СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ДОЛГАНЕВ Е. Е.

СТРАНА ЭФИОПОВ (АБИССИНИЯ)

СУД

У абиссинцев правосудие считается вообще главною священною обязанностью всякого лица, правящего хотя бы самою незначительною горстью населения. Но судебные порядки, существующие в Абиссинии, до сих пор не развиты, не улучшены и носят на себе черты глубокой седой древности. Что касается самых законов, то они отличаются неполнотою и не могут отвечать всем случаям преступлений, подлежащих судебному разбирательству. Опытная и природная мудрость, здравый смысл судей — вот те начала, на которых всецело зиждется в Абиссинии судопроизводство.

Основные черты светского и духовного суда в Абиссинии одни и те же. Разница только в звании судей, а не в процессе суда; так: епископ, чаггэ, ликакгайнат, алака — представители духовного суда; рас, губернатор, мыслени, чека — представители суда светского. Население подлежит суду того ведомства, во владениях которого живет: жители крестного гульта ищут суда у духовных судей, а принадлежащие к светскому владению судятся у светских судей. Каждое из лиц духовной и светской администрации есть, таким образом, судья народа и в этом смысле называется по местному «дання», что значит в переводе: посредник. Понятие — «дання» прилагается вообще ко всякому, устраивающему примирение двух тяжущихся лиц, и потому оно очень растяжимо. «Идти к дання» абиссинское выражение, равнозначащее фразе: «искать правосудия».

Суд у главных данней происходит раз в две или в три недели, а у шумов, — когда придется. Местом для суда выбирается всегда живописный высокий холм за чертой населения, получающий от своего назначения название «адававай» — судилище. В день суда ранним утром, едва займется заря, судья с советниками взбирается на холм. Он садится или на кафедре, если имеет на нее право, или на коврике, усыпанном душистой травой. Кафедра устраивается в виде ступеней и покрывается [85] цветным ковром. Советники рассаживаются пряно на земле в два ряда: полуоборотом к главному судье и лицом друг в другу. При этом играет важную роль местничество: нисхождение степеней последовательно идет от председателя к первому члену правого ряда, затем к первому члену левого ряда и т. д. Место — около младших членов, сидящих на краю, — предназначается для подсудимых и доносчиков. По обе стороны этого места ставят вооруженных солдат. У подножия холма правосудия собираются все тяжущиеся, связанные преступники, тут же глазеют любопытные зрители. Конвойные в порядке очереди приводят пред лицо судей по два человека, имеющих общее судебное дело, при этом строго наблюдается, чтобы обвиняемый становился по левую сторону своего обвинителя. Судьи дают тяжущимся в волю наговориться, и тогда холм оглашается пронзительным непрерывным криком, перекатывающимся отдаленным эхом по соседним холмам и ущельям... Если обвиняемый не сознается в своем проступке, то употребляется следующее символическое действие. Истец делает на краю верхней одежды судии узел и, ударяя по нему, клянется своим имуществом или только частью его (смотря по важности жалобы), напр., говорит: «пять быков». Это значит, что, если жалоба его неправильна, он обязан уплатить судье пять быков. Если ответчик не хочет признать себя виновным, то он развязывает узел. Тогда дання посылает истца за свидетелями. Оба противника, положившие в условие «пять быков», кроме того, должны выбрать каждый для себя тут же на суде поручителя (уаса). Поручитель платит за своего клиента в случае, если тот скроется от суда. Уас выбирается из старейшин и почетных лиц, известных своею честностью. Кто не найдет себе уаса, того заковывают в цепи (сансалат) и притом не одного, а вместе с конвойным (курання), чтобы не убежал. В таком положении ему приходится оставаться до окончания судебного процесса, который иногда может продолжиться очень долго ¹. Считается большим позором для того, кто остался без уаса. Этот несчастный начинает рыдать, что есть мочи. Случается, что в это время кто-нибудь из присутствующих на суде сжалится над ним и возьмет его на свою ответственность. При этом требуется клятва. Делающийся уасом и его клиент должны произнести слова: «Менелик имут» — клянусь смертью Менелика. Потом уже начинается дознание, выслушиваются свидетели. Иногда процесс затягивается на месяц, на год и более (так как суд производится только раз в 2-3 недели). Клятва, заключенная между [86] уасом и его клиентом, остается действительною до окончания процесса. Но потом она должна быт снята. Если уас забудет тотчас по окончании дознания снять с себя клятву в присутствии данни, то он остается ответчиком за своего клиента до тех пор, пока новый случай не сведет его с клиентом опять у данни, когда он будет иметь возможность поправить ошибку своей забывчивости. Если такого случая не представится, то уас и его клиент остаются связанными клятвой до смерти одного из них. На суде в Абиссинии есть еще «тавака» (адвокаты). Кто плохо говорит, просит (за плату или даром) другого идти с ним в суд в излагать жалобу, отвечать на вопросы дання, спорить с противником и пр. Адвокатура в Абиссинии довольно развита. При помощи адвоката иной виновный выходит из суда оправданным. Дання за свой труд судьи получает с неправой стороны плату, смотря по важности жалобы или вины.

