-

СНОШЕНИЯ С АБИССИНИЕЙ.

Историческая справка по архивным материалам.

(Хранятся в Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел среди Саксонских дел 1674-1684 годов и доселе не были известны: о них не упоминается даже в Истории России, С. М. Соловьева. В изданном в Берлине сборнике: Relation du voyage еп Russie fait en 1684 par L. Rinhuber, Berlin, 1883, помещено что относится к этому вопросу в Готской герцогской библиотеке; критический отчет о сборнике представлен А. И. Фехнером в S.-Petersburger Zeitung 1883, № 232, и проф. А. Г. Брикнером в статье «Лаврентий Рингубер», Журнал Министерства Народного Просвещения 1884, II. Имея в виду воспроизвести вопрос по материалам Московского Главного Архива, мы пользуемся здесь печатными данными только для связи этих материалов.)

Начавшийся дележ Красного Моря между некоторыми западноевропейскими державами в настоящее время обратил сериозное внимание Европейской публики и печати на нечуждую нам страну, Абиссинию. По словам Берлинского корреспондента Московских Ведомостей «большинство Европейской печати признает чрезвычайную важность Абиссинии, как фактора в Красноморском и вообще Восточно-Африканском вопросе, усматривая в духовной связи ее с Россией самое благоприятное условие для извлечения этой страны из ее нравственного изолирования и введения ее в круг цивилизованных стран». Немецкая газета Reichshole прямо высказывается за Русский протекторат над Абиссинией. Тот же Берлинский корреспондент утверждает, что в политических Сферах Берлина находят практичною мысль, высказанную Московскими Ведомостями, что восстановленная Абиссиния могла бы стать сторожем южных ворот Красного Моря, как держава нейтральная и непритязательная. Англия и Италия смотрят на это, конечно, иначе: в Абиссинии они видят себе лакомый кусок и заранее предвкушают приятность завладения им; они желают действовать не столько словом, сколько войсками. [206]

Так трактовалось об Абиссинском вопросе в 1885 году. Интересно, что о нем имели совещание наши дипломаты еще за два века тому назад. Абиссиния была важна тогда не как хранительница ворот Красного Моря и лакомый кусок для Италии и Англии, но как страна близкая с нами по вере и естественный возможный нам союзник в борьбе с мусульманскою Турцией и отчасти как торговый рынок.

Одним из наиболее важных виновников возбуждения его в этом смысле был тогда Саксонский ученый Иов Лудольф. Автор первого в Европейской литературе более или менее обстоятельного историко-географического сочинения об Абиссинии и главный советник Саксонского герцога Эрнста по религиозно-политическим делам, Лудольф внушал своему покровителю мысль, и постоянно поддерживал его в ней, о заведении с Россией тесных сношений с целию между прочим организации торговой связи с Китаем и возбуждения чрез Россию Абиссинии к военным действиям против Турции. О составлении противотурецкой коалиции хлопотало тогда и наше правительство. Алексей Михайлович снарядил, с подобным поручением, в качестве своих чрезвычайных послов, Украинцова в Скандинавию, Биниуса в Англию и Францию, Менезиуса в Германию и Италию. Секретарем при посольстве Менезиуса был Саксонец Лаврентий Рингубер, школьный учитель в подмосковной Немецкой Слободе. Когда Рингубер, на возвратном пути в Россию, заехал на свою родину, то получил (1674) от герцога Эрнста грамоту к нашему государю и особые предложения. Предложения состояли из 20 пунктов; последние пять касались Абиссинии. Именно: «О государстве Абиссинском, Муринское тож, пресветлейший князь Эрнст собственные давно имеет советы и людей Абиссинский язык знающих имать (пункт 15). Абиссини христиане суть и верою зело подобные Грекам (16). Абиссини Туркам суть неприятели (17). Абиссинская страна жемчугом, златом и сребром есть изобильнейшая, чем Абиссине дорожат (18). Во страну Абиссинов ехать недобре трудно, аще ли будет кто б язык знал (19). Пресветлейший князь Саксонский Эрнст советов желает тайных, его царскому величеству и христианскому окреству полезных; того ради просит, дабы его царское величество послать кого со мною (то есть с Рингубером) к себе изволил из Приказу, подъячего или иного кого. Сице уразуметися мочно, каково и которого намерения к великому государю, к его царскому величеству, есть хвальнейший Саксонский князь Эрнст чрез своих посланников о тех делах потому будет содевать. (20)». [207]

В беседе с А. С. Матвеевым Рингубер развивал мысль о возможности заключения тесного союза между Россией и Абиссинией с целию общих военных действий против Турции, доказывая, что в религии, нравах и обычаях много сродного между обеими странами. Матвеев отнесся к его мыслям сочувственно и велел ему изложить их на письме. Результатом было снаряжение к Эрнсту, в качестве гонца, Посольского приказа подьячего Семена Михайловича Протопопова. Предупреждая в Саксонии об имеющем быть приезде Протопопова, Рингубер, в своих туда письмах, уверял, что «Саксония, сделавшись наставницей Московского государства и орудием к открытию новых путей для распространения цивилизации на Северо-востоке, приобретет громкую славу и что осуществление этих мыслей сделается главною задачей деятельности его самого, Рингубера».

