(Статья третья)

(См. «Военный Сборник», 1890 г., № 5-й.).

VI.

Дня через три после занятия позиции на р. Такбат разнесся было слух о прибытии негуса к армии, собранной у Адуа, потом, что она готовится к наступлению; но 12-го — 13-го января получились сведения, что негус остановился в священном городе Аксуме, куда собрал всех вождей на военный совет; туда отправились из Асмары Рас-Алула и Рас-Агос. Военный совет в священном городе сопровождался многочисленными религиозными церемониями и длился долго, а войска у Адуа и Асмары все это время оставались в полном бездействии.

Италианцы между тем подвигались вперед. Постройка железной дороги несколько замедлилась, так как приходилось строить мост через р. Такбат; кроме того, на смену железнодорожных сапер, отслуживших свой срок, прибыла новая команда из Италии и, пока люди не освоились, работа подвигалась медленно. К концу месяца, однако, железная дорога доведена была до ложбины Догали, где и устроена станция (Станция окончательно открыта была 13-го феврали и тогда же закрыли уже ненужную ст. Гамазат.),а далее до Саати, на протяжении семи километров, поспешно устраивалась колесная дорога. К работам были привлечены все саперные роты: работа производилась весь день под охраною цепи постов из баши-бузуков, а на ночь саперы и баши-бузуки отходили на бивак у форта А. Расстояние от Догали до Саати, всего семь километров, давало возможность [268] подвозить к этой позиции от головной железнодорожной станции все необходимое на вьючных парках, движение коих облегчалось и ускорялось хорошо устроенною дорогою; кроме того, организован был небольшой колесный парк из всех повозок, которые удалось собрать в Массуа. В конце января колесная дорога была готова, и главнокомандующий приказал 1-го февраля 1888 г. занять позицию у Саати.

Западный фронт позиции, обращенный к Айлету и Сабаргуме занят был 3-ю бригадою г. Бальдиссера, именно тремя баталионами берсальер, альпийским баталионом, 200 баши-бузуков, четырьмя ротами сапер и двумя батареями: батареею Генри (Henry), из шести горных орудий и двух митральез, при полном числе лошадей и батареею Микеллини из шести горных орудий, шести полевых орудий 7-ми-сант. калибра и двух митральез. Батарея Генри стала на небольшой высоте в 1/2 километре на северо-запад от селения Саати, а батарея Микеллини заняла сильную центральную позицию на высоте западнее Саати у самой дороги на Айлет и Сабаргуму, но по недостатку воды на позиции лошади этой батареи были отправлены в Массуа. Западный фронт позиции у Саати очень силен: он состоит из ряда высот, которые все были сильно укреплены занимавшими их войсками. В 1/4 километра севернее Саати на крутой высоте построен был форт Северный (forte Norси), а промежуток между ним и селением занят траншеями; между Северным фортом и батареею Генри, уступом позади, устроен редут Моитанари. ГИа южной части западного фронта от Саати до ручья, впадающего в Япгус, бер— сальеры построили почти сплошной ряд траншей. Длина западного фронта от этого ручья до батареи Генри 1 1/2 километра. Почти на километр перед фронтом простирается плоскость Маранта, заканчивающаяся на юго-западе горою того же имени между долинами Саати и Янгуса. Эта гора доставила бы неприятелю большие преимущества, если бы он обладал артилериею; но во всяком случае абиссинцы могли ею воспользоваться, как удобным пунктом для наблюдения за италианцами. Еще далее на запад от Саати, по направлению с севера на юг, тянется длинная цепь высот Диджигта, пересеченная крутыми оврагами и трудно проходимая: продолжение ее на север носит название Тарака. Все эти возвышенности способствовали скрытому приближению неприятеля, стесняли сферу действия огня италианской артилерии и затрудняли переход в наступление. В виду возможности последнего г. [269] Сан-Марцано приказал исправить дорогу, пересекающую эти высоты по направлению в Сабаргуме.

2-я бригада (За исключением 5-го баталиона африк. стрелков (1-го полка), расположенного на северном фронте, о чем будет сказано ниже.) г. Каньи заняла южный фронт позиции, вдоль ручья Янгуса; к ней была придана восьми-орудийная пешая батарея 7-сант. калибра. Бригада Каньи окопалась на цепи холмов (Poggio Ciuffo), между дорогою Догали-Саати и ручьем Янгус. Плоские возвышенности (poggio Piano) между правым флангом 2-й бригады и западным фронтом заняты были одним баталионом африканских стрелков, взятым из 1-й бригады, составлявшей общий резерв. Баталион этот окопался на своей позиции; но так как пространство, вверенное его охранению (1 килом. по фронту), было слишком велико, то в случае атаки неприятеля он должен был быть поддержан или общим резервом, или же частным 2-й или 3-й бригад. 330 баши-бузуков орды Адама заняли и укрепили отдельный передовой пункт перед южным фронтом позиции у Адейты (Zeriba dell’ Adeita). Горная дорога, ведущая от Саати через Адепту на высоты Янгуса (в 2-х километрах южнее Адейты), была исправлена, чтобы дать возможность в случае надобности передвинуть войска на эти высоты с целью преградить неприятелю путь из Гниды прямо на Гамасат, минуя Саати. В таком случае приказано было генералу Бальдиссера с большею частью его бригады и двумя горными батареями двинуться через Адейту и занять позицию на высотах Янгуса,

