Известия о путешествии майора Ал. Гордона-Леенга на запад Африки, в страны Тиманни, Куранко и Сулима.

Два сочинения, содержащие в себе описании путешествий в окрестности Гамбии, были изданы в Лондоне почти в одно время, в начале сего (1825) года, одно Майором Грейем другое Майором Гордон-Леенгом.

Сии две экспедиции совершены были почти в одно время; они следовали одна за другою. Майор Грей путешествовал в 1818, 819, 820 и 821, а Майор Леенг в 1822 году. Первый отправился из Сиерры-Леоны на корабле Открытие, поднялся вверх по Гамбии на довольно большое пространство, и более держась правого берега сей реки до Сенегала, открыл многочисленный ряд Королевств. Второй выехал также из Сиерры-Леоны, но отправился сухим путем к северо-востоку от сей колонии, взяв направление к источнику Рокелли, [20] впадающему в Сенегал, и посетил также ряд не менее любопытных стран, как и совместник его.

При первом взгляде на поверхность земель, служивших поприщем для их исследовании, нельзя не удивиться, что они могли встретить столько различных областей, следуя по направлениям, весьма мало отдаленным одно от другого. Сие служит доказательством, что, не смотря на некоторые смелые покушения проникнуть в глубину Африки, покушения познакомившие нас с некоторыми отдаленными местами внутри оной, остается еще множество ближайших Королевств, заслуживающих подробнейших изыскании тех путешественников, кои не желают углубляться весьма далеко в сию страну. Уже многие путешественники оставили следы своих поисков в сей стране, и не смотря на то, каждый из них возвращался обогащенный новыми сведениями, и познакомившись с неизвестными дотоле народами. Но не должно также ослепляться слишком пышными списками имен, коими некоторые путешественники любят украшать заглавия своих сочинении. Чтобы иметь настоящее понятие о сих, так называемых Королевствах, должно [21] обратить снимание на то, что сколь число их ни велико, но путь обоих странников не простирался далее ста миль. Африка заключает в себе огромные Королевства, но имеет также и малые, а преимущественно на западе: сии последние имеют не более 15 миль в поперечнике, и разделены на несколько областей или округов. Каждый из сих округов управляется отдельно начальником, имеющим власть неограниченную и наследственную; им известно уже употребление пороха, и так каждый округ может, в некотором смысле, почитаться маленьким Королевством. Таковых Королевств можно проехать несколько на малом расстоянии, и тем легче найти такие, коих имена еще не дошли до слуха Европейцев, что отдалившись только на несколько часов пуши от Английской колонии, вступаешь тотчас на поприще открытий.

Сии замечания не имеют целию унижения заслуг двух экспедиций, о коих здесь говорится; напротив того, сии раздробления Королевств на малые области принадлежат к важным помешательствам, затрудняющим дальнейшие путешествия. Необходимость [22] подвергаться обрядам, налагаемым по произволу на путешественников каждым начальником области, и осыпать подарками толпу хищных Корольков, вскоре внушает с странникам отвращение к их предприятию, истощает их казну и припасы, и всегда заставляет их возвращаться скорее, чем они предполагали. Из сего должно заключить, что польза, которую полагают в сих путешествиях, ограничивающихся почти одними только странами, находящимися в соседстве с Европейскими колониями весьма незначительна, и сколь малую выгоду принесли поныне пожертвования, которые беспрестанно делаются с тою целию, чтобы совершенно познакомиться с сими странами: сии медленные успехи в тоже время свидетельствуют о множестве препятствий и затруднений. И так благодарность, которою мы обязаны предприимчивым людям, решающимся победить оные, должна быть соразмерна трудам, понесенным ими в сих покушениях; ибо каждый шаг, обогащающий нас географическими сведениями, должен цениться не только по протяжению своему, но и по значительности побежденных препятствий. [23]

Майору Леенгу поручено было стараться о учреждении торговых сношений между Сулимцами и колониею Сиерра-Леонскою. В сем отношении, он не достиг цели своего путешествия, ибо предложения его по сему предмету были отвергнуты. И так главная выгода от сего предприятия обратилась в пользу Географии. Сочинитель не пощадил трудов, чтобы познакомить нас с нравами, характером и обычаями виденных им племен, и собрал важные подробности о положении естественном и политическом состоянии земель, чрез которые он проезжал.

