Пребывание на Сандвичевых островах.

Ночью, при нашествии черных туч, изменялся ветр от SO+O до NO+O, стихая, и опять возобновляясь порывами: прямое расстояние наше от острова Овайги было тогда не менее 240 миль.

В 1/4 6 часа по полудни усмотрели высокость острова Мови на SW 65°, в расстоянии 52 миль от нас; ветр дул брамсельный ровный от NO при светло-облачном небе. До темноты мы держали прямо на берег, дабы вернее определить наше место; а в 7 часу легли на W+N в параллель к направлению островов Мови и Моротая.

Ночью ветр часто изменялся между ONO и OSO, шел не большой дождь и падали метеоры в SW части неба. В 1/2 5 часа утра открылись восточная и западная части острова Мови; но как низменный перешеек, их соединяющий, не был видены то западную часть острова я принял было за Ранай, и не прежде был выведен из сего заблуждения, как при открытии Моротая и [87] действительного острова Раная, показавшихся нам в 10 часов, когда от NW оконечности Мови находились на NO 45° в 15 милях. По взятым пеленгам оказалось, что от 6 часов вчерашнего вечера до 10 часов сего утра течением отнесло нас на 17 миль к востоку. В полдень, находясь в обсервованной широте 21° 11' 18'', долгота наша по пеленгам, по карте Ванкувера была 156° 54', средняя из 3 хронометров 156° 54', а по корабельному счислению 160° 42'.

Мы, продолжая плыть к западу держались от 4 до 7 миль от берегов Моротая, и в 6 часов вечера прошли траверз западного мыса сего острова. В сие время берега облегались в черные тучи, и ветр стал дуть весьма свежо от NO; ночью же до того усилился, что должны были зарифить марсели. Дождь шел беспрерывно.

На ночь я взял курс WSW, идя проливом между Моротаем и Уагу, и держась в 7 милях от сего последнего; а когда мелькнул берег на Север, то почитая себя против юговосточного мыса, и опасаясь упасть много под ветр, велел я лечь в дрейф и до рассвета держаться попеременно на обоих галсах. [88]

В 5 1/2 часов утра открылась сквозь пасмурности S оконечность Уагу на NO 41°, тогда легли на N+W в бейдевинд, поставив всевозможные паруса. Теперь оказалось, что ночью мы были подвержены весьма сильному попутному нам течению, и что в темноте, вероятно юговосточного мыса вовсе не видали, и признав за оный южный мыс, упали столько под ветр, что не иначе как лавировкою должны были достигнуть якорного места, отстоявшего от нас в 7 милях на NO+N. При облачной погоде, дул ветр от NO сильными порывами, и часто вдруг штилело, — что весьма затрудняло лавировку; однако ж, не взирая на это, в 4 часа по полудни пришли мы на рейд, пред входом в гавань Гоноруру, и приехавший к нам Королевский Лоцман, родом Англичанин, поставил нас на якорь в 1/2 мили от рифа, имея средину селетя на NW 5°, глубина 25 сажень, грунт мелкой бело-сероватой песок с ракушками; каната цепного вытравили 68 сажен. На семь месте мы стояли спокойно, хотя в первые два дни ветр дул жестокими порывами.

В путешествиях Капитанов В. М. Головнина и Коцебу, найти можно все [89] нужные наставление для прихода кораблей на рейд и для входа в самую гавань Гоноруру, которая лежит в 2 1/4 милях к западу от селения Вайтити, в 3 1/2 к NW от южного мыса и в 13 милях к востоку от югозападного мыса острова Уагу, и следовательно по карте Ванкувера находится сия гавань в долготе 157° 51' 40'' W от Гринвича; по нашим наблюдениям широта пристани 21° 18' 23'' N.

Одною из причину побудивших меня зайти к сим островам, было желание поверить ходы наших хронометров, кои по отплытии из Камчатки, не были поверяемы; другая не менее важная надобность состояла в том, что бы запастись свежими для команды провизиями: ибо запас наш столько истощился, что и за офицерским столом подавали солонину и горох. Для удобнейшего сношения с берегов, я имел намерение войти в самую гавань; но поелику это не иначе возможно, как при совершенном безветрии, настающем обыкновенно на утренней заре, а мы по несчастно, в следующее два утра не имели оного: то я и решился уже окончить наши надобности, стоя на рейде и пользуясь услужливостью Соединенных Американских Штатов, [90] Капитана Джонеса, военной 24 пушечной корветы Павлин (Peacock) который стоял здесь уже 1 1/2 месяца и имея 180 человек команды, велел на своих судах возить к нам пресную воду. Хронометры были на другой день отвезены на берег, в дом одного купца, где Штурман Козьмин во все время нашего пребывания делал наблюдения, нужные для их поверки.

