ПУТЕШЕСТВИЯ ВО ВНУТРЕННЮЮ АФРИКУ.

На юге Европы, — за Средиземном морем — находится обширный материк давно известный народам исторического мира — и доселе неизведанный.

Еще непрошло 3-х с половиною столетий, как открыта Америка и повсюду уже кипят там жизнь и просвещение, перенесенные из Европы, и большая часть ее уже известна Европейцам во всех топографических подробностях: между тем как Африка, Северо-Восток которой был колыбелью просвещения, — [59] остается почти столько же нам не известна как и прежде. Разверните географическую карту этой части света: на Севере — Сахара, страшная даже и на карте; Южнее — пустынная Нигриция, которую географы населяют догадками, вопросительными знаками, точками изображающими недостоверное течение недостоверно существующих рек. Только берега, особенно Северный и Западный, и Мыс Доброй Надежды, пестреют названиями городов и колоний.

Коварный климат и непокорные туземцы оберегают Африку от успехов Европейского населения. Любопытно видеть сколько тщетных усилий употребляли Европейцы, увлекаемые то корыстолюбием, то любознательностью, чтоб ознакомиться, с этой частью света; сколько людей, с волею железною, с твердостью непоколебимою, погибали от варварства диких племен или от изнеможения в борьбе с непреодолимыми препятствиями — и плодом этих жертв были почти ничтожные открытия. — Не смотря на то являлись снова люди одушевляемые наукой, которые с тем же мужеством шли на встречу верной гибели.

Мы предполагаем сделать краткий очерк замечательнейших путешествий во внутреннюю Африку, совершенных в прошлом и текущем столетиях; взглянем прежде на природу Африки. [60]

Африка обнимает всю ширину жаркого пояса; Экватор делит ее пополам. — Всегда палимая отвесными лучами солнца, она представляет, почти повсюду, вид неизмеримой, бесплодной степи, оживляющейся только в те дни когда прольются, на нее обильные дожди, и только там, где с горных высот сбегают реки. — Так, на Востоке находятся плодородные Нубия и Египет; на Севере, на скатах Атласа, при берегах Средиземного моря, Варварийские владения; на Западе и Юге: Сенегамбия, Гвинея, Конго (Южная Гвинея) — и владения Европейцев на Мысе Доброй Надежды. — Но между этими странами, составляющими только окрайны материка, выдвигаются к водам Океана внутренние пески Судана (Внутренней Нигриции), образующие бесплодный берег восточный, и Сахары, берег западный, обращенный к Канарийским островам.

Сахара, прикасаясь на Востоке плодоносной долины Нила, пролегает по всей ширине Северной Африки, до самых западных берегов. — Почти 4,200 верст в длину и 1,400 в ширину, глубоких, жгучих песков переносимых с места на место страшным Самуном! Повсюду безжизненность, ни следа растительности, ни капли воды! — Только на восточной и южной части — 30 или 40 оазисов, которые, под защитой скал, блестят свежей зеленью как острова в [61] океане. Вид Сахары наводит ужас. По этому бесконечному песчаному морю не пролегает ни одной дороги: ревущие ураганы, наполнив воздух мелкой, удушающей пылью, в минуту заносят всякий след прошедшего каравана. Повсюду мертвая тишина; ни травы, ни ручья; обманчивые миражи, холодные пагубные для Европейцев ночи, сменяющие знойные дни, и по краям пустынь хищные звери — вот страны, по которой тянутся длинные караваны томимые жаждою и палимые пламенным солнцем. Сколько известно есть три главных тракта для караванов: два от Варварийских владений к Томбукту, находящемуся в Северной части Судана, и к владениям находящимся на берегах озера Чад; и третий от Судана к Дарфуру, Нубии и Египту. Пути пролегающие от Египта к Варварийским владениям представляют менее опасности.

Но, как будто прикрывая безжизненность внутренней Нигриции, природа на берегах Африки раскинула богатую растительность. Здесь растет Боабаб, великан прозябаемых, Панданы — эти фантастические растения, которых корни выходят из стебля и врастая в землю образуют около дерева ряд опор, Хлопчатник, различные виды Пальм и бесчисленное множество разнородных деревьев, кустарников и вьющихся растений, образующих густые, непроходимые [62] леса, населенные разнообразными зверями, и птицами.