Северный фронт позиции занят был весьма слабо, так как атака на него казалась мало вероятною. Этот фронт от батареи Генри и редута Монтанари до высот Серра-Пиано на берегу реки Дессет имеет более 3-х километров протяжения. Соседняя с редутом Монтанари высота, на которой находится египетский форт, занята была одним галаем баши-бузуков (600 челов.), а две другие высоты — «Кабана» (del Cinghiale) и «Дикой козы» (della gazella) — заняты и укреплены были 5-м баталионом африканских стрелков, взятым из 2-й бригады (4-го полка). В случае атаки неприятеля войска эти должны были быть поддержаны общим резервом. 5-й баталион разработал все дороги, ведущие от позиции главного резерва к северному фронту, равно и дороги от этого фронта в долины рек Энгерзы и Дессета, чтобы облегчить италианским войскам переход в наступление в случае надобности. [270] Такое наступление частью войск казалось главнокомандующему необходимым, еслибы абиссинцы двинулись из Айлета через Сакар на Эмбереми в Массуа, в обход позиции у Саати.

На высоте Серра-Пиано, командующей над всею внутреннею площадью позиции и представляющей как бы естественный редюит и отличную артилерийскую позицию, расположены были две шести-орудийные полевые батареи и один баталион 1-й бригады, под общим начальством генерала Салетта.

Общий резерв составили: три баталиона 1-й бригады г. Жене, одна горная батарея и два эскадрона кавалерии. В 1-ю бригаду возвратился баталион, оставленный при выступлении ее из Массуа 7-го января, для занятия гарнизонов в форте Гумберт и батарее Королева Маргарита; эти укрепления заняты были теперь частями 4-й бригады. Но, с другой стороны, из состава 1-й бригады выделены были, как сказано выше: один баталион — на южный фронт позиции, другой — на высоты Серра-Пиано и третий занимал указанные выше редут Христофориса и форты A, B и C, между позициею у Саати и промежуточною позициею на Такбате. Поэтому в состав общего резерва вошли только три баталиона 1-й бригады.

По недостатку воды на позиции у Саати бивак общего резерва сначала остался на Такбате, а 13-го февраля переведен был на холмы между р. Десет и ручьем Уаджмелати, на северо-запад от редута Христофориса. В случае боя общий резерв должен был стать но правую (северную) сторону железной дороги, позади египетского форта, где на ряде холмов для него устроены были траншеи. Главнокомандующий со штабом расположился в бараках на высоте (poggio Commando) в центре позиции, между железною дорогою и грунтовою дорогою Монкулло-Саати. Ставка главнокомандующего соединена была со штабами бригадных командиров и с главнейшими частями позиции электрическим и оптическим телеграфом. Для охранения от неприятеля каждая бригада выставляла свою цепь пехотных аванпостов; кроме того, выставлялись отдельные наблюдательные посты (заставы): от гарнизона египетского фронта (баши-бузуки) на Сакарские высоты, для наблюдения за дорогою из Керена на Массуа, равно и по направлению на Айлет и Гумгод; от берсальерских баталионов — на высоты Диджигта по дороге на Сабаргуму; от баши-бузуков Адама — на высоты Янгуса, по направлению к долине р. Демас, к Барезе, и высотам Агаметта. Разведывательная служба велась по прежнему через лазутчиков: в случае приближения неприятеля предполагалось [271] воспользоваться для наблюдения за ним привязными воздушными шарами. Что же касается кавалерии, то ею пользовались только для ближних разъездов с целью охранения, а не разведывания.

Выше уже сказано было, что план главнокомандующего заключался в том, чтобы обеспечить позицию у Саати продовольствием и боевыми припасами и сделать ее независимою от базы на тот случай, еслибы она была окружена неприятелем и отрезана от Массуа и на столько времени, сколько могли продержаться абиссинцы в ее бесплодных и разоренных окрестностях. Благодаря близости головной железнодорожной станции, ото не представило затруднений, и в короткое время на позиции устроен был склад провианта на 30 дней и фуража на 15 дней, запас снарядов и патронов в каждом отдельном лагере и лазарет. Снабжение водою представило более затруднений. Было вырыто пять больших (широких) колодцев, глубиною от двух до трех метров, у Саати и семь малых (узких) колодцев, глубиною до 10 метров, вдоль русла речек Саати и Дессет; кроме того, части войск сами вырывали себе небольшие колодцы, чтобы увеличить порцию воды, отпускаемую интендантством. Наконец, устроен был запасный резервуар в 150 тонн, в который доставлялась дистилированная вода из Герара по железной дороге. Устройство этого резервуара и доставка в него воды представила значительные затруднения, так как насосы и приемники оказались непрочны и часто ломались, починка же их, а тем более замена новыми производились медленно, за неимением необходимых мастерских. С другой стороны, исправное содержание положенного количества запасной воды являлось необходимым, ибо в вырытых колодцах часто пропадала вода и требовалось довольно много времени, чтобы устроить новые колодцы: под почвой не везде находили воду и работа по каждому колодцу сопровождалась многими неудачными поисками. Необходимо при этом заметить, что заготовка провианта и воды рассчитывалась не на одни только войска, занимавшие позицию: окрестные жители долины Айлета, Гумгода, Азуса и другие, изъявившие 11-го февраля покорность италианцам. рассчитывали конечно укрыться за укреплениями Саати, как только абиссинцы начали бы наступление. Многие из них, с разрешения италианского главнокомандующего, перекочевали уже со своими стадами в долины Энгерсы (на север от Саати) и Агбалы (восточнее Адейты).