Если в гульте (царском или крестном) совершится какое-нибудь очень важное преступление, как-то: убийство, крупная кража, мятеж, разбой, то происходит следующее. Начальник гульта расследывает дело на месте, но сам не судит, а отправляет связанных преступников в губернский город, к мыслени. Каждого преступника сопровождает приставленный к нему дання — посредник, хорошо осведомленный о ходе преступления, о результатах расследования, чтобы изложить пред мыслени все обстоятельства дела. Мыслени в присутствии своего совета, выслушав доклады посланников, производит суд над всеми преступниками и свое решение отправляет на утверждение к губернатору. Если приговор, сделанный советом мыслени, такого рода, что требует пролития крови или повешения, то губернская власть не вправе сама наказать преступника, а обязана отослать его вместе с его посредником в царский суд. Здесь посредник передает ход и решение губернского суда и царев суд повелевает его исполнить. Впрочем, преступник имеет право тут же заявить, что он не доволен губернским судом и просит совершить над ним особый суд в присутствии царя. Тогда на основании сообщенных посредником сведений о преступлении царские судьи произносят свой собственный приговор, который то совпадает с судом губернатора, то бывает строже, то милостивее.

В Абиссинии чрезвычайно развита апелляция, как в светском суде, так и в духовном. Лицо, недовольное судом своего ближайшего судьи, ищет защиты у раса, епископа или у чаггэ, — потом, недовольствуясь и их судом, подает жалобу в суд самого царя. Дворцы царя, королей, расов, епископов, чаггэ постоянно бывают осаждаемы жалобщиками (боигвань), [87] недовольными судом своих ближайших начальников. В виду этого при дворцах высших правительственных особ существует многочисленный штат разведчиков или судебных следователей, называемых тоже посредниками — данняя. Их обязанность — расследовать деда тех жалобщиков, с которыми не явились их местные посредники. Данняя, приставленный к жалобщику, должен сам расследовать дело на месте, т. е расспросить свидетелей из того города, где виновный совершил преступление, разузнать от местных — начальника гульта и мыслени, судивших преступника, какое произведено дознание в какой сделан ими приговор и т. д. и т. д. Собрав все эти сведения, посредник в сопровождении заинтересованной стороны идет опять в царское судилище в здесь передает все, что узнал. На основании этих сведений произносится в присутствии царя — приговор, уже окончательный и последний.