Почти при выезде из Сиерры-Леонской области вступаешь в страну Тиманцев, которая находится от первой в расстоянии нескольких миль. Вот как Г. Леенг описывает сей народ:

«Главная черта их нравов есть склонность к пьянству; они без всякой умеренности употребляют пальмовое вино. Во всех обстоятельствах жизни, сия презрительная привычка простирается у них столь далеко, что сильнейшего сложения люди претерпевают вредные оной действия, и что весьма многие в молодых еще летах [24] подвержены болезням, от оной происходящим».

«У них нет ремесленников, даже самых нужных, каковы башмачники и кузнецы, которые находятся во всех других странах Африки, мною посещенных. С великим трудом я мог найти одну только фабрику грубого сукна, которая известна весьма немногим. Единственное плотничное орудие, которое у них находится, или коего употребление им известно, есть топор, помощию коего они с трудом, но довольно удачно, вытесывают бревна для строения дверей и окон. Все домы их, построенные из глины, четвероугольные, имеют кровли соломенные или из пальмовых ветвей, коих продолженные края пригнуты к низу; но сии жилища весьма неопрятны и неудобны. Земледельческие орудия их, без сомнения, проще и грубее всех тех, — которые я когда либо видел: при первом проезде моем чрез сию страну, я не мог не удивляться, что соседство Сиерры-Леоны столь мало принесло им пользы. Орало, коим они пашут землю, сделано из твердого дерева, а молотилом служит им простой вилообразный шест. Я [25] уверен, что несколько плугов, сох, цепов, лопат и граблей были бы с удовольствием ими приняты, если бы их научили употреблению каждого из сих орудии; и что они принесли бы им и нам гораздо большую пользу, чем ружья, шляпы с поднятыми полями и странные одежды, которые ныне к ним доставляются».

Сие изображение соседей Сиерры-Леоны подает нам не весьма выгодное о них понятие, и мы тем более в праве удивляться их необразованности, что по близости к ним Европейских заведений, надлежало бы, кажется, ожидать больших успехов в просвещении. Напротив того путешествие Г. Леенга беспрерывно подтверждает истину уже не раз сделанного замечания, что чем далее вдаемся во внутренность сих стран, тем более встречаем добросовестности я гостеприимства, и тем менее испорченности нравов. — Сие обыкновенно происходит от того, что дикие, вступая в связи с Европейцами и научаясь их порокам, не перенимают их добродетелей и даже теряют те, коими природа одарила их самих. [26]

Рокон есть главный город Тиманской области, простирающийся по левому берегу Рокелли. Едва прибыв в оный, наш путешественник был подвергнут обрядам и представлениям, коих продолжительность несколько раз выводила его из терпения. Один из Королей окрестных мест, явившийся для участвования в получении подарков, без коих, как известно, Европейцы не путешествуют в сих странах, подал повод к довольно забавному приключению. Короли сих стран любят выказывать пышность, и одна из приятнейших для них почестей состоит в употреблении большого количества пороху. И так Г. Леенг, желая оказать сему Королю величайшее уважение при вступлении своем в аудиенц-залу, приказал свите своей выстрелить из ружей залпом. Но сей нечаянный звук так поразил Африканского Монарха, который о сем не был предуведомлен, что он внезапно удалился, не зная, надлежало ли радоваться ему или сердиться. С трудом растолковали ему, что сим залпом хотели его приветствовать; он успокоился и наконец был столь доволен, что приказал созвать Палавер (народное собрание), [27] обряд, который Г. Леенг описывает таким образом:

«Тиманский Палавер отличается от Мандингского тем, что первый есть смесь шутовства и величайшей глупости, а последний совершается с большею торжественностию и приличною оному важностию. Когда все общество село, или говоря точнее, присело к земле, оратор, держа в правой руке трость из сухого дрока, приблизился к одной из хижин, стоявшей посреди двора, и восклицал несколько раз, озираясь кругом и обнажая голову: Лоанта! Лоанта! После тщетных усилий объяснить смысл сего слова удовлетворительно, я предполагаю, что оно значит: да спасет вас всех! или, да благословит вас всех! или да охранит вас от несчастий! Потом он продолжал:»