Генерал Ланца принял, с своей стороны, меры для защиты [272] жителей окрестных с Массуа селений от нападений абиссинцев. Атака абиссинцами укрепленного лагеря была невероятна; но небольшие банды могли ворваться в Монкулло, Отумло, Эмбереми, Аркико и Зулу с целью грабежа. Поэтому, в случае приближения неприятеля, генерал Ланца разрешил старикам, женщинам и детям войти в Массуа; для прочего населения Монкулло и верхнего Отумло он отвел место (стан) между фортами Монкулло и Виктор-Эммануил, а для населения нижнего Отумло - непосредственно восточнее форта Отумло. Укрывшиеся здесь местные жители могли считаться в безопасности под защитою фортов. Жители Эмбереми со своими стадами должны были спуститься на берег моря южнее селения под защиту орудий крейсеровавших здесь судов «Provana», «Scilla« и «Mestre»; равным образом и население Зулы должно было сжечь селение и отойти на берег моря, под защиту огня военных судов «Dogali» и «Colonna»; что же касается до Аркико, то оно было достаточно обеспечено укреплениями, устроенными у этого пункта, и содействием военных судов «Bausan», «Cariddi» и «Calatafimi».

Излаженными выше мерами по снабжению и укреплению позиции, собиранием сведений о неприятеле и рекогносцировками ограничивалась деятельность италианцев со времени занятия Саати. Никакого движения далее вперед главнокомандующий не имел в виду не только в силу полученной инструкции, но и по невозможности его выполнить. Вся окрестность была покинута жителями и пустынна; неприятельских войск нигде поблизости не было: даже небольшой гарнизон Гинды был 10-го февраля отозван в Асмару. Занятие частью войск Гинды или высот Агаметта, представлявших узел дорог, являлось и опасным, и бесцельным, ибо отряды эти трудно было продовольствовать и пришлось бы отозвать, в случае общего наступления абиссинцев, во избежание отдельного поражения.

Абиссинская армия продолжала между тем стоять у Адуа и Адиграта. 5-го февраля ген. Сан-Марцано получил сведение, что суданские дервиши разбили короля Годжама-Текла-Гамайота и угрожают Гондару, вследствие чего на совете абиссинских вождей принято решение остаться пока в Адуа, как в центральном пункте, из коего удобно двинуться, смотря по обстоятельствам, на Гондар или на Саати. С этих пор в течение около двух месяцев происходили только легкие стычки между италианскими разведочными отрядами и бандами абиссинцев, появлявшимися в [273] окрестностях Саати также для разведок и грабежа. После нескольких выстрелов с дальнего расстояния абиссинцы обыкновенно отходили.

22-го февраля произведена была рекогносцировка к Айлету отрядом в один баталион пехоты, эскадрон кавалерии и табор баши-бузуков. Абиссинских войск не видно было нигде. Жители Айлета дружественно встретили италианцев и сообщили некоторые сведения о неприятеле. Армия негуса продвинулась значительно вперед: отряды Рас-Михаила и Деджиака Менгашиа стали лагерем на плоскогорья Галгалле (Halgalle), между Дебароа и Терамни, по дороге на Асмару, верстах в 36-40 не доходя до нее; негус с своею гвардиею расположился в Годофеласси. В этот же день получено было от Кантибая Амана известие, что Дебеб с своею шайкою передался абиссинцам. 27-го февраля пришло известие, что негус провозгласил священную войну против италианцев и дервишей; 1-го марта Иоанн с гвардиею перешел в Дебароа; Рас-Михаил и Деджиак Тезамма стояли на плоскогорья Галгалле, а вся армия Рас-Ареа-Салазье подошла к Гуре (Наступление всей абиссинской армии вполне обозначилось и италианцы ожидали скорой атаки. Это ожидание было причиною напрасной тревоги в Массуа 4-го марта. Аванпостам батареи Королева Маргарита показалось вечером, что массы абиссинцев наступают от колодцев Тата. Комендант батареи приказал открыть огонь и поднял тревогу во всем лагере, но скоро разъяснилась ошибка и город успокоился.). 9-го марта негус с гвардиею перешел в Вокитбу, а 12-го замечено было, что абиссинцы рубят деревья по сторонам дорог из Асмары на Гниду и в горном проходе Гуайа, подготовляя их для движения больших масс войск. 17-го марта была произведена небольшая рекогносцировка двумя ротами берсальер и табором баши-бузуков по направлению к Сабаргуме, но неприятеля не встретили. В этот же день небольшой отряд италианских баши-бузуков, стоявший у колодцев Уйа, разорил их и отошел в Аркико. 19-го марта рекогносцировка была повторена в больших размерах, так как прошел слух, что в этот день в Сабаргуму и Гумгод явятся отряды абиссинцев для сбора продовольствия. Генерал Бальдиссера с двумя баталионами берсальер, двумя ротами альпийцев и табором баши-бузуков своей бригады двинулся на Сабаргуму, а полковник Беныи с 400 баши-бузуков пошел на Гумгод и Азус. Для их поддержки назначены были еще два баталиона африканских стрелков, из коих один [274] стал в шести километрах впереди Саати по дороге на Сабаргуму, а другой — на дороге в Айлет. Но и эта рекогносцировка оказалась без результата: неприятеля не встретили нигде, а от местных жителей узнали, что Рас-Алула приказал им, под страхом наказания за ослушание, доставить съестные припасы в Асмару, а самим им с семействами и стадами велел переселиться в Мак-Атал, в долину Ак-Сциума.

