их существование [271] и их права были признаны; им позволено иметь притязания на преимущества Государств образованных: заключать договоры, разрывать оные по прихотям своим, расстроивать торговлю всех народов, брать невольников, требовать налогов, полагая унизительные условия, словом, производить всякие поругания и несправедливости, какие только могли внушить им жестокосердие и хищничество.

Существование Варварийских владений как Правительств, признанных образованными народами, есть противоречие (anomalie) в Истории политической. По странным правилам их политики, они находятся в законной войне со всеми теми Христианскими народами, кои не покупают у них мира ценою золота, и кои не стараются сохранить оный, платя ежегодную дань. Таким образом и Соединенные Северо-Американские Штаты сначала приобрели оный и, должно сказать к стыду их, нет еще пятнадцати лет, как они были данниками сего народа бандитов.

Г. Шаллер, ограничиваясь в сочинении своем только одним Алжиром, другими Варварийскими владениями [272] занимается только тогда, когда они входят в прямые сношения с его предметом. Сначала он представляет землеописание сей страны, и говорит о почве ее, о произведениях, о народонаселении. Переходя потом к политической Истории оной и к образу правления, он излагает постепенно их гражданские постановления, состояние финансов, войска и морской силы, дух разбойничества — отличительную черту сего Правительства, и отношения оного к иностранным Державам. Представляя топографию города Алжира, он тщательно описывает общественные и частные здания, его торговлю, нравы и искусства туземцев, и положение Христиан и Евреев, живущих в сей стране. Он сообщает весьма любопытные подробности о различных племенах, рассеянных по всему Государству и неизвестные доныне сведения об их обычаях и языках. Сочинение его оканчивается весьма справедливыми рассуждениями о вероятной будущности сего народа, столь же много благоприятствуемого природою, сколь подавленного и угнетенного Правительством своим. Дополнительная статья, основанная на извлечениях из журнала, веденного Северо-Американским Консулом, [273] заключает в себе собрание самых любопытных и совершенно новых известий. Множество предметов, любопытных и мало известных, рассеяны в примечаниях, заключающих сие сочинение.

Государство Алжирское, ограничиваемое с севера Средиземным морем, занимает около 500 миль в длину, начиная от пределов Триполи на востоке, и простираясь до пределов Мароккских на западе. Пространство оного в ширину от моря до степи Саары не совершенно известно, но с некоторою вероятностию полагают, что оно изменяется от сорока до ста миль. Основываясь на сем показании, Г. Шалер полагает пространство Алжира в тридцать тысяч квадр. миль. Как в сей стране неизвестно, что значит счисление народа, то нет ни какой возможности знать точное народонаселение оного. Автор наш полагает, что оно может составлять несколько более миллиона, почему на каждую квадратную милю прийдется тридцать три человека. Страна сия заключает в себе Древнюю Нумидию и часть Мавритании Тингитанской, получившей название Кесарийской после покорения оной Августом. Страна сия, некогда приводимая в [274] пример богатства городов своих и храбрости жителей, которых мужество однако ж сопровождаемо было лукавством и хитростию, страна сии была некогда театром геройских подвигов и управляема могущественными Государями. Там-то, по выражению одного из Американских Поэтов, повелители мира воевали и покорили сии народы воинственные, которых кони, легчайшие ветров, не знают ни узды, ни шпоры.

Саллустий был один из управлявших сею провинциею, и, может быть, сему обстоятельству обязаны мы его Историею войн Африканских. Святой Августин родился в сих же местах, и в качестве Епископа, жил в Гиппоне, к востоку от Алжира, близ того места, где теперь лежит город Бонна.

Природа была щедрою матерью к сей стране: климат здесь приятен и здоров. Почва земли, чрезвычайно плодоносная и дающая самые разнообразные произведения, представляет беспрерывное последование прелестнейших холмов и долин. Внешняя торговля, свободная от монополии, могла бы сделать из мыса, выдающегося в море между горою Атласом и Средиземным морем, одну из [275] самых плодоносных и самых богатых стран на Земном шаре. Здесь сеют с успехом ячмень и овес. Оливы и финики растут в изобилии и лучшего качества. Здесь находят также все произведения умеренных климатов, каковы: орехи, каштаны, винные ягоды, гранаты, виноград и проч. Единственные, открытые до сих пор металлы суть железо и олово. Горы заключают в себе соляные копи. Хотя в Государстве Алжирском мало больших рек, но оно орошается множеством ручьев, и превосходные его пастбища доставляют удобность разводить верблюдов и другой скот; потому-то шерсть есть здесь важная статья торговли. Разного рода дичь водится также в изобилии; впрочем мы не имеем нужды много о сем распространяться: все древние Историки единогласно изображали нам Нумидию одними красками, и природа, неизменная в ходе своем, всегда осыпала оную теми же дарами — в минуты ли мира и благоденствия, или когда тираны, спорившие о владении оною, орошали землю сию кровию.