«Я произнесу сегодня великий Палавер (речь, произносимая в таком собрании), такой Палавер, какого еще никто не произносил в Роконе. Это Палавер для белого. Но зачем не идут меня слушать? — Два или три человека вышли из хижин и сели. Оратор сел с ними и хотел уже продолжать, как вдруг воскликнул: это мне не [28] нравится, мне нужно более слушателей; приходите, приходите, а не то я сегодня не стану говорить. Тогда около пятидесяти человек явились посреди двора и приняли на себя роли слушателей. Они времени до времени начинался разговор между ими и оратором, который говорил целый час; наконец Король подал ему знак, что он доволен; тогда общество обратилось к нему лицом и, прижав руки к земле, все воскликнули: Лоанта! Лоанта! Потом они поднялися, и повторяя сие слово, удалились. Таким образом кончился сен Палавер, который в сих странах неизменен и никогда не совершается иначе. Оратор непрерывно наблюдает телодвижения Короля, дабы понять его чувства и сообразить с ними речь свою. На сей раз оратору поручено было сказать:

«Белый человек предпринимает далекий путь к горам Куранко и еще далее, в страны, о коих жители Тиманни никогда не слыхали, в страны, изобилующие золотом и серебром. Посему он должен дорого заплатить Королю, а иначе его не пропустят. Он должен дать Королю ружей, сабель, пороху, красивых одежд, а не то белый человек [29] принужден будет возвратиться, оставив двор Королевских палат. — Я подал руку Королю, который сказал мне, что сегодняшний Палавер весьма для меня счастлив, и что если я желаю иметь точно такой же завтра, то я должен дать ему множество денег, принести ему все, что я для него назначил, и что он не прежде откроет Палавер, как рассмотрев каждый предмет порознь».

«Потеря еще целого дня на подобные глупости, — прибавляет Майор Леенг, причинила мне величайшую скуку, ибо я надеялся учредиться таким образом, чтоб на другой день продолжать путь свой. Но опыт позже научил меня, что бесполезно сердиться на помехи, которых путешественник ежедневно должен ожидать, проезжая чрез область народа, столь же мало дорожащего своим, как и чужим временем».

Вот привлекательный образчик каким образом совершаются путешествия и дела в соседстве Сиерры-Леоны! — Но не сие одно препятствие способствовало к испытанию терпения Майора Леенга. При выезде из города, называемого Ма-Бунг, предуведомили его, что в соседственном городке, именуемом Ма-Иерма, [30] он претерпит, вероятно, значительные беспокойства, если жители найдут предлог созвать Палавер. — Он весьма желал избегнуть оного; но злая судьба его ему в том воспрепятствовала.

«Я собрал сопутников своих», повествует он: «пред вступлением в город, и приказал им оставаться вместе, проходя чрез оный, и ни на кого не обращать внимания. — Не смотря на то, один из сопровождавших меня людей, забыв предостережение мое, попросил воды у одного из жителей, который вместо ответа сильно толкнул его. От того произошла общая распря, и мои усилия не могли тотчас прекратить оной. Один из жителей два раза старался схватить ружье Музах-Канты, толмача моего, который, с большим терпением и веселостию, бил его по пальцам.