Эти-то берега и слухи, что за ними лежат пески с золотыми россыпями, были начальной причиной предприятий Европейцев.

Сведения об Африке, до конца 18 ст., были чрезвычайно маловажны. Известия дошедшие до нас от древних, были так неверны и сбивчивы, что не давали никакого настоящего понятия об этой части света. Только с 7-го века, когда кровавые споры между наследниками Магомета заставили многих Аравитян бежать за великую степь прояснились некоторым образом прежние догадки, а сведения более точные были сообщены не прежде половины XIV века (в 1353 г.) — Ебн–Батутом и в начале XVI в. (около 1511 г.) Гассан-бен-Магометом, прозванным Львом Африканским. До сего последнего они были так ничтожны, что когда, в 1435 г., Португалец Gelianez объехал мыс Бойадор, то известие об этом подвиге приняли с таким же восторгом, с каким в последствии приняли известие об открытии свершенном Колумбом.

Не станем следовать за всеми путешественниками: Португальцами, Французами, Англичанами, которые пробираясь по западным берегам, подвигались постепенно к Югу, или поднимаясь к истокам Сенегала и Гамбии (при устьях [63] которых с XV столетия образовались Европейские колонии), старались проникнуть во внутренность Африки. Все старания были тщетны; успехи — почти ничтожны. Дорогой платою разделывались они с дикими племенами; каждый шаг стоил неимоверных трудов, — и многие из них платилися жизнью.

Но любознательность и надежда на приобретения богатств, вызывали на новые попытки. — В 1618 г. Англичане учредили общество для исследования Гамбии; однако изыскатели посылаемые этим обществом погибали а успехи были незначительны.

Наконец в исходе XVІІ столетия (1697 г.) некто Брю (Brue), Директор Французских колоний в Африке, решился сам войти в сношение с племенем Фулахов, обитающим на берегах Сенегала, в 400 милях от устья, с тем чтоб заключить с ним торговый договор. Брю действительно проник к Фулахам и не только успел в своем предприятии, но еще сообщил собранные им сведения о некоторых владениях Судана: Бамбара и Томбукту, и сверх того о Нигре.

Назвав Нигер, мы должны здесь сказать, что течение этой реки составляло всегда неразрешимую загадку. Еще древние писатели: Светоний Поулиний, Плиний, Помпоний Мела, Птолемей — говорят об этой реке, называя ее Гером, [64] Нигером, Нухулом — объясняя различным образом ее течение. Одни предполагали, что она протекает поперек всего материка, другие думали, что она на значительном пространстве исчезает под землею и наконец сливается с Нилом. Эти толки возбуждали любопытство Европейцов, и одною из главных задач путешественников было всегда исследование течения Нигера. Но он недавался любопытствующим, и только в наше время были окончательно определены его течение и устье,

Из сведений собранных Брю о Нигере, выводилось два заключения; по одному он течет на Запад, протекает озеро Маберга и делится на два рукава, образуя Сенегал и Гамбию. По другому — он течет на Восток и составляет, независимо от Сенегала и Гамбии, реку, которая протекает чрез Томбукту.

Любопытно, что два известные Географа того времени: Делиль и Данвиль, рассмотрев оба предположения, признали верным последнее, — и след. угадали истину. Но оставалось разрешить куда девается Нигер за Томбукту? По этому не смотря на авторитет ученых, Нигер, Сенегал и Гамбия, составляли все таки, в общем мнении, одну и туже реку.