За болезнию герцога Эрнста, переговоры с Протопоповым вел его сын герцог Фридрих. Касательно обмена мыслей об Абиссинии Протопопов доносил нашему правительству: «Князь Фридрих и советники княжие говорили: Абиссинское государство древнее, и государь у них свой, которого себе почитают королем и пребывает в своем владетельстве доныне. А стоит то Абиссинское государство близ Египта, граничит с Турским да с Персицким государствы, люди самые Греческие веры, духовного чину от владык и священник много, и земля жатвенным плодом и всякими вещьми изобильна. А путь к тем Абиссинам чрез Царь-город и Персицкое государство належит. Язык у них народной свой, Абиссинской. И от Обиссинь один человек, именем Григорий Дедом Амгара, у отца Эрнеста князя был: также и отца его посланец в Абисини послан же для осмотру государства и обычаев тамошнего народа. И великий государь, его царское величество, изволил бы со Абиссинским владетелем учинити ссылку, которую примет от его цесарского величества в милость, побуждая его в нынешнее время на того ж бусурмана находящего Турка, и изволил бы объявить свой государевой и иных государей по совету поход. А чают они: для его царского величества и превысокого монарха имени и присланной к нему милости и для единые Греческого закона веры с своей стороны он, владетель, промысл над ним Турком иметь будет же».

Смерть Алексея Михайловича и болезнь Эрнста препятствовали немедленному развитию завязавшихся сношений России с Саксонией. Рингубера однако не покидала мысль о восточной миссии. Попытавшись повыгоднее пристроиться в России, Вене, Париже, Лондоне и проч. и нигде не получив прочного места, он, когда вступили на [208] престол Иоанн и Петр Алексеевичи, добился для себя посольского к ним поручения от Саксонских государей, герцога Фридриха и курфюрста Иоанна-Георга. Саксонское правительство одобряло его намерение проникнуть чрез Россию в Персию и Африку. Лудольф находил его вполне способным к выполнению взятой им на себя задачи; сам Рингубер мечтал сделаться полезным и влиятельным советником для Абиссинского правительства и надеялся содействовать распространению там Европейской цивилизации и сближению этой страны с другими христианскими державами. Прибыв в Москву (1684 г.), Рингубер постарался войти в расположение князя В. В. Голицына, поднес ему сочинение Лудольфа Historia Habissinica и развивал пред ним мысли о восточном вопросе и в частности об Абиссинии, выставляя на вид, что Россия должна отправить туда своего посланника и что сам он готов участвовать в этом путешествии. Ему опять велено было изложить свои мысли на бумаге, и 28 Июня 1684 года он подал в Посольский Приказ письменное изложение своих мнений, где он яснее и полнее развил то что было предложено им еще ранее в 1674 году. Для лучшего решения восточного вопроса, «сокрушения Турецких сил», Рингубер считал необходимым для Европейских государей воздвигнуть «нового неприятеля на Турки». «И такой, писал он, без сомнения, будет, когда от вашего царского величества известится король королей Эфиопии, который себе Негузу именует, и есть самодержец Эфиопский. Сей со своим народом патриарха Александрийского благоговейно почитает и от него своего митрополита приемлет. Есть того ради древняя оная церковь Эфиопская возведена от Александрийской церкви, которую Евангелист Святый Марк во Египте насади, и сия в множайших статьях с Восточною Церковию согласуется. Имеют Эфиопи на своем языке Библию Ветхого и Нового Завета, какову имеют и на Москве; имеют правила Апостолов и святых отцов, яко и три первые вселенские соборы, и сия, яко правило своея веры, сохраняют. В единого Бога во Пресвятей Троице веруют, и чрез веру во Иисуса Христа, истинного Бога, Отцу единосущного и истинного человека, от Пресвятейшие Марии Приснодевы, Госпожи нашея, спасенным быти себе веруют. Крест святый лобызают и им себе знаменуют. В крещении трижды себе погружают, исповедывают грехи пред священниками и Святые Тайны под общими виды, хлебом и вином, а хлеб квасный употребляют. Церкви их древним обычаем созданы суть, живописные только имеют иконы, молитвы своя и священнодействие стоя отправляют. Священницы посягают, а ко вторым не приступают. Постятся без разрешения Среду и [209] Пяток, хранят Великий Пост и иные, которые Церковь Греческая держит. После праздника Пасхи даже до Пятидесятницы никакого у них поста нет. Имеют иноки чин Святого Антония с архимандриты и с игумены, а живут без жен и иная многая. Веру Римско-католическую не признают. Притом иного ничего не желают сице, яко Святого Христова гроба и церкви Костантинопольской от Турки свободитися».