Италианские войска, истомленные бездействием, с нетерпением ждали атаки абиссинцев, в надежде, что решительное столкновение положит конец «долгому и скучному ожиданию», как выразился ген. С.-Марцано в своем донесении (Lunga et incresciosa nostra attesa.). Приближалось уже жаркое время года, так что днем температура в палатках доходила до 42° С. Болезненность в войсках усиливалась и число больных доходило до 13%-14%: не только госпитали, но и все лазареты, устроенные в фортах, были полны. Из заболевших выздоравливало около 73% и умирало 27% — средним числом по одному человеку в день.

Усиленная работа по перевозке припасов от станции Догали на позицию была вероятно причиною начавшегося в половине февраля падежа вьючных животных и лошадей. В короткое время с начала экспедиции, т. е. в 4-5 месяцев, пало 1,299 животных, т. е. 28% всего количества, и было продано за совершенным истощением и негодностью 384, так что общая потеря доходила до 36% всех животных.

В конце февраля железная дорога была доведена до р. Дессет; 3-го марта окончена постройка моста через эту реку и, наконец, 15-го марта устроена станция Саати. Вся длина линии вышла 26,9 километров с десятью разъездными путями на станциях. Вследствие сильно пересеченной местности дорога имела частые и крутые повороты (радиус закругления 100-120 метров) и значительные подъемы и спуски. Конечная станция Саати расположена на 140,30 метра над уровнем моря: спуск от нее к р. Дессет 23 метра на 1,000. Рельсы стальные, весом 22-23 килограма в метре. Мосты на первых пяти километрах, на равнине, деревянные, а на остальном протяжении линии — железные. Подвижной состав заключал в себе четыре больших и один малый паровоз, 14 пасажирских вагонов, девять закрытых товарных и 32 платформы. Для питания паровозов водою устроены были [275] водохранилища у арсенала Абдель-Кадера и на станциях Гамасат и Саати. Бее материалы и подвижной состав привезены из Неаполя. Работы по укреплению позиции продолжались во все время сидения у Саати: профиль первоначально возведенных траншей усиливалась, построены были еще две больших батареи, а у слияния Адепты и Янгуса, на правом берегу Адейты, построен железный форт.

Между тем абиссинцы медленно подвигались вперед тремя массами: одна колонна, при коей находился сам негус, направилась из Вокитбы на Ац-Нефас и через горный проход Гуайна в долину Ак-Сциума; 25-го марта эта колонна показалась у Теплых Вод и в долине Айлета. Другая колонна, в голове коей были войска Рас-Алулы и Рас-Агоса, шла от Асмары на Гниду, которую и заняла 25-го марта; войска Рас-Алулы в тот же день, в 9 час. утра, заняли Сабаргуму, а передовой отряд абиссинцев показался у Торака. Третья колонна с главными силами Рас-Ареа-Салазье шла от Гуры на Айдерезо и Барезу; голова этой колонны показалась в полдень 25-го марта у Амбатокана и Айдерабена. Лазутчики донесли, что абиссинцы намереваются атаковать утром 27-го марта. В 9 часов вечера 26-го марта передовые посты орды баши-бузуков Адама, расположенной у Адейты? услышали шум и заметили движение неприятельских войск от высот Янгуса. В 11 часов ночи Адам дал сигнал тревоги, который тотчас же был повторен у ставки главнокомандующего. Италианские войска быстро заняли свои позиции и изготовились к встрече неприятеля: но тревога оказалась напрасной, ибо абиссинцы остановились в часе ходьбы от италианских аванпостов.

Негус Иоанн прибыл в тот же день в Сабаргуму, по атаковать италианцев не решился. Напротив, с некоторого времени он стал обнаруживать склонность к мирному решению спорных вопросов, чему, по всей вероятности, много способствовал изменивший италианцам Дебеб. Этот африканский авантюрист, состоя на службе у италианцев, отлично знал как силы их, так и расположение и значение воздвигнутых ими укреплений; он конечно понимал всю опасность и трудность атаки на эти укрепления для абиссинцев, не имевших артилерии, и советы его повидимому поколебали решимость негуса.