Таковы были результаты путешествия Брю; но это были собранные слухи: ни Томбукту, ни Бамбары, ни Нигера ни кто не видал. [65]

Желая пополнить, наконец, недостаток географических сведений об Африке, Англичане, в 1788 г., учредили в Лондоне новое общество, целью которого было: поощрять стремление людей, которые жертвовали собой для трудных и опасных исследований. Общество это принесло великую пользу. Оно само приглашало и избирало людей, составляло планы путешествий и принимало на себя издержки, которые до того времени падали на самых путешественников. Первые опыты были однако неуспешны. Ледиард, которому, в первый год существования Лондонского общества, поручено было проехать Африку от Востока к Западу, по широте на которой предполагался Нигер, умер едва прибыв в Каир. Другой путешественник, Люкас, который должен был проехать из Триполи в Феццан, во-все неисполнил предположенного.

Начало путешествия Оуттона (Houghton) было более успешно. Он должен был достичь Нигера, пустившись сухим путем от устьев Гамбии. Действительно, в 1791 г., он доехал до Медины, столицы Уили (Wouli), одного из маленьких владений Сенегамбии, где радушно был принят владетелем, который обещал ему дать надежных проводников и легко довести до Томбукту. Оуттон благополучно прошел Бамбук; но из Сомбинга было последнее о нем известие. В последствии узнали, что Мавры [66] взялись проводить его к Тишиту, местечку находящемуся в степи и замечательном солончаками; но на дороге ограбили его и безжалостно покинули одного. Таким образом, изнуренный усталостью, голодом и жаждой, погиб несчастный Оуттон.

Узнав о судьбе постигшей Оуттона, Лондонское общество приняло предложение Мунго-Парка, Шодландца родом. Он изъявлял желание пуститься в глубину Африканских пустынь. Приняв должные наставления, он выехал из Портсмута 12 Мая 1795 г. и 21 Июня был уже при устьях Гамбии. — Сильная лихорадка задержала его в течение первых пяти месяцев в Низании, столице плодоносного владения Ианни; но не смотря на то, под гостеприимным кровом доктора Лендлея, он в это время собрал много точных сведений о внутренней торговле Африки. Поэтому, только в конце Декабря 95 г., Мунго-Парк покинул Пизанию и, в сопровождении нескольких Негров, двинулся к Медине. Здесь, как Оуттон, был он ласково принят Владетелем, который уговаривал его не пускаться в путь, на котором так ужасно погиб его предшественник. Но Парк не колебался; готовый встретить все опасности и труды, он немедленно собрался в дорогу.

Целью путешествия Парка, как и [67] предшественников его, были Нигер и Томбукту; след., путь лежал ему через Бамбару, — одно из важнейших владений внутренней Нигриции, населенное частью Маврами, частью Мандингами. Но Владетели Уили и Бонду, (в которое перешел он из Медины, чрез густые леса, убранные всею тропическою роскошью), задобренные подарками, убедили его не пытаться идти через Бамбару, ежели он еще хочет видеть Томбукту. Сколько ни тяжело было Парку миновать Бамбару, благоразумие заставило избрать другую, по словам туземцев менее опасную дорогу. — Но и здесь, какие труды, какие лишения и опастности предстояло ему приодолеть!

Он отправился через Каяргу, Кассон (владения в Сенегамбии) н наконец вступил в степи, область скитающихся по всей Западной части Сахары и Северо-Западной части внутренней Нигриции, Мавров. До Яры шел он благополучно. Из этого, довольно значительно местечка, Мунго-Парк вошел в сношение с Али, главою Мавров, испрашивая разрешения на свободный проезд чрез владения его. Подарки, единственное средство сильно действующее на дикие племена Африки, произвели и на этот раз желаемое действие; несколько дней спустя, Мунго-Парку прислан был свободный пропуск до Гумбы, места находящегося на границах Бамбары. Разрешение это однако, не [68] спасло Парка от тысячи неприятностей, а в Дине обобрали его так, что он лишился всех средств задаривать владельцев.