Практика, ставшая законом, установила известный порядок подачи жалоб, нарушение которого ведет к законной ответственности. Так, жителям крестного гульта ни в коем случае нельзя, миновав суд алаки гульта, идти с жалобой к светскому губернатору или расу. К ним они могут обращаться только после суда алаки. Нарушитель этого правила строго наказывается: лишается всего имущества и заключается на 2-3 месяца в крепость. Житель помещичьего гульта имеет, напротив, полную свободу в выборе для себя судей: он может без предварительного суда чеки отправиться с своей тяжбой прямо к ликакгайнату, потом к епископу и т. д. Вообще следует заметить, что у абиссинцев суд церковный ставится гораздо выше суда светского, так что представители духовной власти бывают постоянно осаждаемы лицами, апеллирующими на приговоры светских судей. Поместья автокефальных соборов и монастырей в отношении суда подлежат ведению исключительно настоятеля и главы поместья и затем царя. Остальные посредствующие светские в духовные органы власти для автокефальных гультов в сущности не существуют, хотя на практике случается, что кто-нибудь из жителей подобного гульта обращается в суд губернатора или раса. Но уж он ни в каком случае не может обратиться в суд ликакгайната или епископа, так как это было бы коренным противоречием самому понятию об автокефальности и, кроме того, унижало бы значение царских грамот, которыми автокефальные гульты изъяты из-под суда церковной власти. [88]

II.

Царский суд — это высшая судебная инстанция. Всякий, кто хочет судиться у царя, сам отправляется в путь, нередко дальний, в столицу. По пути, в домах, его принимают радушно в виду того, что он «боигвань», т. е. жалобщик. Приблизясь к огороже императорского двора, обыкновенно со стороны, наиболее близкой к окнам царской комнаты, боигвань затягивает жалобную песню: «авет, авет, авет!..» Если царь услышит жалобу, немедленно высылает за ворота дворца своего поверенного, имеющего громкий, почетный титул: афанегус — т. е. «рот царя». От жалобщика разузнают, чего он просит, и если окажется, что он явился сюда с апелляцией, то его отдают в распоряжение судебного следователя, проще говоря, человека, обязанного тщательно проверить на месте все, о чем говорит боигвань. Проходит известное время, необходимое для разведывания, и посредник (дання) с боигванем снова у дворца. Тут кричать — «авет» уже не приходится, так как есть дання, имеющий право входа во дворец и аудиенции у «рта царя», т. е. афанегуса. Дання сообщает афанегусу все, что слышал и видел по поводу дела своего клиента. Афанегус назначает день суда...