«К счастию, я во время подоспел, чтобы воспрепятствовать Магомету, красивому мальчику около пятнадцати лет, который уже с год мне сопутствовал, убить Тиманца, покусившегося красть. Сим поступком с моей стороны, и многими примерами снисхождения спутников моих, восстановлен [31] порядок, и я нашел случай спросить жителей о причине их странного поведения. Это подало повод к созванию Палавера, коего они именно желали; и так как они старались сложить всю вину на моих товарищей, то я принужден был дать им табаку, чтобы поладить с ними и получить позволение продолжать путь свой без дальнейших помешательств. Когда мы готовились отправиться, один из нас заметил, что у него недостает ружья. По всей вероятности, оно было украдено во время распри; я пожаловался на то начальнику и моему Ма-Бунгскому вожатому, который, по обычаю тех стран, обязан был отвечать за целость нашей собственности. Вожатый потребовал видеть Грегрия сего города. Сие требование после сильного сопротивления, было исполнено, и Грегрий явился. Голова его была обременена огромным балдахином из черепов, костей и перьев: из под балдахина ниспадали заплетенные в косы его волосы и наподобие змей свивались с его бородою. Приближение его провозвещено было звоном колокольчиков и кусков железа, привязанных ко всем сгибам членов его. Несколько раз обошед общество [32] вокруг, он вышел на средину, и спросил, зачем его позвали; будучи о сем уведомлен, он несколько раз помахал тростью своею в воздухе, и вошел в рощу, в которой пробыл около четверти часа. Возвратившись, он говорил в продолжение некоторого времени и, окончив речь свою, назвал по имени человека, укравшего ружье; он при том же изъявил сожаление, что оно не может быть тотчас найдено, потому, что вор в сию минуту находился на половине дорога в Ма-Бунг. Я дал Грегрию табаку за его искуство, и даже показывал вид, будто ни мало не сомневаюсь в истине его сказки. — Но я ошибся; ибо по возвращении моем из внутренности Африки, я нашел ружье, которое было отнято у означенного человека Грегрием, и хранилось у него до моего прибытия».

Сии случайные воровства и вынуждение всякого рода подарков со стороны каждого Королька, коим подвержены несчастные путешественники, не суть единственные средства, служащие к опустошению их карманов. В сих странах находятся еще целые племена, обитающие в лесах, и промышляющие [33] грабительством и убийством. Они называются Пуррами; вот как их описывает Г. Леенг.

«Жительство Пурров находится в огражденных местах, посреди лесов. Они никогда их совершенно не оставляют, и всякий приближающийся к ним чужеземец, которого они мгновенно схватывают, обыкновенно пропадает без вести. Немногие из них, появлявшиеся снова после многолетнего заключения, принадлежали, уже сами к племени Пурров. Предполагают, что те, которые не возвращаются более из сих лесов, уводятся в далекие края, и продаются. Пурры не всегда ограничиваются похищением тех, которые приближаются к их убежищам: они часто захватывают путешественников; а иногда и целые общества, не имеющие предосторожности, при переезде из города в город, в некоторых округах, взять для защиты своей прикрытие из племени Пурров. — Одного Пурра довольно для охранения путешественников от всякой опасности; провожая караван, он посвистывает в тростниковую дудку, висящую у него на шее. — По совету Ба-Курота, я запасся таким [34] проводником, при переезде из Ма-Бунга в Ma-Язу, потому что лежащая между оными полоса земли обитаема множеством Пурров. — Когда мы проходили, то ужаснейший рев и крик обнаруживали нам соседство их в лесах; но сколь они, судя по шуму, ни были к нам близки, ни один из них не показывался.

«Пурры часто ночью вторгаются в города, грабят все, что могут найти, и уводят скот, дворовых птиц, мужчин, женщин, детей, уносят одежду и припасы.

«В подобных случаях, жители запираются в домах своих, и выходят из оных спустя долгое время после удаления грабителей. В бытность мою во внутренних Королевствах, я ставил всегда на ночь часового к дому, мною занимаемому, для охранения нашего обоза. В одну ночь Пурры посетили город, в коем мы ночевали, и часовой мой не тронулся с своего места. Пурры тотчас на него напали, но употребление штыка удерживало их в некотором от него расстоянии, до тех пор, пока я вышел; тогда Пурры, сомневаясь в успехе своем и [35] не надеясь победить белого, обратились в бегство. Они большею частию были наги и безоружны, но некоторые из них имели ножи.

«Наружные знаки, отличающие Пурров от прочих племен, суть паралельно раскрашенные черты, наколотые посреди тела и сходящиеся в желудочной впадине.

