-

Рассмотрение дневника путешествия г. Калье в Томбукту и Дженне.

Статья II.

Путь от Тиме до Дженне весьма продолжителен и труден. Таким показался он Г-ну Калье, и читатель совершенно с ним согласен.

Нравы Бамбарасов сей части Африки также однообразны, как их промышленость, их земледелие и их жилища. Все это у них в большом несовершенстве. Это народ бедный, хотя и несчастный; мало заботится он о будущем, в продолжение дня мало работает; часть ночи проводит в плясках или с восторгом слушает своих диких музыкантов. Бамбарасы находятся на гораздо низшей степени образованности, нежели Мандинги, живущие посреди их отдельными деревнями. Пища у них предурная. Г. Калье жалуется, что ему пришлось есть род соуса, приготовленного из мышей и [338] очень отвратительного: найденные лапки открыли ему состав кушанья. Бамбарасы ходят почти нагие; лук и стрелы составляют доныне их оружие. Они говорят по большей части по-Мандингски, имеют однако еще особое наречие, которое, по скорости путешествия Г. Калье, не могло быть им узнано. Страна сия находится под властию большого числа мелких Князьков, собирающих со своих подданных только жизненные припасы для своего пропитания. Но они гораздо взыскательнее к иностранцам: с них требуют платы за пропуск чрез свои владения, и налагают такую пошлину, как будто бы выучились у Европейцев. Таможенные их стражи довольно своенравные существа.

«У входа в Сиансо, большую деревню близ Тангреры», рассказывает Г. Калье: «увидел я под огромным деревом (baobab) человека странно одетого. Только голые ноги и руки его были видны, а впрочем лице и все туловище закутано было в черное платье из одного куска, надетого колпаком с головы. Этот колпак имел вид четвероугольный и на маковке украшен был превосходными белыми строусовыми перьями, а на местах, где [339] надлежало быть рту, носу и глазам, вымазан красною краскою. Эта замаскированная фигура был, как мне сказали, таможенный пристав. В руке он держал плеть. Туземцы называют его Нафери. Он сбирал пропускную пошлину; все чужеземцы из окрестных мест, равно как караваны, приходящие в деревню, платят ему каурисами (Медная монета, по 2 на сентим.). Мужчины и женщины, поравнявшись с ним, останавливаются, а если бы кто вздумал противиться платежу, то Нафери прибегнул бы к плети. Не подалеку от него заметил я под деревом большую кучу каурисов, охраняемых незамаскированным человеком. Это был верно сбор того дня. Плата назначается по количеству товара, а не по числу людей».

Дорога от Тиме до Дженне замечательна для Географа; она совершенно новая, как большая часть пути пройденного Г. Калье от Каконди до Тиме. Г. Жомар весьма справедливо замечает, что сия первая часть путешествия достойна особого разбора. Из подробного описания Бале, кажется явствует, что Маиор Ленг [340] означил на карте своей деревню Бейлию, где бы надлежало показать и где действительно находится страна Балея. Что на картах означено именем Фирия (Firia), Г. Калье описывает под названием Фриа (Fryia или Firya). Сангаран означен почти там, где и быть должен. Куранко же, если у Г. Калье нет ошибки, простирается далее к N. O. Маиор Ленг полагает оный к Югу между реками Рокелль и Камаранка. Известно, что он же считает исток реки Диолибы в стране Сулимане; по сведениям все, сообщенным Г. Калье, надлежало бы перенести оный в землю Кихи, к югу от Куранко; вся разность в большем или меньшем пространстве сей последней земли. Заметим, что описание Г. Калье подтверждает также большую часть показаний Г. Молиена; видно, что сей последний довольно хорошо знал все страны к юго-западу от Сенегамбии, именно положение Буре и ее золотые рудники, положение Канкана относительно Тимбо, и сколь значительна торговля первого.