Рано утром Королевский лоцман привез к нам одну свинью, нисколько зелени и плодов, в подарок от Короля; а в 10 часов поехал я с некоторыми из наших офицеров на берег. В гавани стояло около 25 купеческих судов (одно Английское китоловное, а прочие все под флагами Соединенных Штатов) и военный корвет о 24 каронадах 32 фунтового калибра, под флагом Соединенных Штатов Северной Америки. В самом селении удивило нас немалое число домов, построенных в Европейском вкусе в два этажа, и опрятная наружность жителей, толпившихся около нас с видом особенного удовольствия, и одетых в ткани, а многие по Европейски: действительно ни теперь, ни после, не заметил я совершенно обнаженного человека, ниже тех смешных полуодеяний, [91] которые в бытность мою здесь на шлюпе Камчатке в 1818 году так часто нас забавляли. В сопровождении лоцмана пошли мы к Королю, живущему в 1/2 версте от пристани. Дом его, по здешнему обычаю, уподобляется огромному сараю; оный окружен простым палисадом. В воротах встретил меня управляющий Губернатор острова Уагу, именем Буке, по Европейски одетый в куртке; он представил меня Королю Тамеамеа III, младшему сыну известного Тамеамеа I-го, мальчику лет 12; потом пошли мы между двух рядов около 150 человек исправно одетой рати, которая по команде сделала нам на караул по своему. В сарае расселись мы на стульях вокруг большого стола, покрытого синим сукном; Король один занимал дальнюю сторону стола; он был одеть в платье Английского Мичмана и во все время нашей аудиенции не произнес ни одного слова, а разговор вел помянутый Буке, родной брат известного Питта, за болезнию которого он управляете государственными делами. Отблагодарив его и Короля за присланный сего дня подарок и получив позволение дополнить наши припасы покупкою у его подданных, [92] хотели мы откланяться; но Буке велел подать вино в графинах и рюмки, предложил выпить за здоровье Короля Тамеамеа III, что мы с большим удовольствием и исполнили. Потом Губернатор Буке повел нас к своему больному брату, чрез три дома отсюда живущему. Он сидел на софе, в рубахе, курил сигару и на столике пред ними стояли графин с мадерою; два Сандвичанина терли его ноги руками. Г. Питт более года страждет водяною болезнию, изменившею даже черты его лица; я с трудом мог найти остатки прежнего Питта. Наш врач, Доктор Кибер, по желанию больного, вошел в подробности о его жестокой болезни, между теми как я скоро откланялся, что бы повидаться с Г. Джонесом, Капитаном Американской корветы Peacock.

Корвета Peacock уже два года в здешних водах: ее назначение состоит в охранении купеческих судов Соединенных Штатов от грабительства, бывающего нередко по берегами южной Америки. Осмотрев весь берег от Вальпарейзо до Акапулко, направил Капитан Джонес плавание свое чрез Вашингтоновы острова и гряду Низменных [93] островов к Отаити, а оттуда к Сандвичевым островам, как кажется в намерении определить степень зависимости помянутых островов от Англии и от Американских Штатов: на каковой предмет находится здесь Английский Консул, Морской Капитан Чарльтон (M. Charlton), бывший также и на Отаити, и с которым я имел удовольствие познакомиться у Капитана Джонеса. Гавань Гонорура сделалась ныне для Американской торговли столь важною, что Правительство Соединенных Штатов находить нужным обеспечить купечеству своему право на независимую от Англии к сим островам доступность. Г. Джонес рассказывал, что в Отаити всеобщее возмущение: две партии — Короля и Королевы, враждуют между собою, и островитяне, воспользовавшись беспорядками междоусобия, ограбили Английское китоловное судно, не умертвив однакож ни одного человека. Назидательное учение Английских Миссионеров пускает здесь не прочные корни.

Известно, что спасение душ на Сандвичевых островах взяли на себя Миссионеры из Северных Американских Штатов. Нельзя отрицать благодетельного [94] влияния сих пастырей на нравственность островитян с одной стороны; но врожденное всем людям властолюбие не оставило и сих учителей кротости отвлечь от истинной цели учения. Капитан Джонес, сведав о честолюбивых замыслах миссионеров, считает нужным отослать Начальника миссии в Америку и именем своего Правительства ограничить круг действия прочих сочленов оной.