История Алжира не представляет никакого достопамятного происшествия по завоевании оного Римлянами. Сии [276] гордые владыки изгнаны были из Африканских владений своих Вандалами, прогнанными в свою очередь славным Велисарием, Полководцем Юстиниановым. Сто лет спустя, Сарацины произвели новый переворот. С сего времени, до начала шестнадцатого столетия, История северной части Африки есть хаос, среди которого представляются нам Арабы, Зенеты, Марабуты и другие народы, сражающиеся между собою и с Сарацинами за обладание сею страною. Испанцы, учинив несколько вторжений, овладели Ораном и многими соседними городами. Это есть одно из важных происшествий в Истории Алжира.

Между людьми, отличавшимися в сие время, должно назвать Хорука и Хайредина, сыновей одного Либосского горшечника, которые, руководствуясь своим деятельным и буйным характером, взялись за опасное ремесло морских разбойников. Скоро составили они себе имя и накопили значительные сокровища. Они создали великую морскую силу, разбойничали на морях, и распространили ужас на всех водах Средиземного моря. Старший брат, Хорук, прозванный Барбаруссою, был избран Алжирским Царем Антеми в [277] союзники себе для прогнания Испанцев из Орана. Предложение с радостию было принято Барбаруссою, который вышел на берег в Алжире, предводительствуя пятью тысячами человек, и принят был с восторгом; расточительностию своею и пронырствами составил себе партию, и наконец, умертвив Антеми, объявил себя Царем. Кратковременное его правление ознаменовано было неслыханными жестокостями и взятием города Тремерона (Tremeron), который он присоединил к Державе своей, изгнав владетеля оного.

Брат его, Хайредин, наделенный от природы такими же дарованиями и таким же честолюбием, наследовал по нем престол Алжирский, и принял также название Барбаруссы. Принужденный в одно время выдержать нападение Аравитян, Мавров и Испанцев, он предался покровительству Турецкого Султана, и сделался данником Оттоманской Порты, что, с различными изменениями, продолжается до нынешнего времени. Вскоре он увидел себя в состоянии не только освободиться от неприятелей своих, но даже столь сильным, что мог предпринимать новые завоевания. Между [278] происшествиями его царствования, достойными Истории, можно считать покорение им Туниса, из которого он в последствии выгнан был Карлом V, и особливо безрассудное предприятие сего последнего против Алжира, кончившееся почти совершенною потерею и армии его и флота.

Барбарусса возведен был в достоинство Паши, и назначен был новый Наместник Алжиру. Порта сохранила право назначать в сие достоинство до начала 17-го века 5 в сие время Алжирцы получили право сами выбирать между собою Правителя, называемого у Европейцев Деем. Они все оставались данниками Султана и подчиненными власти досылаемых им Пашей; но в 1710 г. освободились от него: обе власти соединены были в лице Дея, и установился образ правления, продолжающийся до нашего времени. Вот, как определяет оный Г. Шалер.

«В существе, говорит он, это есть воинская Республика с избирательным по жизнь начальником; образ устройства оной, в малом виде, подходит к Империи Римской по смерти Коммода. Правительство состоит [279] обыкновенно из одного главного Начальника и из Дивана, или Великого Совета, составленного из воинов, начальствующих или начальствовавших корпусами войск, которых число неопределено. Диван избирает Деев, и рассуждает о делах, которые сии последние заблагорассуждают предлагать ему на рассмотрение.

«Такова есть, по крайней мере, теория Правительства Алжирского. Ясно видно, что важность и сила Дивана зависит от талантов и характера царствующего Правителя. Прежде, как государственное сословие, оный имел существенную и очень обширную власть, имел постоянные заседания; для содержания оного назначены были особые суммы, и решения его имели влияние на меры Правительства. Но нынешний Диван есть только тень прежних, и можно бы даже было сомневаться в существовании его, если бы в 1816 году Омар-Паша не созвал оного для советования о переговорах с Великобританиею. С тех пор, как Дей перенес местопребывание свое из города (Алжира) в цитадель оного, Диван существует только именем. В самом деле Дей назначает Министров, заведывающих финансами и внутренними [280] делами Государства; он определяет Агу, или Верховного начальника, отправляющего должность Военного Министра; Вакиль-Арже, или Министра Морских сил и Иностранных дел; Кодония де Кавальяс или Государственного Казначея, и Бет-эль-мель, или разбирателя дел о наследствах — звание, которому значительный оборот капиталов придал великую важность. Сии чиновники составляют Совет Дея, и в них заключается все Правительство Алжира, неподверженное, на самом деле, никакой ответственности пред Диваном. Избранный Дей должен получить подтверждение от Оттоманской Порты, которая никогда в том не отказывает, но, по обыкновению, еще присоединяет к тому название трехбунчужного Паши, обыкновенный титул сего Государя. Название Дей, употребляемое Европейцами, едва известно в Алжире, — без сомнения первоначально это было одно прозвание, ибо словесный перевод оного на Турецком языке соответствует слову «дядя».