Между тем, слух что белый человек ходит по степям, достиг до Фатимы–любимейшей супруги Али. Она пожелала его видеть, и вот отряд всадников схватил несчастного Парка и из Сами, где он находился, потащил в Бинаум, столицу владений Али, где должно было дождаться приезда Фатимы. Здесь несчастный путешественник подвергся неисчислимым неприятностям. Ему недавали минуты покоя. Толпы зевак, привлеченные любопытством и ненавистью к христианам, окружали Парка с утра до вечера. Они осматривали его со всех сторон, ощупывали его, сосчитывали суставы пальцев на руках и на ногах, чтоб убедиться, что он создан сходно с ними; дразнили его, как раздразнивают дикого зверя, когда хотят озлобить его; и наконец, продержав целый день под палящими лучами солнца, когда он был изнурен усталостью, посадили в хлев, вместе с страшною дикою свиньею.

Такова была жизнь Парка в Бинауме, в ожидании прибытия супруги Али. — Однажды, однако, задумав сделать путешественника приближенным, Али наименовал Парка своим бородобреем. Но Мунго-Парк не долго пользовался этим высоким званием, доставлявшим ему [69] несколько успокоения, как человеку близкому владетелю; он как-то раз, так плохо обрил голову одного из детей Али, что был отрешен от должности. Не смотря на то, Али остался к нему расположен, и в избежание раскражи вещей Парка, приказал внести их в свою палатку. С любопытством рассматривал он их. Более всего занимала его магнитная стрелка компаса, постоянно обращавшаяся к Сахаре. Зная, что входить в долгие объяснения по этому предмету, был-бы напрасный труд, Парк сказал, что стрелка указывает ему на мать, которая живет далеко за степью. Али так перепугался закалдованной стрелки, что прекратил расспросы.

Хотя, таким образом, сближение с владетелем облегчало несколько участь Парка; но ему было тяжко. Все беспокойства сносил он с терпением; но его морили голодом! Количество пищи, которое отпускали ему ежедневно, было слишком мало, а когда он жаловался на голод, ему предлагали съесть заключенную с ним свинью, ибо жилищем Мунго-Парка был все тот же хлев. Мог ли решиться на эго несчастный Парк? Он знал, что Мусульмане считают свинину мясом нечистым и след. съесть кусок свинины значило прочесть себе смертный приговор. Парк терпел. Между тем под знойными лучами солнца иссыхали колодцы [70] и ручьи, и неверному давали пить так мало, что его беспрерывно томила страшная жажда. Однажды Мавр оставил у колодца сосуд, которым черпал для стада своего воду. Парк приложил иссохшие губы к живительной влаге... Мавр увидя это выплеснул в водопойню воду оскверненную устами нечестивого. Тогда покрайней мере, хоть вместе с скотиной, Парк мог уталить жажду.

Кого-бы не утомили все эти страдания? Кто, вспомнив, что всякая помощь, что всякое утешение отделено от него непроходимыми, страшными степями, а впереди готовятся еще большие страдания, не подумал бы о возвращении? Но Парк не падал духом. Не зная еще когда освободится от этого плена, потому что Фатима все не ехала, он между тем скрытно обучался арабским писменам, вычерчивая их на песке, и собирал по возможности сведения о странах по которым предполагал идти. В Бинаум прибыли купцы объехавшие с караванами Марок, Валлет и Томбукту; Парк выведал от них все, что они знали об этих странах. Один из них, которому тайно сообщил Парк намерение объехать эти места, уговаривал его отказаться от путешествия; он уверял его, что его ожидает там неминуемая смерть.

Между тем, Мавры были в отчаянии, что христианин оставался так долго между ними, а [71] Фатима неехала. Одни находили, что его пора убить; другие думали, что лучше, покамест отрубить ему правую руку; наконец брат владетеля предпологал, что лучше всего вырвать ему глаза, тем более, говорил он, что у Парка глаза чрезвычайно похожи на кошачьи. — Узнав это, Парк не смотря на то, что Али велел на время отложить эти жестокие определения, решился бежать. Но предположение это было невозможно исполнить: в безводных степях, в знойное лето он погиб-бы непременно. Побег должно было отложить до дождливого времени года.

Наконец 30 Апреля, Али поднял лагерь к Бубакиру, где находилась Фатима. Парк был ей представлен. Красота Фатимы, по мнению этих племен, состояла в толщине, действительно чрезвычайной. Когда миновал испуг, первое впечатление произведенное Парком на Фатиму, она много расспрашивала его об обычаях его отечества, и приказала обходится с ним лучше.