Исследование прибрежных стран Диолибы, от Куруссы до Дженне, и течения сей реки в этой части Африки имело бы большую пользу, как для Науки, так, и для [341] будущих торговых видов; оно бы сверх того доставило потребные сведения для Географии восточной Сенегамбии, едва в главных чертах обозначенной. Сожалея, что Г. Калье не мог взяться за такое дело, должно однако сознаться, что избранное им направление к востоку вовсе не без пользы для успехов Науки; оно нам показало, что на довольно большом пространстве к востоку нет реки параллельной Диолибе, но что она с этой стороны принимает в себя несколько рек, именно Багое, у Негров называемую Белою рекою, и Корабу, по которой могут ходишь суда в 60 и до 80 тоннов. По массе воды, текущей в сих широких реках, должно заключить, что истоки их отдаленны; Г-ну Калье сказывали, что они текут с Юга. Известно, что Географы, перенимая друг у друга, ставят на картах хребет гор, под именем Конгских, в прямой линии параллельно Экватору. Из наблюдений Г. Калье следовало бы заключить, что возвышенности, перейденные им не далеко от Тиме, принадлежат к означенной системе гор; однако они идут не по тому направлению: одни простираются от Северо-востока к Юго-западу, другие же несколько, но [342] весьма немного, удаляются от сей линии. При совершенном недостатке в определительных сведениях, мне кажется, благоразумнее было бы полагаемую на обум цепь Конгских гор заменить на картах сими словами: страна гористая и неизвестная. Сие тем более было бы прилично, что, по удостоверению Г. Кина (M’Qucen), слово Конг означает на Мандингском языке вообще страну гористую, а не собственно звание какого либо особого хребта. Г. Калье повторил замечание Г. Кина, которое может служить объяснением странных ошибок некоторых Европейских путешественников, слишком поспешных в составлении Географии по известиям Мандингских купцов.

На карте Г. Жомара от Тиме до Дженне около 125 лье. Г. Калье прошел сей путь в 62 дня, видел на оном 71 деревню, и полагает от 500 до 900 душ в каждой; также несколько Бамбараских городов, коих имена были неизвестны. Примечательнейшим из всех показался нам город Тангрера, который производит значительную торговлю и куда приходят многочисленные караваны с юга и запада, из Сего, Ямины и Каяи (Кауаус): Это род складочного места, где [343] останавливаются купцы, из дальних стран юга и юго-востока приходящие, которые, не желая продолжать пути до Дженне, обменивают тут свои произведения на товары, привезенные с берегов Диолибы. Подвигаясь более к северу, путешественник находит обширные открытые равнины, и чем ближе к реке, тем кажется ему заметнее старание обработывать землю, некоторая степень образованности и не столь грубая промышленость, на рынках более товару, но съестные припасы становятся дороже, по причине скопления иностранцев. Вскоре оказываются все признаки близости большой реки: болота, озера, пруды и места низменные следуют одно за другим. В Колони Г. Калье переступает границы небольшого Королевства Дженне, и наконец в Галии достигает берегов Диолибы, которая в сем месте кажется текущею от O 1/4 N. О. и медленно несущеюся к N. E. Быстрота течения равна одному узлу с половиною в час, берега по большой части открыты и низки, ширину реки можно положить в 500 футов, глубина же такова, что шесты становятся бесполезными, и байдары, на коих [344] отправляются многочисленные караваны в Дженне, идут на веслах.

Тут описание Г. Калье представляет опять много нового: мы узнаем, что в окрестностях Сего, около 40 миль выше Дженне, отделяется от Диолибы большой рукав, который опять с нею соединяется в Исаке, 27 миль ниже означенного города; что не доходя Галии, есть другое сообщение, разделяющееся также на два рукава, образующих другой меньший остров, на одной оконечности коего расположен Дженне.

«Несколько раз», рассказывает Г. Калье, «всходил я на террасу дома, в котором жил, и всегда на самом отдаленном пространстве видел только совершенно открытую страну: это обширные болота до самого горизонта. Далее показывались рощи ronniers и несколько разбросанных тамариндов на береге Диолибы, более возвышенном. Оттуда мог я также различить весьма ясно на западе довольно широкий рукав Диолибы. Мне сказали, что сей рукав берет свое начало в окрестностях Сего; город же сей находится на расстоянии пяти дней пути к западу от Дженне. Рукав, как я уже сказал, соединяется с [345] рекою в Исаке. Одна ветвь сего рукава, текущая от O. N. O., образует остров, на котором стоит город Дженне. Окружность острова можно положить от 12 до 15 миль. Я не объезжал его вокруг, но такова казалась мне величина его с высоты, на которой я находился. Этот второстепенный рукав широк, но мелок. К северу от города переезжают чрез него на судах; в других же местах проходят в брод. Во время маловодия ходят по нем только небольшие байдары, по причине мелей, коими покрыто русло. Большие суда, по необходимости доходят без груза почти до самой реки, при слиянии с которою рукав становится судоходным во всякое время года. В разлив же ходят по нем и большие байдары беспрепятственно.

«Дженне находится на восточной стороне острова. Город построен на возвышении от 7 до 8 футов, и тем охранен от периодического разлития реки. Почва состоит из красной глинистой земли, смешанной с большим количеством серого песку; я не заметил тут ни одного камня».