«Непосредственно после избрания, Дей Алжирский начинает управление, но торжественно введен бывает в достоинство свое только тогда, когда ему [281] вручают фирман, которым Султан подтверждает избрание его, и когда он получает почетный кафтан и меч начальствования, подносимые ему Капиджи-Пашею, или Государственным гонцом. Если Алжир находится в цветущем состоянии, то каждые три года посылает Султану подарки, возимые обыкновенно на каком нибудь военном судне, принадлежащем иностранному Государству, и Варварийские владения имеют такое влияние и важность в глазах Европейских Держав, что они считают выбор их судна почетным для себя отличием. Сии подарки, обыкновенно великолепные, простираются иногда ценою до полу-миллиона доллеров (около 2,500,000 рублей). Вот единственный знак почтения, оказываемого Алжирцами Турецкой армии, которой флаг они даже не всегда уважали! В замен сих подарков Порта посылает им обыкновенно военное судно, нагруженное мореходными и боевыми снарядами, и дает позволение производить набор войск в своих владениях. Таким образом сия мнимая дань, на самом деле есть только обмен.

«В силу Государственных постановлений, Диван должен избирать Дея, но [282] сие избрание от пронырств Янычар всегда почти становится кровавою трагедиею. Дей, едва возведенный в сие достоинство, часто бывает умерщвляем, чтобы уступить место свое другому отважнейшему и счастливейшему, или от которого ожидают более; все родственники, все приверженцы его предаются смерти и, среди сих потрясений, общественное спокойствие едва ли на двадцать четыре часа нарушается. Подобные перевороты следуют один за другим с быстротою, которая покажется невероятною людям, незнакомым с духом и характером Турок. Дей Алжирский, в звании своем, есть самый неограниченный деспот в свете, но жизнь его всегда в опасности, и редкий из них умирает естественною смертию. Все Турки, включенные в число Янычар, кроме Кандиотов и Босняков, могут быть выбраны в Деи. Вот единственное качество, строго требуемое, и своенравное счастие нередко сажало на престол людей презрительных и самых гнусных: теперь еще показывают место на большой дороге, где были погребены, в знак презрения, семь искателей счастия, один за другим избранные [283] и в тот же день умерщвленные. Невозможно отвергнуть чести управлять Алжиром: должно или царствовать или погибнуть».

Государство Алжирское разделено на три провинции: Оран на западе; Титтери в средине, и Константина на востоке. Каждая из них управляется особенным Беем, коего назначает Дей. Сии подчиненные чиновники столь же неограниченны в своих областях, как и Государь в целом Государстве. Они должны собирать подати, и в каждые три года, однажды, являются в столицу, где обязаны поднести значительные подарки всем высшим чиновникам, если хотят удержаться на местах своих. — «Я узнал от людей достоверных» говорит наш Автор: «что приезды Оранского и Константинского Беев стоят им не менее трех сот тысяч доллеров (до 1.500,000 р.). При сем они должны одарить всех чиновников правительственных, смотря по чину их и важности. Общественная казна не получает ни малейшей доли из сих огромных поборов». — Сим объясняются притеснения Беев над их подчиненными, и на сем-то основании утвержден образ [284] правления, начиная от первого до последнего чиновника.

«Способ, которым власть передается и поддерживается в Алжире, представляет значительную особенность. В следствие постоянного и редко не соблюдаемого обычая, первых сановников выбирают между иностранцами, включенными в сословие Янычар. Желание передать власть потомкам своим и возвысить Фамилию свою, — желание столь сильное и как бы врожденное природе человеческой, им всегда было чуждо. Власть, бывшая в руках отцов, не имеет никакого влияния на судьбу детей. Миллион туземцев три столетия уже безмолвно покоряется власти и угнетениям горсти иностранцев, Турок или ренегатов — отребия народонаселения Левантского. Число сих иностранцев в Алжире в сие время простирается до четырех тысяч.