Царь обыкновенно не судит сам, а только присутствует в то время, когда судят другие. Для этого существует при царе целое учреждение — собор мужей мудрых, честных, знатных. Называется он ликаонтом (собств. сонм старейшин), а члены его ликами. Лики в числе двенадцати выбираются самим царем из лиц, отличившихся и известных царю с хорошей стороны своими качествами ума и сердца. Конечно, вкусы у царей бывают различны: иной любит строгих, иной добрых, — в зависимости от этого и лики выбираются из строгих или из нестрогих, добрых людей, и суд царский, следовательно, бывает то строгим, то милостивым. Сверх того, в ликаонт выбираются люди с судейскими способностями, или, как выражаются абиссинцы, имеющие дар судии. Чтобы определить, к какому званию принадлежат лики — светскому или духовному, нужно иметь в виду, что в Абиссинии все ученые люди считаются духовными, членами бете кгайната (дом священства). Ликов, таким образом, следует считать духовными особами. Когда умрет один из ликов, царь на место его тотчас же избирает новое лицо и об этом объявляет чрез гонцов по всему своему царству. Каждый из ликов владеет дарованными ему царем селами и городами, с которых [89] получает подать, вместо самого царя. Села и города, дарованные царем лику, составляют его пожизненное владение и по смерти лика переходят к тому лицу, которого на его место выберет царь. Лика, кроме того, — верховный судия (фараджеч) своих сел и городов. Собрание ликаонта происходить ежедневно, исключая дней праздничных. Целые толпы жалобщиков — апелляторов, пойманных преступников, разбойников, убийц наводняют город, где живет царь, а иные из них проживают здесь целые месяцы, пока им удастся явиться на суд ликаонта, Каждый день прибывают в столицу все новые и новые жалобщики, связанные по рукам и ногам преступники с своими курання (конвойными) и дання. Утром вся эта толпа теснится у горы «Адававай», на которой стоит императорский дворец. Эта гора представляет из себя круто обрывающееся плато, имеющее столообразную форму, как и все почти горы Абиссинии. На такую гору нужно взбираться по ступенькам. Там, на плоской равнине перед дворцом, устланной коврами, под прикрытием из полотна, собирается ликаонт. Все лики садятся на землю в два ряда лицом друг к другу. Пред каждым рядом стоит по одному аналою с книгою закона — «фытанегыст». Негус располагается поодаль от ликов на длинном одре, полулежа на нем во время заседания. Чаггэ сидит на кресле по левую сторону царя. Если в заседание приглашается епископ (при Менелике это не редкость), то он садится на кресло с правой стороны негуса. При епископе постоянно находится переводчик. Кроме вышеуказанных лиц — негуса, епископа, чаггэ и ликов — в ликаонте, по приглашению негуса, иногда присутствуют и князья, приезжающие по своим делам к негусу, — например, Рас-Алула князь Хамасфенский (совершенно неграмотный человек) за свою природную мудрость пользовался уважением негуса Иоанна и по приглашению последнего участвовал в ликаонте всякий раз, как случайно приезжал в столицу Аксум. При Менелике любимцем состоит рас-Маконен, князь Харарский, который тоже, бывая в столице Менелика Антото, ходит по приглашению царя в ликаонт. Суд в ликаонте совершается следующим образом. Приводятся по очереди в собрание лица, подлежащие суду, с их посредниками (дання) Афанегус передает собранию вкратце все дело приведенного жалобщика или преступника. Потом посредник излагает дело поподробнее, В это время слышится шелест от перелистывания фытанегыста. Это лики отыскивают статьи закона, которыми излагаемое дело предусмотрено. Иногда статья отыскивается сразу, иногда приходится еще ликам поспорить между собою (втихомолку), которую статью следует открыть в фытанегысте. Когда посредник окончит свое изложение, немедленно (лики думают очень быстро) [90] подымается самый младший из ликов, выступает на средину и, проговорив с поклоном обычное приветствие царю, излагает свое мнение касательно дела. Так делают все лики по чину, начиная с низших и кончая старшим. Царь молча, выслушивает всех ликов. Потом дело решается большинством голосов. Царь при этом вовсе не вмешивается в решение суда, если только дело не имеет серьезного значения и не касается близко интересов самого негуса. В противном случае, если решение ликов ему не нравится, он заставляет перерешать дело снова, или сам излагает свое решение. Процесс оканчивается. Афангус передает данне решение ликаонта. Если преступник признан виновным, немедленно исполняется над ним приговор суда. Для этого есть особое лицо — балаог. В распоряжении балаога находится целая толпа палачей, которые, по знаку балаога, берут преступников и ведут на место казни, — которое находится недалеко от ликаонта на самой горе «Адававай». Во время заседания ликаонта это место представляет ужасное зрелище. Хищные птицы стаями слетаются на запах свежей крови, которая ручьями стекает с горы. Обезглавленные трупы, отрубленные головы, руки и ноги валяются на земле, пока кто-нибудь из благочестивых людей не предаст их земле. Толпы зрителей окружают место казни. Сострадательные берут на свое попечение несчастных безруких, безногих преступников, истекающих кровью. Лиц не простого звания не ведут с другими на казнь, а наказывают тут же, в присутствии ликов и царя. Обычными наказаниями для лиц высшего звания служат заключение в крепости и повешение на дереве. В первом случае преступника заковывают в цепи, но не одного, а непременно с кем-нибудь тоже непростого звания, но с совершенно невинным человеком. Этим выражается особое уважение к личности преступника. Оба скованные вместе живут в хорошем помещении, пользуются хорошим столом, гуляют по саду и пр. Если преступник из высшего звания приговаривается к казни чрез повешение, то предварительно снимают ему голову, но не совсем, а так, что она остается висящею только на одной жилке, после чего труп преступника вешают на дереве, захвативши веревками за руки. Преступников вешают за городом при перекрестках дорог, и тела не снимаются с деревьев, а оставляются в пищу птицам.