20-го марта генерал Сан-Марцано получил окольным путем мирные предложения. Один из близких к негусу абиссинских предводителей, Башиа Гайманот, прислал с шейком [276] Магометом-Османом, прибывшим в Аркико с караваном из Буры, письмо к Кантибаю Аману, в котором уверял, что абиссинцы желают заключить мир с италианцами. Генерал Сан-Марцано приказал ответить тем же окольным путем, что если негус желает войти в переговоры о мире, то пусть обратится непосредственно к нему. Ночью на 27-е марта, в то самое время, как италианские войска по тревоге построились для встречи неприятеля, прибыл из Массуа Кантибай Аман с своим братом Лик-Цено, который послан был негусом с мирными предложениями. Так как негус не полупил еще письма, посланного через Башиа Гайманота, то Лик-Цено дан был второй экземпляр того же письма, с которым он и отправился 27-го марта к негусу через Торак.

В семь часов вечера 28-го марта Лик-Цено снова явился в Саати в сопровождении другого абиссинского офицера, Лик-Уассена, привезшего главнокомандующему следующее собственноручное письмо негуса из Айлета, от 26-го марта: «Послание пророка Божия, Иоанна, царя сионского, царя царей эфиопских, уважаемому генералу Сан-Марцано, начальнику армии. Как твое здоровье? Я знаю тебя только по имени. Я и войска мои, по милости Божией, по вере в Сион и ради молитв Святому святых (да будет он благословен и прославлен), здоровы. Милость Божия во век. Прежде я писал всегда дружеские письма италианскому королю Гумберту и он также писал мне. Мы были друзьями. Губернатор Бранки приехал в Ассаб и провел со мною дождливое время. Он говорил мне об этой дружбе и о других важных предметах: мы говорили о пути в Ассаб для купцов, направляющихся ко мне и в Шоа, так чтобы италианские и абиссинские купцы имели полную свободу торговли в этой стране и чтобы абиссинские купцы могли свободно доходить до Италии с торговыми целями.

«Я хотел вместе с вами вести войну против варварских народов, которых мы одолели бы. Я с Бранки уговорился обо всем этом в период дождей. Когда мы расставались, я думал, что он хороший слуга моего друга, я наградил его, обошелся с ним хорошо и затем отпустил его. После него прибыл Бианки, и с ним я также говорил об этих предметах, дал ему дружеские письма и награды офицерам, подданным уважаемого короля Италии. Я дал Бианки письма к королю и наградил его. Он просил моего позволения идти по дороге на Аро; я разрешил [277] и дал ему проводника до Ассаба; но он пошел по другой, опасной дороге — и конец его был печальный.

«Несколько позже одно лицо явилось в Амбашиару с подарками мне от короля. И это лицо я также наградил, дал ему письмо, чтобы завести дружбу с вами, и дал проводников. Но пока мы были дружны, вы не исполнили трактата, который я заключил с египтянами при посредстве Англии. По этому трактату абиссинские купцы, отправлявшиеся в Массуа, не должны были платить пошлин, и страны, которые всегда принадлежали царям абиссинским и затем были заняты египтянами, должны были быть возвращены мне. Но вы не исполнили этого трактата. Теперь останемтесь при том трактате, который я заключил с египтянами при помощи Англии. Эта Эфиопия, данная мне Богом, есть мое царство; оставьте мою страну и оставайтесь в своей. Если Бог даст мне силы, то вы, с одной стороны, а я — с другой, можем напасть на диких дервишей и разобьем их, а свои страны увеличим: это было бы предпочтительнее. Я христианин, как и вы, мы братья, и над нашею враждою смеются. То, что сделал Рас-Алула. сделано было без моего согласия, и вы также ничего не сказали мне об этом. Случившееся есть дело дьявола, Жизнь тех, которые погибли и с нашей и с вашей стороны, окончилась так, как предначертано было Богом. Против воли Божией ничего нельзя было сделать. Я — король и Гумберт — также король, и еслибы над нами была еще власть, то жаловаться имел бы право я. Я говорю это потому, что вы пришли воевать в мою страну: я в вашу страну не ходил. И теперь я пришел не сражаться с вами, — я пришел, потому что мне сказали, что неприятель вступил в мою страну: я пришел оборонять свои границы. Возвратитесь же в вашу страну и останемся каждый в своей; пусть порт Массуа будет открыть, как прежде, чтобы купцы и бедняки — как ваши, так и мои — могли свободно зарабатывать себе пропитание. Пришлите мне ответ поскорее».

30-го марта негус прислал второе письмо с просьбою ускорить ответ на его первое письмо и прислать к нему для переговоров человека серьезного и значительного. Генерал С.-Марцано телеграфировал своему правительству и по получении ответа сообщил негусу следующие условия мира: 1) признание италианского протектората над страною Габаб и Ассаорта; 2) уступка Италии Саати и Уйа с окружающею местностью на день пути за Саати до Гинды; долина Айлета должна быть уступлена Италии или [278] отдана под ее протекторат; 3) с Италией должен быть заключен дружественный торговый договор. Негус не принял этих условий и прислал из Сабаргумы новое письмо ген. С.-Марцано: «ваша страна, писал он, от моря до Рима, а моя — от моря до этих мест, т. е. в Эфиопии; причины для вражды между нами нет. Как могу я подписать и укрепить печатью уступку стран, которыми владели мои предки и которые дал мне Христос? Отныне мои послы не пойдут более к вам и ваши пусть не приходят ко мне».