«Правительство Алжирское содержит в Константинополе и в Смирне агентов для набора людей и для найма кораблей, перевозящих их в Алжир. Тотчас по прибытии сии новонабранные становятся солдатами, и получают название Янычар; им отводят одну из [285] гарнизонных казарм, в которой они числятся во всю жизнь свою, какова бы ни была их будущая участь. Если какое нибудь благоприятное обстоятельство не позволит им участвовать в управлении, то по старшинству они достигают до самого высокого жалованья Янычарского, и становятся наконец Членами Дивана, в котором, они твердо уверены, что не смотря на всю их неспособность, получат какую нибудь прибыльную должность.

«Жалованье Янычар в первое время по прибытии из Леванта едва ли составляет доллер в месяц (около 5 руб.), но оно увеличивается с годами их службы, и доходит до осьми доллеров — больше чего никогда не бывает. Сословие, основанное на подобных началах, всегда есть благоприятное орудие для произведения переворотов. Ежедневный их паек состоит только из двух фунтов хлеба. Холостые живут в просторных и удобных казармах. Они должны сами одевать себя; и Правительство, за очень умеренную цену, доставляет им оружие и снаряды. Вооруженный Янычар имеет по крайней мере пару пистолетов, саблю, кинжал и ружье — все [286] столько богатое, сколько то позволяет ему возможность. При сем вооружении и наряде он очень похож на бубнового валета». — Из этого-то класса людей выбирают Деев и всех великих государственных чиновников!

«Прочие военные силы, состоящие из туземцев и Турок, могут простираться до пятнадцати тысяч человек, расположенных в разных местах Государства и преимущественно употребляемых для собирания податей. Устройство их, не имеющее ничего общего с Янычарским, очень несовершенно. Морская сила состоит из трех фрегатов, двух бригов, пяти голет, одной полакры и одной шебеки — всего четырнадцати судов».

Г. Шалер рассказывает следующий анекдот в пример переворотов счастия, к которым подает повод образ правления в Алжире: «Несколько дней спустя по приезде моем в страну сию, явился ко мне один Турок, старик, выдавая себя за Рая, или морского Капитана. Он сказал мне, что он ездил из Алжира в Константинополь с Коммодором Бенбриджем в качестве чиновника при посольстве, которое возложено [287] было на сего офицера в столице Оттоманской Империи. Он изъявил мне живейшую привязанность к соотечественнику моему, и желание получить известия о здоровье его, как показалось мне сначала, было главным предметом его посещения. Но прощаясь со мною, сказал, что он живет без должности, очень беден и просил меня одолжить ему доллера, что я тотчас и исполнил, предлагая ему услуги свои всегда, когда он имел бы в них нужду. Часто в последствии я имел случай встречать его у таких людей, с которыми я имел дела по званию своему, и он с большим уважением и почтительностию предлагал мне табак из своей табакерки. Чрез несколько лет он возведен был в высокое достоинство первого Министра, исправляемое им и теперь (Писано в 1826 году.) еще, и приносящее ему, по крайней мере, 50,000 доллеров годового дохода. Ему теперь девяносто лет от роду.

«При самом почти рождении своем, морская торговля Северо-Американских Штатов, была подвержена хищничеству Алжирцев. Верные своему обычаю — быть [288] в постоянной войне со всеми Христианскими народами, не покупающими у них мира, сии разбойники объявили нам войну непосредственно после признания нашей независимости Европейскими Державами. В Июне 1786 года, два судна Американские, одно под начальством Капитана Стевенса, а другое Капитана О’Бриена взяты были корсарами, и отведены в Алжир, где офицеры и экипаж судов, числом 21 человек, проданы были в неволю. В течение десяти последовавших годов торговля наша свободна была от их грабительства потому, что война Алжирцев с Португальцами, коих корабли крейсировали в Гибралтарском проливе, не допускала их выходить в Атлантический Океан. Правительство Северо-Американских Штатов, для освобождения несчастных моих соотечественников, употребило тогда многие способы, кои все остались без успеха по причине непомерных требований Алжирцев, хотевших 59,400 доллеров за выкуп двадцати одного человека. Пытались возобновить переговоры посредством общества Матуринов (Монашеский Орден Матуринов, или Тринитариев есть один из самых благодетельных: вступающие в оный, кроме исполнения обыкновенных монашеских обязанностей, берут на себя собирать милостыню для выкупа пленных из неволи. Он основан в 1198 г. в Испании, под именем Ордена Св. Троицы, а во Франции Орденом или Обществом Матуринов называется от монастыря Св. Матурина, при котором он первоначально был основан. Прим. Перев.) в Париже, для выкупа [289] невольников, но сия попытка не больше имела успеха, как и предыдущая, и восемь лет протекло прежде, нежели возможно было что либо сделать в сем отношении».

(Окончание впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Алжир // Сын отечества и Северный архив, Часть 134. № 24. 1830