В распутстве упрекать можно здесь только нижний класс женщин, и миссионеры успели вселить в них понятие о достоинстве целомудрия: одна преклонных лет, но знатного происхождения дама, забыв давно протекшее время своей игривой молодости, печется ныне с неутомимою бдительностью о сохранении чистоты нравов молодых женщин острова; сия строгая Весталка не позволяет молодым выходить на улицы и требует, что бы дома надеты были на них длинный рубахи, закрывавшая грудь и шею, или что бы они окутывались в свои ткани. Знатность ее происхождения дает ей полную власть на воспрещения всякого рода. [95]

Воровства мы не заметили, и от живущих здесь Европейцев слышали, что островитяне почти вовсе отстали от сего порока: чему конечно причиною более частые сношения с Европейцами, чем кратковременное здесь пребывание миссионеров. Я даже думаю, что островитяне превзошли находящихся здесь купцов, в соблюдении правил честности. Истуканы на мораях более не существуют; вместо их воздвигаются церкви и училища. Полезность сих последних, признанная советниками Короля, убедила его в терпимости первых; но говорить, здесь вообще мало усердных Христиан. Народные школы весьма прилежно посещаются: в Гоноруре учреждено, чтобы все семейства по очереди приходили в школу, где стар и млад, женщины и мужчины обучаются чтению и письму по наставлению испытанных миссионерами учителей обоего пола. Король весьма порядочно пишет, читает и даже упражняется в изучении первых начал Арифметики и Английского языка. Повеления его рассылаются теперь уже письменные и за Государственною печатью. [96]

Упомянув о переменах и новизнах, введенных миссионерами, я кстати замечу здесь и о других изменениях. Ныне не Овайга, но Уагу почитается главным островом всей группы, а гавань Гонорура, служа единственным пристанищем для купеческих судов, соделалась резиденциею самого Короля и средоточием главной власти. Меня уверяли, что Королевского войска считается по всем островам до 10,000 и что 1 1/2 тысячи находится на острове Уагу, в разных селениях и по батареям, расположенным на возвышенностях, окружающих гавань и селение Гонорура; а телохранители Его Величества, числом до 200 человек, занимают посты вокруг его дома, и ночью всегда с заряженными ружьями. Мундир Лейб гвардии Тамеамеа III-го таков: из белого холста брюки и куртка с красным воротником и обшлагами, черной галстук, из под которого должна быть видна чистая рубаха, округленной кивер из твердой черной кожи с белым прямым перяным султаном и красною верхушкою; патронташ чрез левое плечо, ружье в руке. Солдаты рослы, хорошо сложены и гораздо виднее Бразильских полков, в Рио Жанейро. [97]

Содержание солдата состоит в пропитании и в одежде: определенного жалованья он никакого не получает, но избавлен от всяких повинностей и даже не употребляется на казенные работы, не прямо со званием ратника сопряженные. Морская сила заключается ныне в 5 бригах и 10 палубных ботах, коих плавание ограничивается между островами; а бриги ходят в Калифорнию, на Отаити и в другие места, за промыслом земноводных животных, коих жир высоко ценится в Кантонской торговле. Командирами сих судов Англичане или Американцы, а команды состоять из природных островитян.

Около 2 часов по полудни раздался колокольный звон; по спросе, узнал я, что так сзывают в трактир, желающих к table d’hote. Для нас давно уже наступило обеденное время, и мы поспешили в просторный трактир, к огромному, опрятно накрытому столу, снабженному лучшими блюдами в Испанском вкусе: сей трактир содержится сыном известного Манини, и за один пиастр здесь завтракают, обедают и ужинают; должно однакож посоветовать, чтобы каждый день расплачиваться на чисто с [98] хозяином, ибо счеты пишутся здесь двойным мелом. За обедом я познакомился с некоторыми купеческими Капитанами, бывшими в Охотске, в Камчатке и в Ситхе и занимающимися теперь Кантонскою торговлею, приносящею им кругом по 33 1/3 процентов барыша в год.