В течение этих переговоров абиссинские войска, занимавшие высоты Янгуса и Диджигты, имели лишь незначительные перестрелки с италианскими передовыми отрядами, а абиссинская кавалерия появилась было у колодцев Сакар. Но 28-го марта абиссинцы начали уже подаваться назад (Отступление абиссинцев было замечено с приказного воздушного шара, поднимавшегося на высоту 500 метров: посланные патрули и лазутчики подтвердили эти сведения. Привязные шары неоднократно также употреблялись ночью для электрического освещения подступов к позиции.): по недостатку продовольствия и воды они оставили высоты Янгуса и отошли в долину Демаса. 30-го марта неприятель очистил высоты Диджигты, Гумгод, Айлет (который при этом сожгли), Амбатокан, Айдерабен и Барезу и отошли к Сабаргуме и Гинде. Передовой абиссинский отряд остался в Тораке. В этих пунктах абиссинцы простояли еще дня три. Негус уехал из Сабаргумы в Гинду вечером 2-го апреля, а 3-го утром абиссинцы очистили Сабаргуму и минеральные источники и двинулись на Гинду; войска же, стоявшие в Тораке, пошли на Амбатокан, Березу, Айдерезо и Кайакор к Гуре. Отступление по недостатку продовольствия было быстрое и беспорядочное; множество изнуренных лошадей и мулов пало и валялось по дороге. 6-го вечером абиссинцы достигли Гуры и Годофеласси, а 9-го пошли дальше на юг внутрь страны; войска Рас-Алулы остались в Асмаре. Негус с главнейшими вождями и с своим конвоем прибыл 11-го апреля в Терамни, 12-го — в Годофеласси, 14-го — в Гундет и 16-го — в Ади-Езу с, близ Аксума.

VII.

Как только италианское правительство из телеграм генерала С.-Марцано убедилось, что абиссинцы отступили, оно немедленно решило отозвать большую часть войск из Африки, чтобы [279] уменьшить страшное бремя расходов, которое неохотно несла страна. 4-го апреля вечером главнокомандующий получил от военного министра следующую телеграму: «в виду удостоверенного отступления неприятельских полчищ на тог остается озаботиться о возвращении тех частей, которые не представляются необходимыми для занятия настоящих наших позиций. Я сделаю распоряжение о немедленной высылке необходимых пароходов и пришлю инструкции. Хотя неприятель и не дал нашим войскам сражения, которого они так желали, но это не уменьшает благодарность отечества как войскам, так и их достойному главнокомандующему».

Генерал С.-Марцано немедленно приступил к организации войск, оставляемых в Африке. В африканском корпусе сделано было небольшое изменение: из 1-го стрелкового полка выделен был баталион берсальер и заменен вновь сформированным стрелковым баталионом; сформирован был еще один баталион стрелков (cacciatori) в три роты для занятия Ассаба и Бейлуля. Эти два новые баталиона составлены были из нижних чинов, обязавшихся прослужить четыре года в Африке, но не вошедших в состав специального корпуса при его формировании, а зачисленных в части вспомогательной бригады. Кроме того, оставлены были временно в Массуа: еще один баталион берсальер, одна ездящая батарея (17-го арт. полка), рота сапер и рота специалистов (телеграфисты, машинисты и проч.). Численность оставляемого отряда доходила до 7,250 офицеров и нижних чинов регулярных войск и 2,000 баши-бузуков. Гарнизон Саати составили: один баталион стрелков, рота крепостной артилерии, рота сапер и один табор баши-бузуков (200 человек). Ни в одном из промежуточных укреплений между Монкулло и Саати не было оставлено гарнизона. Главнокомандующий основывал это на том соображении, что небольшие гарнизоны не в состоянии были бы выдержать атаку абиссинцев, еслибы таковая против ожидания последовала; на помощь им пришлось бы двинуть гарнизон Массуа, который в таком случае мог бы столкнуться с неприятелем в открытом поле, а этого после догальского урока ни в каком случае не допускалось.

Из укреплений Массуа снято было вооружение только с батареи «Королева Маргарита», остальные же форты оставлены в прежнем виде. Для блокады побережья оставлена была эскадра из шести судов: «Provana», «Scilla», «Carridi», «Miseno», «Calatafimi» и «Mestre». [280]

13-го апреля главнокомандующий со штабом переехал из Саати в Массуа и вновь принял от коменданта, генерала Ланца, заведывание гражданскими делами колонии. В этот же день началась и отправка войск в Италию. Части, прибывавшие из Саати пешком или по железной дороге, размещались временно в барачных лагерях у фортов Таулуд и Абдэль-Кадер, пока грузились их тяжести, орудия, лошади и мулы. Это временное размещение было чрезвычайно тесно, ибо бараков в Массуа осталось мало (они были за войсками перенесены в Саати), а помещать людей в палатках в наступившие страшные жары было невозможно.