«У них существуют разные звания и степени, но я не мог узнать, какие должности сопряжены с оными. Мне за великую тайну показывали людей, которые слывут у них значительными особами; ибо Тиманцы вообще не любят говорить о них, и я не мог ничего более узнать о сем предмете. Иногда Пурры оставляют засады свои, и присоединяются к городским жителям, избирая какое либо занятие. Ни один начальник не дерзает произносить Палавера противу Пурры, страшась мести целого их сословия. В назначенные сроки, у них бывают собрания, и при сих обстоятельствах, вся страна находится в тревоге и смятении. О таковых собраниях не бывает провозглашаемо всенародно; они возвещаются по повелению начальника или Генерала [36] Пурров, знаками развешенными по многих местах, совершенно дли них понятными и предписывающими каждому в такой-то день явиться в назначенное место свидания. В сих собраниях произносятся Палаверы весьма важного содержания; в них иногда судятся распри двух соперничествующих городов, или произносится приговор за тяжкие обиды, заслуживающие строжайшее наказание: ибо Короли или Начальники ныне не обязаны (сколь бы ни было велико в древности их могущество) заботиться о сохранении жизни подданных или подчиненных своих. И так сии-то Пурры имеют в руках общее управление всей страны, а власть их и сила, с каковою они приводят оную в действие, вероятно есть величайшее препятствие к просвещению сей страны».

Мы не надолго остановимся в стране Куранков, к коим потом отправился Г. Леенг, и которые смешаны с Мандингами. Почерпнем из его путешествия только то место, которое служит свидетельством о начале художеств и ремесл в сем Королевстве и [37] о возрождающемся чувствовании пользы, от оных проистекающей.

«Мандинг, если он не ниймагала (т. е. занимающийся промыслом), редко удаляется из своего жилища без ружья; у каждого из них висит на боку тесак или нож, служащий для продолжения дороги сквозь густоту леса, для разрезывания пищи, для защиты против неприятеля и для разложения на части быка на торжищах — действие, совершаемое им с большим успехом, потому что большая часть Мандантов искусные мясники.

«Промыслы или занятия сего племени разделяются на четыре рода, и называются вообще Ниймагалами. Занимающиеся оными, по достоинству своему следуют одни за другими, как то: фино или оратор, желли или певец, гваранжа или сапожник, и ноомо или кузнец, которые все занимают важные степени в обществе и пользуются большими преимуществами. Они даже, во время воины, могут проходить по всей стране не будучи обеспокоиваемы, и чужеземцы, если они только черные, всегда безопасны под их защитою; гваранжа и ноомо лишаются ремеслами своими; [38] фино красноречием и законоведением своим, а желли, прославляя в песнях своих великие подвиги и отличные качества богачей, которые, по его мнению, всегда беспорочны. Подобно древним Бардам или Менестрелям, они всегда готовы без меры хвалить знатного, дающего пиры, или начальника города.

«Различие чинов хотя у Мандингов в большем обыкновении, чем у Африканских племен вообще, но здесь не весьма многочисленно. После Короля или Правителя области, уважаются более всех жрецы и толкователи Корана; уважение их к Наукам по справедливости заслуживает удивление. — Тотчас после жрецов и ученых следуют второстепенные начальники и предводители; а потом ниймагалы (без различия их отечества); за ними следуют свободные люди, которые однако же не пользуются совершенною независимостию, и наконец рабы, разделяющиеся на два класса: к первому принадлежат домашние или туземные рабы, коих нельзя продать против их воли; ко второму же те, кои взяты в плен на войне, или впали в сие состояние по причине долгов или [39] по решению суда. Сии последние сходны с рабами древних Римлян».