Али шел в бой на соседнего владетеля, и Парк должен был находится в битве с Маврами. Пользуясь смятением, он решился теперь исполнить давно задуманный побег: вскочил на лошадь, и поскакал к Кейре. Но несколько человек рабов Али настигли его, схватили и повезли опять к Бубакиру. Положение Парка было самое неприятное. [72] Попыткой бежать он открыл диким свое намерение, и теперь более чем прежде должен был опасаться смерти. Но присутствие духа выручило его из беды. Когда по дороге к Бубакиру, Мавры остановились на отдых, и, убежденные, что Парк не задумает бежать на измученной лошади, беззаботно легли спать; Парк дождался чтобы они уснули, потом сложил свое добро, прыгнул на лошадь и пустился в степи.

Отскакав на несколько миль от спавших Мавров, Парк, чтоб дать отдохнуть усталому коню своему поехал тише. Он был наконец свободен и раздумывал о направлении, которому должен следовать, как вдруг трое наездников Мавров наскакали и схватили его. — Еще раз был он в руках хищных дикарей, еще раз жизнь в опасности, а замыслы славных открытий рушатся, не смотря ни на твердость воли, ни на непоколебимое стремление к предположенной цели! — Но Провидение хранило Парка. Мавры стащили с него плащь и поскакали прочь.

Руководимый компасом, Парк шел по степи. Между тем, солнце подымалось; жар отражаемый песками возростал с каждой минутой. Вершины гор сквозь раскаленые пары казалось колыхались как волны моря. Парка томила жажда; измученная лошадь его подвигалась медленно. Нигде пристанища: кругом беспредельные пески. Парк с твердостью ожидал смерти: он [73] знал, что одному, без малейших средств к помощи, не было спасения. Вскоре он упал на жгучий песок в совершенном бесчувствии.

Но вот солнце склонилось к западу и потонуло в песчаном море. Оживленный освежившимся воздухом Парк опомнился. Верный конь понурив головой стоял над ним недвижим. С трудом приподнялся Парк: он хотел попытаться продолжать путь.

С Востока набегала ночь, ночь тропических стран: черная и освежительная, но каварная, особенно для Европейцов. Парк жадно вдыхал остывший воздух ; жажда продолжала мучить его. Вскоре молния, рассекая темный горизонт возвестила дождь и ветер зашумел в листьях скудного кустарника. Парк ожидал дождя; но когда он открывал рот, чтоб поймать хотя несколько падующих каплей, мелкий песок влетал к нему в горло. Наконец застучали крупные капли и полились обильные потоки. Разостлав одежду по земле и обсасывая ее, бедный путешественник мог наконец утолить жажду.

Направляясь по указанию компаса, освещаемого ярой молниею, утомленный Парк подвигался с трудом. К утру, однако, он достиг до небольшого селения, Уауры, находящегося уже вне области Мавров, и мог считать себя вне преследований разбойников. Принятый радушно, он воспользовался гостеприимством жителей, [74] чтоб отдохнуть несколько дней, и, вновь отправился в путь к Сего, столице Бамбары 1. Таким образом он находился в стране, от которой отклоняли его владетели Уили и Бонду. На переходе этом вступил он на путь караванов пролегающий почти по всей Нигриции, и встретил караван невольников связанных, по три и по четыре, толстыми ремнями. Еще разительнее мог видеть теперь Парк, до какой степени презирают туземцы белых: и эти несчастные, невольники, которых гнали как стадо, стыдились быть с ним в сообществе. Босаногий и страшно исхудавший от претерпенных страданий, несчастный Парк возбуждал в диких не сожаление а смех.