Части прибывали в Массуа к вечеру; на другой день происходила сдача орудий и материалов, которые не отправлялись обратно в Италию, а наследующий день — погрузка на суда тяжестей и животных, которые войска брали с собою, и посадка войск. Погрузка животных начиналась в шесть часов утра; нагрузка багажа — с полудня до четырех часов, а затем посадка войск. Нагрузка и посадка облегчались тем, что большой мол морского арсенала в Абдэль-Кадере был уже готов, что давало возможность грузить одновременно большое число судов. Суда, грузившиеся у нового мола, пользовались плавучим мостом, описанным нами выше (см. выгрузка войск в ноябре 1887 г.); прочие суда употребляли плошкоуты. Обратная перевозка войск произведена была в течение 41-го дня, с 13-го апреля (отплытие Bosforo из Массуа) по 23-е мая (прибытие последнего транспорта Archimede в Неаполь); всего потребовалось 17 рейсов. В перевозке приняли участие два военных транспорта: Citta di Genova и Conte Cavour и 12 зафрахтованных пароходов, из коих три сделали по два рейса. Самая перевозка производилась в следующей постепенности.

В числе перевезенных было 78 больных.

Прибывавшие в Неаполь части направлялись в центральное депо. Оттуда люди возрастного класса 1865 года, а также и 1866 года, прослужившие два года в строю, прямо увольнялись в бессрочный отпуск; люди же, еще не выслужившие срока службы в постоянной армии, отправлялись в те полки, из коих были взяты при формировании африканских войск. Лошади и мулы отправлялись в артилерийские полки, заранее указанные военным министром. [283]

Королевским декретом 19-го апреля 1888 года генерал Сан-Марцано был уволен от должности главнокомандующего в Африке и снова назначен начальником своей прежней дивизии в Александрии. Генералы Жене, Баньи, Ланца и Салетта также отозваны обратно в Италию, а главное начальство в Африке вверено генерал-маиору Бальдиссера.

Так окончилась вторая экспедиция италианцев в Абиссинию. Она была предпринята с целью наказать абиссинцев за избиение италианского отряда при Догали, восстановить престиж италианского оружия, занять Саати и, если окажется возможным, расширить владения Италии. Беспристрастная оценка событий приводит к заключению, что ни одна из этих целей достигнута не была. Чтобы наказать абиссинцев, нужно было, прежде всего, разбить их армию, а с нею даже не произошло столкновения. Негус Иоанн не решился атаковать сильную по природе и хорошо укрепленную позицию у Саати; италианский главнокомандующий, с своей стороны, не решился на бой в открытом поле. Наступление к Саати, на пространстве всего лишь 27-ми верст, велось с таким расчетом, чтобы абиссинцы отнюдь не могли застигнуть италианскую армию вне укреплений; каждый шаг сопровождался окопами. В отчете об экспедиции, представленном военному министру, ген. Сан-Марцано несколько раз с особою настойчивостью выставляет на вид, что абиссинцам не удалось выманить его из укреплений. Этот осторожный образ действий несомненно гарантировал италианский корпус от всяких случайностей, но вместе с тем носил характер нерешительности и никак не мог доставить италианскому оружию того обаяния и блеска, которого хотело добиться правительство. Не выжидание на неприступной позиции, а только победа в открытом поле могли бы доставить это обаяние; италианцы же оказались в силах только удержать за собою Саати, но двинуться далее вперед и принять бой были не в состоянии.

Мы уже говорили, что обладание Массуа и другими прибрежными пунктами имело важное значение для италианцев, отдавая в их руки торговлю Абиссинии. Занятие же Саати не имело важного, решающего значения: италианцы удержали за собою спорный пункт, который по близости его к Массуа было бы нежелательно оставить в руках абиссинцев; но как в стратегическом, так и в комерческом отношении пункт этот имел значение лишь второстепенное. Для удержания Саати против армии негуса [284] потребовался 20,000-ный корпус. Но, как только абиссинцы отступили по недостатку продовольствия, италианское правительство вынуждено было отозвать большую часть своих войск по недостатку денежных средств для продолжения экспедиции такими значительными силами. Мог ли оставленный в Африке отряд в 7,000 регулярных войск, из коих на Саати приходилось только 900 человек, удержать этот пункт в случае вторичного наступления всей абиссинской армии? Конечно, нет, и, чтобы не подвергнуть небольшой гарнизон уничтожению, италианское правительство вынуждено было бы опять прислать на помощь те 11,500 чел., которые отозвало в Италию ради экономии. Негус отступил, но не принял условий мира, предложенных италианцами, и отказался уступить им Саати; правителем Гамазена остался по прежнему непримиримый враг Италии, Рас-Алула; ничто не гарантировало, что Иоанн или Рас-Алула не предпримут второй попытки, узнав, что силы неприятеля уменьшились более чем вдвое. Только счастливая для италианцев случайность, смерть негуса Иоанна и наступившие в Абиссинии смуты, избавили их от дальнейшей опасной и тяжелой борьбы (на долго ли?).