После стола пригласил нас в свой дом некто Мик (M. Meck), Капитан одного из тех купеческих судов Соединенных Штатов, кои мы в Ситхе застали. Г. Мик первый нас встретил, когда мы лавировали на рейд, и во все время нашего здесь пребывания старался нам служить, где и как только мог. На пути к Г. Мику прошли мы мимо биллиардной, двух питейных домов и одного магазина с Китайскими и Европейскими товарами. Я так же узнал, что здесь есть сахарная фабрика, что к ближним селениям поделаны весьма хорошая дроги, и что за деньги можно прокататься в колясках или верхом на приученных лошадях! все сии затеи суть последствия деятельной торговли и промышленного духа граждан Штатов Северной Америки.

Наступившая скоро темнота удержала нас на берегу, ибо коралловые рифы [99] делают выход из гавани весьма опасным, особенно, когда темнота ночи не позволяет различать предметы в довольном отдалении. Желая из сего обстоятельства извлечь некоторую пользу, вознамерились мы предпринять завтра прогулку по острову и выступить с рассветом дня, к чему сделав нужные распоряжения, предались покою на прохладных ценовках, разостланных, по здешнему обычаю, на полу чистого и красивого дома приятеля нашего Мика, который сам переселился в другой дом.

Едва пропел петух, как барабанщик Лейб-гвардии Тамеамеа застучал по всем улицам селения. Тотчас мы были одеты, и извещены, что Губернатор, сведав о нашем намерении, велел отрядить для нас почетную стражу и хорошего проводника: первая состояла в 4 видных и в полной форме одетых солдат Королевской гвардии; они выстроились в два ряда, по двое в каждом, и по указанно нашего проводника, мы должны были занять место между оными, так что наше церемониальное шествие уподоблялось более проводке арестантов. Однакож жители селения, выбегавшее из домов толпами, не находили [100] такого обидная уподобления; они в молчании следовали за нами и одни лишь старшины решались приветствовать нас своим «Арохо» (здравствуй, приятель!) Перешед в брод чрез речку Гоноруру, направили мы путь к NO, подымаясь нечувствительно, и следуя по тропинкам, извивавшимся чрез искуственные плантации полезного растения Таро. Долина не представляет никаких приятных видов: по сторонами в некотором отдалены видны голые спуски невысоких хребтов; равнина, между ними лежащая, покрыта пожелтевшею травою, и лишена того разнообразная и сильная прозябания, которым обыкновенно украшаются тропические страны. К сему отсутствию ожиданных нами красот природы присоединились чрезвычайно грязная дорога, болотные места и почти непроходимый чащи, чтобы соделать прогулку утомительною для души и тела. Однакож Доктор Кибер находил и здесь в царстве растений достойные его внимания предметы, а я забавлялся оригинальностию многих островитян и островитянок, шедших нам на встречу с ношами бананов, сахарная тростнику, свиней, кур и других припасов для [101] продажи в Гоноруре. По 2 часовой ходьбе, увидев на открытом месте домик, зашли мы в него и освежились арбузами, которые предложила нам догадливая хозяйка. Внутренность ее жилища представляла просторный сарай, по стенам коего висели калебасы, банановый ветки и на нитке нанизанные орехи, служащие вместо свечей. В некотором отдалении росли: таро, капуста, арбузы и дыни. Отсюда чрез 1 1/2 часа весьма трудной дороги, спустились мы в тенистую ущелину, где наш проводник предложил нам свой дорожный запас, состоявший из теста таро, одной рыбки и трех кокосов; но мы ожидали для себя закуски из Гоноруры, и поняв желание запасливого Сандвичанина, позволили всей небольшой нашей армии расположиться на траве вокруг огромного калебаса, наполненного приправленным таро, которым они весьма ловко и проворно с помощию одного пальца набивали себе щеки. Эта экзерциция наших телохранителей доставила нам случай заметить, что у них недоставало по одному переднему зубу, — чему причиною, как после узнали, смерть Тамеамеа I-го, ибо лишь только оная сделалась, в народе известною, [102] то почти все его подданные мужеского пола охотно выбивали себе по одному зубу, исполняя траурный обряд, для которого недовольно одной перемены в одеждах. Недолго оставались мы страждущими зрителями чужого обеда: трое Сандвичан, запыхавшись, прибежали с вином, джином и блюдом вкусного соуса из кур и уток, с ямом, картофелем и отварным таро вместо хлеба. Мы ни от чего не отказывались и старались укрепить наши силы, дабы без остановки продолжать поход. Сначала мы должны были пробиваться чрез густо сплетавшиеся кусты, потом вдруг вышли на открытое место, откуда надлежало подняться на крутое возвышение. Армия остановилась, сняла по команде кивера и обхватила обеими руками свои ружья; а проводник дал нам знак, чтобы и мы сняли шляпы, застегнулись на все пуговицы и приготовились противустоять жестокому порыву ветра. Потом мы стали всходить, и лишь очутились на некоторой высоте, как вдруг ужасно зашумел вечно дующий пассадный ветер, от коего горы до сего места нас защищали, а теперь мы были подвержены всей свирепости его: впереди к NO [103] волновался Океан, под нашими ногами на зади к SW лежали вся пройденная нами долина, гавань Гонорура, лодкам уподоблявшиеся корабли и отдаленное море, а по сторонам окружали нас, острогранные отрубистые утесы. По сделании поворота вправо, ударил ветр нам в спину, и мы понеслися между ущелинами на большую еще высоту, где должны были держаться за скалу, чтобы силою ветра не бросило нас в неизмеримую пропасть, прямо под нами лежавшую. От шума волн океана, разбивающихся о каралловые рифы, которые опоясывают сей восточный берег острова, и от гула, свиста и рева ветра, ударяющего в отвесный стены пирамидальных утесов, мы ни как не могли слышать голосов своих, и не заметили, что за нами собралось множество островитян, шедших вероятно в селение, на восточном берегу под горою, на коей мы теперь находились. Мы невольно улыбнулись, взглянув на толпу мужчин и женщин, принимавших разные каррикатурные положения, стараясь защитить себя или свою ношу от свирепого ветра. Мужчины, менее внимательные ко вновь введенным здесь понятиям о стыдливости, и опасаясь [104] потерять с тела какое либо украшение или покрывало, стояли тут во всей своей наготе, с распущенными по ветру длинными волосами, и казались вечными обитателями сих диких скал. Женщины более заботились о соблюдении благопристойности: я удивлялся одной молодой девушке, в длинной рубахе, которая не щадила трудов противоборствовать невежливым зефирам, нахально вырывавшим полы ее простой одежды из рук и из под ног, которыми она наступала на надувшуюся, как парус, рубаху, силившуюся поднять страхом объятую девушку на воздух.