Скоро по дороге начали показываться Негры толпами: он приближался к Сего. Парк знал, что город этот стоит на берегах Нигера; и так он достигал заветной цели. Можно представить себе с каким нетерпением ожидал он появления этой реки, цели, к которой стремилось столько людей и которой достичь судило Провидение ему первому. — Парк забывал все страдания. Взор его постоянно был обращен в ту сторону, где долина была показаться [75] светлая поверхность Нигера. Наконец, 21 Июля, когда он с несколькими путниками, переходил какое-то болотистое место, один из них закричал ему; «взгляни туда, за воду!» — «Я взглянул, говорит Парк в своих записках, и с чувством неожиданной радости, увидал главный предмет своих изысканий. Величественный Нигер, блистая лучами восходящего солнца, тихо тёк к Востоку. Я поспешил к берегу, жадна испил воды его, и вознес горячую молитву к Творцу увенчавшему успехом труды мои!»

Сего состоит из четырех отдельных городов, расположенных по два, на обоих берегах реки, и окружен высокими земляными насыпями. Глиняные дома чисто выбелены; улицы просторны и в каждом квартале находится мечеть. Многочисленные лодки, причаленные к берегам; волнующиеся в улицах толпы жителей; наконец обработанные вокруг города поля, представляют вид довольства и образованности, поразительный в глубинах Судана. Желая переправиться за реку, в Сего-Коро, часть города в которой находится дворец владельца, Парк тщетно простоял 2 часа на берегу Нигера; толпы пассажиров сменялись одни другими и путешественнику недостовалось места на лодках. В записках своих Парк полагает, что в Сего есть тысячь 20 жителей.

Пока Парк искал возможности [76] переправиться, известие, что на другом берегу находится белый, дошло до Владельца. Владелец, вероятно испуганный приближением Европейца, немедленно велел ему сообщить, чтоб он до особого разрешения, отнюдь не приближался ко дворцу его и проночевал в одном из окружных селений. Делать было нечего; Парк отправился за город; но как никому не было отдано приказание принять его, ему приходилось оставаться и отдыхать под открытым небом. Парк разнуздал лошадь и пустился отъискивать дерево на котором мог-бы укрыться от хищных зверей. Старуха Негритянка, возвращавшаяся в это время с поля, увидала его и посмотрев на него с участием, велела ему за ней следовать. Она привела его в свою хижину; накормила прекрасной жареной рыбой, напоила его, и разостлала на пол рогожу, чтоб он мог прилечь. Парк рассказывает об этом в записках своих, с особенным чувством. В самом деле, как радостно должно быть человеку, брошенному так далеко ото всего родного, среди диких племен, всеми угнетаемому, давно неслыхавшему ни одного сказанного с участием слова, встретить радушие, ласковый взгляд и наконец кров от палящего солнца и защиту от диких зверей.

Он лег на разостланную рогожу. Между тем дочери старухи, прервавшие работы при [77] входе Парка, принялись опять за дело припеваючи. Песнь их явно была импровизирована по-мере того как пелась, потому что в ней дело шло о белом путешественнике. Вот содержание одного из куплетов:

«Ветер дует, льётся дождь; несчастный белый, слабый и измученный пришел присесть под наше дерево. У него нет ни матери, которая подала бы ему молока, ни жены, которая смолола-бы ему муки.»

За каждым куплетом хор повторял: «Сжалимся над несчастным белым; у него нет ни матери, которая подала бы ему молока, ни жены, которая смолола бы ему муки.»

Парк провел в этом селении двое суток, и не хотел покинуть приютившую его старушку, не выразив ей свою признательность каким нибудь подарком; но у него ничего не было! На изорванной одежде его висели только три медные пуговицы. Он оторвал их и отдал старухе; этот подарок был ей богатым даром.

В течение этих двух суток Парк был предметом толков в городе и долгих прений во дворе Владетеля. Несчастного путешественника очернили в глазах последнего; насказали что он человек злонамеренный, что наружность его обещает мало доброго и что благоразумие требует осторожности. Владелец прислал наконец к Парку посланника, который объявил [78] ему, что он до тех пор не может быть допущен пред лицо владельца, пока не даст приличного подарка. Парк отвечал, что у него ровно ничего нет, потому что его всего обобрали Мавры.