Что касается до подготовки операции, до технической стороны дела, то в этом отношении сделано было все, чтобы облегчить войскам действия в пустынной, гористой, безводной и труднопроходимой местности. При помощи хорошо организованных вьючных транспортов, а в особенности благодаря постройке железных дорог - переносной, между фортами, и узкоколейной в Саати, — снабжение войск боевыми и жизненными припасами и водою было вполне обеспечено; недостаток пресной воды парализовался опреснением морской воды. Операционный базис, Массуа, обращен был в укрепленный лагерь, вполне обеспеченный от нападения неприятеля и обильно снабженный всякого рода запасами. Для защиты железной дороги имелся ряд фортов по южную ее сторону, снабженных небольшими гарнизонами. Поставив себе задачею встретить неприятеля не иначе, как за укреплениями, генерал Сан-Марцано произвел свое движение к Саати, при помощи двух сильно укрепленных промежуточных позиций на Обезьяньих высотах и на Такбате; эти же позиции могли служить и опорою в случае отступления. Для усиления позиции не щадили ни сил, ни средств: профиль укреплений имела значительные размеры, на некоторых пунктах строились железные форты, были устроены искусственные препятствия, дороги были разработаны, [285] на самых позициях устроены обширные склады продовольствия и боевых припасов, запасы воды, проведен оптический и электрический телеграф, устроено электрическое освещение впередилежащей местности; словом, приняты были все меры, чтобы обеспечить верный успех италианским войскам, но только в том случае, еслибы неприятель атаковал их. Атака же со стороны италианцев не была принята в расчет, совершенно не допускалась, и эта ошибка в конце концов привела к тому, что кампания окончилась без столкновения или, правильнее, что кампания осталась не оконченною.

Желая успокоить общественное мнение, недовольное бездействием войск, военный министр 6-го апреля запросил генерала Сан-Марцано телеграмою: «Не было ли бы уместно и возможно сделать демонстрацию к стороне Гинды и Асмары», вслед за отступающею абиссинскою армией, тем более, что дервиши, разбив армию Годжама, угрожают вторжением в Абиссинию с запада. Главнокомандующий в ответной телеграме 7-го апреля отклонил это предложение: «Я не имею возможности, писал он, дать храбрым войскам нашим более блестящее поле действий, так как всякая демонстрация, не имеющая целью занять плоскогорье и засим двинуться далее, или но крайней мере укрепиться на нем, была бы совершенно напрасна. Все пространство вплоть до плоскогорья представляет голую пустыню и занятие нами одного какого-либо пункта не представило бы ничего угрожающего для абиссинцев и не вызвало бы с их стороны никакого сопротивления, как это оказалось при рекогносцировках к Сабаргуме и Айлету, производившихся почти ежедневно со времени отступления негуса. Кроме того, высокая температура представляет большие опасности при всяком передвижении войск». В действительности однако дело было не совсем так: движение к Асмаре наверное вызвало бы сопротивление абиссинцев и повело бы к бою, ибо войска негуса оставались в Асмаре и Вокитбе до 9-го апреля, а Рас-Алула с своим отрядом совсем остановился в Асмаре и далее на юг не пошел.

Мы упоминали уже, что в 1887 году италианское правительство два раза испрашивало специальные кредиты на абиссинскую экспедицию: в начале февраля — 5.000,000 лир, на отправку подкреплений после догальской катастрофы и 23-го июня того же года — 20.000,000 лир, на формирование и отправку африканского корпуса. Очевидно, что для ведения всей операции этих асигнований [286] было мало и правительство должно было черпать средства из кредитов, предназначавшихся на другие чрезвычайные расходы. Действительный расход на экспедицию более или менее выяснился лишь теперь, с появлением отчета по исполнению росписи за 1887-1888 бюджетный год. Израсходовано было:

Расход в 1886-1887 (Бюджетный год в Италии считается с 1-го июля одного до 1-го июля следующего года.) и 1885-1886 годов был конечно несравненно меньше. В § 10 закона 23-го июня 1887 года об асигновании средств на формирование африканского корпуса сказано, что ежегодная стоимость содержания этого корпуса будет соответствовать бывшему до того времени расходу на содержание войск в Африке, а именно 7.000,000 лир в год. Должно следовательно принять, что на содержание войск в Африке в 1886-1887 году израсходована была именно эта цифра — 7.000,000 лир; на формирование же и отправку их асигновано было еще: 3-го февраля 1887 года — 469,403 лиры и 6-гофевраля - 3.500,000 лир, а всего в 1886-1887 году израсходовано было 10.969,403 лиры. В 1885-1886 году и в предшествующем бюджетном году ежегодный расход на экспедицию, включая и перевозку, в виду малочисленности войск, не превышал вероятно 5.000,000 лир в год. Всего следовательно с начала экспедиции до 1-го июля 1888 года затрачено было по минимальному расчету 67.207,128 лир. Прибавив к этому расход по бюджету 1888-1889 года 10.987,122 лиры и асигнованные на 1889-1890 год 10.924,100 лир, найдем, что вся стоимость экспедиции до настоящего времени доходит minimum до 89.178,350 лир (Эта цифра исчислена на основании официальных данных, действительный же расход был несомненно больше и вероятно значительно превысил 100.000,000 лир.).

Я. Ж.

(Продолжение будет).

Текст воспроизведен по изданию: Краткий очерк экспедиции италианцев в Абиссинию // Военный сборник, № 6. 1890

© текст - Я. Ж. 1890
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1890