Это описание весьма изменяет прежние наши о сей стране понятия. Однако [346] давнее событие служит подтверждением разделения реки на две ветви. Агентам Французской Африканской Компании давно уже известно было, что Дженне находится в расстоянии полмили от разделения двух рек. Только то, что город сей стоит на острове, кажется мне довольно ясно выраженным в описании Г. Калье. Прочие же гидрографические подробности довольно запутаны. Даже признаюсь, что я не мог составить о них точного понятия. Г. Жомар, которого добросовестность столь же велика, как и географические познания, не менее в том затруднился. Посему он поступил весьма благоразумно, что означил на карте ветви Диолибы около Дженне только точками, стараясь как можно вернее перенести на оную показания путешественника. Такая осторожность кажется мне заслуживающею тем большей похвалы, что принимая даже все показания Г. Калье за правильные, все таки оставалось бы узнать весьма многое о сем двойном рукаве Диолибы, о настоящем виде и истинном пространстве Дженнеского острова.

Город Дженне (Jenne), называемый Дженава (Djenawa) у Шегаб Эддин Ахмета, Геноа (Guenoa) у Космографов и у [347] Леона, Гинеа (Ghinea) у Португальцев, Жена (Genah) у Ватта и Винтерботтома, есть последний восточный пункт, которые был известен Португальцам, и последний западный для Арабов.

Мавританские Цари, завоеватели Томбукту, в конце 15 столетия, желая распространить свою торговлю до Сенегала, сделали Дженне главным оной местом. Будучи сначала соперником Томбукту, стал он в последствии, говорит Баррос, гораздо его славнее, изобильнее. Во времена Леона, Дженне славился хлопчатою бумагою, хлебом и золотом. Он был главным городом Государства могущественного, которого границы считали древние писатели — что весьма забавно — границами Гвинеи. Ныне Дженне составляет часть небольшого Королевства, где царствует Сего Аманаду, Фулаг, и ревностный Мусульманин: для распространения веры Пророка завоевал он и часть Бамбары. Он, из Фанатизма, не живет в главном городе. Найдя, что шумная торговля препятствует его благочестию, он назначил для молитв своих совершенно новый город, который велел построить на правом берегу реки: название, данное им сему городу Эль, Лимаду-Лиллаги (во [348] славу Бога), свидетельствует о его благочестии. Это местопребывание духовных. Тут находится несколько общественных школ, где обучают детей даром; есть еще другие для взрослых: они разделяются, смотря по степени знаний учащихся.

Дженне имеет в окружности около 2 миль с половиною, расположен на возвышении в 7 или 8 Футов, и тем охраняется от повременных разливов реки; окружен земляною стеною в 10 футов вышины и 14 дюймов толщины; домы похожи на наши (Французские) крестьянские: они только об одном ярусе, не имеют окон снаружи, все с террасами и построены из кирпичей, жженых на солнце. Комнаты получают свет только со двора, имеют один вход, который затворяется довольно крепкою дверью, сколоченною из пиленых досок. Улицы не прямые, но довольно широкие для страны, где не знают езды в экипажах. На улицах могут пройти рядом от 8 до 9 человек; они очень чисты, их метут каждый день. В Дженне есть большая земляная мечеть, с двумя широкими, но не высокими башнями; она построена очень грубо и отдана во владение тысячам [349] ласточек, коих гнезда распространяют заразительный запах. Кругом сего храма толпится множество нищих, старцев, слепых и больных, которые ищут приюта около мест, посвященных Богу. В самом городе находишь тень под несколькими финиковыми деревьями и мимозами.