На другой день явился новый посланнник, который объявил, что он должен немедленно оставить селение; но что, преложив гнев на милость, владелец не только не требует подарка, но сам присылает ему 2,000 карий 2. Ценность этого подарка не превышала 50 франков; но не смотря на то для Парка это было приобретеньем бесценным; этим количеством карий мог он существовать покрайне мере дней пятьдесят.

После двухдневного похода, от Сего, Парк прибыл в Сансондинг. Здесь новые затруднения, новые опасности. Но мы нестанем описывать их, скажем только, что он спешил удалиться от сюда при первой возможности и пустился в путь чрез густые леса, наполненные хищными зверьми. Раз, задумавшись пробирался он через чащу; с ним ехал проводник. Вдруг крик спутника обратил его внимание; он взглянул: пред ними, в нескольких шагах, лежал огромный лев, положив голову на передние лапы. Лошадь Парка была не в состоянии [79] ускакать. Парк остановился и как очарованный приковал взор к страшному зверю, ежеминутно ожидая гибельного прыжка могучаго неприятеля. Но лев не двигался: может быть он отдыхал после борьбы с последнею жертвою. Ободренный Парк тронул лошать и потихоньку проехав мимо льва, счастливо скрылся в чаще леса.

Ему готовилось другое несчастие. Лошадь его, верный и единственный товарищ и участник во всех понесенных им трудах, была изнурена. Она споткнулась, упала и немогла уже встать. Тщетно употреблял Парк все усилия: надо было покинуть ее. Он нарвал травы, положил перед ней и удалился со слезами.

Добравшись до Нигера, Парк нанял лодку и поплыл против течения, к Силли. Здесь был он принят чрезвычайно негостеприимно.

Полунагой, изнуренный и в нищете Парк решился прежде чем пускаться в дальнейший путь, обдумать свое положение. Он хладнокровно проследил все что предстоит ему сделать и что остается претерпеть, Настоящее положение тревожило его мало; он не боялся и будущих препятствий: железной воли его стало-бы на это; но мог-ли он ручаться, что продолжая путь, который был ему предначертан, он непадет наконец жертвою фанатизма мусульман тех стран, в которые должен был вступить? [80] Открытия сделанные им были важны и должны были заслужить внимание ученых: подвигаясь вперед и достигнув Томбукту, он придал бы еще более цены своему путешествию; но за то при неудаче, со смертью его погибало все.

Парк решился отступать. Он направился к Западу.

Кроме того, что пределы статьи этой полагают тесные границы подробностям, трудно передать все, что и на возвратном пути претерпел бедный Парк. Сколько раз был он на краю погибели, то скрываясь в лесах, то пускаясь в плавь через реки от погони Мавров, в область которых вступил опять. Однажды, это было по дороге в Себидулон, на него напали разбойники. Схватив его они поволокли его в лес и покинули нагим обобрав все, что остовалось при нем, даже компас; но одежда его была слишком худа, она негодилась даже им: разбойники кинули ему его изорванную сорочьку, панталоны и шляпу. Последняя была для него дороже всего: в ней хранились записки его и журнал путешествия.

Несчастие это привело Парка в отчаянное положение. На что мог он надеятся, будучи один среди степей, более чем в 500 милях от Европейских поселений, окруженный дикими зверями и еще более дикими людьми? Кто съищет его и подаст ему помощь в этих местах? [81] Парк чувствовал, что его покидали силы и утомленный, уже не помышляя о спасении, упал на траву. В это время взору его нечаянно встретился цветок, которого плодники начинали созревать. Нежный стебелек и листья обратили внимание его. Растеньеце это было так слабо и мало. Кто же хранил его от вредных влияний и спасал от гибели? «Тот, кто взростил его и дал созреть плоду в безвестном крае не даст погибнуть созданию сотворенному по образу Его.» Вера поддержала Парка в скорби: воскресла надежда; он встал и какое то безочетное чувство повторяло ему, что скоро настанет время отдыха и освобождения.

Он дотащился до Сибидулона и был допущен к губернатору, который, тронувшись несчастным положением Парка, велел настигнуть разбойников, а ему дал убежище. В Сибидулоне был в это время голод и потому Парк не хотел быть в тягость гостеприимному хозяину. Два дня прожил он здесь и перешел в Уонду, где, не смотря на такой же голод, был принят также ласков как и в Сибидулоне.