Солнце уже перекатилось чрез меридиан, и мы находились в расстоянии еще 7 миль от Гоноруры: и так не теряя времени должны были оставить картинную высоту и паки спуститься в грязную долину. На обратном пути, мы зашли в тот же домик, где и прежде отдыхали, и где теперь ожидал нас вкусный обед, присланный из Гоноруры. Домой пришли мы в 5 часов вечера, уставшее и поколена загрязнившиеся, но тем неменее довольные были своим трудным походом и приключениями прошедшего дня. [105]

По прибытии на Кроткий, нашел я все в исправности; работа шла с успехом.

Сего дня поехали на берег остававшиеся здесь офицеры, Гг. Лавров и Матюшкин. Первому я поручил доставить моим именем некоторые вещи в подарок Королю и Губернатору: серебряные часы Английской работы, два граненые графина с рюмками, три сафьянные кожи разных цветов и большое диванное зеркало, а после, по просьбе Губернатора, прибавлены к тому подержанные утлегарь и бом-утлегарь — вещи довольно здесь ценные. Вот в чем состояли подарки, о коих упомянул я для того, чтобы дать верное понятие о высокой здесь цене жизненных припасов, ибо Король и Губернатор отдарили меня 5 козами, 1 свиньей, 40 курами и небольшим количеством зелени. Однакож растолковали мне, что прочие назначенные в подарок животные подохли на пути сюда из других селений.

Во весь сей день и в следующий не съезжал я со шлюпа. Мы кончили все нужные работы; налились водою при пособии Капитана Джонеса, закупили и перевезли на судно живность и зелень; [106] недоставало лишь травы козам, которую надлежало накосить на гор и нельзя было доставить ранее 19 числа. Мы воспользовались сею необходимою остановкою для того, чтобы угостить обедом наших Гонорурских знакомцев: Капитана Джонеса, Англинского Консула Чарльтона и Американского Консула Г. Джонса. Капитан Джонес, съезжая пригласил меня со всеми нашими офицерами завтра к себе на Пикок, в чем мы и не могли ему отказать.

С 3 часов до позднего вечера провели мы на Пикок довольно приятно, в обществе образованных людей; мы радовались, что имели случай осмотреть военный корвет Соединенных Штатов, и нашли на оном совершенный порядок и устройство.

Наконец привезли и сено. До 10-ти часов утра продолжалось маловетрие, а потом при наступившем легком пассад мы снялись и ушли в море, держа к SW.