В Дженне поселилось много иностранцев: Мандингов, Фулагов, Бамбарасов и Мавров. Тут говорят языками сих четырех племен, и сверх того особенным наречием, называемым Киссур, которое в употреблении до самого Томбукту. Число жителей можно положить от 8 до 10 тысяч; все они Магометане, из них Фулаги, самые многочисленные, отличаются фанатизмом. Неправоверным вход в город воспрещен, Бамбарасы-идолопоклонники принуждены молиться по обрядам Магометан. Только сим последним оказывают истинное гостеприимство. Дженнейцы имеют несколько жен, которые ходят без покрывала, и с дочерьми своими заботятся о хозяйстве. В досужное время они прядут бумагу. В Дженне не знают никакого другого письма, кроме Арабского; почти все умеют читать оное, но весьма не [350] многие хорошо знают сей язык. Есть школы, в коих учат Корану; кто его знает наизусть, тот получает степень учителя, оставляет школу и слывет ученым. Дженнеец употребляет очень хорошую пищу. На рынках можно найти мясо, свежую или сушеную рыбу, рис, голку (petit mil), орехи (noix de colat), мед, молоко, масло растительное и животное, фисташки, Турецкие бобы, разные плоды и проч. Дровяного лесу там очень мало; соли много, так как и пряных кореньев; их употребляют в пищу в большом количестве. Стол вообще дешев; за 30 каурисов в день (15 сантимов) можно иметь очень хороший простой обед. Одежда женщин и мужчин гораздо дороже. Последние одеваются очень чисто; они носят красные шапки, чалмы из кисеи и шаровары из красных тканей. Дженнеские дамы заплетают волосы в косы, носят на шее бисер, янтарь кораллы и золото, также и серьги. Запястья носят серебряные. У всех женщин носы проколоты: богатые вдевают золотое кольцо, а небогатые розовый шелк. Башмаки из разноцветного сафьяна, со вкусом шитые, похожи на Европейские туфли. В [351] Дженне, где не безызвестны некоторые потребности нашего просвещения, должны быть и ремесленники всякого рода. Мы действительно находим тут портных, ткачей, сапожников, цирульников и пр. Обойщики же умирали бы с голода; в домах нет мебели; платье вешают на веревке; ложатся на пол на рогоже или на натянутой бычачьей шкуре.

Промышленость весьма несовершенна; она ограничивается вывариванием довольно дурного мыла, деланием пороха, весьма посредственного, и некоторых тканей; также известен способ добывания селитры. Дженне весьма шумен и кипит жизнию; каждый день приходят и отходят купеческие караваны. От 30 до 40 Мавританских купцов имеют тут всегдашнее пребывание; они занимают лучшие домы близ торжища, и производят главную торговлю. Составляя между собою товарищества, содержат они много судов, которые нагружают туземными произведениями и отправляют в Томбукту; тут они имеют корреспондентов, которые отправляют к ним суда обратно, с солью, табаком и Европейскими товарами. Сии последние почти все Английские: ситец, хлопчатобумажные [352] ткани, червлен, шелковые материя, мелкие железные и стекляные вещи, поддельный янтарь, поддельные кораллы, сера в палочках, иголки, порох и Французские ружья, весьма уважаемые. В лавках Мавров находим также чай, белый сахар, коих употребление, по причине дороговизны, ограничивается только богатыми. «Они производят также торг невольниками; отправляют их в Тафиле, Могадор, Тунис и Триполи; их водят по улицам совершенно нагих и продают по 25 и 30 тысяч каурисов, смотря по летам. Участь находящихся у Мавров невольников не самая жалкая: они получают хорошую пищу, хорошую одежду и мало работают. Французские крестьяне ведут не лучшую жизнь».

Во время пребывания Г. Калье в Дженне, Сего Алгаду вел войну с Сегскими Бамбарасами и всякое сообщение по Верхней Диолибе было прервано. Дела шли дурно. Мавры оставляли город и уезжали в Сансандинг. Сей последний город, Ямина и Баману суть ныне настоящие складочные места для тамошней торговли. Но причиною сего не одна война: по мере того, как жители знакомятся с выгодами своими, они стараются обходиться [353] без посредников. Томбукту уступил Дженне, а Дженне в свою очеред уступит городам, лежащим ближе к золотым рудникам Буррея; ибо наконец все таки золото изглаживает все различия и им уравниваются все балансы. Здесь же баланс всегда в пользу Мавров, которые вывозят отсюда здешних произведений несравненно на меньшую цену, нежели на какую привозят своих товаров. Не они одни приезжают в сии страны; сюда стекаются не только жители со всех краев степи, но и Суданские Негры со всего пространства земли от Конга до Галама, из Бонду, Футы-Диалона и из тех мест Сенегамбии, кои находятся в прямых сношениях с Европейскими конторами.

Г. Калье сообщает нам весьма любопытные подробности на счет образа жизни Дженнеских богачей. У Мавританских купцов находим мы обычаи, совершенно отличные от обычаев диких Негров, над коими они по справедливости величаются. Обед у Шерифа Улад-Марму даст нам понятие об Африканском полу-просвещении. «Меня приняли», рассказывает Г. Калье: «в большой низкой комнате, довольно чистой; она была [354] освещена лампою, повешенною под сводом, с горящим в ней растительным маслом. Тюфяк, разложенный на полу на рогоже, медный Европейский подсвечник с восковою свечою туземной фабрики составляли всю комнатную утварь. Меня посадили у рогожи на круглой кожаной подушке. Общество состояло из семи Мавров и одного Негра, Дженнеского купца».

(Окончание впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Рассмотрение дневника путешествия г. Калье в Томбукту и Дженне // Сын отечества и Северный архив, Часть 137. № 46. 1830