Счастлив был Парк, что нашел во-время убежище от наступавшего дождливого времени: не смотря на крепкое сложение и силу воли, которая подкрепляла его, он начинал изнемогать. Сильная лихорадка заставила его слечь. [82]

Между тем посланные в погоню за разбойниками, возвратили ему украденные вещи; но компас был сломан.

Парк нетерпеливо ожидал возможности продолжать путь и не совсем оправившись пустился далее.

Со вступлением в Камелиах начинается другой период путешествия, его: труды облегчаются, наибольшия опасности минуют и он находится с людьми от которых небоится уже преследования.

Негр, по имени Карфа-Тоура, приведший в этот край караван невольников, предложил ему свести его, после дождливого времени, к Гамбии. Пробыв здесь несколько месяцев, на хлебах у Карфа-Тауры, за условленную плату, которую должен был выдать по прибытии в Европейские поселения, Парк, когда прошли дожди, пустился в путь с караваном.

10 Июня 1797 г., после 4 месячного путешествия, прибыл он в Пизапию, где покинул за год и шесть месяцев пред тем доктора Лен-длея. Его встретили как пришельца с того света: все думали, что он давно погиб как Оуттон.

Пять дней спустя, Парк переехал на Американском судне в Антигау, от куда выехал 24 Ноября и в день Роягдества Христова прибыл чем свет в Лондон. Идти к друзьям было рано. [83]

Он отправился в сад Музеума и встретил там покровителя своего Г. Диксона. Можно представить себе радость Диксона, считавшего его давно умершим, и счастье Парка. Известие о чудесном возвращении Парка было радостно принято всеми Англичанами: славные дела одного из членов общества отражаются на весь народ.

В 1799 г. Парк издал описание своего путешествия. Не смотря на то, что Парк не мог достичь Томбукту, книга его едва ли не замечательнее всех путешествий совершенных во внутреннюю Нигрицию. Парк определил географическое положение множества мест, по прямой линии от Зеленого мыса к Востоку, на пространстве 1100 миль, и указал границу отделяющую Мавров от Негров. Он первый видел и узнал настоящее течение Нигера. Все эти заслуги важны, тем более, что для исполнения их требовалась осторожность, неутомимая деятельность, то тонкая сметливость или глубокая проницательность, то мужество и твердость воли. Парк обладал всеми этими достоинствами и с величайшим успехом исполнил почти все возложенные на него Лондонским Обществом поручения.

Однако, сколь не были важны открытия его, они не вполне удовлетворяли, да и не могли удовлетворять, любознательности Европейцев. Парк видел Нигер и определил направление [84] течения его; но где источник и устье этой таинственной реки? Парк посетил во внутренности Судана многие цветущие владения, многолюдные города; но в глубине Африки были и другия владения и города, не менее цветущие и многолюдные, которых Парк невидал, а успехи его показали возможность проникнуть в них. Словом следствием открытий Парка было то, что любознательность, возбуждавшая к участию в этом деле, до того времени, только некоторых просвещенных людей, сделалась теперь общею.

Но частное общество было уже недостаточно: оно не могло снарядить экспедицию в глубину степей и доставить возможность противоборствовать всем препятствиям. Правительство приняло участие в этом деле. Была снаряжена новая экспедиция, в большем размере, и неутомимый, бесстрашный Парк, в 1801 году принял приглашение начальствовать оной. Он немедленно приступил к приготовлениям ко второму путешествию.

(Продолжение в будущем нумере).


Комментарии

1. По другим указаниям столица Бамбары есть Джени, лежащий также при Нигере, на Восток от Сего, вниз по течению реки.

2. Кария (Cypraea) маленькая одностворчетая раковина, употребляемая в Африке вместо монеты.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествия во внутреннюю Африку // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 58. № 229. 1846

© текст - ??. 1846
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
©
OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖЧВВУЗ. 1846