Обычным местом для ссылки преступников служит столовидная скала Дамо. Взойти на нее, равно как и сойти с нее, можно только при пособии веревки. Когда требуется высадить кого-нибудь на эту скалу, с вершины ее спускают вниз длинную веревку, прикрепленную верхним концом к деревянному валу; вал вращают около оси, вследствие чего веревка накручивается [91] на вал и подымает вверх привязанного к нижнему концу ее человека. Природа скалы Дамо — прекраснейшая из прекраснейших. Тут, на неприступной почти высоте, растут всевозможные породы деревьев, спеют ароматные плоды, благоухают пестрые ковры цветов и цветолиственных трав. Среди этого райского сада ютится стариннейший абиссинский монастырь дебре-Дамо. По тропинкам садов, среди лесных чащ ходят подвижники и монахи, а рядом с ними бродят с своими парами преступники, гремя цепями. Среди ссыльных попадаются закованные в золотые цепи — это принцы царской крови, пойманные за возмущение против императора и за посягательство на его престол. Они в самой ссылке блещут роскошью в великолепием; им прислуживает множество слуг, готовых всегда удовлетворить все их желания.

III.

В Абиссинии есть нечто в роде свода законов — книга, называемая «Фытанэгыст” (суд царя). О происхождении ее существует следующее сказание. Однажды Константину Великому еще в его молодости было видение. Явился ему ангел с огненным нечем в руке и сказал: „Господь поставил тебя судьей народа, а ты не слышишь плача бедных, которых несправедливо наказывают в суде. Судьи твои судят пристрастно и лицеприятно. Этот меч мой я обращу на тебя и на дом твой, если ты не станешь отселе сам судить народ свой». Слова ангела поразили Константина. Пригласив к себе церковных пастырей, он сообщил им о бывшем ему видении и просил наставить его. Св. отцы (в количестве 300) составили для Константина книгу, которой он должен был руководиться в суде над народом и назвали ее: «царский суд» (по-абиссински: фытанегыст). Книга эта делится на две части. Первая — «фытаманфысауй» (суд духовный) содержит каноны вселенских и поместных соборов, бывших до половины V века, уставы и правила свв. отцов, касающиеся церковной практики и жизни, и даже некоторые установления ветхозаветного законодательства. Вторая — «фытасауй„ (суд телесный, человеческий, т. е. светский) — содержит законы царей греческих и абиссинских относительно гражданской жизни. Первая часть гораздо обширнее второй. Вообще же в числе преступлений выставляются на первый план грехи против церкви и Бога: напр., несоблюдение постов, прелюбодеяние, кровосмешение, богохульство, кощунство, ересь и т. п. Большой отдел книги составляют практические наставления пастырям и пасомым относительно соблюдения тех или других обрядов [92] и религиозных обычаев: напр., указывается, в какой момент литургии нельзя выходить из храма, после каких грехов нельзя ступать за порог храма и сколько требуется дней для очищения себя от того или другого греха; определяются часы, когда начинать службы в церкви и т. п. За нарушение правила определяется род наказания или эпитимии. Люди, хорошо изучившие „Фытанэгыст», могут цитировать из нее наизусть целые отделы. За это их хвалят.

Производит суд по фытанэгысту — исключительная привилегия суда царского Последний считается самым авторитетным и самым правдивым потому именно, что чинится по книге в притом по книге, составленной св. отцами. Это, может быть, и объясняет непомерное развитие в Абиссинии апелляций в суд царя. Покойный негус Иоанн, царь Тигре, подарив царские титулы князьям Шоа и Годшам, тем самым дал им право судить по фытанэгысту. Сверх того это право дается иногда какому-нибудь именитому князю, владения которого далеко отстоят от царской резиденции. Так, например, в настоящее время этим правом, по воле Менелика, пользуется Рас-Алула, князь Хамасфенский.

Комментарии

1. Курання получает от скованного с ним известную суточную плату.