Выехав из Коматы, последнего города Куранков, наш путешественник отправился в Фалабу, главный город Сулимы. Путь сей проходит чрез реку Рокелль, которая в сем месте имеет в ширину сто ярдов (около 276 футов). Должно было перейти чрез оную, и сие действие обыкновенно бывает не без затруднения для путешествующих по Африке. Но здесь промышленость Куранков, сделавшая уже некоторые успехи, устранила большую часть сих препятствий, что им не мало делает чести. Майор Ланг перешел чрез Рокелль по мосту особенного рода, называемого туземцами нианкатта, и употребляемому у Куранков, Мандингов и Лимбов. Хотя он не представляет всевозможной удобности, однако же устроение оного тем не менее доказывает изобретательный ум, и заслуживает любопытство. Три толстые каната, накрепко свитые из древесных ветвей, повешены поперег реки и концами прикреплены к двум огромным деревьям, стоящим на противоположных берегах одно против другого, и во время их юности наклоненным одно [40] к другому, так, что вершины их почти взаимно касаются. Один из сих канатов по которому ходят, привязан виноградными лозами во всю длину свою к двум другим, протянутым несколько повыше оного. Путешественник, ступая по нижнему канату, держится руками за оба верхние, идущие по бокам его, и все три, будучи соединены веревкою из виноградных лоз, движутся при каждом шаге, ибо, не будучи туго натянуты, они потрясаются от каждого подавления ноги, так, что идущему по мосту кажется, будто он ступает по слабо привязанной веревке. Лестницы сделанные также из ветвей, прикреплены к деревьям для того, чтобы можно было изойти на нианкатту, на которую входить не прежде, как поднявшись до сорока футов в вышину; на средине моста находишься не далее как на два фута от воды. По сим висячим качелям должно ходить с большою осторожностью.

Совершив сию переправу, Г. Леенг направил путь свой к Фалабе, где уже было возвещено о его прибытии, и где Король Сулимский ожидал его с нетерпением. Сия страна представила ему приятнейшее зрелище, нежели другие [41] области ибо он доселе почти везде видел одну развращенность нравов и унижение жителей. — В Сулиме всего более удовлетворяет чувству человека образованного то, что жители оной довольно кроткого нрава, гостеприимны, притом же опрятнее и менее грубы; земля их хороню обработана, и в самом управлении заметно более порядка и здравого смысла.

Фалаба есть весьма значительный город окруженный густым лесом, и как по сей причине, так и по высокому положению своему, представляет для сей страны довольно укрепленное место. Г. Леенг торжественно вошел в город посреди большого стечения народа, и был принят со всею пышностию и великолепием, которые только может выказать Африканский Монарх, и которые состоят в многочисленных ружейных выстрелах, в военных эволюциях, и в ужасном шуме, называемом музыкою. Почтенный Английский Посланник был угощен всем этим в такой мере, что чуть от того не заболел. Сей род приема, кажется, во всей той части Африки почти одинаков; но более всего с приветствием, оказанным Г. Леенгу в Фалабе, сходствует прием Г. Дюпюи в [42] Кумасси, подробности коего можно прочесть в 6-й (1825 года) книжке сего Журнала.

Г. Леенг прожил три месяца в Фалабе, в совершенном согласии с Королем, который казался к нему весьма благосклонен; однако же он не успел в своих желаниях уговорить его вступить в торговые связи с Сиерра-Леонскою колониею. Сочинитель приписывает причину неуспеха своего тому, что Король не хотел выпустить из рук своих права единопродавства, коим он располагает в полной мере, и которое он при сем случае боялся утратить. В самом деле быть может, что Король таким образом жертвовал общими выгодами своим собственным. Впрочем вообще не заметно, чтобы сии народы, позволяя к себе свободный доступ чужестранцам, приобретали столь большие от того выгоды, чтоб их можно было осуждать, когда они тому противятся. Самое путешествие Г. Леенга доказывает, что дикие, вступив в сношения с колониею, гораздо более потеряли в отношении к нравам, чем выиграли; и так признаемся, что если Европейцы благоразумно поступают, стараясь распространить влияние свое на сих [43] варваров, то сии последние не всегда достойны сожалении, если они успевают уклониться от оного. Цель нашей страсти просвещать сих дикарей состоит более в том, чтобы покорить их нашей образованности, чем научить их пользоваться оною.

Одним словом, описание путешествия Майора Леенга полезно потому, что оно сообщает нам о странах, хотя и недалеких, но еще никогда не посещенных, известия, могущие дополнить сведения наши о западном береге Африки. Ныне он снова отправился в дальний путь, для открытия Томбукту. И так сие предприятие предшествовало только важнейшим, коих исполнение по справедливости поручено сему достойному мужу. Будем надеяться, что успех, сопровождавший его в первом путешествии, увенчает его и в сем последнем.

М.