«Будут со мною седмь или осмь, которые хотят тамо ехати: два, которые умеют язык, потом дохтор и цирюльник, и художник рудознательный, и делатель пищальный; однакож из Немецкой и Галанской стран ехати не хотят, покамест от мене не будут подтвержены, что их царское величества вольной приезд даже до Астрахани им премилостиво будут поволити и единого своего посланника изволят послати в Эфиопию или в Габесинскую землю. Того ради приказанием пресветлейшего курфирста и иных в будущую зиму отпущены будут из Саксонской земли в Московское государство и в Астрахань и потом из Персиды и Сураты морским путем поедут даже до пристанища Арска; и притом надобно и Армян с собою взяти, чтобы под купецким делом могли хранитися от навета Турков».

«Однако, может кто воспросити: чесо ради в начале их царское величество так посылати посылку увещевают, а не иный кто из королей Европских? Отвещаем: зане возрадуются Габесины, слышашче быти великих государей царей и великих князей России самодержцев, их же королей Севера языком Эфиопским именовати подобает; возвеселятся, аще услышат Церковь Восточную в России цветущую и множающуюся, которая под утеснением Турского ига стонет и едва не искоренится; Габесинским же людем не так благоприятно случилося бы, аще их цесарское величество, или Гишпанский, или Французский короли к ним послали бы, бояся, да некогда вера Римско-католическая вновь к ним введена была, якоже дела все те на письме пишет славного мужа Иова Людольфя, цесарского величества советника, «История Эфиопская», который ныне реченную книгу их царскому величеству, им же подобает, с покорностию и смиренным объявлением приносит и предает».

В заключение Рингубер уверял: «Приказали мне думные люди курфирста и князя, чтоб я предложил сия дела, которые достойны ведомости их царскому величеству, и что многие суть государи и иные великие люди, которые отпуск такой к Абисинскому государству уже от многова времени желают; яко и впред о тех делех большая глаголана будет, и писана, и подложена премудрому совету их царского величества, которым со святейшим патриархом и [210] преразумными сенаторы и думными бояры, которые рассудити могут, что про самодержавства Российского достоинство и всем христианом добро подобает быть и совершитися».

Определенного ответа на предложение Рингубера от наших бояр не последовало. Их внимание скоро было обращено на длинные жалобы Рингубера о недостаточности выдаваемого ему «государева жалованья» и на ошибки в царских титулах, допущенные в представленных Рингубером грамотах Саксонских государей к нашим царям. Рингубер стал просить возвратного себе отпуска в Саксонию, мотивируя тем, что «ныне в Персиду и в Африку сам итить» не может, но должен «прежде курфирста Саксонского ко двору возвратитися и товарыщей лутчых с собою восприяти». Отказа в этом ему не было, и он был отпущен. В ответных царских грамотах курфюрсту и герцогу Саксонским выражалась готовность пребывать с ними в любви и дружбе, обещание покровительства жившим в России Немцам и напоминания об исполнении обещаний о присылке в Россию горных мастеров и оружия. Этим наши обозначили, чего собственно желали они от Саксонии. О Рингубере в грамате к курфюрсту было сказано: «Вышеимянованного вашего присланного дохтура по вашему письму и прошению указали мы, великие государи, чрез государства наши в Персиду отпустить. И тот дохтур в Перейду ехать не похотел, и нам великим государем бил челом, чтоб его отпустить к вашей светлости. И мы, великие государи, по его челобитью, к вам, пожаловав нашим царского величества жалованьем, отпустить его повелели». Об Абиссинии не было сказано ни слова.

Отношения завязавшиеся между Русским и Саксонским правительствами затронули слишком широкие для того времени задачи, чтобы на их почве могло произойти тогда какое-либо сериозное применение. К тому же князь В. В. Голицын надеялся на успех в борьбе с Турцией и без содействия таких союзников как Абиссиняне. Результаты его борьбы известны.

Дм. Цветаев.

Читатели припомнят что в те времена самая Вена одна спаслась от Турецкого разгрома. Посредством России возбудить Абиссинию против Турок казалось тогда возможным. П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Сношения с Абиссинией. Историческая справка по архивным материалам // Русский архив, № 2. 1888